Любить — влюбиться в различия. 4 страница

Но от этого не легче. Мы стараемся загнать боль в самый дальний уголок души... мы стараемся не ощущать нужды в заботе и любви, потому что подобная тактика уменьшает боль.

Годами мы придерживаемся этого плана по выжи­ванию и всеми силами пытаемся не замечать своих нужд. И возможно, однажды мы даже станем таки­ми, какими пытаемся казаться. Тогда это будет уже не тактика, а черта нашей личности. «Мне ничего не нужно, я со всем справлюсь сам». Мы сосредоточим­ся на этой установке и постараемся забыть о том, какие же мы на самом деле и что приносит настоя­щую радость, душевный покой и наслаждение.

Скорее всего, тогда произойдёт то, что описы­вает Эрик Фромм в своей книге «Иметь или быть»: человек начнет исповедовать иную веру. И будет думать, что новая машина, безумно дорогая вещь, внушительный счёт в банке или даже модный дезо­дорант сделают его счастливым.

Общество потребления продаёт нам мысль о том, что обладание — это путь к счастью. Тратить и заменять одну вещь на другую — ключ к процве­танию. Когда эти понятия закрепляются в систе­ме ценностей каждого из нас, нашим поведением становится чрезвычайно просто манипулировать. Но когда мы получаем желаемое, нам становится недостаточно обладать «этим», и реклама услужли­во предлагает другой продукт, чтобы мы не сверну­ли с выбранного пути.

Но... иногда настаёт день, когда мы понимаем, что это не наш путь и он ошибочен. Тогда мы смо­жем заглянуть внутрь себя, прислушаться к своим настоящим чаяниям. Но это непросто.

Идя по неверному пути, мы забыли, как это дела­ется, и зачастую не можем обойтись без помощи близкого или постороннего человека. Мы вынужде­ны просить, чтобы нам помогли вновь узнать, кто мы и какие, вернуть утерянную мудрость и простоту, которой обладали в детстве, когда смеялись и игра­ли целые дни напролёт.

Я думаю, что мы должны подтолкнуть наших читателей поставить перед собой смелую цель вер­нуть себе самих себя. В сущности этот совет имеет первостепенное значение. Только при этом условии наша истинная суть обнаружит себя в партнёрских отношениях.

Давай расскажем о нелёгком труде учиться себя слушать, принимать себя в расчёт, заботиться о себе лучше, чем это делали наши родители. И всё это — рядом с любимым человеком.

Сложность заключается в том, что осознавать неудовлетворённые потребности всегда очень мучи­тельно. Кто добровольно согласится испытывать боль, нуждаясь в чём-то и не имея возможности получить желаемое? Боль как указатель в пути, если возника­ет, то показывает направление, где находятся наши истинные желания. И только выявив их, мы смо­жем — позже! — их удовлетворить.

Если же мы наотрез отказываемся признать себя уязвимыми, то становимся черствее и упус­каем возможность выяснить наши внутренние потребности. И еще, и это очень важно, избрав такую линию поведения, мы теряем способность любить и быть любимыми.

Пожалуй, стоит признать, что «страусиная страте­гия» в детстве была полезна. Тогда, возможно, было более разумно перестать требовать то, чего не могли нам дать, то, что невозможно было удовлетворить.

Но повзрослев, мы сами в какой-то степени можем управлять нашими потребностями, осознать, что нам нужно, а что нет. И постараться найти тех людей, которые помогут нам получить желаемое. Мы уже не зависим от наших родителей.

Меня восхитила одна твоя фраза, которой ты как-то закончил электронное сообщение: «Мы уязви­мые, но не слабые. Многие не понимают разницы».

Не бывает близких отношений, основанных на хорошо продуманной тактике. Она не позволяет чув­ствовать. Мы можем добиться своих целей, испы­тать удовлетворение от подчинения партнёра, своей власти над ним, заставить его считаться с нами. Но это не имеет ничего общего с настоящей «встре­чей», близостью, любовью.

Мы должны оставить место боли и смятению, которые возникают, когда мы складываем оружие и отказываемся от любой тактики, от любой борьбы с близким человеком. Это путь к себе, к дому, путь, ведущий к «встрече» с другим человеческим суще­ством. Путь к любви. Ты согласен со мной?

Лаура

Как он мог быть не согласен?

