Иерей Михаил Рязанцев, настоятель строящегося храма Успения Пресвятой Богородицы в матвеевском, клирик храма Троицы Живоначальной в Борисове

Я познакомился с отцом Даниилом в годы своей учебы в Московской духовной семинарии. Мы не были одноклассниками, он учился курсом старше, но выделялся среди студентов столь ярко, что не заме­тить его было невозможно. Первая наша встреча произо­шла поздним вечером в одном из коридоров семинарского спального корпуса. У отца Даниила была традиция — каждый вечер он отправлялся на первый этаж, чтобы вы­мыть ноги непременно холодной водой. Вся комичность этой ситуации заключалась в том, что «омовение» он со­вершал в раковине, балансируя на одной ноге в закатан­ной штанине, так как душевыми и ванными комнатами корпуса оборудованы не были. Эта процедура сопрово­ждалась бурным обсуждением различных сторон церков­ной жизни группой студентов, которая непременно соби­ралась вокруг отца Даниила. Свидетелем этой странной картины я и стал, и живость суждений отца Даниила в сочетании с его доброй иронией меня сразу к нему рас­положили. В дальнейшем при встречах мы всегда находи­ли темы для обсуждений. Отец Даниил, зная, что я несу послушание иподиакона Святейшего Патриарха Алек­сия, всегда живо интересовался новостями церковной жизни за пределами стен Лавры.

В отличие от многих своих сверстников, он очень серьезно относился к духовному образованию, боль­шую часть свободного времени предпочитал проводить за чтением книг. Нас, студентов, особенно изумляла его способность приводить по памяти огромные цитаты из Типикона, который он глубоко изучал по собственной инициативе. За годы студенчества между нами сложи­лись добрые отношения, мы не были близкими друзьями, но мне всегда было неизменно приятно его встречать.

После окончания Московской духовной семина­рии я на несколько лет потерял его из виду. Вновь мы встретились на одном из общемосковских церковных мероприятий, отец Даниил был в сане диакона. К тому времени уже была издана его книга «Шестоднев против эволюции», которую я прочитал, и, увидев отца Даниила, не замедлил сказать ему, насколько она мне понравилась. Он был страшно смущен. Я никогда не мог подумать, что для него будет важно мое мнение.

Следующий памятный эпизод из наших встреч был связан с разговором о спасении в современном мире. Отец Даниил, уже священник, сказал о том, что лично для себя видит возможность спасения только через мученическое страдание за Христа, а это в современном мире малове­роятно. Это разговор не носил никакого трагического или мрачного характера, напротив, я помню, что сказал ему тогда: «Чего захотел! Это еще постараться надо!»

Получилось так, что практически одновременно мы были назначены настоятелями строящихся храмов. Многие священники, оказавшиеся в подобном положе­нии, предпочитали лично не вникать в юридические, зе­мельные и строительные вопросы, ограничиваясь лишь общим духовным окормлением, находя исполнителей для рутинной работы. Отец Даниил, напротив, был в курсе буквально всех тонкостей этого непростого дела, и мы с большим взаимным интересом делились свои­ми радостями и трудностями. Рассказал он мне и о сво­их планах по строительству большого каменного храма на 2000 человек.

При последней нашей встрече отец Даниил спросил меня, как я отношусь к идее миссионерской работы в рай­онах, где пока нет действующих православных храмов.

Весть о его кончине меня потрясла. Истинный па­стырь, достойный пример для подражания — это не только общие слова, которые говорят обычно в таких случаях, это мое восприятие этого человека. Это пример лично для меня. Его кончина — это великая честь для любого священ­ника, удостоиться ее — значит заслужить особую милость Божию.

В моей памяти он жив всегда — ревностный, до­брый, неизменно ироничный, с неиссякаемой энергией.