Психологические аспекты коры

Фигура Деметры и Коры (в ее трех аспектах - девы, матери и Гекаты) не только известна психологии бессознательного, но в определенном смысле она уже стала ее практической проблемой. Психологический двойник «Коры» проявляется в архетипах, названных мною самостью или супраординатной личностью, с одной стороны, и анимой - с другой. Поскольку, как я думаю, не все читатели знакомы с этими образами, я попытаюсь пояснить их и начну с некоторых замечаний общего характера.

Психологу приходится сталкиваться с теми же трудностями, что и мифологу, когда от него требуется четкое определение или ясная и сжатая информация. Картина конкретна, ясна и не содержит двусмысленностей лишь тогда, когда она рассматривается в своем привычном контексте. В таком виде она раскрывает перед нами все свое содержание. Но как только предпринимается попытка абстрагировать «подлинную сущность» картины, все становится туманным и неясным. Для того, чтобы понять ее жизненную функцию, мы должны позволить ей оставаться органическим феноменом во всей его сложности, а не пытаться изучить анатомию ее трупа подобно ученому или археологию ее руин подобно историку. Но, разумеется, я вовсе не намерен отрицать оправданность этих методов, когда они применяются в надлежащем месте.

Ввиду чрезвычайной сложности психических явлений, единственно возможной, сулящей успех, является (и будет оставаться таковой еще длительное время) чисто феноменологическая точка зрения. «Откуда» происходят вещи и «что»

­ Конец страницы 178 ­

¯ Начало страницы 179 ¯

они суть - этим вопросам, особенно в области психологии, свойственно вызывать поспешные попытки объяснений. Более того, такие спекуляции в большой мере основываются не на природе самих явлений, а на бессознательных философских предпосылках. Психические явления, порождаемые бессознательными процессами, настолько богаты и разнообразны, что я предпочитаю описывать мои находки и наблюдения и, по мере возможности, классифицировать их, то есть относить к некоторым определенным типам. Это и есть метод естественных наук, и он применяется повсюду, где нам приходится иметь дело с разнообразным и еще не упорядоченным материалом. Можно усомниться в пригодности или соответствии категорий или типов, используемых при систематизации, но только не в правильности самого метода.

Поскольку я годами наблюдаю и изучаю продукты бессознательного в наиболее широком смысле слова, а именно: сновидения, фантазии, видения и галлюцинации сумасшедших, я не мог не заметить определенных регулярностей, то есть типов. Существуют типы ситуаций и типы образов, которые часто повторяются и имеют соответствующее значение. Поэтому для обозначения этих повторений я употребляю термин «мотив». Таким образом, существуют не только типичные сновидения, но и типичные мотивы в сновидениях. Как уже было сказано, это могут быть ситуации или образы. К последним принадлежат человеческие образы, которые могут быть отнесены к ряду архетипов, и основными среди них, согласно моему предположению, будут тень, мудрый старец, младенец (включая героя-младенца), мать («Предвечная Мать» и «Мать-Земля») как супраординатная личность («демоничная», поскольку супраординатная), ее двойник дева и, наконец,- анима у мужчин и анимус у женщин.

Вышеперечисленные типы далеко не исчерпывают все статистические регулярности в этом отношении. Интересующий нас образ Коры принадлежит к типу анимы в том случае, когда он наблюдается у мужчины, и к типу супраординатной личности у женщины. Важной чертой психических образов

­ Конец страницы 179 ­

¯ Начало страницы 180 ¯

является то, что они имеют двусторонний характер или по крайней мере способны к удваиванию; при любых обстоятельствах они биполярны и колеблются между их позитивным и негативным значениями. Таким образом, «супраординатная» личность может явиться в презираемой и искаженной форме, к примеру, в виде Мефистофеля, который в действительности более позитивен как личность, нежели скучный и бездумный карьерист Фауст. Еще один негативный образ - Мальчик-с-пальчик из народных сказок. Образ, соответствующий Коре, у женщин обычно двойствен, к примеру, мать и дева, что означает ее появление то в виде одной, то в виде другой. Из этого я бы заключил, для начала, что в строении мифа o Деметре-Коре женское влияние настолько преобладало над мужским, что последнее не имело практически никакого значения. Мужская роль в мифе о Деметре в действительности сводится к роли соблазнителя или покорителя.