Лаура говорила с ним на одном языке — он узна­вал свои мысли, свои чувства. Она выражала слова­ми то, о чём ему хотелось бы научиться говорить.

Он знал, в чём нуждался: найти человека, с ко­торым вместе пойдёт по пути к дому.

Разве не было поразительным, что Лаура при­слала ему это письмо в тот момент, когда он только что отправил ей сказку о принце, который строил дороги, чтобы по ним до него смог добраться самый любимый человек?

ГЛАВА 8

Перечитав первые сообщения, полученные не­сколько месяцев назад, Роберто разозлился на себя за то, что не сохранил предыдущие. Может быть, они содержали необходимую информацию о том, как зародилась идея переписки, что позволило бы ему продолжать исполнять роль Фреди с мень­шим риском.

Внезапно ему пришло в голову, что он мог по­просить у Лауры копию тех писем. Судя по всему, Фреди достаточно рассеянный, поэтому потеря ка­ких-то сообщений была вполне в его духе... А Лау­ра, без сомнения, хранит их в компьютере.

Лаура,

Что касается твоего вопроса, не знаю, кто может с этим не согласиться?

Ты замечательно описала защитные поведен­ческие реакции, к которым мы часто прибегаем, чтобы спрятать от мира наши истинные нужды и эмоции.

Читая твоё сообщение, я подумал, что даже если бы совсем не разбирался в психологии, я всё равно бы наслаждался ясностью изложения.

По правде говоря, я решил пересмотреть всю переписку, от которой получаю искреннее удоволь­ствие, и жутко расстроился, когда обнаружил, что самые первые письма куда-то пропали.

Ты не могла бы выслать мне их копию? Мне бы очень хотелось иметь их под рукой (обещаю больше не терять).

Пользуясь случаем, хотел бы попросить твоей помощи. Мне написал коллега, который был в Кливленде, и просил меня посоветовать ему лите­ратуру на тему отношений в паре. Он говорит, что прочитал «Странствия сердца» и все работы Пёрлза и Бредшоу, вышедшие на испанском и английском. Не могла бы ты поделиться своими находками по интересующей его теме, посоветовать какие-то дру­гие полезные книги?

Я же всё больше утверждаюсь в мысли, что наша книга будет просто потрясающей.

Ответь мне поскорее.

Шлю тебе поцелуй,

Фреди

P.S. Что ты думаешь о сказке, написанной моим пациентом?

Роберто по вечерам продолжал чтение приобре­тенных книг, соотнося новые знания с письмами Лауры. Её ответ не приходил в течение недели, но к своему удивлению, он не волновался. В воскресе­нье пришло огромное сообщение на 140 КБ под за­головком «История древних времён».

Фреди,

Твоя просьба выслать копию некоторых писем была замечательным предлогом, чтобы перечитать написанное за четырнадцать месяцев (трудно пред­ставить — прошло уже больше года со времени первого письма).

Я получила истинное удовольствие! Временами наша переписка столь наивна, что трудно поверить, что она принадлежит нам. Кстати, тогда ты всё ещё называл меня «доктор Лаура Хорсил».

Первый е-мейл ты отправил из самолёта, в кото­ром возвращался в Буэнос-Айрес, сразу же после нашего расставания в Соединённых Штатах. Ты возвращался этим рейсом вместе с нашим другом Эдуардо, а я летела в Нью-Йорк, помнишь?

Пересылаю письма, которые ты просил.

Доктор Лаура Хорсил,

Как здорово, что мы встретились на конгрессе! Мысль о возможности совместной работы и написа­нии книги не давала мне уснуть до трёх часов утра.

Ты знаешь, — или узнаешь теперь, — насколько я ценю твой труд и твои знания.

Когда ты мне сказала, что тоже давно замышля­ешь книгу об отношениях в паре, у меня мурашки пробежали по телу. Я пишу тебе письмо и не могу отделаться от мысли, что в какой-то степени наши отношения напоминают историю любой влюблён­ной пары.

Создание пары на профессиональной почве мало чем отличается от любой другой.

Вначале меня привлекала наша общность и идея разделить с тобой то, чем я обладаю. Но мы оба знаем: вскоре начинаешь видеть различия.

Это нарушает равновесие в любовных отноше­ниях, вызывая взаимное притяжение или отталки­вание партнёров. Наш случай — какой он? Что про­изойдёт, когда обнаружатся наши различия? Станут ли они ключом, который откроет двери для развития каждого из нас?

