Динамические процессы в малой группе 1 страница

Общая характеристика динамических процессов в малой группе Исследование малых групп имеет в качестве своей предпосылки характеристику некоторой «статики» группы: определение ее границ, состава, компо­зиции. Но естественно, что главной задачей социально- психоло­гического анализа является изучение тех процессов, которые про­исходят в жизни группы. Рассмотрение их важно с двух точек зре­ния: во- первых, необходимо выяснить, как общие закономернос­ти общения и взаимодействия реализуются именно в малой груп­пе, потому что здесь создается конкретная ткань коммуникатив­ных, интерактивных и перцептивных процессов; во-вторых, нуж­но показать, каков механизм, посредством которого малая группа «доводит» до личности всю систему общественных влияний, в част­ности, содержание тех ценностей, норм, установок, которое фор­мируется в больших группах. Вместе с тем важно выявить и обрат­ное движение, а именно: каким образом активность личности в группе реализует усвоенные влияния и осуществляет определен­ную отдачу. Значит, важно дать как бы сечение, срез того, что происходит в малых группах. Но это только один аспект пробле­мы. Другая, не менее важная задача состоит в том, чтобы показать, как развивается группа, какие этапы она проходит в своем разви­тии, как модифицируются на каждом из этапов различные групповые процессы. Поэтому репертуар тех явлений, которые могут быть отнесены к динамическим процессам малой группы, намно­го шире, чем он определялся, например, в школе групповой дина­мики.

Здесь уместно сказать о том, что сам термин «групповая дина­мика» может быть употреблен (и действительно употребляется) в трех различных значениях. Прежде всего данным термином обо­значается определенное направление исследования малых групп в социальной психологии, т.е. школа К. Левина. Естественно, что при этом имеется в виду не только набор изучаемых в этой школе проблем, но и весь свойственный ей концептуальный строй, т.е. определенная форма решения этих проблем. Второе значение тер­мина связано с обозначением определенных методик, которыми можно пользоваться при изучении малых групп и которые пре­имущественно были разработаны в школе Левина. Однако эти методики в дальнейшем часто используются и в других теорети­ческих схемах, поэтому второе значение термина не обязательно привязано к школе Левина, а скорее к специфическим видам ла­бораторного эксперимента, в ходе которого выявляются различ­ные характеристики групп. «Групповая динамика» в данном слу­чае — особый вид лабораторного эксперимента, специально пред­назначенный для изучения групповых процессов. Но может быть и третье употребление понятия, когда термином «групповая дина­мика» обозначается в отличие от статики группы совокупность тех динамических процессов, которые одновременно происходят в группе в какую-то единицу времени и которые знаменуют собой движе­ние группы от стадии к стадии, т.е. ее развитие.

Важнейшими из таких процессов являются следующие. Преж­де всего процесс образования малых групп, причем сюда могут быть отнесены не только непосредственные способы формирования группы, но и такие психологические механизмы, которые делают группу группой, например феномен группового давления на инди­вида (который в традиционной социальной психологии к «груп­повой динамике» не относится). Далее, это традиционно рассмат­риваемые в «групповой динамике» процессы групповой сплоченнос­ти, лидерства и принятия групповых решений с той поправкой, что вся совокупность процессов управления группой и руководства ею не исчерпывается лишь феноменом лидерства и принятием груп­пового решения, а включает в себя еще многие механизмы. Дру­гой аспект динамических процессов представлен явлениями груп­повой жизни, возникающими при развитии совместной деятель­ности (феномены, сопутствующие ему, требуют отдельного рас­смотрения). В качестве своеобразного итога развития группы может быть рассмотрено становление такой специфической ее ста­дии, как коллектив. Процессы образования коллектива — в соци­ально-психологическом разрезе — могут быть поэтому отнесены также к динамическим процессам, происходящим в группе.

