Б). О значении семьи

uСемья в жизни Церкви, также как и в жизни гражданского общества[9] занимает важное, основополагающее место. Семью в Православии называют «Малая Церковь». Апостол Павел сравнивает отношения в семье с отношениями Христа и Его Церкви[10]: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем.

Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее… Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя… Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть…» (Еф. 5: 22-33).

«Беспредельная жертвенность, безграничное самоотречение Христа — вот идеал взаимоотношений в браке. И именно та любовь, которая, по словам апостола Павла, “долго терпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит и никогда не перестает”» (1 Кор. 13: 4-8), — лежит в основе христианского брака» (5: 368).

Свт. Иоанн Златоуст пишет: «Будем выше всего ценить единодушие в семье и все будем делать так и направлять к тому, чтобы в супружестве постоянно сохранялись мир и тишина... Тогда и дети будут подражать добродетели родителей, и во всем доме будет благополучие.

Хочешь, чтобы жена повиновалась тебе, как Христу повинуется Церковь? Заботься и сам о ней, как Христос о Церкви. Где муж, жена и дети соединены узами добродетели, согласия и любви, там среди них Христос.

Если мы так будем управлять своими домами, то будем способны и к управлению Церковью, потому что дом есть малая Церковь. Таким образом, если хороши будут мужья и жены, то все будет превосходно…

В том состоит крепость жизни всех нас, чтобы жена была единосущна с мужем; этим поддерживается все в мире» (цит. по 5. См. 4-ю полосу обложки).

«Основа здоровой нравственной жизни общества и его живучести есть семья. “Если внутри этой общественной единицы искажены основные начала жизни, если испорчено это зерно общественного развития и порядка, то сколько бы ни творили мы искусственных форм, они не приведут с собой здоровой жизни для общества”[11]. “Неустройство семьи расстраивает, — по замечанию великого святителя Иоанна Златоуста, — всю вселенную”[12]. И, наоборот, “если супружеские отношения в порядке, то и дети воспитываются хорошо, и слуги благочинны, и соседи, и друзья, и родственники радуются, и всем приятно согласие супругов”[13]» (6. См. «Введение», с. I).

Свт. Григорий Богослов пишет: «Взгляни на то, что несет человеку священный брак. Кто научил премудрости, испытал все, что есть под небом, на земле и в море? Кто дал законы городам, а еще прежде законов наполнил форум, дал дома, палестры, пиршественные столы? Кто собрал хоры поющих во храмах, кто вывел нас из первоначальной животной жизни и возделал землю, пересек моря? Кто воссоединил в одно то, что пребывало разделенным, если не брак? Но это еще не все. Мы — руки, уши, ноги друг друга, через благодеяние брака, удваивающего наши силы и веселящего наших друзей. Разделенная забота умеряет тяготы, совместная радость становится слаще. Брак — это печать любви, которую нельзя сломать. Соединяющиеся по плоти суть одна душа, во взаимной любви они заостряют жало веры, ибо брак не удаляет от Бога, а приближает к нему постольку, поскольку именно Бог утвердил его для нас» (цит. по: «49. Раздел 3.2.2. Двуединство человеческой природы. Брак. Богоустановленный способ размножения людей»).

По словам свт. Амфилохия Иконийского: «Мы не вносим вражды между девством и браком — напротив, уважаем то и другое, как взаимно полезное. Славно девство, но девство истинное, потому что и в девстве есть различия: одни девы задремали и уснули, а другие бодрствовали (Мф. 25, 1-13). Достоин похвалы и брак, но брак верный и честный, поскольку многие сохранили, а многие и не сохранили чистоты его»(цит. по 26 со ссылкой на:«Священник Григорий Дьяченко. Уроки и примеры христианской веры. Опыт катехизической хрестоматии. СПб., 1900. С.608»).

Протоиерей Григорий Дьяченко говорит: «Итак видите, братия, как важен и свят христианский брак по самому происхождению своему от Бога! — важен и свят он и по его назначению, служить благословенным рассадником рода человеческого, естественным источником семейного счастья и предохранительным врачевством против греховного растления нашей природы. Высокое значение его открывается еще более из того, что апостол показывает в нем образ таинственного единения Христа с Церковью и потому называет его тайною великою (125: 402).

