Новая парадигма хорни
В «Невротической личности нашего времени» и в «Новых путях в психоанализе» Хорни систематически критиковала теории Фрейда и развивала свою собственную версию психоанализа. Ее отличительными чертами были подчеркнуто высокая роль культуры, концепция невроза как ряда защитных реакций, вырабатывающихся как реакция на базовую тревогу. Особое внимание Хорни уделяла структуре личности в текущий момент времени, а не его истокам в детстве.
Роль культуры
Хорни критиковала Фрейда за то, что он слишком высоко ставил биологическую природу поведения человека и неправильно, по ее мнению, истолковывал универсальность чувств и взаимоотношений, распространенных в его культуре. Отрицая значение социальных факторов, Фрейд приписывал невротическую эгоцентричность нарциссическому либидо, враждебность — инстинкту разрушения, страсть к деньгам — анальному либидо, стремление приобретать — оральности. Однако, как показывают антропологические исследования, в разных культурах эти характеристики и их качество варьируются. Например, эдипов комплекс встречается далеко не везде. Собственный опыт Хорни, после того как она переехала в Соединенные Штаты и почувствовала разницу в культурах, подтвердил ее наблюдения.
Хорни в целом отвергала позицию Фрейда; невроз, как она считала, возникал не вследствие столкновения культуры и инстинкта. Фрейд полагал, что культура нам нужна, чтобы выжить, и мы должны подавлять или сублимировать наши инстинкты во имя культуры. Хорни же не верила в то, что столкновение личности и общества неизбежно, скорее, оно имеет место, когда неблагоприятное окружение не удовлетворяет наши эмоциональные потребности и вызывает страх и враждебность. Фрейд видит человека ненасытным, деструктивным и асоциальным от природы; по Хорни, эти явления — не выражение инстинкта, а невротическая реакция на неблагоприятные условия.
Для размышления. Философия
В начале работы «Невроз и развитие человека» (1950, р. 14-15) Хорни рассматривает три понятия морали, основывающихся на трех различных взглядах на природу человека:
1. Человек от природы грешен и одержим примитивными импульсами. Цель нравственного поведения состоит в том, чтобы подавить, укротить и преодолеть их.
2. Если в природе человека есть врожденное «добро» и врожденное «зло», то мораль призвана обеспечить конечную победу хорошего, подавив плохое и усилив элементы добра. Мораль должна руководить человеком с помощью воли, разума и силы.
3. Если рассматривать развитие человека как его стремление к самореализации, присущее как тенденция, а не как направление воли, то мораль превращается в препятствие на пути этой эволюции, которое нужно устранить и дать возможность проявиться спонтанным силам роста.
Прочитав эти определения, попробуйте выполнить следующее упражнение:
1. В группе, по крайней мере, из трех студентов обсудите эти три точки зрения, предварительно выбрав одну, которую будете защищать.
2. Хорни отстаивала третью концепцию морали. Обсудите, какое влияние эта философия оказала на ее психотерапию.
3. Какое бы положение из этих трех вы ни выбрали, подумайте, действительно ли вы живете в соответствии с ним. Как ваше поведение подтверждает ваши взгляды? Обменяйтесь мнениями в группе.
Структура невроза
Хорни не отрицала значение детства для эмоционального развития, однако, по ее мнению, именно патогенные условия, а не фрустрация либидозных желаний заставляют детей чувствовать себя неуверенно или считать себя нелюбимыми и ненужными. При возникновении таких условий у детей развивается базовая тревога(basic anxiety) — чувство беспомощности в потенциально враждебном мире, от которого дети пытаются избавиться, развивая стратегию защиты: стремясь обрести любовь и власть или уединение.
«Человек, предрасположенный к неврозу — это, кажется, тот, кто в детстве остро пережил проблемы, обусловленные культурой, и кто впоследствии оказался неспособен их разрешить или разрешил только за счет своей личности. Такого человека, пожалуй, можно назвать пасынком культуры» (Horney, 1937, р. 290).
«[Базовая тревога возникает, когда] окружающее в целом пугает, потому что кажется небезопасным, лживым, неблагодарным, завистливым и безжалостным... Ребенок видит в окружающем угрозу своему развитию и препятствие законным желаниям и побуждениям. Ему кажется, что его индивидуальность хотят уничтожить, его свободу отобрать, а счастью воспрепятствовать. По сравнению со страхом кастрации этот страх не фантазия, а вполне обоснованная реальность» (Horney, 1939, р. 75).
