Семейно-бытовая обрядовая поэзия

Наряду с календарными обрядами, кото­рые совершались всей общиной, практи­чески в масштабах всего села или деревни, в крестьянской среде проводились также обряды, преимущественно связанные с жизнью отдельных семей. Поэтому и на­зываются эти обряды семейно-бытовыми. Все значительные события в жизни кресть­янских семей (рождение человека, вступ­ление его в брак, смерть и др.) сопровож­дались специальными обрядами, получив­шими большое развитие.

Особое внимание обрядов и обрядовой поэзии к семье объяс­няется тем, что она имела исключительно важное значение в жизни народа. Характерной особенностью патриархального уклада, когда семейно-бытовые обряды получили наибольшее развитие, является то, что в нем семья была основной производственно-экономической и духовной единицей.

Поэзия, связанная с рождением человека. Родильные обряды являются очень древними по своему происхождению. Назначение этих обрядов, по мнению их исполнителей, состоит в том, чтобы обеспечить безопасность новорожденному, положительно по­влиять на будущую судьбу человека, уберечь его от «порчи», «сглаза» и болезней, сделать его жизнь обеспеченной и счаст­ливой. Так, например, купая новорожденного в бане, бабка-повитуха заговаривала: «Ручки, растите, толстейте, ядренейте; ножки, ходите, свое тело носите; язык, говори, свою голову корми». Предполагалось, что этот заговор обеспечит хорошее здоровье и быстрый рост новорожденному. Новорожденному посвя­щались также специальные песни. Постепенно родильные обряды отмирают, забывается и сопро­вождающая их поэзия. Можно полагать, что их функции в какой-то мере стали выполнять различные колыбельные песни. Так, в одной из таких песен ребенку предсказывается богатая жизнь: «Будешь в золоте ходить, чисто серебро носить».

Свадебные обряды.Свадебные обряды — самые значительные во всей народной обрядности и по их разработанности, и по продолжительности: в северных районах стртан они занимали от двух до трех недель. В различных местностях свадебная обрядность отличалась частными деталями, но и в целом она имёла общий характер и неизменно-включала в себя такие основные этапы, как сватоватво, сговор- девищник, день свадьбы и послесвадебные обряды.

В свадебной обрядности яркое отражение получили особен­ности крестьянского мировосприятия. Крестьянин выбирал невесту здоррвую, умеющую хорошо работать, потому во время сватанья сваты могли попросить невесту попросить невесту, показать свое умение прясть, шить, вышивать и т.п. Наглядным доказательством жен­ского мастерства служили (полотенца, рубашки и т. д.), которыми_невеста обязана была одаривать жениха и его родных.

Некоторым действам свадебной обрядности, а также отдель­ным фольклорным произведениям, сопровождающим эту обряд­ность, придавалось магическое значение. Так, например, чтобы уберечь будущих супругов от «сглаза», «порчи» и всевозможных происков злых духов, исполнялись соответствующие заговоры, когда провожали жениха с поездом к невесте, при отъезде жениха и невесты к венцу и в другие моменты. Приехавших от венца жениха и невесту обязательно, обсыпали хмелем или зернами, чтобы они были богатыми. «На дружбу» их_угощали вином из. одной рюмки. Невесте сажали на колени крепыша-мальчика, чтобы она родила здоровьгх_детей и т.д.

Но свадьба — это не толькс факт этнографии, но и замечательное явление народной поэзии. Она была пронизана произведениями самых различных жанров фольклора. В нее входят присловия, пословицы, поговорки и загадки. Однако особенно полно в сва­дебных обрядах представлены причитания, песни и приговоры.

