Целостность психических процессов 2 страница

Речь послужила катализатором совершенствования человечества, создав людям возможность общения в сов­местном труде. Слово выделяет объект из среды, давая ему имя, и включает его в категорию сходных. Так, с помощью речи человек организует свое и чужое пове­дение и расчленяет (анализирует) внешнюю среду. Речь выступает как средство внешнего проявления мыслей и чувств одного человека для другого. Появление устной и письменной речи определило специфику развития мыш­ления, продуктом которого является вскрытие суще­ственных отношений между объектами и явлениями. Процесс мышления в качестве основного звена включает многократную трансляцию проблемы с языка образов на язык символов. Такой многократный перевод — не пере­ливание из пустого в порожнее, а непрерывное восхож­дение к образам и символам другого уровня обобщения. Именно на этом пути достигается понимание проблемы и вычленяется ее суть.

Оба языка — образов и символов — на определенном этапе развития связаны с речью. Сопоставление языка первичных образов (например, зрительных) их словесным эквивалентам предполагает построение предложения, а грамматическое строение фразы непременно отражает отношения этих объектов. Когда утверждается, что после нескольких циклов трансляции человек может перейти к использованию все более обобщенных понятий, то это не вызывает трудностей понимания, поскольку каждому известны понятия разной степени обобщенности (напри­мер, суждения: это — кошка и это — млекопитающее) и участие речи в этом аспекте мышления несомненно. Несколько этапов формирования все более обобщенных образов демонстрирует история развития письменности, где изображение слова — это образ, утративший всякое внешнее сходство с исходным объектом, а предложение — это пространственная структура, отражающая отношения между объектами в своей грамматической форме (рис. 24, а).

Воздействие речи на восприятие, память и внимание служит одним из существенных факторов при их развитии. Влияние речи на все эти процессы многогранно, она и определяет избирательность внимания, и организует структуру восприятия, и формирует архитектонику памяти. Организуя произвольное внимание, слово создает воз­можность продлить воздействие внешнего стимула, заме­щая его, предупреждая переключение восприятия на дру­гой стимул. Так, благодаря речи формируется произ­вольность в последовательности анализа внешней среды. Продукт восприятия — обобщенный образ категоризируется и сопоставляется с названием, тем самым и предопре­деляется обратное влияние слова на точность последую­щего восприятия.

Не менее отчетливо проявляется влияние речи на память. Название, сопоставленное с рисунком в момент запоминания, изменяет сохранение его в памяти таким образом, что при вспоминании рисунок реконструируется не по зрительному следу, а по названию. Иначе говоря, выдвинутая на основе прежнего опыта и вербализованная гипотеза может сделать восприятие тенденциозным. Каж­дое слово в памяти закономерно связано с другим словом более или менее прочными ассоциативными связями, и функциональная структура, где еще прослеживаются

Рис. 24, г

слабые связи этого конкретного слова, называется его смысловым полем. Есть основания предполагать, что слова, более тесно связанные, т. е. с большими вероят­ностями встречаться в речи вместе, расположены в центре поля, а слова, редко вместе встречающиеся,— на его периферии. Подобная организация смыслового поля слов проявляется, например, в понимании переносного значения

слова и юмора. Только активное владение всем смысловым полем слова позволяет понять соль шутки — ощутить малую вероятность слабых связей смыслового поля. Отсюда проясняется значимость изучения не только грамматики, но и обширной лексики при овладении ино­странными языками.

В отличие от мышления, вычленяющего обобщенные значимые для всех людей отношения между объектами и явлениями внешнего мира, эмоции выявляют отношение данного человека к предметам и явлениям. Эмоции — это психический процесс, отражающий личную значимость внешних и внутренних ситуаций для осуществления регуляции жизнедеятельности человека. Предполагают, что когда-то эмоции явились важным шагом на пути развития мышления. Действительно, необходимым услови­ем вычленения отношения между объектами в чистом виде, осуществляемым в процессе развитого мышления, является децентрация — свободное перемещение в мы­сленном поле и способность посмотреть на предмет с раз­ных точек зрения, отсоединенных от себя самого. В эмоции человек еще сохраняет «пуповину» связи своей позиции только с самим собой, т. е. вычленяет не объективные отношения между внешними по отношению к нему пред­метами, а только свое субъективное отношение к ним, тем не менее это уже формирование отношения, и поэтому можно говорить, что мышление и эмоции в этом смысле имеют родство.