Не знаю. Но сейчас мне кажется настолько заман­чивой идея работать вместе, что я предпочитаю оставаться влюблённым в эту мысль, в этот проект, в фантазию о том, как благотворно наша встреча может сказаться на моей личной жизни и карьере.

Самолёт вот-вот взлетит, и стюардесса просила отключить все электронные приборы.

Шлю тебе много поцелуев и огромную призна­тельность за то, что ты пригласила меня выступить с тобой в Кливленде.

Фреди

Я ответила тебе, как только получила твоё сооб­щение.

Дорогой Фреди,

Я так довольна нашим выступлением на конгрес­се! Я просто счастлива, что ты приехал.

Презентация нашей работы была похожа на танец. Отвечать на вопросы выходили то ты то я, хотя мы ни о чём не договаривались заранее. Слова лились сами собой, потому что мы были переполне­ны вдохновением.

Я иногда думаю, насколько мы разные, но когда мы начинаем вместе работать, возникает ощущение поразительной гармонии. Я представляю наш проект удивительным приключением, которое может преоб­разить нас обоих и, надеюсь, наших читателей.

Я тоже одержима идеей совместной книги. Представь себе: я в Нью-Йорке! Но вместо того чтобы пойти прогуляться, я предпочла остаться в гостинице и ответить тебе.

У меня комната с восхитительным видом на Гудзон. А я могла бы провести целый день в тишине: писать и глядеть на воду.

Когда ты говоришь, что влюблён в нашу идею, я чувствую, что дышу полной грудью и заражаюсь эн­тузиазмом. Ты как-то очень верно сказал, что слова обладают силой преображения. Я чувствую это, читая твоё сообщение, и поэтому решила ответить тебе не откладывая, чтобы поделиться своими ощущениями.

Мы знаем, как недолго длится влюблённость, что мы и спешим донести до приходящих к нам пар. Потом начинаются сложности, но я готова их преодолеть. Каждый раз, когда мы оказываемся в затруднительной ситуации, мы же сами и должны найти выход. Вероятно, как раз это мы и должны объяснить нашим читателям. С нами происходит то же самое, что и с влюблёнными парами, и всегда мучительно не понимать, что с нами происходит.

Но когда мы превозмогаем препятствия и боль раз­очарования, отношения становятся прочнее, а оба человека сильнее.

Вот и в нашем проекте так. Я, как всегда, заост­ряю внимание на проблемах. А тебе достаётся всё самое приятное и привлекательное. Но это в поряд­ке вещей: так мы дополняем друг друга.

Так было с самого начала. И мне нравится, когда мы действуем сообща. Ты говоришь о том же, но в забавной форме, и люди лучше понимают сказан­ное. Но мне кажется важным добавить, что зачас­тую мы сами портим наши отношения. Я знаю свою главную проблему — я хочу всего и сразу. Я станов­люсь нетерпеливой и начинаю тебя преследовать. Ты отдаляешься, а меня это ещё больше распаляет. Я донимаю тебя всё больше и больше, а ты в ответ увеличиваешь дистанцию.

Когда я понимаю, что происходит, я отстраняюсь, и тогда ты идёшь на сближение. Я немного смягча­юсь, ты приближаешься, я становлюсь ещё податли­вей, и отношения идут на подъём.

Возвращаясь к конгрессу: я даже не ожидала от тебя такой поддержки. Когда ты выступал на закры­тии конгресса с рассказом из нашей презентации, я не поверила своим ушам. И когда я смотрела на тебя стоящим перед полутысячной аудиторией со всех стран мира, восторженно аплодирующей тебе после того, как ты пересказал им свою сказку на английском, у меня по спине пробежал холодок. «Это неслыханный талант», — подумала я тогда... Целую,

Лаура

Следующее послание пришло незадолго до моего возвращения в Аргентину:

Как я завидую тебе, Хорсил!

Я уже в Буэнос-Айресе, стоит июньский холод. Мне бы ужасно хотелось на несколько дней задер­жаться в Штатах и отдохнуть, но ты же знаешь: меня ждут люди.

Во вторник, когда я вернулся, один из пациентов упрекнул меня, что я уехал на целую неделю в это время года и не скрывал зависти...

Мы никогда не говорили с тобой на эту тему. Ты не считаешь, что зависть тоже вызывает трения между близкими людьми?