Причитания невесты.Причитания (причеть, плач, голоше­ние) — речитативно, с плачем исполняемые песенные импровизации. (Если невеста не умела причитать, то это делала специально приглашенная плакальщица.) Причитания. исполнялись на сговоре, на девишнике, при ритуальном посещении невестой бани, перед ее отъездом вместе с женихом к венцу. После венчания причитания не исполнялись. Главное содержание причитаний – тяжелые переживания, горестные размышления девушки в связи с предстоящим выходом замуж, прощанием с родной семьей, любимыми подругами, своим девичеством, молодостью. В основе причитаний лежит противо­поставление жизни девушки в «родной семье», на «родимой сто­ронке», предполагаемой жизни в «чужой семье», на «чужой сто­роне». Если в родной сторонке — «луга зеленые», «березы кудря­вые», «люди добрые», то в «чужой стороне» — «березы кужлявые», луга «кочковатые» и люди «лукавые». Если в родной семье к девушке относятся с любовью, ее ласково приглашают за столы «дубовые», скатерти «браные» и яства «сахарные», то в чужой семье ей предстояло встретиться с недоброжелательным отноше­нием свекра, свекрови, а часто и мужа.

Конечно, в изображении родной семьи мы встречаемся с не­сомненными чертами приукрашивания,- идеализации, но в целом свадебные причитания отличает ярко выраженная реалистическая направленность. В них правдиво рисуются переживания выходя­щей замуж девушки, на каждом шагу проступают черты кон­кретной бытовой обстановки, говорится об обычных повседневных занятиях в крестьянской семье.

Причитания дают довольно полное представление о бытовой жизни крестьян. Однако главное их значение не в этом. Причитания — один из ярчайших жанров народной лирики. Их основной-смысл не в подробном описании тех или иных явлении и фактов жизни (в данном случае связанных. с темой замужества), а_в выра­жении к ним определенного эмоционального отношения; их главное предназначение в_том, чтобы выражать определенные чувства.

Этими жанровыми особенностями содержания причитаний обусловлена и специфика их художественнои формы (композиция и поэтяческий стияь): Причитания не имеют сюжета, повествовательност в них ослаблена до предела

Главная композиционная форма причитаний – монолог. Чаше всего такие монологи — плачи невесты начинаются с обращений к родителям, сестрам, братьям и подругам. Например: «Вы, родные мои родители!», Сестрица моя родная!», «Люба, милая подружечка!» и т. д.

В причитаниях широко используются синтаксические паоалели в изобилии включают в себя всевоз-
можные вопросы и. восклицания. Это усиливает их драматизм_и_
эмоциональную выразительность.

В причитаниях, как и во многих других жанрах фольклора, широко используются эпитеты. Однако лирическая природа при­читаний особенно ярко сказывается в том, что в них чаще всего употребляются эпитеты не изобразительные, а выразительные, например, такие, как «родная сторонка», «желанные родители», «милые подруги», «дорогие соседи», «чужая сторона», «чужой род-племя», «чужие отец-мать», «тоска великая», «горючие сле-

зы»л т. д.

Отличительной чертой причитаний является необычайно широ­кое употребление в ниx слов с уменьшительными суффиксами. Особенно часто в них употребляются такие слова как «матушка», «батюшка», «братцы», «сестрицы,_подруженькй, «соседушки», «головуушка». «горющко»,. «кручинушка.». и др.

Нередко все отмеченные приемы и средства поэтического стиля (синтаксический параллелизм, слова с уменьшительными суффиксами, выразительные эпитеты, обращения и вопросы) в причитаниях применяются одновременно, и тогда достигается выразительность необычайной силы. Примером может служить причитание, в котором девушка-невеста обращается к «голубушке, тетушке» с такими словами:

Ты, голубушка, тетушка!   Ты скажи-как, голубушка,   Уж ты как расставалася   С родимым-то батюшкой,   С кормилицей матушкой,   С соколом малым братом,

Со голубушкой милой сестрой,

Со тетушкам, со бабушкам,

Со подружкам голубушкам,

Со душам красным девушкам,

Со девьей-то красотой,

Со девичьим украшеньицем?