Хорни казалось, что эти защитные стратегии обречены на неудачу, потому что создают порочные круги(vicious circles): средство, с помощью которого человек хочет развеять тревогу, только усиливает ее. В частности, неудовлетворенная потребность в любви делает эту потребность ненасыщаемой, а требовательность и ревность, сопровождающие ее, уменьшают вероятность того, что такой человек когда-либо будет к кому-нибудь по-настоящему привязан. Люди, которых когда-то не любили, начинают ощущать себя нелюбимыми и не замечают доказательств обратного. Дефицит любви делает их зависимыми от других, однако они боятся этой самой зависимости, которая может сделать их уязвимыми. Хорни проводит параллель с человеком, умирающим от голода, но не решающимся дотронуться до пищи из страха, что она может быть отравлена (1937, р. 114).
Вработе Хорни «Невротическая личность нашего времени» кроме невротической потребности в любви рассматривается также проблема погони за властью, престижем и обладанием, возникающая, когда человек не надеется найти любовь.
Хорни представила следующую парадигму возникновения невроза: расстройства в человеческих взаимоотношениях порождают базовую тревогу, провоцирующую развитие защитных стратегий. Эти стратегии не только, в принципе, саморазрушительны — они противоречат друг другу, так как люди принимают не одну, а сразу несколько подобных стратегий. Эта парадигма сформировала базис зрелой теории Хорни.
Структура против генезиса
Вероятно, самым значительным в новой версии психоанализа Хорни было то, что она сместила акцент с прошлого на настоящее как в теории, так и в клинической практике. Она заменила характерный для Фрейда акцент на генезисе структурным подходом, отстаивая мнение о том, что цель психоанализа не только в поисках источников невроза в детских переживаниях, но и в анализе ряда защитных реакций и внутренних конфликтов. Эта черта существенно отличает ее теорию от классического психоанализа, объясняющего события настоящего с помощью воспоминаний о прошлом.
В «Новых путях в психоанализе» Хорни разграничила свое собственное «эволюционистское» направление мысли и то, что она называла фрейдовским «механистически-эволюционистским» направлением. Эволюционистское направление предполагает, что «вещь, существующая сегодня, не существовала в той же форме с самого начала, а стала такой, пройдя некоторые стадии. Эти предшествующие стадии, может, и вовсе не напоминали форм настоящего, но настоящее непредставимо без предшествующих стадий». Механистически-эволюционистское направление утверждает, что «в процессе развития ничего нового не рождается». То, что «мы видим сейчас, это то же старое, только в другой форме» (1939, р. 42). По Хорни, глубокое влияние ранних детских переживаний не препятствует дальнейшему развитию, тогда как для Фрейда ничего нового не происходит с человеком после 5 лет и позднейшие реакции и переживания просто повторяют более ранние.
Суть концепции Фрейда о взаимосвязи детских переживаний и поведения взрослого человека — доктрина о безвременности бессознательного. Скрытые в детстве страхи, желания или опыт не претерпевают никаких изменений по мере роста и накопления опыта. Это положение создало базу для понятия фиксации (fixation),относящегося к окружению человека в раннем детстве — его отцу, матери, переживаниях на всех стадиях развития либидо. Концепция фиксации позволяет рассматривать дальнейшие привязанности или формы поведения как повторение прошлого, пребывающего в бессознательном скрыто и неизменно.
Хорни не оспаривала доктрину вневременного характера бессознательного и ряд связанных с ним понятий — в основании ее теории лежали совершенно иные предпосылки. «Немеханистическая точка зрения основывается на том, что в органическом развитии нет и не может быть простого повторения или регрессии к предыдущим стадиям» (1939, р.44). Прошлое всегда является частью настоящего, однако настоящее — это часть процесса развития, а не простое повторение. В действительности жизнь развивается так, писала Хорни, что «каждый шаг обусловливает последующий». Таким образом, «интерпретации, связывающие проблемы настоящего непосредственно с влиянием детства, в научном плане дают только половину правды и практически бесполезны» (1935, р. 404-405).