Я сначала хотел написать, что «когда-нибудь тебе расскажу...» А потом подумал, разве существу­ет лучший момент для обсуждения события, чем тот миг, когда оно происходит?

Для меня не существует этого дурацкого деле­ния на «чёрную» и «белую» зависть. Итак, призна­юсь — я тебе завидую. Мне бы тоже хотелось быть в Нью-Йорке и ещё хотелось, чтобы ты могла оста­ваться там, сколько пожелаешь.

Наслаждайся и не веди себя хорошо. Не забы­вай — мы уязвимые, но не обязательно слабые. Целую,

Фреди

Я сразу же тебе ответила:

Дорогой Фреди,

Я в аэропорту и вот-вот сяду в самолёт, кото­рый перенесёт меня в Буэнос-Айрес. Мне хочется вернуться.

Это путешествие пошло мне на пользу. Иногда так необходимо отвлечься от привычной жизни, семьи, пациентов... Я возвращаюсь воодушев­лённой.

Я размышляла над теорией разных фаз отно­шений, которая призывает нас уважать стремление друг друга идти на контакт или побыть в одиночест­ве, чтобы потом вновь «встретиться». А также над истинным смыслом слова «relationship»(его обычно переводят как «отношения»), а, на мой взгляд, оно обозначает «способность встретиться вновь».

Отношения с Карлосом для меня очень важны. Мы скучаем друг без друга и каждый раз встреча­емся, словно в первый раз. Я прихожу, перепол­ненная новыми впечатлениями, и это подпитывает наши отношения.

В начале нашей семейной жизни мне было очень тяжело, когда мы расставались. Он уезжал за гра­ницу три или четыре раза в год. Но сейчас я воспри­нимаю эти командировки как возможность передох­нуть перед новой встречей.

Этим пониманием я обязана своей матери. В какой-то мере она была тем человеком, который меня этому научил (впрочем, как и многому другому). Люди могут находиться в разлуке какое-то время, не переставая любить друг друга всем сердцем. Мне кажется очень важно сказать об этом в книге.

Иногда близкие люди боятся расставаться из-за страха, что отдалятся или почувствуют себя одино­кими.

Мне же кажется, что это делает отношения бога­че. Когда я целую неделю ощущаю, что я одна-одинёшенька в этом мире, я, с одной стороны, острее чувствую потребность в своей половине, с дру­гой — лучше понимаю себя.

Я перестаю быть матерью, женой или психо­логом. Я не играю никаких ролей. Я остаюсь один на один с окружающим, моё время предназначено только себе. Эта «встреча» с самой собой обновля­ет и помогает ощутить себя как никогда живой.

Иногда это непросто. Вчера, гуляя по Музею Искусства, я испытала сильное желание поделиться своими впечатлениями с Карлосом. Интересно, как можно преодолеть подобную ситуацию?

Вечером я пошла ужинать с одним американ­ским другом, с которым познакомилась год назад в мастерской Велвуда, но несмотря на твоё желание, вела себя очень хорошо.

Мне пора садиться в самолёт, увидимся в Буэ­нос-Айресе.

И ещё! Не зови меня, пожалуйста, больше «док­тор Хорсил», потому что это звучит слишком офи­циально. Я предпочитаю быть Лаурой, Лау или просто Л, как для всех остальных.

Целую,

Лаура

Твой ответ:

Лаура,

Могу предположить, что в это мгновение ты летишь в Буэнос-Айрес.

Я закрываю глаза и представляю тебя дремлю­щей в кресле первого класса (Почему не бизнес-класс? Наверное, потому что ты «девушка из выс­шего общества...»).

Должен признаться, я тоже горжусь нашим выступлением на конгрессе, и мне нравится его сравнение с танцем.

Если подумать, то, наверное, личные отношения вообще можно уподобить танцу. Как в танце, так и в отношениях — существует множество разно­видностей. Одни эстетичные и синхронизированные, другие странные, понятные только самим танцорам. Есть заурядные и ничем не примечательные, от которых веет скукой и рутиной; есть те, которые отличаются своеобразием, — они неповторимы и преисполнены творчества.

При этом цель одних — ублажить публику, дру­гих — доставить удовольствие самому себе, покра­соваться. И очень редко встречаются исполнители, которые «танцуют» для всеобщего удовольствия.

