Неврежаение на востоке и западе
Сейчас политическими и религиозными противниками единства Индии и их неумными перепевалами распространяются и размножаются идеи о том, что так называемое ненасилие в Индии — всего лишь глупость вроде защиты коровы или сметания джайнами метелочкой насекомых перед собой, а, мол, по отношению к людям индуизм жесток, кровожаден и т. п. Мол, там пришедшие арии якобы уничтожили великую тантрическую культуру дравидов,[41] там были и есть кровавые жертвоприношения, принуждение вдов к самосожжению, страшные самоистязания различных садху и факиров, «леденящие кровь» насилия над неприкасаемыми, а теперь вот создали атомную бомбу...
В религиозной и идеологической борьбе с «восточными культами» часто используют знаменитое изречение Бхагавадгиты:
Кто вне личности существует, чей не запятнан разум,
И этот мир погубив, не убивает, не связан.
Бхагавадгита, 18.17
Мол, вот к чему призывает так называемое священное писание Индии!
Постараемся разобраться.
Ещё Свами Вивекананда подметил знаменательное противоречие: хотя в священном писании Индии Господь обосновывает необходимость насилия и призывает вроде бы к насилию, в Индии ненасилие стало всепроникающим принципом жизни. В Евангелии Христос говорит о необходимости ненасилия и призывает любить даже врагов, а христианский мир оказался совсем не мирным и ближе к делу и телу принял выражение «Не мир я принёс, но меч». Европу многие столетия сотрясали и опустошали религиозные войны, чего не было в Индии до прихода ислама. «Индийский фанатик сжигает себя, а не зажигает костров инквизиции» (Вивекананда).
То, что правило невреждения было не просто пожеланием, а воплощалось в жизни, доказывает нынешнее состояние Индии. Там достаточно плотно живёт уже миллиард людей всех рас Земли, множество народов и племён разного развития и уклада, имеется более 1600 языков и наречий, не всегда мирно, но сосуществуют бесчисленное множество религий, культов и сект с 33 миллионами богов. Область, увы, существующего и поэтому признаваемого насилия была ограничена строгими рамками варнового долга, правил и на лестнице предпочтений и ценностей в народном сознании занимала более низкое место. Если бы в мировоззрении и мироустройстве главенствовало насилие, то, скорее всего, как в ближневосточной иудейской или исламской нетерпимой среде, господствовал бы один бог, одна религия, одно Писание, один народ и один язык.
Часто главным становится то, чего не хватает. Для «мирского» Истина всегда в какой-то мере опасна.
Даже если рассматривать Бхагавадгиту как описание исторических событий, что весьма сужает её смысл, борьба Пандавов в ней оказывается борьбой за справедливость. Кому, когда, где сказан призыв «Сражайся и не свершишь преступленья!»? Сказаны воину перед неизбежной битвой. «На поле племени Куру, на поле дхармы», после того как завистник и злодей Дурьодхана отнял обманным путём царство братьев-Пандавов, несколько раз пытался их убить, потом изгнал в лес на 13 лет, а после не выполнил своего обещания вернуть царство законным владельцам и стал собирать силы для защиты отнятого. Добавим к этому, что шестой книге Махабхараты, в которую входит Бхагавадгита, предшествует объёмная пятая — Удьогапарва — «Книга о старании (сохранить мир)», рассказывающая о многих попытках послов Пандавов и самого Кришны уладить дело миром.
Этнографы и просто внимательные наблюдатели отмечают и сейчас огромную роль доброго отношения ко всему живому в семейной жизни индийцев. Среди первых слов, которые слышат дети, — «Не раздави муравья, не ударь собаку, козу, теленка, не наступи на ящерицу, не бросай камней в птиц, не разоряй гнёзд, не приноси никому вреда». Вырастая, он усваивает и другие: «Не обижай младших и слабых, уважай старших, не подними нескромного взгляда на девушку, не оскорби нечистой мыслью женщину, будь верен семье, будь добр к детям».
Вероятно, по мере складывания многообразной мозаики индийского мировоззрения, при влиянии буддизма и джайнизма значение принципа ахимсы возрастало, но в той или иной мере оно всегда было присуще арийскому мышлению. Даже борьба за независимость Индии велась в ней на основе ненасилия. Её руководитель и ближайший к нам по времени великий осуществитель ахимсы Махатма Ганди утверждал: «Абсолютное видение истины может проистекать только из полного познания ахимсы».