Согласно модели Хорни, ранние детские переживания не только порождают фиксации, которые заставляют нас повторять предыдущие паттерны поведения, но и обусловливают наше восприятие и реакцию на внешний мир. На них также влияет и весь последующий опыт, который в конце концов выливается в наши взрослые защитные стратегии и образует структуру характера. Самые первые переживания могут повлиять сильнее последующих, так как именно они определяют направление развития, однако характер взрослого человека есть продукт всех прежних взаимодействий между психической структурой и окружением.
Еще одно существенное отличие теории Хорни от теории Фрейда заключается в том, что если Фрейд считает определяющими немногие детские переживания, в основном сексуального характера, то Хорни видит причину неврозов в сумме всех детских переживаний и опыта. Дела у человека идут плохо из-за всех событий и личностей, которые ему сопутствуют, из-за отношений со сверстниками, и особенно в семье, если ребенок чувствует себя неуверенным, нелюбимым, неоцененным, что создает основу для базовой тревоги. Эта тревога ведет к развитию защитных стратегий, формирующих структуру невротического типа, и эта структура является причиной трудностей в дальнейшей жизни. Хорни рассматривает сексуальные проблемы, скорее, как результат, а не как причину личностных проблем.
«Суть моего убеждения в том, что психоанализ должен выйти за рамки инстинктивистской психологии и психологии развития» (Horney, 1939, р. 8).
«Короче говоря, теория либидо и все ее тезисы ничем не подкреплены... То, что подается как очевидный факт, — на самом деле неподтвержденные и зачастую грубые обобщения отдельных ценных наблюдений. Существующее сходство между физиологическими функциями и психическими явлениями, а также побуждениями взято как пример того, что первое определяет последнее. Предполагается, что особенности в сексуальной сфере являются причиной сопутствующих особенностей характера личности» (Horney, 1939, р. 68).
«Теоретическое ожидание успехов анализа, которых можно добиться, восстановив детские воспоминания, искушает нас воспользоваться необоснованной реконструкцией смутных воспоминаний, которые так и не разрешают наше сомнение, реальны ли эти переживания или это просто фантазии. Когда реальная картина детства отходит на задний план, искусственные попытки проникнуть сквозь туман кажутся стремлением объяснить одно неизвестное — специфические черты настоящего — с помощью другого неизвестного — детства» (Horney, 1939, р. 146).
«Та же тревога, которая может заставить человека мастурбировать, может побудить его раскладывать пасьянс. Вовсе не очевидно, что стыд, ощущаемый при этой игре, происходит от того, что этот человек ищет запрещенных сексуальных удовольствий. Если он относится к типу людей, для которых видимость совершенства важнее чего бы то ни было, то подразумевающееся в этом занятии потворство своим желаниям и отсутствие самоконтроля достаточно для того, чтобы у данного человека возникло чувство самоосуждения» (Horney, 1939, р. 61).
Зрелая теория Хорни.
Как считает Хорни, человек обладает неким реальным «я», требующим благоприятных условий для его реализации. Когда человеком движут защитные стратегии, а не подлинные чувства, он отдаляется от своего реального «я». Хорни различала защитные стратегии двух видов: межличностные, которые мы используем в общении с людьми, и интрапсихические, которыми мы оперируем для самих себя. Хорни описала межличностные стратегии в работе «Наши внутренние конфликты» и интрапсихические — в «Неврозе и человеческом развитии».
«Реальное «я» — это то, на что мы ссылаемся, когда говорим, что хотим найти себя... Это возможное «я» — в противоположность идеальному «я», недостижимому впринципе» (Horney, 1950, р. 158).
Реальное «я»
Хорни пришла к выводу, что главной чертой невроза является отчуждение от реального «я» в результате подавляющего воздействия окружения. Цель терапии — «восстановить личность для самой себя, помочь человеку обрести спонтанность реакции и центр тяжести в себе самом» (1939, р. 11). Реальное «я» (the real self)— не фиксированная сущность, а ряд врожденных возможностей. К ним относятся темперамент, таланты, способности и склонности. Они являются частью нашей наследственности, и для их развития необходимы благоприятные условия. Они не вырабатываются в процессе обучения, так как нельзя научиться быть собой, но открыты для внешних влияний, так как реализуются через взаимодействие с внешним миром, обеспечивающим множество путей развития.
