Эпизод двадцать первый 11 страница

- Ладно, давай, - согласился толстяк.

Крепко держа пожарника, он накинул на плечо ранец. Пристально глядя друг на друга, они медленно двинулись к бойлерной, которую дворовая ребятня называла «стенкой». До нее было от силы метров тридцать. Идти буквально полминуты. Но эти полминуты все тянулись и тянулись. Вадька глубоко вздохнул, инстинктивно стараясь унять нахлынувшую противную мелкую дрожь. Толстяк пыхтел и скрипел зубами, бормоча какие-то угрозы и прижимая к себе брандмейстера.

- Ну чё, заметано? Пожарник твой или ты больше к нам не ходишь! - потребовал ответа Вадим Андреевич.

Калываев остановился, презрительно глянул на соперника и утвердительно кивнул.

- Только чтоб все по-честному! - добавил Вадик.

- По-честному, не боись, сопляк. Если ты меня победишь, я тебе свой ранец отдам.

- Да не нужен мне твой ранец, Жиртрест, - презрительно скривился Вадька. - Мне Анечкин брат обещал подарить такой же… Только лучше! - на одном дыхании соврал он.

Женька остановился, как вкопанный.

- Врешь!

- Не-а, не вру. Скоро сам увидишь.

Пятилетний принц понимал, что пока они идут к месту битвы, врага нужно выбить из колеи. Он уже заметил растерянность в его глазах, когда отвесил ему пинка. И хотел закрепить успех, потому и соврал про ранец.

Меж тем «стенка» неумолимо приближалась, и Вадим Андреевич судорожно соображал, чем же еще поддеть Женьку.

- Анечка тебе просила передать, что она играть с тобой ни за что не станет, потому что ты толстый урод.

- Да не больно надо! - буркнул толстяк.- Сама она уродина!

Обида обожгла Вадьку, придав решимости.

- За слова ответишь, Жиртрест.

Теперь в его голосе клокотала ярость. За пять лет своей детской жизни так он еще ни на кого не злился. Он вдруг возненавидел Калываева всем сердцем, что было очень кстати. Они уже почти подошли к «стенке».

А что же Анна Михайловна? Прижав к себе верную Анжелу, маленькая русская женщина не сводила глаз с уходящего возлюбленного. Анечка была до смерти напугана. Больше всего на свете хотелось позвать бабушку. Она уже почти решилась, несмотря на твердую просьбу своего принца. И уже пошла искать защиты, как вдруг осознала очевидное. Если Вадик принц, в чем она совершенно не сомневалась, бабушку звать нельзя. Что же это будет, если принцу, который храбро защищает свой принцессу, придет на помощь бабушка? Это будет бабушка, спасающая принца. Звучало дико и унизительно. Кроме того, Анечка прекрасно знала, как презирают тех, кто прячется за спиной у взрослых. К таким нередко применяли высшую меру дворового наказания - бойкот. Теперь она поняла, почему Вадик так настойчиво требовал от нее не вмешивать в дело бабулю.

Ситуация была просто безвыходная. Она до последнего надеялась, что все обойдется, хотя и не верила в такую возможность. Вадик храбрый, он этого так не оставит. Когда же она увидела, как мальчишки пошли к котельной, то немедленно расплакалась – от бессилия и страха за того из них, который был заметно меньше. Как это часто бывает, простое женское счастье шло рука об руку с невыносимыми страданиями.

Утерев, наконец, непослушные слезы, которые все катились и катились из глаз, Анечка вдруг замерла, словно прислушиваясь к своим мыслям. Постояв так совсем недолго, решительно сказала:

- Вот так я и сделаю.

Шмыгнув носом, засунула кукол за пояс платья. Решение было принято, и отказываться от него она не собиралась. Никогда еще Анна Михайловна не чувствовала себя такой взрослой.