Наблюдение показывает, что Кора часто появляется у женщин в виде неизвестной молодой девушки, нередко в облике Гретхен или незамужней матери2. Другая распространенная модуляция - танцовщица, которая часто создается с помощью заимствования из области классики. В таких случаях «дева» является в виде корибаптки, менады или нимфы. Как частный вариант, можно упомянуть русалку или водяную фею, сверхчеловеческую природу которой выдает наличие рыбьего хвоста. Иногда образы Коры и матери и вовсе переходят в царство животных, и тогда их излюбленными представителями являются то кошка, то змея, то медведь, то какое-либо черное чудовище преисподней, например, крокодил или другие саламандроподобчные, относящиеся к ископаемым существам3. Из-за своей беспомощности девушка подвергается всевозможным опасностям, например, она может быть сожрана рептилиями или принесена в жертву во время ритуала. Нередки кровавые, жестокие и даже непристойные оргии, жертвой которых является невинный младенец. Иногда это настоящая nekyia*, нисхождение в Гадес

*Жертва, приносимая мертвым для того, чтобы вызвать их и подземного царства (заглавие 11 песни «Одиссеи») (др.-гр.).

­ Конец страницы 180 ­

¯ Начало страницы 181 ¯

и поиски «сокровища, которое трудно найти», время от времени связанные с разнузданными сексуальными празднествами или приношениями менструальной крови Луне. Довольно странно, что различные пытки и непристойности совершаются «Матерью-Землей». Случаются питье крови и купания в крови4, а также распятия. Дева, встречающаяся в историях болезней, довольно сильно отличается от подобной цветку Коры тем, что современный образ более четко обрисовывается и не столь «бессознателен», что станет ясно из последующих примеров.

Образы, соответствующие Деметре и Гекате, являются супраординатными (если не сказать сверхъестественных размеров) «Матерями», нечто среднее между типами Пиетас и Баубо. Бессознательное, которое уравновешивает привычную женскую безобидность, в этом отношении весьма изобретательно. Я могу припомнить всего несколько случаев, когда собственный благородный образ Деметры в своем чистом виде проглядывает сквозь образ, спонтанно вырастающий из бессознательного. Мне вспоминается случай, когда дева-богиня явилась вся в чистейшем белом одеянии, но с черной обезьянкой на руках. Мать-Земля всегда хтонична, иногда она связана с луной - либо посредством упомянутого кровавого приношения, либо посредством принесения в жертву ребенка, либо тем, что она украшена лунным серпом5. На живописных или пластических изображениях Мать предстает в темных тонах черного или красного цвета (это ее основные цвета) с первобытным или звериным выражением лица; по виду она нередко напоминает неолитический идеал «Венеры» из Брассанпу или Виллендорфа или же спящую Гала Сафлиени6. Изредка встречаются упоминания о многочисленных грудях, расположенных как у свиньи. Мать-Земля играет важную роль в бессознательном женщины, так как все ее проявления характеризуются как «могущественные». Это говорит о том, что в таких случаях элемент Матери-Земли в сознании чрезвычайно слаб и нуждается в усилении.

Ввиду всего сказанного, я готов признать, что может показаться непонятным, почему такие образы следует считать при-

­ Конец страницы 181 ­

¯ Начало страницы 182 ¯

надлежащими к типу «супраординатной личности». Однако в научном исследовании следует отбросить нравственные или эстетические предрассудки и позволить фактам говорить самим за себя. Дева часто описывается как существо, которое нельзя считать человеческим в обычном смысле; она либо неизвестного, либо особенного происхождения, либо странно выглядит, либо попадает в странные происшествия, из чего приходится заключить о ее необычной мифологической природе. Столь же (а может быть, даже более поразительно) то, что Мать-Земля - это божественное существо в классическом смысле слова. Более того, она отнюдь не всегда появляется в облике Баубо, но может походить, например, на Королеву-Венеру из Hypnerotomachia Poliphili, но неизменным остается одно - ее тяжелая судьба. Часто встречающиеся неэстетичные формы Матери-Земли связаны с предрассудком современного женского бессознательного; такого предрассудка не существовало в античности. Связанная с подземным миром природа Гекаты, которая неотделима от Деметры, и судьба Персефоны указывают на темную сторону человеческой души, хотя и не в такой степени, как современный материал.