Эмоции играют собственную уникальную роль в пси­хической жизни человека. Наиболее существенной чертой эмоций является их субъективность. И если такие позна­вательные процессы, как восприятие и мышление, по­зволяют человеку объективно отражать окружающий его и независимый от него внешний мир, то эмоции позво­ляют отразить субъективное отношение человека к миру. Структура эмоциональных процессов существенно отли­чается от познавательных прежде всего тем, что эмоции не только осмысливаются и осознаются, но и пережи­ваются. Переживание — это непосредственное отражение человеком своих собственных телесных, физиологических и душевных состояний. Коль скоро эмоция — отражение отношения человека к некоторому объекту, она необхо­димо включает и некоторую информацию об этом объекте, и если познавательный компонент эмоции содержит

отражение объекта эмоции, то ее переживательный ком­понент отражает состояния человека в этот момент. Из этого вытекает двойная детерминация эмоций: с одной стороны, потребностями человека, которые определяют его отношение к объекту эмоций, а с другой — его способ­ностью отразить и понять определенные свойства этого объекта.

Все эмоциональные процессы характеризуются направ­ленностью (положительной и отрицательной), степенью напряжения (от слабой выраженности до аффекта) и уровнем обобщенности. Многообразные проявления че­ловеческой эмоциональной жизни делят на аффекты, собственно эмоции, чувства, настроения и состояния эмоциональной напряженности (стресс). Специфика аф­фектов состоит в их большей интенсивности, малой про­должительности и в том, что они практически неуправ­ляемы. Регулирующая функция аффектов — приспособительная, их роль состоит в образовании специфического следа в памяти, который в дальнейшем определяет из­бирательность и меняет поведение в отношении ситуаций, которые прежде вызывали аффект. Особенностью всех эмоциональных процессов, но больше всего аффектов, является их обобщенность. Они как бы захватывают все смежные с переживанием во времени и пространстве раздражители и сплавляют их в единый комплекс. Именно в силу своей обобщенности, вследствие реакции на це­лостную ситуацию, а не на ее детали, эмоции обеспе­чивают столь ценный результат как очень быструю гло­бальную оценку того, повлечет ли ситуация положитель­ные или отрицательные последствия для нас. Оборотной стороной обобщенности является широкая иррадиация эмоционального отношения на все сопутствующие ос­новному источнику переживаний обстоятельства, что и порождает ошибки поведения.

Собственно эмоции — более длительные состояния, чем аффекты, кроме того, они являются реакцией уже не только на свершившиеся, но и на возможные или вспоминаемые события. Главная особенность собственно эмоций — предвосхищающий (опережающий) характер отражения события в форме обобщенной субъективной оценки. Регулирование поведения в этом случае может быть более точным, чем при аффекте, и упреждающим, а поведение на их основе — предусмотрительным. Чувства — еще более, чем эмоции, устойчивые

психические состояния, имеющие четко выраженный предметный характер, они выражают устойчивое отношение к каким-либо конкретным объектам, реальным или воображаемым. Настроение — это еще более длительное или хроническое эмоциональное состояние человека, окрашивающее все его поведение.