Образование малой группы При характеристике процессов, связан­ных с образованием малых групп, сле­дуя принятому принципу, будем иметь

в виду лишь процесс образования реальных естественных малых групп Поскольку они существуют в самых различных сферах об­щественной жизни, способы их образования весьма различны. Чаще всего они определяются внешними по отношению к группе фак­торами, например, условиями развития какого-либо социального института или организации, в рамках которых возникает малая группа. В более широком смысле можно сказать, что малая группа задается определенной потребностью общественного разделения труда и вообще функционирования общества. Так, производствен­ная бригада создается в связи с возникновением нового производ­ства, школьный класс — в связи с приходом нового поколения в систему образования, спортивная команда — в связи с развитием спорта в каком-то учреждении, районе и т.д. Во всех этих случаях причины возникновения малой группы лежат вне ее и вне инди­видов, ее образующих, в более широкой социальной системе. Имен­но здесь создается некоторая система предписаний относительно структуры группы, распределения ролей и статусов, наконец, цели групповой деятельности. Все эти факторы пока еще не имеют ни­чего общего с психологическими механизмами образования груп­пы, они есть предпосылки ее существования, совокупность внеш­них обстоятельств, обусловливающих возникновение группы.

Вторая часть вопроса: как осуществляется психологическое офор­мление этой возникшей, заданной внешними обстоятельствами группы, превращение ее в такую общность, которой свойственны все психологические характеристики группы? Иными словами, это вопрос о том, как внешне заданная группа становится группой в психологическом значении этого слова. При таком подходе к во­просу снимается проблема, неоднократно возникавшая в истории социальной психологии, а именно: что заставляет людей объеди­няться в группы? Ответы, которые давались на этот вопрос, обыч­но абстрагировались от реального факта возникновения группы в связи определенными потребностями общества, т.е. пытались объ­яснить социальный процесс (а возникновение социальных групп есть социальный процесс) чисто психологическими причинами. Социальные группы, в том числе малые, данысоциальному психологу как объект исследования, и его задача — шаг за шагом про­следить факт превращения объективно возникших групп в под­линно психологическую общность. На этом пути возникают две возможности для исследований.

Первая, когда исследуется вопрос о принятии уже существую­щих норм групповой жизни каждым вновь вступающим в нее ин­дивидом. Это не столько проблема собственно образования груп­пы, сколько «подключения» к ней нового члена. В этом случае анализ можно свести к исследованию феномена давления группы на индивида, подчинения его группой.

Вторая, когда изучается процесс становления групповых норм и ценностей при условии одновременного вступления в группу многих индивидов и последующее все более полное принятие этих норм, разделение всеми членами группы групповых целей. В этом случае анализ можно свести к изучению формирования групповой сплоченности.

Хотя первая возможность в традиционной социальной психо­логии была реализована не в рамках групповой динамики, а в от­дельной ветви, получившей название исследования конформизма, важно внимательно проанализировать характер этих исследований, чтобы более точно определить место проблемы конформизма в новом подходе к изучению малых групп.

То же можно сказать и о групповой сплоченности. Традиционно и она исследовалась не как условие развития реальных социаль­ных групп, а как некоторая общая, абстрактная характеристика всякой, в том числе, лабораторной группы. Оба эти явления необ­ходимо переосмыслить с точки зрения процесса превращения со­зданной внешними обстоятельствами группы в психологическую общность людей, в рамках которой организуется их деятельность, не просто как внешне предписанная, но как «присвоенная» груп­пой. Точнее, по-видимому, в данном случае говорить не об обра­зовании, а о формировании малой группы.