«Митрополит Сурожский Антоний отмечает, что «Брак — чудо на земле. В мире, где все и вся идет вразброд, брак — место, где два человека, благодаря тому, что они друг друга полюбили, становятся едиными, место, где рознь кончается, где начинается осуществление единой жизни. И в этом самое большое чудо человеческих отношений: двое вдруг делаются одной личностью, два лица вдруг, потому что они друг друга полюбили и приняли до конца, совершенно, оказываются чем-то бóльшим, чем двоица, чем просто два человека, — оказываются единством.

Над этим каждому надо задуматься, потому что жить врозь мучительно, тяжело, но вместе с тем — легко и привычно. Умственные и материальные интересы, вкусы расходятся, и потому очень легко сказать себе: я хочу жить тем, что меня интересует. Кто живет для прибыли, кто живет для культуры, кто живет для борьбы за какой-то идеал, но я — самодовлеющая единица, мне хватает себя самого, а на самом деле от этого получается распыление общества, распыление человечества. В конечном итоге не остается ничего от того дивного, чудного единства, которое могло бы существовать между людьми. И брак, как я уже сказал, является чудом восстановления единства там, где оно может быть восстановлено человеческими силами…

В Священном Писании брак предстает выражением предельной радости, предельной полноты. Это полнота не успокоенности, а торжества радости и любви. Самый совершенный образ ее нам дан в так называемом браке Агнца (Отк. 19: 7, 9), то есть в соединении, в радости встречи Бога, ставшего человеком, отдавшего всю свою жизнь, все Свое бытие миру, — с тварью: когда все уже завершено, когда нет уже противоположения, когда Бог и человек объединены общей жизнью. И это не ограничивается человеком, а перерастает его и охватывает всю тварь, так, что апостол Павел мог сказать: Будет Бог все во всем (1 Кор. 15: 28) (136: 472, 475).

В другом месте митрополит Сурожский Антоний сравнивает семью, в которой появился ребенок, со Святой Троицей: «Один из отцов Церкви (кажется, святой Григорий Великий) писал о том, что мир не мог бы продолжать существовать без таинств, то есть без таких действий или таких состояний, когда Божественное вливается в тварное, когда тварное перерастает себя самого, когда Божественное, вливаясь в тварное, приобщает тварность к вечному и Божественному. И он говорит, что единственное таинство падшего мира — это брак; брак, понимаемый как соединение двух существ, которые друг на друга посмотрели, возлюбили друг друга так, чтобы уже не видеть друг в друге иного, чужого, не видеть другого как наготу, а увидеть другого как красоту. Брак, по слову этого святого, является единственным таинством, которое весь мир держит с момента его сотворения и даже с момента его падения. Брак не как формальность, не как обряд, а как то чудо, которое позволяет двум людям друг на друга посмотреть и сказать: мы уже не двое, а двоица, мы едины, мы двоица так же как Бог — Троица. И когда появляется ребенок, мы — икона святой троицы» (136: 789, 790).

По мнению протоиерея Николая Погребняка: «В традиционной системе ценностей православного человека семья всегда занимала видное место; православный взгляд на семью как на малую церковь подразумевает не только богоустановленность брачных отношений, но и их спасительность. Но необходимо добавить, что для этого малая семейная ладья в бурном море житейском должна следовать тем же курсом, что и великий корабль Церкви Христовой. Этот образ встречается в святоотеческих творениях: “Брак не только не препятствует богоугодной жизни, но и очень способствует укрощению пылкой природы, не позволяя волноваться морю, но непрестанно направляя ладью в пристань», — говорит святитель Иоанн Златоуст”» (4: 210).

uУчитываяосновополагающее значение семьи, во многих местах как Ветхого, так и Нового Завета приводятся наставления супругам в их семейных отношениях, а также говорится о значении для семьи добродетельной жены,например:

«Также и вы, жены, повинуйтесь своим мужьям, чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жен своих без слова приобретаемы были, когда увидят ваше чистое, богобоязненное житие. Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом. Так некогда и святые жены, уповавшие на Бога, украшали себя, повинуясь своим мужьям. Так Сарра повиновалась Аврааму, называя его господином. Вы - дети ее, если делаете добро и не смущаетесь ни от какого страха. Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследницам благодатной жизни, дабы не было вам препятствия в молитвах. Наконец будьте все единомысленны, сострадательны, братолюбивы, милосерды, дружелюбны, смиренномудры…» (1 Петр 3: 1-8);