В тот же самый момент отчаянные дуэлянты зашли за котельную. Четыре огромных раскидистых куста, что росли возле нее, надежно скрывали происходящее от посторонних глаз. Растения эти знали людскую жизнь не понаслышке. Сколько могли бы они рассказать о первых поцелуях, признаниях в любви и трагических разрывах, о школьных сигаретах и студенческом портвейне, о честных и неравных драках, о детских слезах и хроническом алкоголизме. Если бы только кто-нибудь догадался их спросить! Но… Разговаривать с кустами в современном обществе как-то не принято. Люди используют их для более прозаических потребностей. Им только и остается, что хранить человечьи тайны да цвести по весне, смирившись с отведенной им ролью.

Итак, Евгений Трофимович и Вадим Андреевич стояли у равнодушной белой стены одной из московских котельных. Именно здесь и сейчас решится, кто из них станет победителем, а кому достанется позорная участь побежденного. Компромисс не- возможен. Даже сама мысль о примирении является оскорбительной для обеих сторон. Им нужна только победа. Да будет война!

Эпизод девятнадцатый

Москва, март 1997 года

Викторыч заскочил в первую попавшуюся аптеку. В кармане у него лежал список лекарств – от популярных сердечных капель и витаминов до таблеток, названия которых бегло выговорить он не мог, только прочитать по слогам. Взяв из его рук мятую бумажку, исписанную тревожным прыгающими почерком, толстая рыжая аптекарша скрылась в пахучих недрах своего болезного царства.

Через пятнадцать минут Вик со страхом переступил порог квартиры брата. Стас встретил его, как обычно – поздоровались, обнялись. Выглядел брат нормально. Со стороны и не скажешь, что человек болен. Вик специально старался разглядеть в Стасике признаки болезни: глаза, цвет лица, малейшие нюансы поведения. Ничего не обнаружил. С облегчением перевел дух.

- Тебя покормить, мой вечно голодный брат? - съёрничал Стас.

- Стасик, спасибо, я не буду. Я вот в аптеку зашел, все купил по списку. Ты как себя чувствуешь?

- Да нормально, спасибо. Что у тебя там произошло, что ты мне вчера ночью звонил? Я подумал, что ты новый материк открыл.

- Ну, материк, не материк… Но мне кажется, что-то открыл.

- Пойдем в комнату, Колумб. Расскажешь мне о своих открытиях.

Бросив задницу на уютный кожаный диванчик, покрытый пледом, брат стал копаться в лекарствах, которые притащил Вик. Некоторым коробочкам и пузырькам кивал, узнавая. На другие же смотрел удивленно и неприязненно, словно на непрошенных гостей.

- Стасик, ты вчера к врачу ходил?

- Кровь сдал, результаты завтра будут.

- А что врач-то говорит?

- А что он скажет? Все, как обычно. Идите сдавать анализы. Ладно, хватит про мое здоровье, - решительно одернул его Стас.- Лучше выкладывай, что там у тебя?

- Да чертовщина какая-то. Сразу скажу – это по основному вопросу, - начал Вик.

- Генштаб взрывать будем? – пошутил старший.

Младший достал из внутреннего кармана сложенный вдвое конверт и протянул брату.

- Взятка? - пошутил Стас.

- Круче. Очевидное - невероятное.

Высыпав газетные куски себе на колени, Стас взял первый попавшийся. Прочитал. Выжидающе посмотрел на младшего, как бы спрашивая «ну и что?». Вик наигранно возмутился.

- Братик, родной, что ж ты со мной делаешь? Я тебе 12 газетных вырезок принес, перелопатил тонны макулатуры, две заметки в публичной библиотеке украл. А ты в одну глянул краем глаза - и нос воротишь? Читай дальше!

- Ладно, - вяло отозвался Станислав Викторович.

Прочитав все, Стас сказал очень многозначительное:

- Интересно.

- Интересно? Да это гиперинтересно после того, как мы с тобой больше года по основному вопросу без толку бьемся! Эти бумажки – самое интересное, что я видел в жизни. Честно.