Человек может реализоваться в различных условиях по-разному, однако в детстве существует ряд условий, необходимых для будущей самореализации. Они включают «атмосферу тепла», которая дает возможность ребенку выражать свои собственные мысли и чувства, доброжелательность остальных людей, способных удовлетворять различные нужды ребенка. Ребенок также должен обладать «здоровым антагонизмом желаниям и воле» тех, кто находится рядом с ним. Когда неврозы родителей мешают им любить ребенка или хотя бы «воспринимать его как самостоятельную личность», у него возникает базовая тревога, мешающая ему «относиться к другим с непосредственностью подлинных чувств», вынуждающая его развивать защитные стратегии (1950, р. 18).
«Удивительно, но я не знаю, кто я такая.У меня нет на этот счет ни малейшего понятия... Насколько я себя помню, я была всегда послушной, покорной, кроткой... Раз или два в детстве, в порыве самоутверждения, я устраивала скандалы... Моя мать пресекала все мои отклонения от условностей с образцовой жестокостью. Потому что меня и моих сестер воспитывали так, чтобы мы могли казаться приятными» (Марианна в фильме Ингмара Бергмана «Сцены из семейной жизни»).
Для размышления. Реальное «я»
Хорни говорит о том, что ребенок отдаляется от своего реального «я» вследствие базовой тревоги, которая делает непосредственность опасной и порождает защитные стратегии и самоотчуждение. Проверьте применимость данной теории к вашей собственной жизни и проделайте следующее упражнение:
1. Закройте глаза, расслабьтесь и вспомните обычный день, когда вам было 13 или 14 лет. Представьте, что вы проснулись утром. Вспомните ваши переживания, как вы выполняли задания и играли в школе, ваше общение с семьей и друзьями днем и вечером. Запишите события этого дня, ваши мысли, чувства, общее настроение.
2. То же самое задание, но вам 4—5 лет. Расслабьтесь на несколько минут. Это поможет вам вспомнить.
3. Сравните эти два дня. Есть ли какая-то разница в степени вашей непосредственности? Стали ли ваши интересы, по мере того как вы росли, исходить больше от вас самих или нет? Ограничилась ли ваша жизнь конфликтными внутренними приказами или вы смогли сохранить ощущение того, что для вас правильно, а что нет? Понравились ли вам перемены в себе и окружающих?
4. Сформируйте группу в количестве не более шести человек. Пусть каждый опишет и сравнит свои два дня с рассказами других.
Межличностные защитные стратегии
По Хорни, человек, пытаясь справиться с базовой тревогой, либо находит решение в уступчивости, принижении себя и движется навстречу людям, либо принимает агрессивное и экспансивное решение и движется против людей, либо принимает решение в пользу отдаления от всех и уединения и движется прочь от людей. Здоровые люди, в зависимости от ситуации, гибко движутся во всех трех направлениях, однако при возникновении невроза эти движения становятся вынужденными и беспорядочными. Каждое решение включает комплекс поведенческих паттернов и черт личности, концепцию справедливости и ряд убеждений о природе человека, человеческие ценности и условия жизни. Оно также содержит сделку с судьбой (bargain with fate), при которой подчинение предписаниям данного решения должно быть вознаграждено.
Решение в пользу уступчивости
Люди с доминирующим решением в пользу уступчивости (the compliant solution)преодолевают базовую тревогу и пытаются заслужить любовь и одобрение других людей, контролируя их своей зависимостью. Ценности таких людей «принадлежат к сфере добра, сочувствия, любви, щедрости, бескорыстия и скромности; в то же время эгоизм, честолюбие, бессердечие, стремление к власти и беспринципность вызывают у них отвращение» (1945, р. 54). По необходимости они принимают христианскую систему ценностей, которая обеспечивает их системы защиты. Они должны сохранять в себе веру в то, что надо подставить щеку, если тебя ударили. В мире они видят установленный свыше порядок и добродетель, которая вознаграждается. Их сделка с судьбой состоит в том, что если они будут хорошими, любящими людьми, которым чужда гордость и которые не стремятся к собственной выгоде или славе, то судьба и люди будут им благоволить. Если сделка не состоялась — ими завладеет чувство вины, они могут отчаяться в божественной справедливости или прийти к вере в справедливость трансцендентную, недоступную человеческому пониманию. Им нужна вера не только в справедливость мирового порядка, но и в доброту человеческой природы, и тут их тоже может постичь разочарование. Чтобы воплотить свой план, скромные люди подавляют свои агрессивные тенденции, однако особой привлекательностью для них обладают люди экспансивные, через которых они контролируют жизнь опосредованно. Зачастую у людей уступчивого типа возникает «патологическая зависимость» от партнера.