«Кто найдет добродетельную жену? цена ее выше жемчугов; уверено в ней сердце мужа ее, и он не останется без прибытка; она воздает ему добром, а не злом, во все дни жизни своей. Добывает шерсть и лен, и с охотою работает своими руками. Она, как купеческие корабли, издалека добывает хлеб свой. Она встает еще ночью и раздает пищу в доме своем и урочное служанкам своим. Задумает она о поле, и приобретает его; от плодов рук своих насаждает виноградник. Препоясывает силою чресла свои и укрепляет мышцы свои. Она чувствует, что занятие ее хорошо, и - светильник ее не гаснет и ночью. Протягивает руки свои к прялке, и персты ее берутся за веретено. Длань свою она открывает бедному, и руку свою подает нуждающемуся. Не боится стужи для семьи своей, потому что вся семья ее одета в двойные одежды. Она делает себе ковры; виссон и пурпур - одежда ее. Муж ее известен у ворот, когда сидит со старейшинами земли. Она делает покрывала и продает, и поясы доставляет купцам Финикийским. Крепость и красота - одежда ее, и весело смотрит она на будущее. Уста свои открывает с мудростью, и кроткое наставление на языке ее. Она наблюдает за хозяйством в доме своем и не ест хлеба праздности. Встают дети и ублажают ее, - муж, и хвалит ее: “много было жен добродетельных, но ты превзошла всех их”. Миловидность обманчива и красота суетна; но жена, боящаяся Господа, достойна хвалы. Дайте ей от плода рук ее, и да прославят ее у ворот дела ее!» (Прит. 31: 10-31).

Вместе с этим, Священное Писание изображает и пороки нерадивой жены. Так апостол Павел осуждает сластолюбивых молодых вдовиц, праздно проводящих время (1 Тим. 5: 5, 6, 11-13). В книге Притчей говорится: «Что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и – безрассудная» (Прит. 11: 22); «Добродетельная жена - венец для мужа своего; а позорная - как гниль в костях его» (Прит. 12: 4); «Лучше жить в земле пустынной, нежели с женою сварливою и сердитою» (Прит. 21: 19); «Лучше жить в углу на кровле, нежели со сварливою женою в пространном доме» (Прит. 25: 24); «Непрестанная капель в дождливый день и сварливая жена – равны…» (Прит. 27: 15). Древнегреческий поэт Гесиод писал: «Лучше хорошей жены ничего не бывает на свете. И ничего не бывает страшнее жены нехорошей» (цит. по 31:195).

u «Писания мудрых Израиля (прежде всего, Песнь Песней, а также Екклесиаст, Притчи Соломоновы и Премудрость Иисуса, сына Сирахова) говорят о любви мужчины и женщины в браке как о самом прекрасном, что может быть в земной жизни человека. Все почитающий суетой и ни в чем не находящий радости Екклесиаст в сущности, только для брака делает исключение; он говорит о браке едва ли не как о единственном светлом пятне во мраке суетной жизни[14]. Так же высоко оценивает значение брака и Сирах, более обращающий внимание на то, как отравляет жизнь вторжение зла в брачную жизнь…

Послания апостолов, сравнивая отношения в браке с отношениями Христа и Церкви, требуют от супругов духовного единства и говорят о главенствующей роли мужчины, несущего ответственность за всю семью перед Богом. Кроме этого, Новый Завет не раз упоминает о необходимости супружеской верности» (10).

По мнению М. Григоревского: «Обобщая данные в святоотеческих творениях[15] относительно брачного союза, мы видим, что Церковь, держась завещанного Божественным словом учения о браке, существо брачного союза полагала в психической природе человека, в зарождающемся здесь чувстве любви и искреннего сердечного расположения. Высказанное одним из первых представителей христианской письменности, св. Игнатием Богоносцем, это воззрение на существо брачного союза заметною нитью проходит через творения дальнейших св. отцов и церковных учителей — Феофила Антиохийского, Климента Александрийского, Оригена, Григория Богослова, Астерия Амасийского, Кипрана Карфагенского, Илария Амасийского, св. амросия Медиоланского и “Апостольские Постановления”» (6: 80).

uОтметим отношение Русской Православной Церкви к семье и браку:

Высоко оценивая подвиг добровольного целомудренного безбрачия, принимаемого ради Христа и Евангелия, и признавая особую роль монашества в своей истории и современной жизни, Церковь никогда не относилась к браку пренебрежительно и осуждала тех, кто из ложно понятого стремления к чистоте уничижал брачные отношения.