- А может, ты и прав, - произнес задумчиво Стас.
- Тут, Стасик, такая штука. Все эти без вести пропавшие личности находились в гуще имущественных конфликтов. Иногда год, иногда больше, потому что конфликты эти все не заканчивались. А потом фигуранты пропадали бесследно. Бесследно! Ни трупов, ни обломков машин. А ведь все эти шишки ездят на тачках с охраной, по улицам не ходят. К тому же при них жены, дети, любовницы. И вообще это, так сказать, публичные люди. Как можно пропасть без вести при таком образе жизни? Стас, это же заказ.

Старший сидел на диване и спокойно слушал. Не вскочил, не начал бегать, задавая вопросы и потирая руки. Но Викторыч, который знал своего старшего братца, как никто, лишь кинув на него беглый взгляд, понял – Стасик в стойке. Вик продолжал:

- В общем, таких пропащих - семь за год. Один их них - некто Арсен Миджанян, руководил холдингом «что-то там строй». И решил уйти от партнеров с частью имущества. Ему стали угрожать. Он заявил ментам. Менты взяли дело в производство, но помочь честному армянину не смогли. Не успели. Он утром «пакюшаль» завтрак, сел в тачку… джип … не помню, как модель называется. Да хрен с ней, с тачкой, не важно… В общем, сел в большую тяжелую немецкую машину и поехал по своим делам. Его жена, психически здоровая русская женщина, курила на балконе и смотрела вслед любимому. Он повернул за угол дома, чтоб из двора на дорогу выехать. Больше его никто не видел. Канул. Просто испарился на глазах у жены. Говорят, только свечение какое-то кто-то видел. И ни человека, ни машины. В строительном холдинге наступили мир и согласие. Стас, это же заказ.

Стас встал, прошелся по гостиной, дошел до бара, открыл, но выпить ничего не взял.

- Погоди, а машина? Пропала? - спросил он так растерянно, как будто это был его «Мерседес».

Эпизод двадцатый

Москва, февраль 1998 года

- Как я понимаю, эту технологию использует разумная раса, которая иногда посещает Землю, - уверенно заявил Вадим Андреевич. - Речь идет о сжатии пространства. Люди лишь теоретически допускают возможность такого способа перемещения. Я встречал упоминание о нем в ваших фантастических книгах.

Взгляд Чернова снова оживился. Он опять, как это уже было раньше, еле заметно расправил плечи, отчего осанка его изменилась.

- Вадим Андреевич, поясните нам суть этой технологии, пожалуйста, - вновь миролюбивым тоном попросил Лешниц.

- Я не стану вдаваться в сложные научные детали, которых я и сам досконально не знаю, - как бы извиняясь, сказал больной. - Но я приведу вам наглядный пример. Взгляните на эту нить, - он вытащил из нагрудного кармана пижамы с цифрами 012132 кусок белой нити сантиметров пятнадцать в длину. - Представим, что мы с вами находимся здесь, - он взялся за ее край двумя пальцами. - Нам необходимо попасть сюда, - пальцами другой руки он сжал противоположный конец.- А между этими точками – тысячи световых лет пути. Это путешествие займет у нас слишком много времени. В том случае, если мы будем двигаться вот таким образом, - он стал перебирать пальцами, как бы карабкаясь по нитке к воображаемой цели. - Но если мы владеем технологией, то мы будем двигаться так, - изящным движением он изогнул нить в петлю, соединив ее противоположные концы. - Так будет значительно быстрее, не правда ли?

- Вы считаете, что именно таким образом к нам попадают «летающие тарелки»? - как бы походя, уточнил Лешниц.

- Да, я в этом абсолютно уверен. Другого способа я не вижу, - подтвердил Чернов.

- И вы решили, что уфологи смогут вам помочь заполучить такую технологию?- продолжал доктор выводить его на рассказ об экспедиции.