«Супраординатная личность» - это целостный человек, то есть человек, каков он есть в действительности, а не каковым он себе представляется. К этой целостности принадлежит и бессознательная душа, имеющая подобно сознанию свои требования и нужды. Я не хочу трактовать бессознательное персоналистически и утверждать, к примеру, что образы-фантазии, подобные вышеописанным, являются «исполнениями желаний», вызванными вытеснением. Как таковые эти образы никогда не были сознательными и, следовательно, никогда бы не могли подвергнуться вытеснению. Под бессознательным я подразумеваю скорее неличную душу, общую для всех людей, даже если она выражает себя посредством индивидуального сознания. Когда кто-либо дышит, его дыхание не является феноменом, который можно истолковать в плане его личности. Мифологические образы принадлежат к структуре бессознательного и не являются личным владением: на самом деле

­ Конец страницы 182 ­

¯ Начало страницы 183 ¯

большинство людей скорее сами находятся в их владении, нежели, владеют ими. Образы, подобные вышеописанным, в определенных условиях способствуют возникновению соответствующих расстройств и симптомов, а затем уже задачей медицинской терапии является выяснить, как и насколько эти импульсы могут и могут ли вообще быть интегрированы в сознательную личность, или же они суть вторичное явление, переведенное, благодаря некоторым нарушенным ориентациям сознания, из своего обычного потенциального состояния в действительность. На практике существуют обе возможности. Обычно я описываю супраординатную личность как «самость», таким образом четко различая эго, которое, как хорошо известно, распространяется лишь на сознательный разум, и целое личности, которое включает как сознательный, так и бессознательный компоненты. Таким образом, эго относится к самости как часть к целому. В этой мере самость супраординатна. Более того, эмпирически самость по причине своего сознательного компонента, который может войти в сознание лишь косвенно, путем проекции, ощущается не как субъект, а как объект. Из-за своего бессознательного компонента самость настолько отстраняется от сознательного разума, что может быть выражена человеческими образами лишь отчасти, другая ее часть вынуждена искать выражения в объективных, абстрактных символах. Человеческие образы - это мать и дочь, отец и сын, король и королева, бог и богиня. Териоморфными символами являются дракон, змея, слон, лев, медведь и другие могучие звери или же паук, краб, бабочка, жук, червь и т.п. Растительные символы - это в основном цветы (лотос и роза). Они ведут к геометрическим фигурам, таким как круг, сфера, квадрат, четырехугольник, часы, небесный свод и т.п.7 Исчерпывающее описание человеческой личности невозможно из-за неопределенности величины бессознательного компонента. Поэтому бессознательное дополняет картину человеческими образами, расположенными между двумя полюсами внечеловеческого бытия (между животным и божественным), и дополняет животную крайность, внося в микрокосм живот-

­ Конец страницы 183 ­

¯ Начало страницы 184 ¯

ные и растительные абстракции. Эти приложения часто наблюдаются в антропоморфных божествах в качестве их «атрибутов».

Деметра и Кора, мать и дочь, раздвигают границы сознания как вверх, так и вниз. Они привносят в него измерения «старшего и младшего», «более сильного и более слабого» и стирают узко очерченные границы сознательной памяти, давая ей понятие о существовании более великой и исчерпывающей личности, имеющей свою долю в вечном потоке вещей. Вряд ли правомерно предположение о том, что миф и таинство были изобретены с каким-либо сознательным намерением; скорее они были невольным откровением первичного состояния души, но души бессознательной. Душа, предсуществующая сознанию (например, у младенца), с одной стороны, причастна к материнской душе, тогда как, с другой стороны, она простирается к душе дочери. Из этого можно было бы заключить, что каждая мать содержит в себе свою дочь, а каждая дочь - свою мать, и что каждая женщина простирается назад - в свою мать и вперед - в свою дочь. Это участие и смешение порождают характерную неопределенность в отношении времени: женщина живет раньше как мать, а позже как дочь. Память сознания об этих связях порождает ощущение, что ее жизнь простирается над поколениями - первый шаг к непосредственному переживанию и убеждению в пребывании вне времени, что несет с собой и чувство бессмертия. Жизнь индивида преобразуется в тип и становится подлинным архетипом женской судьбы вообще. Это ведет к восстановлению или apocataslasis* жизней ее предков, которые теперь благодаря мосту, созданному преходящим индивидом, переходят в грядущие поколения. Такого рода переживание обеспечивает личности место и значение в жизни поколений, так что с пути бегущего сквозь нее жизненного потока исчезают все ненужные препятствия. В то же время личность спасена от изоляции и я восстановлена в целостности. В конечном счете вся ритуальная поглощенность архетипами имеет эту цель и этот результат.

