Третья благородная истина

«можно прекратить страдание».

О! Мы живем очень счастливо, невраждующие среди враждебных;
О! Мы живем очень счастливо, неалчущие среди алчных;
О! Мы живем очень счастливо, хотя у нас ничего нет.
Питаясь радостью, мы живем как сияющие Боги.

ДХАММАПАДА, 197-200

Третья истина вроде бы противоречит двум первым, т.к. истина о страдании в целом представляется как существенная или наиболее характерная особенность буддизма. Полное искоренение и добрых, и дурных желаний соответствует состоянию нирваны, когда человек прекращает цепь рождений и смертей, выключается из вечного процесса возрождения. В третьей истине Будда переходит к антитезису и излагает Благородную Истину о Прекращении Страдания (дуккха-ниродхо арья-саччам), или Истину о Блаженстве (прекращение болезни, духовное выздоровление).

Нир­вана - конечная цель существования всего живого. Разные школы и направления буддизма по-разному понимают это состояние, в зависимости от того, как они толкуют природу дхарм.

Тхеравада считает, что успокоенные дхармы находятся вне жизненного процесса, за «колесом жизни». Эти дхармы непостижимы, их невозможно описать. Поэтому при характе­ристике нирваны тхеравадины прибегают к негативным терминам (отрицанию): нерожденная, не имеющая происхождения, не имеющая структуры, нетленная, неумирающая, свободная от болезней, горя и нечистот.

Школа мадхьямиков считает дхармы порождением больного созна­ния непросветленного человека. А раз дхармы – только плод вооб­ражения, единственная реальность – это пустота, и нет никакой разницы между существующим миром и нирваной. Эту истину всякий просветленный осознает внутри себя, и она является для него единст­венной реальностью, или нирваной, а все остальное - лишь иллю­зия.

Некоторые северные школы буддизма учат, что видимый мир - только продукт сознания, которое отождествляется с абсолютом; нирвана, по их представлениям, достигается путем аккумулирования чистого сознания с помощью религиозных практик и медитации - размышления, созерцания.

Как бы ни были различны толкования нирваны, все школы буддизма считают, что нирвана — не самоуничтожение, а состояние освобождения от своего «я», полное угасание эмоциональной активности человека, наивысшее, возможное благо.

Критерием приближения к нирване является радостность - каждый шаг к этой цели сопровождается все более возрастающей радостью, и чем больше человек освобождает себя от алчности, ненависти и неведения, тем больше возрастает его внутреннее ощущение счастья. Поэтому "ниббана" (санскр. нирвана), определяемое Буддой как совершенное освобождение от этих пут, называется высшим блаженством: "ниббанам парамам сукхам" (Дхаммапада. С. 203 –204).

Мы уже описывали, как Будда пережил нирвану под деревом Бодхи. Согласно описанию в "Махавагга", непосредственно за Пробуждением он семь недель пребывал в состоянии экстатического блаженства.

На наш взгляд, слово "экстаз" недостаточно корректно, т.к. оно ассоциируется с сильным эмоциональным возбуждением. Экстаз (от греч. ekstasis - исступление, восхищение), - высшая степень восторга, воодушевления, иногда на грани исступления, доходящего до болезненности и безумия. Экстаз связывается с Богом Дионисом, с безудержной чувственностью за «пределами себя».

Экстатическое состояние Будды не совпадает с тем особым состоянием психики, которое в неоплатонизме и христианском мистицизме обозначает возможность слияния с Богом путем предельно обостренного чувственного восприятия и максимального сосредоточения на его образе.

Это состояние мы можем обозначить как инстаз — более дисциплинированное, систематическое, и потому сохраняющееся во внутреннем сознании тихое созерцание. Именно в этом состоянии сознания мы всегда можем интегрировать мыслящего субъекта, мышление как процесс и мыслимое как содержание деятельности.

Когда эти три составляющие сливаются друг с другом и растворяются в единстве — это и есть инстаз как глубокая медитация на истину, суннату (непреходящее знание).

Мы не думаем, что это состояние было свободно от любых эмоций. Это было не пассивное безразличие и невозмутимость, а полное спокойствие духа, атараксия, к которому, по учению стоиков, должен стремиться философ. Атараксия (греч. αταραξία — «невозмутимость, хладнокровие, спокойствие») - душевное спокойствие, безмятежность как высшая ценность, по мнению некоторых древнегреческих философов, достигаемая мудрецом.

Состояние Будды можно обозначить как атараксию+, т.к. в нем, кроме безмятежности (исключительно положительное, всеохватывающее духовное равновесие - татрамадж-хаттата), присутствовало блаженство совершенной гармонии.

С точки зрения эмоционального состояния, его инстаз мы можем обозначить как тихое умиление-восторг-радостность и созерцательность.

Именно апполоническая инстатичность позволяла состоянию разума Будды быть исключительно спокойным и ясным, свободным от любых эгоистических мотивов, существующим за пределами сферы самости и обыденного сознания.

Нирвана – инстаз тихого невовлеченного умиления от растворения в бытии за пределами Эго-удовлетворения, блаженство всеобщего характера, проникновение чистого индивидуального сознания в законы Действительности. Нирвана – пиковое состояние человеческого сознания, когда все оттенки мышления и чувств, рассудка и души сглажены.

Нирвана – блаженное сознание единства, тождественности, неизменяемости и согласия.

"Отвергнув радость и страдание, отвергнув прежние печаль и праздность, вступив, Я пребывал в четвертой дхьяне; истлели радость и страдание, достигнута ступень прозрачной ясности, невозмутимости сознания. Но даже то блаженство, что во мне возникло, сковать не в силах было разум мой". Так сам Будда описывает свое переживание.