- Нет, я не настолько наивен, - с легкой обидой в голосе ответил Нериаден. - Я просто хотел быть ближе к цели. Для начала мне надо было понять, насколько человечество далеко от этого знания. Признаюсь, в информационном массиве психики Вадима Андреевича я нашел лишь самые общие сведения об уфологах. О предстоящем Конгрессе я узнал из теленовостей, буквально за несколько дней до его начала. К тому моменту Елена, жена Чернова, уже покинула меня. Деятельность, которой занимался несчастный Вадим Андреевич, я прекратил. Она мешала мне сосредоточиться и отнимала много драгоценного времени. Так я остался без средств к существованию. Меня спас мой вынужденный соратник. В его сознании я нашел способ добраться до города Минска совершенно без денег. Не стану скрывать, что он был незаконным, но у меня не было другого выбора. Я пересаживался с поезда на поезд, избегая встречи с теми, кого называют контролерами. Один раз я все же столкнулся с ними, но избежал наказания.

Дельтас глянул на Скворца с хитринкой, так, будто бы они вместе ездили в Минск «на собаках».

- Надеюсь, вы не причинили им вреда? - осторожно поинтересовался Николай Юрьевич.

- Нет, что вы, это не в моих правилах! - даже немного возмущенно ответил больной.- Я лишь ненадолго погрузил их в транс. Они находились под воздействием алкоголя. Этот любимый наркотик землян сделал их очень внушаемыми. Мне не составило труда избавиться от их внимания.

- Вы и меня можете в транс погрузить? - крайне заинтересованно спросил Лешниц, который о таких способностях слышал от своего пациента впервые.

- Теоретически – да. Как я успел понять, у вас сильная психика. К тому же, вы будете сопротивляться такому воздействию. Это будет не просто сделать, - искренне признался Дельтас.

«Вот если бы он Лешница одним махом прям здесь загипнотизировал, да кукарекать заставил… Сразу бы и снял все вопросы», - позволил себе помечтать Ромка.

Но такого вопиющего чуда не произошло. Зато другое чудо продолжало происходить, как ни в чем ни бывало. И диктофончик Лешница фиксировал его, утробно шипя. Умалишенный инженер так до сих пор и не сделал ни одной ошибки в своем безупречном повествовании. Ни одной, даже крошечной, помарочки. Речь его была не только неестественно правильной, но и совершенно литературной. Все эти обороты, вроде «простите мне мою настойчивость», которые он употреблял в разговоре довольно часто, делали его манеру изъясняться совершенно книжной. Свидетелями этого чуда были все, кто находился в кабинете 515, на пятом этаже одной из известных московских клиник. Но осознавали его масштаб лишь трое – доктор, Матильда и Ромка.

Вновь и вновь, с каждой фразой больного Скворец пытался найти рациональное объяснение. Но безуспешно. Теперь он снова спросил себя, а не инопланетянин ли перед ним. И если в начале беседы такие мысли веселили его, то сейчас в них не было и тени иронии. Хотя такое предположение и казалось Ромке безумным, смеяться над ним уже совсем не хотелось.

Тем временем Лешниц прервал Чернова, мягко, но настойчиво предложив ему продолжить рассказ о поездке в Минск. Пациент неловким движением пригладил длинные непослушные волосы и стал с готовностью рассказывать дальше. Казалось, ему и самому было интересно вновь прожить этот сюжет из своей жизни.

- Можно сказать, что до Минска я добрался без приключений. Я прибыл на семинар через сутки после его начала. Для того чтобы попасть туда, требовалось лишь назвать свое имя и получить карточку доступа. В первый же день моего пребывания там, я заметил, что люди смотрели на меня удивленно. Возможно, мой внешний вид был неопрятен. Мне помнится, что одет я был весьма странно, как я сейчас понимаю. Тогда же я был настолько сильно взволнован, что не обращал на такие мелочи внимания. Весь второй день семинара, который стал для меня первым, я очень внимательно слушал выступления докладчиков. К моему разочарованию, я не услышал от них ничего, даже косвенно касающегося сжатия пространства. Я был очень удивлен самим уровнем дискуссии. В большинстве своем, это были пространные рассуждения и ничем не подкрепленные предположения, - живо и увлеченно рассказывал инопланетянин.