В нормальных ситуациях человек строит стратегию своего поведения, ориентируясь на сигналы высоковероятных событий. Благодаря такой стратегии его поведе­ние оказывается соответствующим реальной обстановке и помогает ему разумно приспосабливаться к изменениям окружающей среды. Однако в особых случаях, в неясных ситуациях, когда человек не располагает достаточными сведениями для организации действий по удовлетворению насущной потребности, требуется иная тактика — реаги­рование на сигналы с весьма малой вероятностью. В этом смысле эмоции особенно важны как аппарат приспособ­ления человека к существованию в информационно неопре­деленных средах. Изменяя, повышая чувствительность сенсорных входов, эмоции способствуют притоку новой, возможно, решающей для достижения цели информации, т. е. обеспечивают переход к реагированию на расши­ренный диапазон сигналов. С эмоциями связано не только изменение чувствительности сенсорных систем, одновре­менно может повышаться разрешающая способность восприятия сигналов внутренней среды и, следовательно, больше сигналов поступает из памяти при опросе и про­смотре ее хранилищ. Это способствует отысканию в памяти отдаленных маловероятных или случайных ассоциаций, ценность которых неясна и которые в спокойном сос­тоянии обычно не принимаются во внимание (рис. 24, д).

Уровень эмоциональной возбудимости человека зави­сит от его информированности в значимом для него вопросе. При недостатке сведений и отсутствии готовых стратегий поведения как бы «открываются шлюзы», повышается возбудимость и из внешней и внутренней среды в поле принятия решения поступает много допол­нительной информации. Этот процесс ощущается субъек­тивно как побуждение к действию. Однако если чув­ствительность входов слишком велика, то любые, даже вовсе не относящиеся к решаемой задаче, сигналы будут вызывать мощные изменения реагирования, которые мо-

Рис. 24, д

гут привести к разрушению целесообразного поведения, что обычно и наблюдается при тяжелых стрессовых состояниях и неврозах.

Органическая взаимосвязь двух основных компонен­тов эмоций — объективного и субъективного — способ­ствует реализации их вероятностно-прогностических функций в регуляции поведения человека.

Человек испытывает счастье, когда наступает совпадение задуманного и до­стигнутого или когда он приближается к этому моменту. Замыслы, идеалы, цели и мечты — результаты предвосхи­щения еще отсутствующих в действительности событий, но не было бы их, не было бы и приятных чувств. Человек, стремящийся испытать сильные положительные эмоции, полностью понять, на что он способен, должен ставить пе­ред собой, пусть трудные и далекие, но весьма желаемые цели, именно их достижение приносит ему ощущение счастья. Чем ближе и доступнее цель, тем скромнее поло­жительная эмоция, испытываемая при ее достижении. Великие силы рождаются для великой цели. Человек, поставивший перед собой трудную, но личностно очень значимую задачу, становится здоровее физически и ус­тойчивее психически, так как значимая цель повышает устойчивость к травмирующим факторам.

Для того чтобы выявить новые отношения между явлениями, необходимо либо суметь увидеть объект в дру­гом ракурсе, либо логическим путем прийти к новому заключению, включив в рассуждения новые аргументы. Эти различные способы обнаружения новой информации связывают в последние годы с преимущественной работой разных полушарий мозга, где левое полушарие у праворуких теснее связано с логическими способами обработки, а правое — с одномоментным процессом интуитивного усмотрения решения.

Использование логического аппарата облегчает об­щение, делая его более однозначным, и позволяет человеку радикально ускорить процесс индивидуального усвоения того пути, который до него прошло человечество, использо­вать обобщенный опыт и мыслительные операции наших предков. С помощью индукции и экстраполяции мы вы­ходим за сферу непосредственно наблюдаемых фак­тов, выявляем и проверяем новые закономерности. Однако нельзя сказать, что логический способ мышле­ния — единственный путь к открытию нового. Важными преимуществами обладает и другой («правополушарный») путь познания — образное, интуитивное мышление. Каждое полушарие вносит нечто, присущее только ему, в любой психический процесс, и перспективы решения кон­кретной задачи зависят от сбалансированности их участия и оптимальности вклада.