СИЛА НАСИЛИЯ
Казалось бы, чего легче: есть авторитетнейшие наставления, и надо их выполнять, если веришь, тем более что часто ахимсу сопоставляют с ветхозаветной заповедью «Не убий». И кажется, что не все мы кровожадны и выполнить такое условие для достижения Истины не так уж трудно. Но если мы достаточно искренни перед другими и собой и обладаем некоторым жизненным опытом, наша самонадеянность съёживается.
Насилие свойственно природе. Физическое разрушение — часть жизни; это непрерывно происходит вокруг нас и с нами. Землетрясения, наводнения, засухи, извержения вулканов, лесные пожары, цунами, эпидемии уносят жизни великого множества живых существ.
Животный мир — сплошное пожирание одного существа другим.
Жук ел траву, жука клевала птица,
Хорек пил мозг из птичьей головы,
И страхом перекошенные лица
Ночных существ смотрели из травы.
Н Заболоцкий
Снизим требования — ограничим рассмотрение ахимсы лишь человеческими отношениями. И здесь никакого просвета. Оглянемся на историю — волосы встают дыбом. Катится тяжёлое колесо истории — кровь брызжет, кости хрустят... бр-р-р! А ведь сколько было великих умов, не нам чета, приносивших в мир учения добра! Вспомним слова Христа: «А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку, обрати к нему и другую». Слова Иисуса не могут быть ложными, но много ли было способных «возлюбить врага своего»? И смогли ли слова Христа предотвратить насилие, творимое во имя Его в так называемых «христианских» государствах? Или фанатиков других религий, желавших установить господство своей веры, истребив «неверных»? А могли ли они остановить американских прагматиков, почти уничтоживших коренное индейское население Северной Америки, или злодеев, ненавидящих как христианскую религию, так и любую другую и оправдывавших своё властолюбие лозунгом «Религия — это опиум для народа»?
Появился девиз: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья...» — нашлись такие силы, которые на 1/7 суши стали воплощать эту разрушительную идею на практике. Заявили: «Насилие — локомотив истории», — и сделали из него безумный бронепоезд, не слушающийся тормозов. И замелькали революции, войны — мировые, гражданские, национально-освободительные, торговые... концентрационные лагеря[42], упыри во френчах во главе государств, противостояние двух систем с ядерными бомбами на грани войны, уничтожение природы под видом прогресса...
И если все происходящие события не случайны и определяются сознанием, то причины их можно видеть в господствующих пока идеях борьбы — за существование, классовой, идеологической, за жизненное пространство, за рынки, за мир, за коммунизм, за демократию...
Многие слепо принимают положение о диком животном в человеке и на этой грубой основе строят человеческие отношения, используя все научные таланты для усовершенствования разрушительных орудий, чтобы держать это животное под угрозой применения насилия. Как мрачно сострил Курт Воннегут: «Что бы учёные ни делали — у них всё равно получается оружие». Огнестрельное, химическое, бактериологическое, атомное, климатическое, демографическое, психотропное... Что ещё? Похоже, это мировоззренческая болезнь нынешней цивилизации: насилие растёт от Каина до Сталина, от дубины до атомной субмарины... Несколько тысячелетий идей, слов и дел насилия сгустились в грозящий всеобщим взрывом сгусток противоречий.
И на что надеяться особенно нашему народу, похмельно-тупо глядящему на содеянное им пепелище и развалины? Вновь и вновь ссылаться на объективные условия и влияние среды и уповать на очередного вождя, громко обещающего эту среду изменить?
А если убийца, насильник, разбойник, враг, хищник будет покушаться на вашу жизнь, достоинство или имущество или на ваших глазах будет убивать другого? А если быть последовательным, то, даже моя руки с мылом, мы уничтожаем массу бактерий, не обязательно болезнетворных. Мы нарушаем идеал невреждения, даже питаясь растительной пищей, ибо это часть живого, хотя и не животного мира. Как совместить требования непричинения вреда с известным законом «живое — жизнь живого» (jiva jivasya jivanam)(Бхагавата пурана, 1.13.46)?