«А ты что хотел? - мысленно спросил его Скворец. - Чтобы они модели «летающих тарелок» обсуждали? Это для тебя очевидно, что к нам пришельцы заглядывают, а половина этих уфологов сами в них не верят. Примазались к модной теме, чтоб на плаву держаться».

Чернов продолжал.

- Лишь некоторые из участников этого собрания рассуждали, как ученые. На них я и обратил внимание, особенно на американца Питера Содберга и белоруса Семена Натенко. В своих выступлениях они пытались анализировать феномен неопознанных летающих объектов, оперируя научными понятиями. Содберг поднял тему поиска внеземного разума. В контексте этой проблемы он затронул и проблему преодоления гигантских космических расстояний. Я сразу понял, что мне нужен именно этот человек. Неудивительно, что Натенко оказался его коллегой и соратником, ведь он единственный из местных уфологов был настоящим ученым, как и Содберг.

В кулуарах Конгресса я, как бы случайно, затеял разговор о технологиях преодоления космических расстояний. Высказал мнение, что именно они могут быть ключом к разгадке НЛО. К моему огромному сожалению, Вадим Чернов не только не знал английского, но даже никогда его не учил. Следовательно, и я не мог изъясняться на этом языке. Моим переводчиком стал Семен Натенко. Наша короткая дискуссия была настолько интересной, что Содберг сам предложил мне продолжить ее после окончания конгресса. Безусловно, я согласился, и мы назначили встречу.

После этого я больше не появлялся на выступлениях и дебатах – они перестали меня интересовать. Теперь я размышлял, как лучше выстроить общение с учеными. Расскажи я откровенно свою историю - мог бы настроить их против себя. Человеческое сознание редко способно воспринять нечто, что не вписывается в его горизонты. Оно отторгает даже очевидные факты, если не может объяснить их с помощью привычных логических построений. А во всем необъяснимом земляне склонны видеть либо опасность, либо болезнь. Странно, но со времен Средневековья человечество практически не изменилось, - с искренним сожалением сказал Чернов и с чуть заметным укором посмотрел на Лешница.

Это очевидное наблюдение пришельца за людской психикой, которое он невзначай высказал, глубоко запало в мысли и душу моему другу. Где-то на заднем плане, словно за тяжелой портьерой, в голове Скворцова еле слышно пульсировала совершенно антинаучная мысль. «И ведь действительно! Все, что непонятно – или враки, или мошенничество, или сумасшествие. Вот так сидим тут в психушке с этим чудом в пижаме, а может, он и есть инопланетянин. Самый что ни на есть настоящий. Американец из Беркли – серьезный ученый. Значит, скептик. А он-то психу нашему поверил. Вот и думай, Роман Иванович, кто перед тобой на стуле прикрученном сидит».

А на переднем плане Ромкиного сознания звучал голос в синей пижаме с белесым номером на кармашке:

- Я долго думал и решил, что открою ученым свое истинное происхождение позже. И только в том случае, если пойму, что они готовы это принять. Поначалу я разыгрывал из себя доморощенного уфолога, который жаждет поделиться своими догадками с настоящими учеными. Это сработало безотказно. Наша первая встреча состоялась в кафе отеля, где поселился Содберг. Я постарался привести свой внешний вид в порядок. Ночь накануне встречи я провел в минской миссии «Армии спасения». Ее сотрудники бескорыстно заботились обо мне, за что я буду им всегда благодарен. Их стараниями я, конечно, не превратился в заправского щеголя, но люди на меня больше не оборачивались. В назначенное время я прошел в кафе, где меня уже ждали мои знакомые ученые. Натенко преимущественно выполнял роль переводчика – в тот день мы с ним практически не общались. А с Питером у нас получился весьма любопытный разговор.