Свадебные песни.Песни, как и причитания, сопровождали свадебную обрядность. Однако причитания исполнялись только до венчания жениха и невесты, а песни пелись и после венчания. Особенно много песен исполнялось во время «красного стола» — свадебного пира. В отличие от причитаний, которые представляли собой песенную импровизацию и исполнялись в одиночку, сольно, свадебные песни имели относительно устойчивый текст и звучали лишь в хоровом исполнении. По своему эмоциональному содер­жанию свадебные песни значительно разнообразнее причитаний: в них мы находим и мотивы грусти, и мотивы веселья. Общий эмоциональный тон их более светлый, чем эмоциональный тон причитаний. Если в причитаниях передавались лишь мысли и чувства выходящей замуж девушки, то в большинстве песен выра­жалось отношение к этому факту общества, определенного круга людей: подруг девушки, врех, принимающих участие в свадьбе. Свадебные песни рассказывают о свадьбе, в том числе и о пере­живаниях невесты, как бы со стороны, поэтому они всегда в той 52 или иной мере сюжетны, включают в себя элементы повество­вательное™.

По своему конкретному содержанию, поэтике и назначению свадебные песни очень разнообразны. Но все их можно разде­лить на две группы. Первую группу составляют песни, самым тесным образом связанные со свадебной обрядностью, конкретным моментом в ее развитии. Каждая из этих песен по характеру образов замкнута тем эпизодом обряда, который она сопровождает, комментирует, дополняет, поэтически углубляет.

В свадебных песнях дается описание. обряда сговора; говорится о подарках невесты жениху и его родным, о девишнике; описывается обряд расплетания косы девушке; рисуется отъезд жениха к невесте со свадебным поездом; рассказывается о том, как жених и невеста уезжают к венцу. И приезжают от венца. В них сообщается о начале «красного стола» — свадебного пира; они, наконец, дают определенное представление об этнографически-поэтическом содержании свадеб­ного веселья.

Однако эти песни не только описывают обряд, но и дают яркую поэтическую характеристику его участников необычайно четко., выражая при этом определенное эмоциональное настрое­ние Ярким примером может служить получившая широчайшее распространение в народе песня «Не в трубушку трубили рано по заре», в которой рассказывается об обряде распле­тания косы девушке, что было знаком прощания ее с молодостью.

Эта песня очень печальна по содержанию. В ней не только рассказывается о горестных переживаниях девушки, но также создается идеальный, по народным представлениям, портрет невесты: она красива («румяна»), ее косы заплетены «шелко­выми плетушками», а «плетушки» унизаны «жемчужными камуш­ками».__

Необходимо подчеркнуть, (что мотивы идеализации пронизы­вают большинство свадебных песен о женихе и невесте, которые в них называются «князем» и «княгиней», рисуются людьми, роскошно наряженными, необычайно красивыми и т. д. В этом следует видеть определенное проявление магического назначения свадебных песен: желаемое в них рисуется как реально сущест­вующее.

Тенденция идеализации особенно ярко проявилась в такой жанровой разновидности свадебных песен, как величания. Величания — это, как правило, небольшие по размерам песни описа­тельного характера, в которых в идеализированном плане рисуется портрет величаемого, говорится о его красоте, уме или богатстве.Свадебные величания исполнялись главным образом во время свадебног пира. В первую очередь величальные песни пелись в честь жениха и невесты. Так, в одной из них рисуется идеальный портрет невесты —сельской красавицы:

Без белилецек бела, Без мазилец румяна.

Опросинья хороша:

Без подставы высока,

Без подвивочки толста,

По своей красоте невесте не уступал и жених. Величания пелись также дружке, свату, свахе и другим гостям. Величаемые должны были одаривать певиц небольшими подар­ками, чаще всего мелкой разменной монетой. Если же певиц не одаривали, то они в адрес «провинившихся» пели уже не вели­чальные, а «корильные песни».

Корильные песни — это своеобразные пародии на величания, ими смешили и веселили гостей. Корильные песни нередко имели плясовой ритм, рифму. Одну такую корильную песню о свате записал А. С. Пушкин:

От красных девок, От белых лебедок. Дари, дари девок!, Дари лебедок! Не станешь дарити- Мы пуще корити!

Все песни перепели,

Горлушки пересохли!

А сватушко рыжий

По берегу рыщет,

Хочет удавиться,

Хочет утопиться,

Сватушко, догадайся!

За машёночку принимайся!