Специфика участия правого полушария в восприятии проявляется в обеспечении правильного отражения теку­щего времени, реальных примет окружающей обстановки и пространственных отношений внешних сигналов и соб­ственных действий. Вклад левого полушария в те же процессы восприятия пространства и времени определяется установлением хронологического порядка, последователь­ности событий, включением обобщенных представлений о временах года, днях недели, частях света, признаках, отличающих человека от животных и т. д.

Правое полушарие более тесно связано с восприятием чувственной информации, поступающей из внешней и вну­тренней среды организма, имеет прямое отношение к ана­лизу информации, получаемой человеком непосредственно от своего собственного тела и не связанной с вербально-логическими кодами. Оно обеспечивает первичную пере­работку вестибулярных, зрительных, слуховых импульсов, поступающих через анализаторы и дающих представление о конкретных образах предметов и их пространственных отношениях, а также реализует восприятие интонацион­ных, ритмических и регулярных структур всех видов. Установление отношений в поле «здесь и теперь» в боль­шей мере свойственно правому полушарию, поскольку именно оно обрабатывает информацию в реальном време­ни и пространстве, и в этом процессе одномоментно выявляются структурные свойства объектов, дающие це­лостные представления о пространственных соотношениях его частей [86, 88].

Левое полушарие тоже выявляет пространственные и временные отношения, но принципиально иным способом. Так, при обработке информации в левом полушарии может происходить деформация реальной временной шкалы — ее растяжение и сжатие. Возможно, это отчасти опреде­ляет способность левого полушария к логическому сбли­жению и установлению мысленных связей между фактами и обстоятельствами, находящимися в далеких отношениях. Таким образом, специфика восприятия определяется непо­средственной для правого полушария и опосредованной для левого связью с внешней средой.

Долговременная память каждого полушария также имеет свои отличия. Левое полушарие использует ин­формацию о вероятностных свойствах событий и статисти­ческих связях языка. Память в правом полушарии — эпизодическая,

данная в контексте, а в левом — класси­фицированная по множеству различных оснований и дан­ная вне контекста. Если использование эпизодической памяти создает возможность быстрого узнавания, то семантическая память левого полушария допускает большую произвольность воспроизведения и экстраполяцию по вероятностным свойствам объектов, т. е. опреде­ляет предсказуемость ситуаций. Можно думать, что пра­вое полушарие упорядочивает информацию о прошлом, а левое на этой основе строит прогноз о будущем.

Полушария по-разному участвуют в эмоциональной жизни человека. Поражение большинства областей левого полушария сопровождается ощущением потери, беспо­мощности, подавленности. При аналогичном по объему повреждении соответствующих областей правого полу­шария чаще наблюдается сдвиг настроения в положи­тельную сторону. Правосторонние нарушения приводят не только к тому, что человек перестает правильно оцени­вать свое состояние (например, иногда даже не знает, что он парализован) и поэтому ничто не нарушает его хорошего настроения, но сверх того он не в состоянии правильно воспринимать эмоциональное состояние дру­гих людей. Правое полушарие осуществляет глобальную оценку значимости ситуации, схватывание смысла сигна­лов среды и своего состояния и поэтому определяет адекватное эмоциональное состояние.

В результате многократной обработки зрительной ин­формации в правом полушарии формируются схемы — образования, не только сохраняющие элементы сходства с исходным объектом, но и зависящие от конкретной деятельности человека, от контекста в широком смысле этого понятия. Эти образования всегда целостные, отражающие пространственно-временные особенности объекта. Знаки (и стоящие за ними значения), с которыми главным образом оперирует левое полушарие, отражают постоянные свойства воспринимаемого мира — образования, свободные от контекста. Зрительно непред­ставимым ситуациям может быть сопоставлено слово, с которым, как со своим объектом, может оперировать левое полушарие.