*Возвращение в прежнее состояние (ф.-гр.).

­ Конец страницы 184 ­

¯ Начало страницы 185 ¯

Именно психологу совершенно ясно, насколько велик тот катарсический и в то же время омолаживающий эффект, который должен проистекать из культа Деметры в женскую душу; знает он и об отсутствии душевной гигиены, характерном для нашей культуры, уже не ведающей того благотворного переживания, которые несут в себе элевсинские эмоции.

Я вполне отдаю себе отчет в том, что не только мирянин, проявляющий интерес к психологии, но и профессиональный психолог и психиатр, и даже психотерапевт, не владеют адекватным знанием архетипического материала своих пациентов, поскольку они специально не изучали этот аспект феноменологии бессознательного. А то, что мы часто встречаемся со случаями, характеризующимися огромным количеством архетипических символов8, всецело находится в поле наблюдения психиатрии и психотерапии. Поскольку наблюдающему их ученому не хватает необходимых исторических знаний, он не в состоянии заметить параллелизма между своими наблюдениями и открытиями антропологии и гуманитарных наук в целом. И наоборот, специалист в области мифологии и сравнительной религии, как правило, не является психиатром и, следовательно, не знает о том, что его мифологемы все еще свежи и живы - к примеру, в снах и видениях, - в отдаленных тайниках нашего самого личного опыта, который мы ни под каким предлогом не извлекли бы для научного анализа. Посему архетипический материал является великим неизвестным, и даже для того, чтобы этот материал собрать, необходимы специальное обучение и подготовка.

Думаю, здесь будет нелишним привести несколько примеров изисторий болезней моих пациентов, в чьих сновидениях и фантазиях встречаются архетипические образы. Большинство моих пациентов разделяли то заблуждение, что нет ничего проще, чем передать содержание своих переживаний. спомощью «нескольких примеров». На деле же один - два вырванных из контекста образа практически ничего не объясняют. Это имеет успех лишь тогда, когда мы имеем дело со специалистом. Человек ни за что не догадается, что должен

­ Конец страницы 185 ­

¯ Начало страницы 186 ¯

сделать Персей с головой Горгоны, если он не знает этого мифа. Так же обстоит дело и с индивидуальными образами: им необходим контекст и контекстом этим является не только миф, но и индивидуальный анамнез. Однако контекст может быть слишком обширным. Для того, чтобы представить некое содержание как завершенный ряд образов, понадобилась бы книга размером более чем в двести страниц. Некоторое представление об этом можно составить, ознакомившись с моим исследованием фантазий мисс Миллер9. Поэтому я не без колебаний прибегаю к историям болезней как к иллюстративному материалу. Источниками используемого мною материала были отчасти нормальные люди, а отчасти лица со слабо выраженными невротическими симптомами. Это отчасти сновидения, отчасти видения, а отчасти сон, смешанный с видением. Эти «видения» вовсе не являются экстатическими состояниями или галлюцинациями: это спонтанные визуальные образы, фантазии или же так называемое активное воображение. Последнее является изобретенным мною методом наблюдения потока внутренних образов. Сосредоточивая внимание на каком-либо выразительном, но непонятном образе сновидения или на спонтанном визуальном впечатлении, человек наблюдает за происходящими с ним изменениями. При этом, конечно, следует воздерживаться от всякого критицизма, наблюдая и записывая происходящее с полной объективностью. Также очевидно, что следует отбросить все возражения наподобие того, что все это «произвольно» или «надуманно», так как это исходит из переживаний эго-сознания, которое не потерпит в своем доме иного хозяина, кроме себя самого. Иными словами, эти возражения являются препятствиями, поставленными сознательной памятью, бессознательной.