«...наш друг Вильям Доббин... обладал таким покладистым характером, что, если бы его родители нажали на него хорошенько, вероятно, пошел бы в кухню и женился на кухарке, и [ему]... ради собственных интересов трудно было перейти через улицу...» (Теккерей У. Ярмарка тщеславия. Гл. 23. М.: Художественная литература, 1976).
Экспансивные решения: нарциссистские, перфекционистские и надменно-мстительные
Люди, у которых доминируют экспансивные решения (the expansive solutions),имеют цели, черты характера и ценности, прямо противоположные аналогичным ценностям и целям скромных людей. Их привлекает не любовь, а господство. Они ненавидят беспомощность, стыдятся страдания, им нужны достижения и успех, престиж и признание. В «Неврозе и человеческом развитии» Хорни разделила экспансивные решения на три различных вида — нарциссистские, перфекционистские и надменно-мстительные. Таким образом, она выделила всего пять основных решений.
Люди, выбравшие нарциссистское решение (the narcissistic solution),стремятся получить власть над жизнью посредством «восхищения собой и попыткой очаровать» (1950, р. 212). В детстве они часто были любимыми детьми, объектами восхищения, одаренными выше среднего уровня. Они росли с ощущением того, что они баловни судьбы и окружающий мир будет их опекать, как опекали родители. Они полны веры в собственные способности и думают, что нет такой игры, которую они не могли бы выиграть. Их неуверенность выражается в непрестанном подчеркивании своих достижений и замечательных качеств, им нужно все время подтверждать свою высокую самооценку и вызывать у окружающих восхищение и преданность. Их сделка с судьбой состоит в том, что, если они будут следовать за своей мечтой и предъявлять к себе завышенные требования, жизнь даст им то, чего они хотят. Если этого не происходит, они переживают тяжелый психологический кризис, так как плохо приспособлены к реальности.
«Когда однажды дождь промочил меня, — от холодного ветра зуб на зуб не попадал, — когда гром не захотел меня слушаться и не утихал, тогда я их понял, тогда я их разнюхал. Поди ты, слово у них расходится с делом; они говорили, что я — все. Они лгали: я и с лихорадкой справиться не могу» (Шекспир В. Трагедия о короле Лире. Акт IV, сцена 6: Перевод М. Кузмина. М.: Academia, 1936. С. 574).
Люди с чрезмерно высокими моральными и интеллектуальными стандартами находят прибежище в перфекционистском решении (the perfectionistic solution),на основании которого они могут презирать других людей. Они очень гордятся своей правотой и стремятся достичь безупречности в поведении. Жить в соответствии с такими стандартами достаточно трудно, и они пытаются сделать так, чтобы их понимание моральных ценностей соответствовало их поведению — поведению хороших людей. Пока длится этот обман, они могут и от других требовать жить в соответствии со стандартами совершенства и презирать тех, кому это не удается. Они доводят до крайности свое презрение к себе. Перфекционисты заключают сделку с судьбой, в которой быть честным, справедливым и обязательным означает «справедливое отношение остальных людей к жизни в целом. Это убеждение в нерушимости действующих в жизни законов справедливости дает им ощущение мастерства» (1950, р. 197). Своими высокими стандартами они бросают вызов судьбе. Их неудачи и ошибки несут угрозу их сделке и могут вызвать у таких людей ощущение беспомощности и ненависти к себе.
«Идея незаслуженного счастья, не важно — для хорошего или плохого человека, чужда перфекционисту. Поэтому успеху, благосостоянию и хорошему здоровью он радуется меньше, чем доказательству своей добродетели. Зато и любая неудача буквально сшибает его с ног.. Может привести этого на вид уравновешенного человека на грань срыва» (Horney, 1950, р. 197).
Для размышления. Предъявляю ли я невротические требования?
Хорни предполагала, что изучение собственной реакции ведет нас к выявлению наших невротических паттернов. Она писала: «Мы заинтересованы в исследовании собственных реакций, когда нас начинает тревожить то, что с нами поступили несправедливо, или когда нас тяготят ненавистные нам качества другого человека, или когда мы испытываем желание отомстить остальным» (1950, р. 57).