Феномен группового давленияЭтот феномен получил в социальной психологии наименование феномена конформизма. Само слово «конфор­мизм» имеет в обычном языке совершенно определенное содержа­ние и означает «приспособленчество». На уровне обыденного со­знания феномен конформизма давно зафиксирован в сказке Ан­дерсена о голом короле (Кон, 1967). Поэтому в повседневной речи понятие приобретает некоторый негативный оттенок, что крайне вредит исследованиям, особенно если они ведутся на прикладном уровне. Дело усугубляется еще и тем, что понятие «конформизм» приобрело специфический негативный оттенок в политике как символ соглашательства и примиренчества. Чтобы как-то развести эти различные значения, в социально-психологической литерату­ре чаще говорят не о конформизме, а о конформности или кон­формном поведении, имея в виду чисто психологическую характе­ристику позиции индивида относительно позиции группы, при­нятие или отвержение им определенного стандарта, мнения, свой­ственного группе, меру подчинения индивида групповому давле­нию. В работах последних лет часто употребляется термин «соци­альное влияние». Противоположными конформности понятиями являются понятия «независимость», «самостоятельность позиции», «устойчивость к групповому давлению» и т.п. Напротив, сходны­ми понятиями могут быть понятия «единообразие», «условность», хотя в них содержится и иной оттенок. Единообразие, например, тоже означает принятие определенных стандартов, но принятие, осуществляемое не в результате давления.

Конформность констатируется там и тогда, где и когда фикси­руется наличие конфликта между мнением индивида и мнением группы и преодоление этого конфликта в пользу группы. Мера конформности — это мера подчинения группе в том случае, когда противопоставление мнений субъективно воспринималось инди­видом как конфликт. Различают внешнюю конформность, когда мнение группы принимается индивидом лишь внешне, а на деле он продолжает ему сопротивляться, и внутреннюю (иногда именно это и называется подлинным конформизмом), когда индивид дей­ствительно усваивает мнение большинства. Внутренняя конформ­ность и есть результат преодоления конфликта с группой в ее пользу.

В исследованиях конформности обнаружилась еще одна воз­можная позиция, которую оказалось доступным зафиксировать на экспериментальном уровне. Это — позиция негативизма. Когда группа оказывает давление на индивида, а он во всем сопротивля­ется этому давлению, демонстрируя на первый взгляд крайне не­зависимую позицию, во что бы то ни стало отрицая все стандарты группы, то это и есть случай негативизма. Лишь на первый взгляд негативизм выглядит как крайняя форма отрицания конформнос­ти. В действительности, как это было показано во многих иссле­дованиях, негативизм не есть подлинная независимость. Напро­тив, можно сказать, что это есть специфический случай конформ­ности, так сказать, «конформность наизнанку»: если индивид ста­вит своей целью любой ценой противостоять мнению группы, то он фактически вновь зависит от группы, ибо ему приходится ак­тивно продуцировать антигрупповое поведение, антигрупповую позицию или норму, т.е. быть привязанным к групповому мнению, но лишь с обратным знаком (многочисленные примеры не­гативизма демонстрирует, например, поведение подростков) Поэ­тому позицией, противостоящей конформности, является не нега­тивизм, а самостоятельность, независимость.

Впервые модель конформности была продемонстрирована в известных экспериментах С. Аша, осуществленных в 1951 г Экс­перименты эти считаются классическими, несмотря на то, что они подверглись весьма серьезной критике. Группе студентов предла­галось определить длину предъявляемой линии Для этого каждо­му давались две карточки — в левую и правую руки На карточке в левой руке был изображен один отрезок прямой, на карточке в правой руке — три отрезка, причем лишь один из них по длине равный отрезку на левой карточке Испытуемым предлагалось оп­ределить, который из отрезков правой карточки равен по длине отрезку, изображенному на левой карточке. Когда задание выпол­нялось индивидуально, все решали задачу верно. Смысл экспери­мента состоял в том, чтобы выявить давление группы на мнение индивидов методом «подставной группы». Экспериментатор зара­нее вступал в сговор со всеми участниками эксперимента, кроме одного («наивного субъекта»). Суть сговора состояла в том, что при последовательном предъявлении всем членам «подставной» группы отрезка левой карточки они давали заведомо неправиль­ный ответ, называя этот отрезок равным более короткому или бо­лее длинному отрезку правой карточки. Последним отвечал «на­ивный субъект», и было важно выяснить, устоит ли он в собствен­ном мнении (которое в первой серии при индивидуальном реше­нии было правильным) или поддастся давлению группы. В экспе­рименте Аша более одной трети (37%) «наивных субъектов» дали ошибочные ответы, т.е. продемонстрировали конформное поведе­ние. В последующих интервью их спрашивали, как субъективно переживалась заданная в эксперименте ситуация. Все испытуемые утверждали, что мнение большинства давит весьма сильно, и даже «независимые» признавались, что противостоять мнению группы очень тяжело, так как всякий раз кажется, что ошибаешься имен­но ты.