В таких условиях составляются длинные и часто весьма драматичные ряды фантазий. Преимущество этого метода состоит в том, что на свет выводится масса бессознательного материала. С той же целью может быть использовано черчение, рисование или моделирование. Как только визуальный ряд становится драматичным, он легко переходит в слуховую и

­ Конец страницы 186 ­

¯ Начало страницы 187 ¯

языковую сферы и может стать причиной диалогов и т.п. Но этот метод, примененный к индивидам с незначительной патологией при определенных обстоятельствах, в частности, в нередких случаях латентной шизофрении, может оказаться весьма небезопасным и посему нуждается в медицинском контроле. Он основан на умышленном ослаблении сознательного разума и его сдерживающего эффекта, который ограничивает либо подавляет бессознательное. Целью этого метода является, во-первых, естественная терапия, а во-вторых, он поставляет богатый эмпирический материал. Некоторые наши примеры получены именно таким путем. От сновидений они отличаются только тем, что форма их лучше, так как содержание воспринималось не спящим, а бодрствующим сознанием. Примеры даны женщинами средних лет.

I. Пациентка X

(спонтанные визуальные впечатления в хронологическом порядке)

1. «Я увидела белую птицу с распростертыми крыльями. Она подлетела к женщине в голубом, сидящей в позе античной статуи. Птица опустилась ей на руку, а в руке у женщины было зернышко пшеницы. Птица подхватила его в клюв и опять взвилась в небо».

X нарисовала картину: голубое одеяние, архаически простой образ «Матери» на белом мраморном основании. Ее материнство подчеркнуто наличием больших грудей.

2. Бык поднимает младенца с земли и несет его к античной статуе женщины. Появляется обнаженная молодая девушка на белом быке, с венком из цветов в волосах. Она берет ребенка, Подбрасывает его в воздух, как мяч, и вновь ловит его. Белый бык везет их обоих к храму. Девушка кладет ребенка на землю и т.д. (следует инициация).

В этой картине дева представлена скорее всего в образе Европы. (Здесь задействованы некоторые школьные знания.) Ее нагота и венок из цветов указывают на дионисийскую заброшенность. Игра в мяч с младенцем - мотив какого-то сек-

­ Конец страницы 187 ­

¯ Начало страницы 188 ¯

ретного ритуала, всегда необходимого при «принесении младенца в жертву». (Сравните обвинения в ритуальном убийстве, выдвигаемые язычниками против христиан и христианами против евреев и гностиков; также финикийские жертвования младенцев, слухи о Черной мессе и т.п. и «игра в мяч в церкви».)10

3. «Я увидела золотую свинью на пьедестале. Повсюду танцевали звероподобные существа, образуя круг. Мы торопились вырыть яму в земле. Я спустилась вниз и обнаружила воду. Затем паявился мужчина в золотой повозке. Он спрыгнул в яму и стал раскачиваться взад-вперед, как будто танцуя.... Я раскачивалась в ритме с ним. Затем он внезапно выпрыгнул из ямы, изнасиловал меня и оставил с младенцем».

X идентична молодой девушке, часто являющейся и в образе юноши. Этот юноша - образ анимуса, воплощение мужского элемента в женщине. Вместе юноша и девушка составляют пару или coniunctio, что символизирует сущность целостности (подобно платоновскому гермафродиту, позднее становящемуся символом совершенной целостности в философии алхимиков). X, очевидно, танцует вместе с остальными, отсюда и «мы торопились». Примечательна параллель с мотивами, отмеченными Кереньи.

4. «Я увидела красивого юношу с золотыми тарелками, танцующего и прыгающего весело и самозабвенно... В конце концов он упал на землю, спрятав лицо в цветах. Затем он прятал лицо в Коленях очень старой матери. Спустя некоторое время он поднялся и прыгнул в воду, веселясь там, как дельфин... Я видела, что у него золотые волосы. Теперь мы прыгали вместе, взявшись за руки. Так мы подошли к ущелью...» Перепрыгивая ущелье, юноша срывается в пропасть. X остается одна и приходит к реке, где ее ожидает белый морской конек и золотая лодка.

В этом эпизоде X - юноша; поэтому позднее он исчезает, оставляя ее единственной героиней. Она - дитя «очень старой матери», а также дельфин, юноша, исчезнувший в ущелье, и невеста, которую, по всей видимости, ожидает Посейдон. При-

­ Конец страницы 188 ­

¯ Начало страницы 189 ¯

мечательные пересечения и смещения мотивов во всем этом индивидуальном материале практически совпадают с теми, что встречаются в мифологическом варианте. Юноша, прячущий лицо в коленях матери, произвел столь сильное впечатление на X, что она нарисовала его изображение. Образ тот же, что и в пункте 1, только место зернышка пшеницы в ее руке занимает юноша, лежащий совершенно истощенным на коленях у гигантской матери.