Пациент замолчал.

«На самом интересном месте, как в «Семнадцати мгновениях весны», - мельком подумал Скворцов.

Чернов вздохнул. Как и раньше - с нескрываемым удовольствием. С таким удовольствием в прозе Гоголя казак принимает добрую понюшку табаку – с предвкушением, обстоятельно и со вкусом. От души насладившись глубоким прерывистым стариковским вздохом, пришелец в синей пижаме продолжил.

- Содберг оказался весьма общительным человеком, и разговор этот был продолжительным. Мы общались не только о науке. Все то время, что я нахожусь на вашей планете, я много читал и регулярно смотрел новости. Это позволило мне настолько погрузиться в вашу жизнь, что я смог без особого труда поддерживать разговор на самые разные темы. Я даже знаю, кто такая Маша Распутина.

Это признание Дельтаса было не только неожиданным. Оно чертовски сильно контрастировало с теми серьезными вещами, о которых он говорил. Все невольно улыбнулись, а кое-кто и гоготнул. Улыбался и сам Чернов.

Скворец вдруг понял, что в своих наблюдениях пропустил очень важный момент. Пациент стал шутить, причем совершенно осознанно. В самом начале этой беседы ничего подобного не происходило. Сам тон безумного инженера не оставлял места для юмора. Возможно, больной просто адаптировался к людям и к ситуации. А может, за этими шутками стоит нечто гораздо большее? Подумать об этом Скворец толком не успел – Чернов заговорил вновь.

- Поначалу мы говорили об отношении общества к самому предмету уфологии, да и об обществе в целом. Затем обсудили Конгресс. Я не стал высказывать своего скептического отношения к этому сомнительному мероприятию. Но и восторгаться им не стал. Я понимал, что рискую выглядеть в глазах ученого обычным восторженным обывателем, увлеченным темой пришельцев. Провоцировать такое отношение ко мне я не стал, а потому тему Конгресса и его участников постарался не развивать. Было очевидно, что я заинтересовал его своими пространными рассуждениями об альтернативных способах перемещения в пространстве. Теперь я должен был закрепить свой успех, не дав Содбергу сорваться с крючка. Семен оказался прекрасным переводчиком и проблем в общении у нас не возникало. Постепенно мы добрались до соприкосновения уфологии с фундаментальными науками. Это был мой шанс. Или я смог бы по-настоящему заинтересовать американца, или наша встреча была бы последней. Необходимо было выверить не только каждое слово, но и интонацию, с которой оно будет сказано. Будучи Нериаденом на Эльтизиаре, я бы играючи справился с этой задачей. Но я находился в теле Чернова, пользовался его понятийным аппаратом, его словарным запасом и его голосовыми связками. Так что миссия моя была очень непростой. И все же я смог! - гордо сказал Чернов с какой-то детской интонацией.

- Чем же конкретно вы его так заинтриговали? - с плохо скрываемым нетерпением спросил Лешниц.

- Я не стал лукавить и придумывать несуществующие научные выкладки. Я просто рассказал ему все, что знал о сжатии пространства. Но я преподнес свои знания Содбергу в виде моих догадок. По его реакции я понял, что достиг цели. Он старался сдержать свои эмоции, но у него это плохо получалось. Питер с большим интересом стал расспрашивать меня о моей профессии и образовании. Я не нашел ничего лучше, чем описывать жизнь Чернова, кем я официально и являлся. Я лишь немного приукрасил биографию Вадима Андреевича, задним числом определив его в школу с углубленным изучением физики и астрономии. И не только. Кружок юных астрофизиков тоже стал частью детства моего вынужденного компаньона.