Многие из танцоров не отступают от общепри­нятой хореографии, принятой временем, обычаями и культурой; другие могут показать яркую импро­визацию, передающую энергетику исполнителей, им дано чутко реагировать на каждый аккорд, слы­шать музыку и сливаться с ней, отдаваться поры­вам души.

Да. Каждая пара — это танец.

Лаура, может превратить наши отношения в совместное предприятие? Систему, согласованный механизм, команду, пару, дуэт? Отважимся пока­зать на собственном примере то, что характерно для любой пары? Неважно влюблённая ли это пара, двое друзей, братьев или какие-то другие варианты отношений... Главное — ты и я рядом, потому что получаем удовольствие от общения друг с другом, от совместных занятий, и это помогает нам откры­вать в себе лучшие черты...

Мне бы хотелось перенести в работу твои заме­чательные черты — ясность мысли, последователь­ность, опыт и самоотдачу, твою мудрость, приобре­тенную благодаря разным событиям, происшедшим в твоей жизни. Если я смогу добавить от себя то, о чём ты писала, выход нашей книги будет иметь огромное значение и принесёт людям много пользы.

Я думаю, основной вопрос в том, какую выбрать форму сотрудничества? Я не готов на него ответить, если работаю не в одиночку.

Когда я пишу от себя, слова льются сами по себе, я даже не помню, как их пишу. А когда кто-то учит меня, как надо писать, я возмущаюсь. Я нико­гда не умел писать по правилам, «под диктовку».

На одну статью у меня могут уйти недели, и даже месяцы. За это время случаются моменты, когда рука тянется к клавиатуре и слова сами собой появ­ляются на экране компьютера. Мне интересно, как ты видишь возможность нашей совместной работы над книгой при таких моих особенностях?

Не знаю. Думаю, пока мы можем продолжать обмениваться электронными сообщениями и, в конце концов, что-нибудь придумаем. Как ты считаешь?

Ответь мне поскорее.

Целую,

Фреди

Фреди,

Я хотела тебе рассказать отой паре, которую ты ко мне направил. Мужчина настаивает на том, чтохочет остаться один. Он давно заставляет себя играть обременительную роль, чтобы не сердить жену. Она ведёт себя, как мать, которая указывает, что ему делать, а он должен постоянно искать её одобрения. Его терпение иссякло, и он хочет уйти.

Проблема в том, что он не может определиться с тем, что с ним происходит и чего он хочет. Он не знает, кто он. Не может говорить о себе и поэтому эмоционально отстраняется.

Жена же становится всё напористей, но в конце концов приходит в отчаяние от невозможности до него достучаться, и это его пугает. И он ещё больше замыкается в себе.

Наши занятия должны помочь мужчине выразить то, что с ним происходит. Если для того чтобы быть с любимым человеком, нужно отказаться от самого себя, отношения обречены.

Нашему знакомому трудно говорить о себе, и я учу его рассказывать о своих нуждах, помогаю изба­виться от страха перед женой. Он в ярости, потому что долгое время был порабощен. Я учу его давать выход ярости, и вполне возможно, в их отношениях снова найдётся место любви...

Задача женщины будет заключаться в том, чтобы заглянуть внутрь себя и разобраться, что же с ней происходит. А так, она сидит перед ним, беспощад­ная к его высказываниям, а он впадает в ступор. Она испепеляет его взглядом, пока ждёт ответа, а он чувствует себя прижатым к стенке и мол­чит, словно язык проглотил. Если бы она научилась больше сосредотачиваться на себе, он перестал бы ощущать на себе такой гнёт. Поэтому я хочу, чтобы на сеансы она приходила одна.

Положительный результат работы в том, что мужчина хочет ходить на консультации. На каждом сеансе я интересуюсь у него, хочет ли он вернуться в семью так, чтобы чувствовать ответственность за свои действия, но никоим образом не давление с чьей-либо стороны.

На последнем сеансе я предложила им рассмот­реть схему их отношений, и оба признали мою пра­воту, а также неспособность самостоятельно спра­виться с ситуацией. Он боится жену и поэтому под­чиняется ей. Эта история стара как мир: сначала мужчина позволяет женщине себя поработить, а потом эмоционально обособляется.