2.5.4. Четвертая благородная истина:

существует путь к прек­ращению страдания.

Появляются ли в мире будды, или не появляются в мире будды, но остается как факт, как неизменное условие существования, как вечный закон: все кармические образования (санкхара) непостоянны (аничча). Этот факт Будда открыл и преодолел, и когда Он открыл его и преодолел его, Он возвестил, засвидетельствовал, проповедовал, показывал, наставлял и объяснял в совершенстве, что все санкхара непостоянны.

Появляются ли в мире будды, или не появляются в мире будды, но остается как факт, как неизменное условие существования, как вечный закон: все кармические формации подвержены страданию (дуккха). Этот факт Будда открыл и преодолел, и когда Он открыл его и преодолел его, Он возвестил, засвидетельствовал, проповедовал, показывал, наставлял и объяснял в совершенстве, что все санкхара подвержены страданию.

Появляются ли в мире будды, или не появляются в мире будды, но остается как факт, как неизменное условие существования, как вечный закон: все существующее (саббе дхамма) не абсолютно (анатта). Этот факт Будда открыл и преодолел, и когда Он открыл его и преодолел его, Он возвестил, засвидетельствовал, проповедовал, показывал, наставлял и объяснял в совершенстве, что все существующее не абсолютно.

АНГУТТАРА-НИКАЙЯ, III, 134

Восьмеричный путь был напрямую связан с опытом поиска нирваны Буддой. Если мы хотим понять этот путь, нам необходимо проанализировать опыт переживаний Будды.

Как известно, в течение аскетической практики йоги ощущения радости и счастья стали столь чуждыми для Будды, что он воспринимал их как опасность, которую непременно следует избегать. Но, увидев, в конце концов, бесплодность этой установки, он преодолел страх воспоминанием прежнего юношеского опыта медитации (под розовым деревом), в котором он впервые испытал это глубоко внутреннее, сокровенное блаженство.

Он решает укрепить свое истощенное тело, которым пренебрегал во время аскезы, чтобы использовать радость как вновь найденное чудодейственное средство достижения освобождения. В противоположность аскетам-брахманам, рассматривавшим страдание аскетизма как единственный путь, ведущий к освобождению, Будда утверждает, что радость, возникающая при сосредоточении разума, является одним из наиболее важных средств достижения нирваны [25].

Таким образом, именно умиление-радостность является основным критерием правильного движения к нирване. Радость сохраняется даже в наивысших состояниях внутреннего самососредоточения, возникающих после преодоления чувств удовольствия, боли и любых других эмоций. Радость растворяется в том возвышенном состоянии ясности и безмятежности, которое буддисты и мы вслед за ними обозначали нирваной.

Чтобы сделать стратегию достижения нирваны более понятной для читателей, мыслящих психологию по-европейски, выделим три основных типа проявления радости и блаженства.

Во-первых, самая близкая и понятная нам радость и блаженство физического плана(кайика сукха): телесное здоровье и чувственное наслаждение (еда, питье, движение, секс и др.);

Во-вторых, ментальная радость (камавачара-соманасса), заключающаяся в удовлетворении интеллектуальных или эмоциональных склонностей, индивидуально обусловленных и ограниченных (искусство, наука, чтение, восприятие прекрасного, радость знания и понимания, радость творчества и открытия и др.);

В-третьих, чистая радость, или блаженство (четасика сукха), свободное от эгоистических интересов и индивидуальных ограничений, радость, которая разделяет счастье других существ (мудита) и в своем всеохватывающем величии выводит индивидуума за пределы мирского переживания в сферу духовных и этических ценностей (локуттара).

Вне сомнения, Будда знал все формы наслаждения, но, достигнув третьего уровня - наивысшего состояния блаженства, он встретился с проблемой описания пути, который ведет от профанического, обыденного сознания к достижению полноты сверхмирского блаженства.

Путь освобождения от страдания и кармических пут, - это «благородный восьмеричный путь», состоящий из правильного воззрения, правильного намерения, правильной речи, правильного поведения, правильного образа жизни, правильного усилия, правильного отношения, правильного сосредо­точения.

В русском языке слово “благородный” синонимично таким понятиям, как аристократический, именитый, родовитый, чистокровный, знатный, породистый, высокий, возвышенный, достойный, добропорядочный, доблестный, бескорыстный, великодушный, честный, благороднейший, святой, высоконравственный, одухотворенный, белая кость, голубая кровь…

Эпитет “благородный” становится понятным именно в таком, расширенном, толковании: это путь, чрезвычайно редко встречающийся в обыденной жизни. Вот есть умные, глупые, богатые, бедные, красивые, уроды, гордые, молодые, старые, рабочие, крестьяне, интеллигенция, монахи, нувориши, а благородные, святые, высоконравственные, одухотворенные встречаются чрезвычайно редко.

Мы можем допустить, что вполне корректным было бы употребление в данной ситуации слова «праведный», тем более христианский контекст применения этого слова делает перевод более адекватным в терминологическом отношении. Но даже такой перевод является недостаточно точным. Если слово “правильный” неточно калькой бинарности европейского мышления, которое предполагает, что есть правильное и есть не правильное, то слово “праведный” только в некоторой степени приближает нас к более адекватному пониманию.

Cамма (санскр. Самйак, в общепринятом переводе “благородный”) точнее означает «полный», «целостный», «всеохватный». Такое понимание, с одной стороны, указывает на правильность, то есть на собственно предписанный буддийской традицией характер пути и практики, а с другой — на целостность и органичность практики, которая в идеале должна охватить все стороны и уровни человеческого существа.