5. Теперь следует жертвоприношение овцы, во время которого, похоже, происходит игра в мяч с жертвенным животным. Участники игры пятнают себя жертвенной кровью, после чего купаются в пульсирующей крови. Затем X превращается в растение.

6. После этого X приходит к змеиной норе, и вокруг нее обвиваются змеи.

7. В змеиной норе ниже уровня моря находится спящая божественная женщина. (На рисунке она изображена превосходящей других по размерам.) На ней красно-голубое одеяние, покрывающее только нижнюю часть тема. У нее темная кожа, полные красные губы, и физически она кажется весьма сильной. Она целует X, очевидно пребывающую в роли молодой девушки, и передает ее в виде подарка большой группе мужчин, стоящих рядом и т.д.

Эта хтоническая богиня - типичная Мать-Земля, представленная в том виде, в каком она часто появляется в современных фантазиях.

8. Поднявшись из глубин и вновь увидев свет, X испытывала своего рода свечение: пока она шла через волнующееся поле пшеницы, вокруг ее головы танцевало белое пламя.

Этой сценой эпизод с Матерью заканчивается. Хотя нет ни малейшего намека на повторение какого-либо известного мифа, все мотивы и связи между ними знакомы нам по мифологии. Образы эти предстают спонтанно, не основываясь на каком-либо сознательном знании. На протяжении длительного периода времени я применял метод активного воображения по отношению к себе и наблюдал многочисленные

­ Конец страницы 189 ­

¯ Начало страницы 190 ¯

символы и символические ассоциации, подтверждение которым я смог найти лишь спустя годы в текстах, о существовании которых я и не подозревал. То же самое касается и сновидений. Например, несколько лет назад мне снилось следующее: Я медленно и устало взбираюсь па гору. Когда я достиг, как мне казалось, вершины, я обнаружил, что стою на краю плато. Гребень горы, который и обозначал ее настоящую вершину, вздымался далеко впереди. Наступала ночь, и я видел на темном противоположном склоне металлически поблескивающий ручей, который тек вниз, и две тропинки, которые, :змеисто извиваясь, вели вверх: одна - налево, другая - направо. На гребне горы, справа, виднелся отель. Внизу ручей убегал влево, и через него был переброшен мост.

Спустя немного времени я обнаружил в неизвестном алхимическом трактате следующую «аллегорию». В своей Spe-culativae philosophiae11 франкфуртский терапевт Джерард Дорн, живший во второй половине шестнадцатого века, описывает «Mundi peregrinatio, quam erroris viam appellamus» («Путешествие по миру, которое мы называем путем ошибок»), с одной стороны, и «Via veritatis» («Путь истины») - с другой. О первом пути автор говорит

Человеческий род, в природе которого - сопротивляться Богу, не перестает вопрошать, каким образом он своими силами может избежать ловушек, которые сам себе ставит. Но он не просит помощи у Него, от которого одного только и зависит каждый дар милосердия. Поэтому люди построили себе большую Мастерскую слева у дороги... под предводительством Промышленности. По достижении этого они отвернулись от Промышленности и направили стопы свои ко второй области мира, перейдя мост нерешительности... Но поскольку Бог желает возвратить их назад, Он позволяет их нерешительности взять над ними верх; и тогда, ища исцеления в себе (промышленность!), они идут толпой к большой Больнице, также построенной слева, под руководством Медицины. Там находится огромное множество аптекарей, хирургов, терапевтов и т.д.12

О «пути истины», «правом пути», автор говорит: «... ты придешь в лагерь Мудрости и, будучи принятым там, подкре-

­ Конец страницы 190 ­

¯ Начало страницы 191 ¯

пишься едой, намного более живительной, чем та, что ты ел ранее». Здесь присутствует даже ручей: «...поток живой воды, весело бегущий с вершины горы. (Из фонтана Мудрости бьют воды.)»13

В сравнении с моим сновидением здесь имеется важное отличие: здесь, помимо измененного положения отеля, река Мудрости находится слева, а не посредине картины, как в моем сновидении.