Стало быть, задача психотерапевта помочь им стать по-настоящему ближе, без раболепства и «детской» игры в прятки. Велвуд считает, что мно­гим мужчинам в своё время так и не удался трюк по высвобождению из железной хватки матери, и потом они повторяют ту же ситуацию со своими любимыми. В этих случаях мы должны помочь им приблизиться к себе и партнёру, осознать, что можно оставаться собой и в то же время быть с любимой.

Проблема заключается в распространённом заблуждении: чтобы быть самим собой, я должен быть один; если я хочу образовать пару, то должен быть готов к порабощению.

Как добиться того, чтобы оставаться собой, нахо­дясь рядом с другим человеком?

Когда мужчина чувствует, что не в силах боль­ше выносить свою спутницу, он отстраняется эмо­ционально и физически, тяготится этой связью. Конечно, — от боли — женщина обычно становит­ся всё более настойчивой, а это в свою очередь приводит ктому, что мужчина её избегает. Таким образом, замыкается порочный круг, приводящий к дальнейшему отчуждению или разрыву отно­шений...

Вот один пример: на днях один мужчина рас­сказал мне, что ему как-то очень захотелось по­ужинать с супругой в романтическом местечке, приятно провести время... Но когда он позво­нил, чтобы пригласить её, она «с места в карь­ер- принялась с пылом критиковать его мать, жалующуюся всем подряд, что невестка совсем не заботится о муже... ей хотелось, чтобы он отреагировал на происходящее. Он почувст­вовал, что лишён выбора. И был вынужден вести себя в соответствии с её ожиданиями, то есть соглашаться с ней, пусть даже его совсем не интересовала эта тема. После разговора он пове­сил трубку и решил с ней не встречаться.

На сеансе он объяснил мне свой поступок. Я спросила: «А что бы произошло, если бы ты сразу сказал, что хочешь с ней встретиться, вместо того чтобы обсуждать навязанную тему? Что бы изме­нилось, если бы ты попросил приберечь этот раз­говор для другого момента?» В ответ я услышала: «Я не решился на это». Тогда я поинтересовалась у женщины, как бы она отнеслась к такой просьбе мужа. «Я была бы счастлива, если бы он помог мне закрыть эту тему и мы бы провели восхитительный вечер наедине».

С точки зрения «встречи» двух любящих людей главная задача мужчины — научиться объяснять женщине, что с ним происходит, и прежде всего именно в связи с ней. За такую откровенность жен­щина должна быть благодарна: мужчина открывает­ся, вместо того чтобы прятаться, как улитка, и тогда отношения становятся прозрачнее и есть возмож­ность лучше понять друг друга. Мужчина тоже дол­жен быть признателен женщине за открытость вме­сто указаний, как ему себя вести, кем быть и т.д.

Мне бы хотелось узнать твою точку зрения, так как ты тоже знаком с этой парой.

Я не получила никакого сообщения, о котором ты говоришь. Отправь мне его ещё раз, и я обещаю ответить как можно скорее.

Лаура

Привет, Лаура,

Я снова готовлюсь сесть в самолёт и вернуться в Буэнос-Айрес. Испания каждый раз всё прекрас­нее. Презентация в Гранаде была волнующей, но я не забыл про тебя и про Аргентину, позволив се­бе маленькую роскошь заявить в интервью о гря­дущем выходе в свет нашей книги (что ты об этом думаешь?).

С одной стороны, находиться в Андалузии — всё равно, что быть дома, но иногда мне кажется, что это не просто другая страна, а чужой мир - мы и они развивались в совершенно разных направления.

Меня не перестаёт удивлять степень сексуальной угнетенности некоторых испанцев, которая и сейчас бросается в глаза (я не говорю о городах-космопо­литах, таких как Мадрид или Барселона). Я говорю об испанцах, рождённых в остальной части полуост­рова (в первую очередь, именно об испанцах, а не испанках). Люди прибегают к таким завуалирован­ным или даже морализаторским высказываниям, которые в Аргентине услышишь разве что от древ­ней старушки или фанатичного последователя како­го-либо псевдохристианского учения. Сексуальные фантазии сопряжены с таким чувством вины, что человек добровольно налагает на себя наказание, убеждая себя в неминуемой гибели (конечно, я имею в виду ад). Когда у испанца разгорается внутренний конфликт, его совесть никогда не скажет ему: «Это плохо... не делай этого». Она выносит приговор: «Ты себя погубишь! Погубишь свою душу и души твоего потомства тоже!» (и это только из-за не совсем чис­топлотных мыслей).