С этим кружком произошла досадная заминка, хотя и не повлиявшая на исход нашей встречи. Натенко с удивлением переспросил меня о кружке, когда собирался переводить мою ложь Содбергу. Как я понял, сначала Семен засомневался в правильности названия этого кружка, а уже затем и в самом его существовании. В этот момент я еще раз убедился, что примитивная ложь – одно из самых слабых мест моего рода. Я спокойно настоял на своем, и Семен все-таки…

Лешниц перебил рассказчика буквально на полуслове.

- Вадим Андреевич! Я уж в третий раз вас прошу – поделитесь с нами тем, что вы рассказали американскому ученому, - сказал он с иронично умоляющей интонацией, в которой Скворец учуял толику злобы. - Не как вы ему рассказали, а что! Вы понимаете разницу? - в голосе Лешница отчетливо слышалась твердая воля.

Он собирался получить ответ на свой вопрос любой ценой. Эта решимость стремительно, за какое-то мгновение, породнила врача с церберами из силовых структур. Тень карательной психиатрии уверенно расположилась за его спиной, хоть и была почти не видна. Пациент сразу же уловил эту, едва заметную, агрессию. В другой ситуации и на другой планете он бы просто не обратил внимание на эту мертворожденную злобу. А может, и вовсе не заметил бы ее с высоты своего положения и достоинства. Но это в другой ситуации. А в этой - ссориться с Лешницем ему совсем не хотелось. Как ни больно было Дельтасу осознавать это, но с некоторых пор толстый кудрявый человек в белом халате имел над ним огромную власть. А если разобраться по сути – почти абсолютную. Нервно сглотнув, Вадим Андреевич незаметно справился с собой. И даже улыбнулся.

- Конечно-конечно, Николай Юрьевич, голубчик, сейчас я вам все расскажу, - ответил он чуть нараспев, пародируя своего врача.

«Так… Шутки были, а теперь и пародии начались. Что-то все-таки с ним происходит. Перемены очевидные. Во всяком случае, по сравнению с началом беседы. Интересно, а два дня назад он шутил? Если нет, тогда и впрямь динамика отчетливо видна. Вопрос – какая? И чем она вызвана?» - рассуждал Скворцов сам с собой. Пометив в блокноте «шутки, пародия - динамика», он был готов услышать то, что так впечатлило одного американского ученого.

И не только американца, не его одного. Лешниц говорил, что в экспедицию отправились около восеми человек. Это только те, кто побывали в Перу. А ведь кто-то же еще дал разрешение на использование суперсовременного оборудования. Неизвестно, кто принимал решение о финансировании, и сколько их было. Можно было смело утверждать, что минимум пятнадцать человек поверили простому московскому инженеру Вадиму Чернову. Замечу, пятнадцать взрослых ответственных людей с высшим образованием, а некоторые из них - и с учеными степенями. И не будем забывать, что среди них были финансисты. Как минимум, один финансист. А этой публике любая психоиндукция нипочем! Экономические выкладки и коэффициенты, вкупе с бухгалтерской отчетностью, надежно заслоняют их от всяческой романтической чуши. Но поверили даже финансисты.

А вот Николай Юрьевич Лешниц не верил Чернову, считал его психом, а все его заявления – бредом. С другой стороны, никто из участников и организаторов перуанского рейда не был опытным психиатром в ранге доктора наук. А будь среди них такой Лешниц… Поболтал бы с вдохновителем проекта часок-другой, да и поставил бы диагноз. Сослуживцев своих пожурил бы за доверчивость - и дело с концом. И не видать Чернову страны инков, как своих ушей. Но Лешница среди них к счастью или к сожалению не было. Нериаден в изгнании в Перу побывал. И прямо в эту секунду был готов без утайки рассказать, на что же так резво клюют американские ученые и их белорусские коллеги.