Существуют многочисленные модификации эксперименталь­ной методики Аша (например, методика Р. Крачфилда), но суть ее остается неизменной — это метод «подставной группы», причем сама группа набрана специально для целей эксперимента в усло­виях лаборатории. Поэтому все попытки дать объяснение как само­му феномену, так и степени конформности различных индивидов должны учитывать эту существенную особенность группы. На ос­новании самоотчетов испытуемых и выводов, построенных экспериментаторами, были выявлены многочисленные зависимости. Хотя на основе собственных оценок результатов эксперимента ис­пытуемыми причина податливости усматривались в их личных осо­бенностях (или в связи с низкой самооценкой, или благодаря при­знанию каких-то дефектов собственного восприятия), в большин­стве объяснений исследователями было принято, что конформ­ность не есть строго личностная характеристика индивида. Конеч­но, и эти показатели достаточно значимы, например, было уста­новлено, что на степень конформности влияют и менее развитый интеллект, и более низкий уровень развития самосознания, и мно­гие другие обстоятельства подобного толка. Однако столь же оп­ределенным был и другой вывод, а именно, что степень конформ­ности зависит и от таких факторов, как характер ситуации экспе­римента и состав, структура группы. Однако роль именно этих характеристик не была выяснена до конца.

К важнейшим причинам этого относится прежде всего лабора­торный характер группы, что не позволяет в полной мере учесть такой фактор, как значимость для индивида высказываемого мне­ния. Проблема значимости ситуации вообще очень остро стоит перед социальной психологией. В данном контексте проблема зна­чимости имеет как минимум две стороны. С одной стороны, мож­но поставить вопрос о том, значим ли для индивидов предъявляе­мый материал? В экспериментах Аша — это отрезки разной дли­ны. Легко предположить, что сравнение длин этих отрезков — мало значимая задача. В ряде экспериментов материал варьировался, в частности, вместо длин отрезков сравнивали площади геометри­ческих фигур и т.д. Все эти модификации могут, конечно, способ­ствовать тому, чтобы материал для сравнения был подобран более значимый. Но проблема значимости во всей ее полноте этим все равно не решается, ибо она имеет и другую сторону.

Значимой в полном смысле этого слова является для личности ситуация, сопряженная с реальной деятельностью, с реальными социальными связями этой личности. Значимость в этом смысле нельзя вообще повысить перебиранием предметов для сравнения. Конформность, выявленная при решении таких задач, может не иметь ничего общего с тем, как поведет себя индивид в каких-то значительно более сложных ситуациях его реальной жизни: мож­но легко уступить группе при сравнении длины линий, площадей геометрических фигур и пр., но сохранить независимость мнения в случае, например, конфликта с непосредственным начальником. Большинство критиков справедливо отмечают, что результаты экс­периментов Аша вообще не могут быть распространены на реаль­ные ситуации, поскольку «группа» здесь — не реальная социальная группа, а простое множество людей, собранных специально для эксперимента. Поэтому справедливо утверждать, что здесь изу­чается не давление группы на индивида, а ситуация присутствия совокупности лиц, временно объединенных для выполнения по­ставленной экспериментатором задачи.