На основе целостных ситуационно зрительных обоб­щений, свойственных правому полушарию, развиваются присущие левому полушарию формы логической категоризации,

обеспечивающие произвольность воспроизведения информации из памяти. Создается впечатление, что в правом полушарии отношения выявляются еще не ло­гическим путем, а непосредственно через движение и ди­намику последовательных состояний. Предполагается, что целостные описания формируются с помощью мыс­ленных динамических операций, таких, как вращение, передвижение, упрощение, завершение, расчленение и т. д

Тесная связь левого полушария с речью обусловли­вает его особое влияние на осознание процессов и явлений. Однако возможно, что и правое полушарие вносит свой вклад во взаимодействие сознания и подсознательных процессов. Известны два способа взглянуть на себя со стороны — идентификация и рефлексия. Идентифика­ция (отождествление) — это воображаемая подстановка (как бы я чувствовал и воспринимал себя на чужом месте). К ней располагает эмпатия — способность к эмо­циональному созвучию, сочувствию. Рефлексия — логи­ческое рассуждение от другого лица, сознательная ре­конструкция образа мыслей и поступков другого человека. Другим фактом, говорящим о различном участии каждого полушария в процессах сознания, является то, что двумя главными образующими сознания, в соответствии с кон­цепцией А. Н. Леонтьева, выступают смысл и значение. Понятие личностного смысла выражает связь индиви­дуального сознания с личным чувственно окрашенным опытом человека и его жизненным путем, а понятие значения — зависимость его сознания от общества, в ко­тором он живет.

Идея взаимного влияния полушарий в процессе ре­шения задачи в современной научной литературе раз­вивается, как правило, под углом зрения перехода от чув­ственного («правостороннего») к словесно-логическому («левостороннему») восприятию. Нам кажется необхо­димым дополнить эту картину пониманием того, что это лишь часть многократного процесса преобразования ин­формации из образной в символьную форму, первый его виток. Символы, сформированные в левом полушарии, могут быть вторично зрительно представимы в правом, получая чувственную окраску и эмоциональную значи­мость. Этот новый, вторично чувственный образ может вновь пройти символьную обработку и получить другое название и т. д. Такой путь можно сопоставить с последовательными этапами смены доминирования полушарий в процессе решения задачи (рис. 24, е).

Итак рассмотренные высшие психические процессы – восприятие, память, внимание, речь, мышление и эмо­ции являются различными гранями сознания. Сознание - их единство, оно не могло бы существовать без любого из них. Это единство, синтез определяет возможность построения внутреннего плана, внутренней модели внешней среды. Иерархия установок как по отношению к себе, так и по отношению к внешней среде, и механизмы, обеспечивающие динамику мысленного манипулирования с образами, представлениями и понятиями, могут быть сопоставлены с действующей моделью внешней среды.

Рис. 24, е

Постановка мысленного экспери­мента в рамках такой модели создает возможность целесообразно строить поведение, определять свое отно­шение к прошлому, будущему и к своей личности. Уже перечисление таких основных свойств сознания, как пере­живание, познание и отношение, показывает, что созна­ние — это продукт взаимодействия эмоций, мышления, памяти и речи.

Практически все психические процессы вносят свой вклад в специфику организации сознания, но наиболее очевиден вклад речи, поскольку она выступает как орудие внутренней деятельности. Все исследователи согласны с тем, что осознание теснейшим образом связано с оречевлением. Так же органично включается в структуры созна­ния и память. Без участия памяти не могут ни формиро­ваться, ни сохраняться представления и понятия, которые служат объектами манипулирования в процессах пред­восхищения результата будущего поведения. Кроме того, преемственность сознания, проявляющаяся в феномене «я», тоже определяется долговременной памятью. Она обеспечивает ощущения непрерывности и преемственнос­ти, именно ее участие в процессах сознания и самосозна­ния создает условия для ощущения самоотождествленности личности, несмотря на изменения внешних условий и самой личности.

Сознательная регуляция поведения, целесообразное и произвольное поведение человека организуются благода­ря тому, что у него сформирована внутренняя модель внешней среды. Эта модель, в рамках которой осуществи­мо мысленное манипулирование образами, позволяет со­поставлять наличное состояние с прошлым и не только наметить цели будущего поведения, но и отчетливо их себе представить. В этом случае и реализуется предусмо­трительность как представление последствий поступков до их совершения и становится возможным поэтапный контроль за приближением к цели путем минимизации отличий реального положения вещей от желаемого.