Очевидно, что в моем сновидении мы имеем дело не с каким-либо известным «мифом», а с группой идей, которые с легкостью можно было бы отнести к «индивидуальным», то есть уникальным. Однако с помощью тщательного анализа легко можно было бы показать, что это - архетипический образ, и как таковой он может вновь и вновь воспроизводиться в любом веке и месте. Но должен признать, что архетипическая природа образа - сновидения стала ясна мне лишь по прочтении Дорна. Эти и им подобные случаи я постоянно наблюдал не только у себя, но и у многих пациентов. Но, как показывает этот пример, для того, чтобы не упустить такие параллели, необходимо особое внимание.

Античный образ матери не исчерпывается образом Деметры. Он также проявляется в Кибеле-Артемиде. На это указывают следующие случаи.

II. Пациентка Y (сновидения)

1. «Я брожу по большой хоре, дорога пустынна и трудна. С неба спускается женщина, чтобы сопровождать меня и помочь мне. Она вся светится ярким светом, у нее светлые волосы и сияющие глаза. Временами она исчезает. После того, как некоторое время я шла одна, я замечаю, что оставила где-то свой посох и должна вернуться за ним. Для этого я должна пройти мимо ужасного чудовища, огромного медведя. Мне уже доводилось проходить мимо нет, когда я шла по этой дороге в первый раз, но тогда меня защищала небесная женщина. Как раз, когда я иду мимо меря, и он уже готов броситься на меня, она вновь появляется рядом со мной, и под ее взглядом

­ Конец страницы 191 ­

¯ Начало страницы 192 ¯

медведь спокойно ложится и позволяет нам пройти. Затем небесная женщина исчезает*.

Здесь мы сталкиваемся с материнским покровительством богини, связанной с медведями, подобно Диане или галло-римской Артио. Небесная женщина - позитивный, а медведь -негативный аспекты «супраординатнои личности», раздвигающей сознание человеческого существа вверх - в небесную, и вниз - в животную сферы.

2. «Mы проходим через дверь в башнеподобиую комнату, где взбираемся по длинному пролету ступеней. На одной из верхних ступеней я читаю надпись: „Vis ut sis". Ступени заканчиваются входом в храм, находящийся на гребне поросшей лесом' горы, другого подхода нет. Это часовня Урсанны -богини-медведицы и Божьей Матери. Храм сделан из красного камня. Здесь совершаются кровавые жертвоприношения. У алтаря стоят животные. Для того, чтобы вступить в пределы храма, необходимо превратиться в животное - лесного зверя. Храм сооружен в виде креста с равными плечами и некоторым, незащищенным кровлей круглым пространством посередине, так что можно глядеть прямо вверх в небо - на созвездие Медведицы. На алтаре посредине круглого пространства стоит луноподобная чаша, из которой все время подымается дым или пар. Виднеется также и образ богини, но он виден нечетко. Поклоняющиеся, которые превратились в животных и к числу которых принадлежу и я, должны коснуться ногой ноги богини, после чего она делает им знак рукой или пророчески изрекает нечто, похожее на „Vis ut sis"».

В этом сновидении богиня-медведица появляется совершенно недвусмысленно, хотя ее статуя и «видна нечетко». Отношение к самости, к супраординатнои личности, обозначено не только пророческим «Vis ut sis», но и круглым центральным пределом храма и тем, что храм состоит из четырех частей. С древних времен любое отношение к звездам символизировало вечность. Душа спускается «со звезд» и возвращается в звездные сферы. Связь «Урсанны» с луной обозначена «луноподобной чашей».

­ Конец страницы 192 ­

¯ Начало страницы 193 ¯

«Лунная богиня» появляется также и в детских сновидениях. Девочка, выросшая в чрезвычайно неблагоприятных для психики условиях, в возрасте между семью и десятью годами видела повторяющееся сновидение: «Лунная богиня всегда ждала меня у воды на пристани, чтобы взять к себе на остров». К несчастью, она не помнила, что случилось потом, но это было так. прекрасно, что она часто молилась о том, чтобы вновь увидеть этот сон. Хотя очевидно, что эти сновидения неидентичны, мотив острова имеет место и в предыдущем сновидении в виде недосягаемого гребня горы.