Следующие вопросы помогут вам объяснить ваши паттерны поведения:
1. Можете ли вы вспомнить случай, когда просили что-то нереалистичное и огорчались, потому что не получили того, что хотели?
2. Вспоминаете ли вы случай, когда согласились сделать что-то, чего вы на самом деле не хотели делать?
3. Отзывались ли вы критически о другом человеке из-за того, что он не отвечал вашим собственным стандартам и понятиям о том, что хорошо и плохо?
4. Вспоминается ли вам случай, когда ваша гордость была сильно задета?
Надменно-мстительные решения (the arrogant-vindictive solutions)характерны для людей, испытывающих потребность в мести и победе. Если нарциссисты с детства вызывали восхищение, а перфекционисты росли под давлением жестких стандартов, то с людьми надменно-мстительного типа в детстве грубо или жестоко обращались, и им нужно отплатить за несправедливость. Им кажется, что мир — арена, на которой в дарвиновском смысле выживает только тот, кто более приспособлен, и сильный побеждает слабого (1945, р. 64). Единственный закон морали — сила. В отношениях с другими людьми они безжалостные соперники и циники. Они хотят быть жесткими и упорными, считая любое проявление чувства признаком слабости. Они заключают сделку главным образом с самими собой. Они не рассчитывают, что мир им что-то даст, но убеждены, что могут достичь своих честолюбивых целей, если будут придерживаться взгляда на жизнь как на поле битвы и не поддадутся влиянию морали или каким-то нежным чувствам. Если их экспансия терпит поражение, у них проявляются тенденции к скромности, отходу в тень и самоуничижению.
«Яго.... Есть другие:
Они как бы хлопочут для господ,
А на поверку — для своей наживы.
Такие далеко не дураки,
И я горжусь, что я из их породы.»
(Шекспир В. Отелло. Акт I, сцена 1: Перевод Б. Пастернака. М.: Искусство, 1960)
Уход
Люди с доминирующим стремлением к уходу (detachment)от других не ищут любви и не хотят достичь господства. Они предпочитают свободу, покой и самодостаточность. Они презирают погоню за успехом и испытывают глубокое отвращение к любого рода усилиям. В них сильна потребность в превосходстве над другими, они снисходительно относятся к своим близким и коллегам, однако осознают, что их честолюбие существует больше в их воображении и не воплощается в реальных достижениях. От мира, угрожающего и сильного, они отдаляются и не допускают других в свою собственную жизнь. Для того чтобы избежать зависимости от окружения, они подавляют и гасят свои страстные желания и довольствуются малым. Обычно они не ограждаются полностью от жизни, смиряются с существующим положением дел и принимают свою судьбу с иронией и стоическим достоинством. Их сделка с судьбой состоит в том, что если они ничего не просят у других, то другие их не побеспокоят. Если они ничего не будут делать, то не потерпят неудачу. Если они мало ждут от жизни, они не разочаруются.
«...Моя квартира была мой особняк, моя скорлупа, мой футляр, в который я прятался от всего человечества...» (Достоевский Ф. М. Записки из подполья. М.: 1970).
Интрапсихические защитные стратегии
Если межличностные проблемы ведут к движениям к людям, против людей и прочь от людей, то проблемы внутри психики приводят к развитию защитных стратегий личности. Идеализация себя способствует возникновению у человека так называемой системы гордости, которая включает невротическую гордость, невротические требования, тиранические долженствования и преувеличенную ненависть к собственной персоне.
Идеализированный образ и поиск славы. Чтобы компенсировать чувства слабости, никчемности и неадекватности, с помощью нашего воображения мы создаем наш собственный идеализированный образ (idealized image),который наделяем «неограниченной силой и преувеличенными возможностями» (1950, р. 22). Процесс самоидеализации следует рассматривать в связи с межличностными стратегиями, так, как идеализированный образ основывается на нашей доминирующей защите и чертах характера, которые он преувеличивает. Идеализированный образ скромных людей — это «смесь милых качеств, таких как, бескорыстие, доброта, щедрость, скромность, святость, благородство, сочувствие».
«...Ведь это ж так и было! Вот что: я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил... Ну, понятно теперь?» (Достоевского Ф. М. Преступление и наказание. М., 1970. С. 321).