Между прочим, я обсудил идею нашей книги с некоторыми коллегами. Наша позиция и рекоменда­ции читателям сначала их удивили, а затем привели в восторг.

Похоже, на личном и профессиональном уров­не они всё ещё верят в идеальную пару и вечное состояние влюблённости. Когда они сталкиваются с отсутствием оного, они продолжают это искать, тре­бовать, и в конце концов или выдумывают сказку, или смиряются.

Это очень любопытно.

Через неделю моего пребывания в Гранаде ко мне приехала Кармен, моя жена, чтобы погостить несколько дней, а затем вместе вернуться в Буэнос-Айрес. Некоторые, как Хулия и Кике, не видели нас вместе около трёх лет.

Кармен выглядела потрясающе. Она провела три дня с друзьями в Мадриде и только потом отправи­лась в Гранаду.

Через какое-то время Хулия спросила меня:

— Слушай, у тебя всё хорошо с Кармен?

— Да, — кивнул я, — всё замечательно.

— Ты уверен? — настаивала она.

— Да, — подтвердил я, — а что?

— Вы ведёте себя, как чужие...

— Чужие? — удивился я.

— Да. Вы держитесь холодно, независимо, мне странно это видеть...

Я ничего не ответил, но погрузился в раздумья.

Отчасти это было правдой: мы с Кармен очень изменились, при этом наше развитие шло в неожи­данных направлениях. Кармен всегда была двигате­лем моего личностного роста. Я оглядываюсь назад и вижу себя самого в далёком прошлом: зависимый, изнеженный, нерешительный и в результате, требо­вательный.

...В кафе на улице Рамос Кармен вдруг по­серьёзнела и с видом гонца, принесшего роковую весть, произнесла:

— Я хочу вернуться в университет.

Клянусь тебе, её слова показались мне пустым звуком,

Правда? — бросил я небрежно.

— Да, — ответила Кармен. — Я хочу изучать психологию.

— Hу-у... — протянул я, и в моём горле застрял комок первобытных чувств. Сотни тысяч обвинений, начиная с «бесчувственного грубияна» и заканчивая «фашистом, мачистом и ретроградом» повисли в воздухе, пока я взял себя в руки и добавил:

— Это решено?

— Тебе неприятно? — в свою очередь спросила Кармен, догадываясь, что и так знает ответ.

— Неприятно, — признался я.

В течение следующих сорока восьми часов мы не могли разговаривать. Кармен пыталась обсудить со мной эту тему, но я избегал её. Я, выдающийся психотерапевт, наставник любовных пар, специа­лист в области человеческой души, не знал, как я буду дальше жить.

Сейчас я пишу об этом, и мне стыдно, но всё было именно так. Годами Кармен занималась всем, чем угодно, не касаясь моей работы. За эти два­дцать лет она решила множество вопросов как лич­ных, так и административных, связанных с домом, детьми, техникой, каникулами, одеждой, приглаше­ниями и родственниками. Я понимал, что теперь всё будет не так, как прежде.

Раньше я мог позволить себе позвонить другу и договориться о встрече, чтобы вместе поужинать, где-нибудь развлечься или отправиться в путеше­ствие, зная, что Кармен не будет возражать соста­вить мне компанию. Внезапно беззаботной жизни пришёл конец.

Её решение повергло меня в шок.

Оно взбесило меня.

И опечалило.

Через неделю мы поговорили.

Меня всё ещё обуревали эмоции. Я постоянно вспоминал одного своего пациента, Хуана Карлоса, жена которого сообщила ему, что хочет вернуться на работу. Он изумился: «Зачем? Чего тебе не хватает? Ради чего ты хочешь работать?» Впослед­ствии он признался, что просто не мог поверить, что его благоверная недовольна своей единствен­ной ролью — жены. Может, именно это меня и возмущало?

Оказалось, что это не так.

Время показало, что Кармен в очередной раз помогла мне освободиться от самых тёмных сторон моей личности.

Время показало, что можно строить отношения с любимым с сотней самых разных перспектив.

Каждая пара играет по своим правилам, как ты обычно говоришь.

Я адаптировался к изменениям в отношениях с женой. Я вновь открыл для себя забытые удовольст­вия, такие как путешествовать одному. Я облегчён­но вздохнул и перестал жалеть о том, что не могу взвалить часть своей ноши на Кармен.