Тридцать лет спустя женщина, видевшая в детских снах лунную богиню, пережила драматичную фантазию:

«Я взбираюсь на крутую темную гору, на вершине которой стоит крепость, увенчанная куполом. Я вхожу в те и подымаюсь по винтовой лестнице влево. Войдя в купол, я вижу, что нахожусь в присутствии женщины, с головным убором в виде коровьих рогов. Я тотчас же узнаю ее, это та лунная богиня из моих детских снов. По ее знаку я гляжу вправо и вижу вращающееся яркое солнце, которое освещает другую сторону глубокой расщелины. Над пропастью тянется узкий прозрачный мост, по которому я ступаю, чувствуя, что ни в коем случае не должна смотреть вниз. Жуткий страх охватывает меня, и я колеблюсь. В воздухе чуется предательство, но наконец, я перехожу мост и останавливаюсь перед солнцем. Солнце говорит: „Если ты сумеешь приблизиться ко мне девять раз и при этом ни разу не обжечься, то все будет хорошо". Но меня все больше охватывает страх, в конце концов я таки гляжу вниз и вижу черное щупальце, как у спрута, тянущееся ко мне из-под солнца. Я в ужасе отшатываюсь назад и срываюсь в пропасть. Но вместо того, чтобы робиться, я лежу в руках Матери-Земли. Когда я пытаюсь заглянуть ей в лицо, она превращается в глину, и я обнаруживаю, что лежу на земле».

Примечательно то, насколько начало этой фантазии согласовывается со сновидением. Лунная богиня вверху явно отличается от Матери-Земли внизу. Первая толкает сновидицу на ее несколько рискованное приключение с солнцем; послед-

­ Конец страницы 193 ­

¯ Начало страницы 194 ¯

няя, покровительствуя ей, подхватывает ее в материнские руки. Спящая, поскольку она пребывает в опасности, похоже, играет роль Коры.

Теперь давайте вернемся к нашему ряду сновидений.

3. Y видит во сне две картины, написанные скандинавским художником Германом Кристианом Лундом.

а) «На первой картине - комната скандинавского крестьянина. Крестьянские девушки в веселых костюмах прохаживаются, держась за руки (то есть в ряд). Та, которая посредине, меньше других ростом, кроме того, она горбата и изображена отвернувшейся. Это вкупе с ее странным взглядом придает ей вид ведьмы».

б) На второй картине изображен дракон, его шея простирается над всем, изображенным на картине, и особенно над фигурой девушки: она вся в его власти и не может двинуться с места, поскольку как только она шевельнется, дракон, который по своему желанию может увеличиться или уменьшиться, движется тоже, и когда девушка хочет уйти, он просто вытягивает свою шею над ней и таким образом вновь ловит ее. Довольно странно то, что лицо девушки отсутствует, по крайней мере я его не вижу».

Художник - вымысел сновидения. Анимус часто является в облике художника или имеет какой-либо проецирующий аппарат, он также может быть кинооператором или владельцем картинной галереи. Все это относится к анимусу, выполняющему функцию посредника между сознательным и бессознательным; бессознательное содержит картины, передаваемые (то есть выражаемые) анимусом то ли в форме фантазии, то ли бессознательно - в собственной жизни или действиях пациента. Проекция анимуса дает толчок к возникновению вымышленных чувств любви или ненависти к «героям» или «демонам». Излюбленными жертвами являются теноры, художники, кинозвезды, чемпионы в соревнованиях по атлетике и т.п. На первой картине девушка охарактеризована как демоничная, с горбом и недобрым взглядом «через плечо». (Поэтому первобытные люди часто носили на затылке у шеи амулеты против

­ Конец страницы 194 ­

¯ Начало страницы 195 ¯

сглаза, ибо уязвимое место находится на лишенной зрения спине.)

На второй картине «дева» изображена невинной жертвой чудовища. В данном случае между молодой девушкой и драконом присутствует то же отношение идентичности, что и в предыдущем - между небесной женщиной и медведем, и в практической жизни это является чем-то большим, чем просто неудачной шуткой. Здесь это свидетельствует о расширении сознательной личности, передаваемым посредством беспомощности жертвы, с одной стороны, и опасного недоброго глаза горбуньи и могущества дракона - с другой.

Наши рекомендации