Другой причиной критики рассматриваемых экспериментов является столь же абстрактная природа участвующих индивидов. На эту особенность экспериментов указывал, например, Р. Бейлс, который остро ставил вопрос о том, что об индивидах в экспери­ментах Аша известно очень мало. Можно, конечно, провести ис­пытуемых по различным личностным тестам и выяснить распре­деление среди них разных личностных характеристик. Но имеется в виду не эта сторона дела, а социальные характеристики индиви­дов — кто они, каковы их ценности, убеждения и пр. Ответить на этот вопрос нельзя, не ответив на первый вопрос, что за группа имеется в виду. Но даже и чисто индивидуальные особенности испытуемых могут иметь определенное значение; тем не менее они недостаточно учитывались. Один из исследователей, например, предположил, что в экспериментах Аша различные индивиды де­монстрировали различные виды конформности: это могла быть как конформность к группе, так и конформность к эксперимента­тору. Рассмотренные выше эффекты, возникающие в ходе лабора­торного социально-психологического эксперимента, проявляют себя в данном случае в полном объеме: могут проявиться и «пред­восхищающая оценка», и «розенталь-эффект» и т.д.

Однако еще более глубокие соображения, которые требуют даль­нейшего обсуждения экспериментов по конформизму, высказаны в связи с тем, что сама модель возможных вариантов поведения, принимаемая Ашем, весьма упрощена, так как в ней фигурируют лишь два типа поведения: конформное и неконформное. Но такая модель допустима лишь в лабораторной группе, которая является «диффузной», не сплоченной значимыми характеристиками со­вместной деятельности. В реальных же ситуациях такой деятель­ности может возникнуть третий, вообще не описанный Ашем тип поведения. Он не будет простым соединением черт конформного и неконформного поведения (такой результат возможен и в лабо­раторной группе), но будет демонстрировать сознательное призна­ние личностью норм и стандартов группы. Поэтому в действитель­ности существуют не два, а три типа поведения (Петровский, 1973): 1) внутригрупповая внушаемость, т.е. бесконфликтное принятие мнения группы; 2) конформность — осознанное внешнее согласие при внутреннем расхождении; 3) коллективизм, или коллективис­тическое самоопределение, — относительное единообразие поведения в результате сознательной солидарности личности с оцен­ками и задачами коллектива. Хотя проблема коллективизма — спе­циальная проблема, в данном контексте необходимо подчеркнуть, •- что феномен группового давления как один из механизмов формирования малой группы (точнее, вхождения индивида в группу) неизбежно останется формальной характеристикой групповой жизни до тех пор, пока при его выявлении не будут учтены содер­жательные характеристики групповой деятельности, задающие осо­бый тип отношений между членами группы. Что же касается тра­диционных экспериментов по выявлению конформности, то они сохраняют значение как эксперименты, позволяющие констати­ровать наличие самого феномена.

Дальнейшие исследования феномена конформности привели к выводу о том, что давление на индивида может оказывать не только большинство труппы, но и меньшинство. Соответственно М. Дойчем и Г. Джерардом были выделены два вида группового влияния: нор­мативное (когда давление оказывает большинство, и его мнение воспринимается членом группы как норма) и информационное (когда давление оказывает меньшинство, и член группы рассматривает £ его мнение лишь как информацию, на основе которой он должен Л сам осуществить свой выбор) (рис. 12). Таким образом, проблема 1 влияния большинства и меньшинства, проанализированная С. Мос­ковией, имеет большое значение и в контексте малой группы.

Групповая сплоченностьВторой стороной проблемы формиро­вания малой группы является пробле­ма групповой сплоченности. В данном случае исследуется сам про­цесс формирования особого типа связей в группе, которые позво­ляют внешне заданную структуру превратить в психологическую общность людей, в сложный психологический организм, живущий по своим собственным законам.

Проблема групповой сплоченности также имеет солидную тра­дицию ее исследования, которая опирается на понимание группы прежде всего как некоторой системы межличностных отношений, имеющих эмоциональную основу. Несмотря на наличие разных вариантов интерпретации сплоченности, эта общая исходная по­сылка присутствует по всех случаях. Так, в русле социометричес­кого направления сплоченность прямо связывалась с таким уров­нем развития межличностных отношений, когда в них высок про­цент выборов, основанных на взаимной симпатии. Социометрия предложила специальный «индекс групповой сплоченности», ко­торый вычислялся как отношение числа взаимных положитель­ных выборов к общему числу возможных выборов:

Cгр=∑ r(+) / (0.5N(N-1))

где С — сплоченность, г(+) — положительный выбор, N — число членов группы. (Лекции по методике конкретных социальных ис­следований, 1972. С. 168.) Содержательная характеристика взаим­ных положительных выборов здесь, как и вообще при приме­нении социометрической методики, опущена. «Индекс группо­вой сплоченности» есть строго формальная характеристика малой группы.