В мошне денежка шевелится,

К красным девушкам норовится.

Рассмотренные свадебные песни были тесно связаны с кон­кретными моментами обряда, имели определенный смысл только в обряде и, естественно, постепенно выходили из употребления в связи с разрушением, отмиранием самого обряда.

Однако наряду с этими песнями во время свадебного обряда исполнялись и песни другого типа. Они также разрабатывали свадебную тематику, их основными образами также были образы жениха и невесты. Но в отличие от песен первой группы они не были закреплены за каким-нибудь определенным эпизодом свадеб­ного обряда, а могли исполняться в любой момент свадьбы. В них свадьба рассматривалась как бы в целом, говорилось о бракосочетании вообще. Художественное время и пространство этих песен далеко выходили за рамки конкретно совершаемой обрядности.

Отличительной особенностью песен этой группы является широкое использование символики. Так, символом молодца, жениха в них чаще всего выступают голубь, сокол, орел, селезень и гусь; символом девушки — лебедушка, утушка, голубушка, пава и ла­сточка.

В композиционном отношении эти песни часто строятся на принципе образного параллелизма. Это такое построение песни, когда в ее первой параллели дается картина природы, а во второй — картина человеческой жизни. Первая параллель имеет символиче­ское значение, она создает определенное эмоциональное на­строение, а вторая — конкретизирует первую, наполняет песню определенным жизненным содержанием.

Эти песни, отличаясь высокой поэтичностью, обладали большой силой обобщения, в прошлом исполнялись не только в свадебном обряде, но бытовали и вне его. Многие из них продолжают жить и в наши дни.

Приговоры дружек.Основу свадебной поэзии составляют песенные жанры — причитания и собственно песни. Но в нее входят и другие жанры фольклора, без учета которых не было бы полного представления о народной свадьбе. Особое место среди этих жанров занимают приговоры дружек.

Приговоры — это своеобразные прозаические импровизации, которые имеют определенную ритмическую организацию. Нередко приговоры имеют рифмы — и тогда перед нами типичный раешный стих:

Богатые люди пиво да вино пьют,

А меня, бедного, только по шее бьют:

— Полно тебе полорот,

Стоять у чужих ворот,

Разиня рот!

.Все свадебные обряды были тесно связаны, шли друг за другом в строго определенной последовательности, представляя собой как бы единую, растянувшуюся на несколько дней пьесу. Центральным актом этой пьесы был день свадьбы, а распорядителем этого дня и главным режиссером всего свадебного «представления» был дружка. Он просил благословения у родителей жениха и отправ­лялся со «свадебным поездом» в дом невесты. Просил благословения у родителей невесты и увозил жениха и невесту к венцу. После венца он привозил их в дом жениха, где начинался свадебный пир.

Во время пира дружка следил за соблюдением обрядности, руко­водил застольем, веселил гостей.(На другой день после свадьбы дружка будил молодых и нередко приглашал к себе в гости. Во все моменты свадебной обрядности дружка много шутил, стремился говорить складно, только приговорами.

От дружки во многом зависело, так сказать, «качество» всей свадьбы, поэтому в дружки выбирали человека уважаемого, хорошо знающего свадебную обрядность, тонко чувствующего специфику ее поэзии, сообра- зительдого, веселого и бойкого на язык».

Особенность приг6воров хорошего дружки состояла в том, что они были высокопоэтичнымй, по своему содержанию вполне отвечали тому или иному эпизоду в свадебной обрядности, а по
стилю и образности органически сливались с другими жанрами фольклора, исполняемыми в тот или иной момент обряда.

Так, учитывая специфику свадебных песен, дружка жениха и невесту называет только «князем» и «княгиней». Перед отъездом со свадебным поездом к невесте он говорит, что они поедут в «чистое поле», в том поле найдут «зеленый садик» и в этом садике постараются поймать «белую лебедушку» — «красную девушку», «новобрачную княгиню». Приехав к невесте, дружка сообщает, что у его жениха — «князя новобрачного» «тулупы лисьи», «воротники куничьи», «шапки собольи», «верха бархатны». Все это — типично свадебная идеализация.