В этот образ также вписываются понятия «беспомощности, страдания и мученичества», сочувствие и понимание искусства, природы и других человеческих существ (1950, р. 222). Надменно-мстительные люди считают себя непобедимыми и владеют любой ситуацией. Они умнее, жестче, реалистичнее других людей и поэтому могут взять над ними верх. Они гордятся своей бдительностью, способностью предвидеть и планировать, и им кажется, что ничто не может причинить им боль. Нарциссистский тип личности — это «помазанник божий, судьбоносная личность, человек, готовый все отдать и пожертвовать, благодетель человечества» (1950, р. 194). Людям нарциссистского склада кажется, что они наделены неограниченной энергией, способны многого достичь без особых усилий. Перфекционисты считают себя образцами правильности, чьи поступки всегда безупречны. Они обладают ясной способностью суждения, справедливы и обязательны в человеческих взаимоотношениях. Идеализированный образ смиренных, склонных к уходу людей состоит из «самодостаточности, независимости, сосредоточенности на себе, безмятежности и свободы от желаний и страстей» в сочетании со стоическим равнодушием к ударам и стрелам жестокой судьбы. Они стремятся освободиться от ограничений и невосприимчивы к давлению извне. Идеализированный образ для каждого решения базируется на религиозном или культурном идеале, историческом примере или личном опыте.
Идеализированный образ не обязательно повышает нас в собственных глазах, он, скорее, усиливает нашу ненависть к себе и ожесточает конфликт внутри нас. Хотя качества, которыми мы себя наделяем, продиктованы доминирующей в нас межличностной стратегией, второстепенные решения также представлены в нашей личности. Поскольку каждое решение поощряет различные черты характера и идеализированный образ имеет противоречивые аспекты, мы должны попытаться реализовать их все. Более того, так как мы ощущаем собственную ценность, только если соответствуем нашему идеализированному образу, то все, что недостаточно для этого образа, не представляет для нас особой ценности, и возникает презираемый образ (a despised image)— главный объект презрения к самим себе. Многие люди, пишет Хорни, колеблются между «ощущением высокомерного всемогущества и собственного абсолютного ничтожества» (1955, р. 188).
Создав для себя идеализированный образ, мы пускаемся на поиски славы (search for glory),цель которых — реализовать наше идеальное «я». Понятие славы и побед варьируется в зависимости от выбранного нами решения. Поиск славы приводит к образованию нашей собственной религии, заповеди которой определяются нашим неврозом. Мы также можем воспринять систему славы и триумфа из культуры: из традиционных религий, различных форм групповой идентификации, в армии и во время войн, из спортивных соревнований, чествований и различных иерархических систем.
«Один из пациентов представлял себя благодетелем человечества, мудрым человеком, достигшим полной безмятежности и сосредоточенности на своей персоне, он мог совершенно без колебаний убивать своих врагов. Эти аспекты — все сознательные — нисколько не противоречили его личности. В литературе этот метод ухода от конфликта с помощью изоляции представлен в повести Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»» (Horney, 1950, p. 22).
«У нас есть все основания задаться вопросом, не слишком ли часто человеческие жизни в буквальном и переносном смысле приносятся в жертву славе» (Horney 1950, р. 29-30).
Система гордости. Создание идеализированного образа приводит не только к поиску славы, но и развивает систему гордости: невротическую гордость, невротические притязания, тиранические долженствования, ненависть к себе, — все черты, варьирующиеся в зависимости от решения.
Невротическая гордость (neurotic pride)заменяет удовлетворение нашим идеализированным образом на реалистическую уверенность в себе и самоуважение. Угроза чувству гордости вызывает тревогу и чувство враждебности; его крушение приводит к отчаянию и презрению к себе. На базе нашей гордости мы строим наши невротические притязанияи претензии к внешнему миру, требуя от него, чтобы с нами обращались в соответствии с нашим величественным представлением о самих себе. Эти притязания «переполнены ожиданием волшебства» (1950, р. 62). Они усиливают нашу ранимость, так как их утрата сбивает с нас спесь и создает ощущение беспомощности и неадекватности, которых мы избегаем.