.Другой подход был предложен Л. Фестингером, когда спло­ченность анализировалась на основе частоты и прочности комму­никативных связей, обнаруживаемых в группе. Буквально спло­ченность определялась как «сумма всех сил, действующих на чле­нов группы, чтобы удерживать их в ней». Влияние школы Левина на Фестингера придало особое содержание этому утверждению: «силы» интерпретировались либо как привлекательность группы для индивида, либо как удовлетворенность членством в группе. Но и привлекательность, и удовлетворенность анализировались при помощи выявления чисто эмоционального плана отношений группы, поэтому, несмотря на иной по сравнению с социомет­рией подход, сплоченность и здесь представлялась как некоторая характеристика системы эмоциональных предпочтений членов группы.

Была, правда, предложена и иная программа исследования спло­ченности, связанная с работами Т. Ньюкома, который вводит осо­бое понятие «согласия» и при его помощи пытается интерпрети­ровать сплоченность. Он выдвигает новую идею по сравнению с теми, которые содержались в подходах Морено и Фестингера, а именно, идею необходимости возникновения сходных ориента­ции членов группы по отношению к каким-то значимым для них ценностям. Несомненная продуктивность этой идеи, к сожалению, оказалась девальвированной, поскольку дальнейшее ее развитие попало в жесткую схему теории поля. Развитие сходных ориента­ции, т.е. достижение согласия, мыслилось как снятие напряжений в поле действия индивидов, причем снятие это осуществляется на основе определенных эмоциональных реакций индивидов. Хотя и с оговорками, но мысль об эмоциональной основе сплоченности оказалась основополагающей и в этом варианте объяснения.

Существует целый ряд экспериментальных работ по выявле­нию групповой сплоченности или, как часто их обозначают, по выявлению группового единства. Из них надо назвать исследова­ния А. Бейвеласа, в которых особое значение придается характеру групповых целей. Операциональные цели группы — это построение оптимальной системы коммуникаций; символические цели груп­пы — это цели, соответствующие индивидуальным намерениям членов группы. Сплоченность зависит от реализации и того, и дру­гого характера целей. Как видим, интерпретация феномена стано­вится здесь богаче.

Логично представить себе новый подход к исследованию спло­ченности, если он будет опираться на принятые принципы пони­мания группы и, в частности, на идею о том, что главным интегра­тором группы является совместная деятельность ее членов. Тогда процесс формирования группы и ее дальнейшего развития пред­стает как процесс все большего сплачивания этой группы, но от­нюдь не на основе увеличения лишь эмоциональной ее привлека­тельности, а на основе все большего включения индивидов в про­цесс совместной деятельности. Для этого выявляются иные осно­вания сплоченности. Чтобы лучше понять их природу, следует ска­зать, что речь идет именно о сплоченности группы, а не о совмес­тимости людей в группе. Хотя совместимость и сплоченность тес­но связаны, каждое из этих понятий обозначает разный аспект характеристики группы. Совместимость членов группы означает, что данный состав группы возможен для обеспечения выполнения группой ее функций, что члены группы могут взаимодействовать. Сплоченность группы означает, что данный состав группы не про­сто возможен, но что он интегрирован наилучшим образом, что в нем достигнута особая степень развития отношений, а именно та­кая степень, при которой все члены группы в наибольшей мере разделяют цели групповой деятельности и те ценности, которые связаны с этой деятельностью. Это отличие сплоченности от со­вместимости подвело нас к пониманию существа сплоченности в рамках принципа деятельности.