Использование модели допускает положительный пе­ренос обучения — правильное решение новой задачи в сфере, где у человека нет личного опыта, в том случае когда новая задача по некоторым критериям сходна со старой.

Положительный перенос навыков и принципов реше­ния исключает необходимость накопления опыта в каждой конкретной области и тем улучшает приспособление человека к меняющейся среде. Однако предсказание на основе мысленного эксперимента может давать хорошие результаты только в том случае, когда внешняя среда меняется не слишком быстро. Любая модель несколько инерционна, и если среда слишком изменчива, прогноз с помощью модели может приводить к закономерным ошибкам.

Построение и функционирование системы отношений — одна из основных функций сознания, это отношение к себе, к другим, системы установок и ценностей. Мышление и эмоции включены в процесс осознания, поскольку основ­ной результат мышления состоит в выявлении отношений между предметами и явлениями в чистом виде, а функции эмоций связаны с формированием субъективного отноше­ния человека к предметам, явлениям и людям. В струк­турах сознания эти формы и виды отношений синтезируют­ся в иерархические системы, которые определяют как организацию поведения, так и глубинные процессы само­оценки и самосознания.

Венцом развития высших психических функций являет­ся формирование самосознания, которое позволяет челове­ку не только осознать внешний мир, но, выделив себя в этом мире, познавать, переживать свой внутренний мир и определенным образом относиться к себе. Мерой и исходным пунктом в отношении человека к себе вы­ступают прежде всего другие люди, и самосознание по сво­ему существу носит глубоко общественный характер. Каждый новый социальный контакт меняет представление человека о себе, и у него постоянно формируется целая система таких представлений. Система взглядов становит­ся все более содержательной по мере того, как человек взаимодействует со все большим числом групп. Оценки самого себя с точки зрения тех, с кем встречается че­ловек дома, в школе, на работе, постепенно делают его все более многогранным. Сознательное поведение является не столько проявлением того, каков человек на самом деле, сколько результатом представлений человека о себе, сложившихся на основе общения с ним окружающих.

Осознание себя в качестве некоторого устойчивого объекта предполагает внутреннюю целостность, постоянство личности,

которая способна оставаться сама собой, независимо от меняющихся ситуаций. Узнавание себя при непрерывном изменении внешних условий существо­вания является вершиной в борьбе за независимость человека от среды. Мы уже говорили об отдельных этапах этого пути, когда обсуждали границы константнос­ти образа, свойства памяти, которые придают устойчи­вость нашим реакциям во времени, особенности внима­ния, которые определяют избирательность, направляемую внутренними потребностями человека при переменных воз­действиях извне. Именно эти качества психических про­цессов и делают возможным самосознание. Ощущение человеком своей определенности поддерживается непре­рывностью его переживаний во времени. Он обладает как воспоминаниями о прошлом, от которых нельзя изба­виться, так и надеждами на будущее. Непрерывность таких переживаний и дает человеку возможность интегри­ровать себя в единое целое.

В течение жизни человека отдельные высшие психи­ческие процессы достигают своего расцвета неодновре­менно, каждый из них, вступая в общий оркестр, изме­няет весь рисунок поведения человека данного возраста. Кроме того, каждый возраст связан с включением личнос­ти в новые типы социальных контактов, которые и опре­деляют ее воспитание, обучение и самоопределение.

В связи с развитием децентрации у младших школь­ников может возникнуть негативное отношение к автори­тарности родителей, навязывающих свою позицию и по­давляющих их самостоятельность. Сопротивление под­ростков нередко проявляется в таких формах, как агрес­сивность и замкнутость. Если же подросток не сопротив­ляется и в своих поступках подчиняется жестким тре­бованиям родителей, то он отвыкает принимать решения и нести за них ответственность, поэтому именно он может оказаться самым беззащитным, когда очутится вне жесткого регламентирования. Проявление внимания и уважения к личности подростка и его делам формирует у него чувство собственного достоинства, самостоятель­ность и приучает его доводить до конца начатые дела.