Наличие идеализированного образа вызывает не только чувство гордости и притязания, но и развивает то, что Хорни называла тираническими долженствованиями (the tyranny of shoulds).Их функция состоит в том, чтобы побудить нас жить в соответствии с нашими величественными представлениями о самих себе. Эти долженствования определяются чертами характера и ценностями, связанными с доминирующим решением, но так как наши второстепенные тенденции тоже представлены в идеализированном образе, мы часто попадаем под «перекрестный огонь противоречивых долженствований». Например, скромный человек хочет быть хорошим, благородным, любящим, прощающим, щедрым. Однако у него есть агрессивная сторона, которая говорит ему: «Делай все для своей выгоды» или «Ударь того, кто тебя оскорбит». «Соответственно, такой человек будет в глубине души презирать себя за любое проявление „трусости“, неэффективности и уступчивости. Он всегда находится под перекрестным огнем. Он проклинает себя, если делает что-то и если ничего не делает» (1950, р. 221). Это хорошо показывает пример Гамлета (см. Paris, 1991а). «За любыми долженствованиями скрывается угроза карающей ненависти к себе», — отмечает Хорни. Это действительно держит человека в режиме внутреннего террора (1950, р. 85).
«Долженствования саморазрушительны по своей природе. Они загоняют личность в смирительную рубашку и препятствуют внутренней свободе. Даже если человеку и удается сформировать образцовое поведение, оно получается в ущерб непосредственности и аутентичности чувств и убеждений. Долженствования, как и любая тирания, направлены на подавление индивидуальности» (Horney, 1950, р. 118).
Долженствования создают базу для нашей сделки с судьбой (bargain with fate).Неважно, какое решение мы выбрали, — наша сделка состоит в том, что наши требования будут удовлетворены, если мы будем жить в соответствии с данными долженствованиями. Мы стремимся к тому, чтобы волшебным образом контролировать реальность, подчиняясь для этого собственному внутреннему диктату. Мы, конечно, считаем наши притязания и требования разумными, но только когда у нас есть право ждать лучшего при нашей величественной концепции собственной личности. Тогда, если наши ожидания не оправдываются, мы можем считать жизнь несправедливой. Наше чувство справедливостиопределяется доминирующим решением и связанной с ним сделкой.
«Я люблю пушистую киску —
В ее шерстке так много тепла.
Если я ее не обижаю,
Она тоже ко мне добра.
Рядом с растопленной печкой
Поставлю ей плошку с едой.
Пусть меня киска полюбит,
Раз я хороший такой.»
(Сказки Матушки Гусыни. № 407)
Чувство ненависти к себе (self-hate)— это конечный продукт интрапсихических защитных стратегий, каждая из которых усиливает наше ощущение неадекватности и неудачи. Чувство ненависти к себе представляет собой гнев, который наше идеальное «я» (the idealized self) ощущает по отношению к реальному (the real self) за то, что мы не такие, какими «должны» быть. Хорни видит в ненависти к себе «пожалуй, величайшую трагедию человеческой души. В стремлении к бесконечности и абсолюту человек начинает себя разрушать. Когда он заключает сделку с дьяволом, обещающим ему славу, то приходится следовать в ад — ад внутри себя самого» (1950, р. 154).
«Легкий путь к бесконечной славе является неизбежно и путем во внутренний ад презрения к самому себе и самоистязания. Вступив на эту дорогу, человек фактически теряет свою душу — свое реальное «я»» (Horney, 1950, р. 39).
Динамика.
Суть теории Хорни в динамике: решения объединяются, конфликтуют между собой, становятся сильнее или слабее, их нужно защищать, они могут порождать порочные круги, сменяемые другими кругами, когда рушатся эти. Конфликты между защитными стратегиями вызывают колебания, неуверенность и ненависть к себе. В системе гордости существуют колебания между идеализированным и презираемым «я» и перекрестный огонь конфликтующих долженствований.
Базовый конфликт
В любой из межличностных защитных стратегий один элемент, маркирующий базовую тревогу, выделяется больше других: беспомощность в решении в пользу уступчивости, враждебность в агрессивном решении, изоляция при решении в пользу уединения и ухода от людей. Так как в патогенных условиях вероятнее всего проявятся все эти чувства, человеку приходится вырабатывать все три защитных движения одновременно. Возникает конфликт, который Хорни называла базовым.
Для достижения ощущения цельности человек выделяет какое-то одно движение больше других и становится преимущественно скромным, экспансивным или обособленным. Какое движение будет преоб