- Я уже говорил, что рассказал Питеру Содбергу все немногое, что знал о сжатии пространства. Я представляю себе эту технологию лишь в общих чертах. А в общих чертах дело обстоит так. Космос изобилует самыми разными объектами, с разной массой и разной гравитацией. Между крупными космическими телами существуют гравитационные влияния. Они весьма разнообразны. Например, ваша родная планета вступает в гравитационные отношения с Луной и звездой системы, называемой Солнцем. Но есть планеты с несколькими спутниками. Их гравитационные влияния значительно сложнее. В определенный момент взаимное притяжение небесных тел колеблется. Наглядной иллюстрацией таких колебаний могут служить земные приливы и отливы. В результате изменений гравитационного поля возникают некие зоны, которые являются дверями в коридор. Попав в такую дверь, можно определить длину коридора, то есть координаты той точки, куда необходимо добраться. Сделать это можно с помощью мощного энергетического импульса. Говоря иносказательно, с помощью точно рассчитанного атомного взрыва можно выписать билет в далекие и очень далекие пределы вселенной. После создания коридора нужно лишь пересечь границу гравитационной двери. Через ничтожно малое время вы окажетесь в точке назначения. Обратная дорога не является чем-то сложным. Это та же процедура, только проделать ее надо вдали от дома. Следовательно, нужно иметь с собой все необходимое. Если комплект туриста, состоящий из поисковой аппаратуры и атомной бомбы, при вас, остается всего-ничего. Найти гравитационную дверь, знать координаты искомой точки и иметь возможность приложить к двери энергетический импульс той силы, которая обеспечит генерацию коридора до точки. И в путь!

Это самое «и в путь» рядовой советский инженер Чернов произнес с интонацией залихватского гусара, который требует от кучера ехать в номера. Было очевидно, что эмоциональная сторона его речи стремительно меняется. К шуткам и пародии теперь добавилась тонкая ирония, с явными издевательскими интонациями. Скворцов заметил эту тенденцию, но сейчас его куда больше занимала байка про гравитацию.

«Ведь врет! - подумал он.- Точно врет! Чтоб профессор из Беркли купился на такую фантастику… Не может быть! Придумано, конечно, толково. Гравитация – мощнейшая природная сила, практически не изученная. Если надо футуристический бред какой-нибудь наваять, первым делом гравитацию вспоминают. Такое впечатление, что через 300 лет жопу гравитацией подтирать будут. Профессору он явно что-то другое впаривал, да не признается. Интересно, а как Лешниц отреагирует?».

Лешниц, конечно же, как-то отреагировал. Но как? По его непроницаемому, почти равнодушному лицу это было невозможно понять. Скворец был уверен, что доктор разделяет его точку зрения. Николай Юрьевич равнодушно черкнул что-то в блокноте, после чего обратился к своему подопечному.

- Вадим Андреевич, прошу вас, продолжайте. Мы сгораем от нетерпения! - Он выразительно посмотрел на Чернова, словно хотел сказать «какого черта я из тебя каждый ответ выбиваю, как из партизана?».

- Больше всего я боялся, что американец не примет всерьез мой рассказ. Я и сам понимаю, что эти теоретические выкладки рождают множество вопросов, ответов на которые я не знаю. Он мог принять мои якобы догадки за весьма любопытную футуристическую небылицу. Тем более, что я не мог сказать ему главного. Эта технология однозначно существует и успешно используется во вселенной уже довольно давно. Самое занятное состоит в том, что используют ее прямо под носом у землян. Британские летчики неоднократно видели в верхних слоях атмосферы яркие голубоватые сферы, которые медленно затухали. Это могли быть следы от энергетических импульсов. Очевидно, что существа, освоившие такой сложный способ преодоления космического пространства, не используют в качестве импульса ядерный взрыв. Я уверен, что расщепление ядра осталось для них далеко в прошлом. Да и такие хлопки дверью привлекли бы внимание и к ним, и к самой технологии.

Наши рекомендации