У подростка 12—13 лет в связи со становлением самосознания повышается интерес к себе как к личности. Повышение самоценности по контрасту может приводить к понижению значимости родителей и других близких

взрослых, к излишне критичному отношению к ним. Вместе с тем необходимость утвердиться в значимости себя как личности, стремление к положительной самооценке по­буждают его к поиску друзей, т. е. людей, разделяющих его взгляды и чаяния. В этот же период наблюдается бурное развитие мыслительных операций. Они не только легко осуществляются, но доставляют и эстетическое удоволь­ствие подростку, поэтому он начинает абсолютизировать свои интеллектуальные возможности. Это явление вре­менное, оно постепенно проходит, уступая место интересам сознательного самовоспитания.

Построение далеких, но жизненно значимых планов, реализации которых будет посвящена вся последующая жизнь, имеет колоссальное значение в жизни человека. Наличие пусть весьма отдаленной, но оптимистической перспективы вдохновляет человека, делает его сильным и способным к преодолению трудностей. Однако грандиоз­ность построенной жизненной перспективы у подростка 14—15 лет нередко приводит к тому, что он придает себе значение в соответствии с ценностью построенной для себя перспективы и поэтому предъявляет к себе как к личности меньшие требования, чем к окружающим его людям. Стремясь к быстрому самоутверждению, он нередко использует разные мерки по отношению к себе и окружающим, требуя, чтобы окружающие отвечали самым высоким морально-нравственным критериям, и если замечает какие-либо отклонения от своих нереально завышенных требований, то сразу полностью разочаровы­вается в окружающих его людях и перестает им доверять.

Негативизм молодого человека не преодолевается только душеспасительными беседами. Любая аргумента­ция не столь эффективна, как привлечение молодого че­ловека к активной работе по преодолению тех недостатков, которые вызывают его отрицательное отношение. Столкно­вение с реальными трудностями способствует осознанию разрыва между желаемым и достигнутым уровнем и нор­мализует его взгляды на проблемы, делая их не абстрак­тными, маниловскими, а конструктивными, практическими.

Поскольку современная молодежь учится достаточно долго и все это время находится на содержании у роди­телей, а акселерация относится к ее физическому, но не психическому созреванию, то родителям необходимо, с одной стороны, как-то умерять свое рвение дать своему ребенку все возможное,

поскольку доступность всех благ, которые он сам не заработал, может породить иждивен­чество у молодого человека и притупить у него разумное деловое честолюбие. С другой стороны, желательно позво­лить молодому человеку самому принимать ответственные решения относительно учебы, работы, семьи, накапливая пусть даже негативный, но собственный жизненный опыт, иначе он никогда не станет решительным человеком и до старости останется инфантильным.

Для плодотворной деятельности в зрелые годы для человека особенно важны активная жизненная позиция, жизнерадостность, умение и способность к самоограни­чению. Пресыщение — верный путь к утрате мотивации. Психическая устойчивость, способность к быстрому вос­становлению равновесия после различных травм в значи­тельной степени связана с сохранением и укреплением установок к посильному труду. Такая установка форми­руется легче, если ясно представлять себе, что наряду с необратимыми процессами старения у человека разви­ваются приспособительные психологические механизмы, благодаря которым полноценная деятельность может продолжаться до самой глубокой старости. Так, например, взамен слабеющей с годами непроизвольной памяти раз­виваются логическая и смысловая память, недостаточная распределяемость внимания компенсируется его повышен­ной переключаемостью. Хотя с возрастом в мышлении возникает некоторая косность суждений и излишняя их категоричность, продолжая трудиться, человек способен преодолевать эту тенденцию к регидности и поддерживать достаточную гибкость и подвижность мышления.