В отечественной социальной психологии новые принципы ис­следования сплоченности разработаны А В. Петровским. Они со­ставляют часть единой концепции, названной ранее «стратометрической концепцией групповой активности", а позднее — «тео­рией деятельностного опосредования межличностных отношений в группе». Основная идея заключается в том, что всю структуру малой группы можно представить себе как состоящую из трех (в последней редакции четырех) основных слоев, или, в иной тер­минологии, «страт»: внешний уровень групповой структуры, где даны непосредственные эмоциональные межличностные отноше­ния, т.е. то, что традиционно измерялось социометрией; второй слой, представляющий собой более глубокое образование, обозна­чаемое термином «ценностно-ориентационное единство» (ЦОЕ), которое характеризуется тем, что отношения здесь опосредованы совместной деятельностью, выражением чего является совпадение для членов группы ориентации на основные ценности, касающие­ся процесса совместной деятельности. Социометрия, построив свою методику на основе выбора, не показывала, как отмечалось, моти­вов этого выбора. Для изучения второго слоя (ЦОЕ) нужна поэто­му иная методика, позволяющая вскрыть мотивы выбора. Теория же дает ключ, при помощи которого эти мотивы могут быть обна­ружены: это — совпадение ценностных ориентации, касающихся совместной деятельности. Третий слой групповой структуры рас­положен еще глубже и предполагает еще большее включение ин­дивида в совместную групповую деятельность: на этом уровне чле­ны группы разделяют цели групповой деятельности, и, следова­тельно, здесь могут быть выявлены наиболее серьезные, значимые мотивы выбора членами группы друг друга. Можно предположить, что мотивы выбора на этом уровне связаны с принятием также общих ценностей, но более абстрактного уровня: ценностей, свя­занных с более общим отношением к труду, к окружающим, к миру. Этот третий слой отношений был назван «ядром» групповой структуры.

Все сказанное имеет непосредственное отношение к понима­нию сплоченности группы. Эта характеристика предстает здесь как определенный процесс развития внутригрупповых связей, соот­ветствующий развитию групповой деятельности. Три слоя групповых структур могут одновременно быть рассмотрены и как три уровня развития группы, в частности, три уровня развития груп­повой сплоченности (рис. 13). На первом уровне (что соответству­ет поверхностному слою внутригрупповых отношений) сплочен­ность действительно выражается развитием эмоциональных кон­тактов (В). На втором уровне (что соответствует второму слою — ЦОЕ) происходит дальнейшее сплочение группы, и теперь это вы­ражается в совпадении у членов группы основной системы цен­ностей, связанных с процессом совместной деятельности (Б). На третьем уровне (что соответствует «ядерному» слою внутригруппо­вых отношений) интеграция группы (а значит, и ее сплоченность) проявляется в том, что все члены группы начинают разделять об­щие цели групповой деятельности (А).

Существенным моментом при этом выступает то обстоятельст­во, что развитие сплоченности осуществляется не за счет развития лишь коммуникативной практики (как, скажем, это было у Ньюкома), но на основе совместной деятельности. Кроме того, един­ство группы, выраженное в единстве ценностных ориентации чле­нов группы, интерпретируется не просто как сходство этих ориен­тации, но и как воплощение этого сходства в ткань практических действий членов группы. При такой интерпретации сплоченности обязателен третий шаг в анализе, т.е. переход от установления един­ства ценностных ориентации к установлению еще более высокого уровня единства — единства целей групповой деятельности как выражения сплоченности. «Если каждый из вышеназванных фе­номенов сплоченности является показателем интегрированное™ лишь отдельных пластов и слоев внутригрупповой активности, то общность цели, будучи детерминантой всех их вместе взятых, мо­жет служить референтом действительного единства группы как це­лого» (Донцов, 1979). Можно считать, конечно, что совпадение целей групповой деятельности есть в то же самое время и высший уровень ценностного единства группы, поскольку сами цели со­вместной деятельности есть также определенная ценность. Таким образом, в практике исследования сплоченность должна быть про­анализирована и как совпадение ценностей, касающихся предмета совместной деятельности, и как своего рода «деятельностное во­площение» этого совпадения.

Наши рекомендации