Апостол Павел, лично для себя избравший девство и призывающий подражать ему в этом (1 Кор. 7: 8), тем не менее осуждает “лицемерие лжесловесников, сожженных в совести своей, запрещающих вступать в брак” (1 Тим. 4: 2, 3). 51-е Апостольское правило гласит: “Если кто... удаляется от брака... не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв... что Бог, созидая человека, мужа и жену сотворил их, и таким образом, хуля, клевещет на создание, тот или да исправится, или да будет извержен из священного чина и отвержен от Церкви”. Его развивают 1-е, 9-е и 10-е правила Гангрского Собора: “Если кто порицает брак и гнушается женою верною и благочестивою, с мужем своим совокупляющуюся, или порицает оную, как не могущую войти в Царствие (Божие), да будет под клятвою. Если кто девствует или воздерживается, удаляясь от брака, как гнушающийся им, а не ради самой красоты и святыни девства, да будет под клятвою. Если кто из девствующих ради Господа будет превозноситься над сочетавшимися браком, да будет под клятвою”. Священный Синод Русской Православной Церкви в определении от 28 декабря 1998 года, ссылаясь на эти правила, указал на “недопустимость негативного или высокомерного отношения к браку”...

Для христиан брак стал не просто юридическим договором, средством продолжения рода и удовлетворения временных природных потребностей, но, по слову святителя Иоанна Златоуста, “таинством любви”, вечным единением супругов друг с другом во Христе. Изначально христиане запечатлевали брак церковным благословением и совместным участием в Евхаристии, что являлось древнейшей формой совершения Таинства Брака…

Семья как домашняя церковь есть единый организм, члены которого живут и строят свои отношения на основе закона любви. Опыт семейного общения научает человека преодолению греховного эгоизма и закладывает основы здоровой гражданственности. Именно в семье, как в школе благочестия, формируется и крепнет правильное отношение к ближним, а значит, и к своему народу, к обществу в целом. Живая преемственность поколений, начинаясь в семье, обретает свое продолжение в любви к предкам и отечеству, в чувстве сопричастности к истории. Поэтому столь опасно разрушение традиционных связей родителей с детьми, которому, к сожалению, во многом способствует уклад жизни современного общества. Принижение социальной значимости материнства и отцовства сравнительно с успехами мужчин и женщин в профессиональной области приводит к тому, что дети начинают восприниматься как ненужная обуза; оно также способствует отчуждению и развитию антагонизма между поколениями. Роль семьи в становлении личности исключительна, ее не могут подменить иные социальные институты. Разрушение семейных связей неизбежно сопряжено с нарушением нормального развития детей и накладывает долгий, в известной мере неизгладимый отпечаток на всю их последующую жизнь.Человеческое тело является дивным созданием Божиим и предназначено стать храмом Святого Духа (1 Кор. 6: 19, 20). Осуждая порнографию и блуд, Церковь отнюдь не призывает гнушаться телом или половой близостью как таковыми, ибо телесные отношения мужчины и женщины благословлены Богом в браке, где они становятся источником продолжения человеческого рода и выражают целомудренную любовь, полную общность, “единомыслие душ и телес” супругов, о котором Церковь молится в чине брачного венчания. Напротив, осуждения заслуживает превращение этих чистых и достойных по замыслу Божию отношений, а также самого человеческого тела в предмет унизительной эксплуатации и торговли, предназначенный для извлечения эгоистического, безличного, безлюбовного и извращенного удовлетворения...»(«Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», принятые Архиерейским Собором РПЦ в 2000 г. Гл. Х. Вопросы личной, семейной и общественной нравственности. Разделы Х.1, Х.2, Х.4, Х.6) (цит. по 7: 325-327, 334-335, 339);

●«Началом общинной жизни является семья. Недаром святой апостол Павел говорит о причастности семьи Таинству Церкви (см. Еф. 5, 23-33). В семье человек обретает опыт любви к Богу и ближнему. Через семью передаются религиозные традиции, социальный уклад и национальная культура общества. Современное право должно рассматривать семью как законный союз мужчины и женщины, в котором создаются естественные условия для нормального воспитания детей. Закон также призван уважать семью как целостный организм и защищать его от разрушения, провоцируемого падением нравственности. Охраняя права ребенка, юридическая система не должна отрицать особую роль родителей в его воспитании, неотделимом от мировоззренческого и религиозного опыта» («Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека», принятые Архиерейским Собором РПЦ в 2008 г. Гл.IV. Достоинство и свобода в системе прав человека.Раздел IV.9. Коллективные права).

uПриведем теперь цитаты по вопросу сравнения брака с другими образами жизни:

●в православном «Поучении иерея к новобрачным» говорится: «…великая нива Церкви Великого Обладателя Бога, трегубо тяжаемая, трегубою украшается жатвою и плодом. Первая часть нивы тяжаемой есть девство, возлюбившими и до конца жизни хранящими его нетленно, и это приносит в житницу Господню во сто крат добродетелей плоды. Вторая часть есть воздержание вдовства, и приносит плоды в шестьдесят крат. Третья, браком сочетавшихся, живущих благочестиво в страхе Божием, приносит плоды в тридцать крат» (126: 34);

● свт. Иоанн Златоуст пишет: «Вот три образа жизни: девство, брак, блуд. Брак — в середине, блуд — внизу, девство — вверху. Девство увенчивается, брак соразмерно похваляется, блуд осуждается и наказывается»[16];

●по мнениюсвятого Амвросия Медиоланского: «Существуют три формы добродетели целомудрия: целомудрие супругов, целомудрие вдовства и целомудрие девственности. Мы не восхваляем одни из них, исключая другие (цит. по 135: 536 со ссылкой на: «Амвросий Медиоланский. О вдовах»);

●Митрополит Антоний Сурожский отмечает, что : «В одной древней рукописи Евангелия есть место, где спрашивают Христа: “Когда придет Царство Божие?” И Христос отвечает: “Царство Божие уже прошло там, где двое — уже не двое, а одно”.

Можно тогда поставить вопрос: если Царство божие на самом деле пришло в браке, то каково отношение этого Царства к человеку, выбирающему одинокую жизнь? В Церкви существуют два института, которые кажутся противоположными друг другу: это брак и монашество. Вместе с тем для всякого человека, который принадлежит Церкви, является ее членом, живет ее жизнью, совершенно ясно, что противоречий в ее бытии, ее сущности быть не может. И на самом деле, если продумать вопрос о браке и монашестве в их существе, делается ясно, что брак и монашество — как бы два лика одной и той же Церкви. В браке единство бросается в глаза: двое соединяют свою судьбу так, чтобы весь свой земной путь пройти вместе. В монашестве человек отходит от той личной человеческой близости, которая составляет радость и полноту брака, как бы в предвкушении того времени, когда Бог победит, когда победит все, что есть лучшего в человеке. Да, монах от этого отказывается, но он не отказывается от любви: во – первых от любви к Богу, во – вторых, от любви к человеку. Монахом может стать только такой человек, который осознал и воспринял достаточно глубоко трагизм мира, для которого страдание мира настолько значительно, что он готов о себе позабыть совершенно для того, чтобы помнить о мире, находящемся в страдании, в оторванности от Бога, в борении, и для того, чтобы помнить о Самом Боге, распятом по любви к миру. И поэтому уход в монашество далеко не означает бегства из мира. Мне вспоминается послушник Валаамского монастыря, о котором рассказывал мой духовник. Он пятьдесят лет пробыл в монастыре, но так и не согласился на постриг. Он прошел целую жизнь подвига, но не считал себя готовым к монашеству. Мой духовный отец, тогда еще мирянин, искавший свой путь, спросил его: “Что же такое монашество, кто такой монах, что ты не можешь стать им, хотя ведешь монастырскую жизнь?”. И тот ответил: “Монах — это человек, который всем сердцем скорбит и плачет над горем мира, и к этому я еще не пришел”.

Как видите, и в монашестве, и в браке корень всего — в любви, притом личной, живой, конкретной любви к миру, в котором мы живем, в сознании его трагичности. а вместе с тем (и это сказывается, может быть, более ярко, более зримо в браке) — в радости о том, что в этом трагическом мире есть любовь, есть единство, есть дружба. есть такие человеческие отношения, которые делают его не адом, а возможным раем.

И здесь большую роль и в монашестве, и в браке играет надежда, понятая не просто как мечта, но как акт ликующей веры, уверенности. Священное Писание нам говорит, что надежда — это уже предвкушение будущего (Рим. 8: 24). Надежда — не мечта о том, что, может быть, в будущем станет лучше. Исходя из опыта сегодняшнего (не смотря на его мрачность и порой ужас), видя, что среди этого дня, полного жути, сияет свет, горит любовь, что свет во тьме действительно светит и тьма никакой силой не может его победить (Ин. 1: 5), мы благодаря надежде преисполняемся уверенностью, что в конце концов победит свет. Это — надежда наша, и это — вера наша, и на них может вырасти победа любви как в монашестве, так и в браке» (136: 476, 477).