Приговоры, как правило, пересыпаны шутками и прибаутками^ Так, например, на вопрос сватьи, как здоровье родителей жениха, дружка в своем приговоре отвечает: «У нашего свата все здоровы, быки и коровы, и телята гладки, привязаны хвостами за грядки, и овцы пестры, как быки толсты, два мерина стельны и бык дойный»

На протяжении всего свадебного обряда звучат песни, в которых сваха упрекается за то, что она обманула бедную девушку, лишила ее молодости и т. д. В духе «корильных» свадебных песен говорит о свахе и дружка. Так, в одном из приговоров он рассказывает о том, как ехали свадебным поездом к невесте, а валявшаяся под ракитовым кустом сваха вскочила и выхватила поедназначенные для невесты орехи. Пронизывая свадебный обряд, органически сливаясь с другими жанрами фольклора, приговоры дружек придавали всей свадебной поэзии художественную цельность, определенное эмоционально-стилистическое единство.

Однако наблюдения показывают, что талантливые, поэтически одаренные дружки в своих приговорах используют мотивы, образы и поэтику не только свадебной поэзии, но и других жанров фольклора. Так, в одном приговоре дружка в былинной манере просит разрешения у отца жениха «на широкий двор сойти», к своему «храброму коню» подойти, богатырски заседлать его, взять «во левую рученьку сафьяновые вожжи», «во правую рученьку шелковую плеть» и выехать со своей дружиной в «чистое поле».

В другом приговоре отчетливо ощущается сказочная образность. Дружка говорит: «Есть у нашей княгини молодой на море, на океане, на острове на Буяне двенадцать девиц, родных сестриц: все они набелены, намазаны и к дубу привязаны...». Во время свадебного пира дружка величает жениха приговорами, составлен­ными в стиле колядок, желает ему всего наилучшего, большого богатства: «Дай тебе, господи, дваста бы конь, полтораста бы меринов, семьдесят барашков все скакунов, на поле прирост, на гумне примолот, на мельнице примол».Использованные в приговорах жанры несвадебного фольклора '^выполняют ту же роль, что и жанры свадебной поэзии. Они не только не ослабляют функционального значения собственно сва­дебной поэзии, но, наоборот, усиливают ее, помогают еще глубже выразить основные идеи, связанные с тем или иным обрядовым моментом, значительно повышают общее поэтическое звучание всего свадебного обряда.

Эстетическая ценность свадебного обряда. На основе всего сказанного можно сделать вывод, что вся свадебная поэзия, все входящие в нее фольклорные жанры тесно связаны между собой по образному содержанию и назначению. Отличаясь по своей поэтике, эти жанры вместе с тем имеют и объединяющие их черты, представляют собой, в известном смысле, единую худо­жественную систему.

Свадебная поэзия находилась в самой неразрывной связи с ее обрядностью, которая имела не только большое этнографическое, но и определенное эстетическое значение. (Несмотря на то что к самому факту бракосочетания в значительной степени подходили с практической стороны, думали прежде всего о том, чтобы в семью жениха вошла хорошая хозяйка, в целом свадьба воспринималась не как практическая сделка между родителями жениха и невесты, а как большой и яркий праздник. Тон праздничности проступал во всем. Все участвующие в свадебной обрядности выглядели под­черкнуто празднично, одевали на свадьбу' свои лучшие наряды. Особенно нарядно одевались жених и невеста. Для свадебного поезда 'выбирали самых хороших лошадей, в гривы им вплетали разноцветные ленты, впрягали их в лучшую упряжь; к дугам привязывали звонкие колокольчики. Грудь дружки была украшена расшитым полотенцем. На свадьбе много пели и плясали. Все это делалось с явным осознанием праздничности свадебного обряда, с определенной установкой на зрелищность: люди специально вы­ходили на улицу, чтобы полюбоваться свадебным поездом; многие приходили на свадьбу только для того, чтобы насладиться праздничным убранством и весельем.

Похоронные и рекрутские причитания. Прямой противополож­ностью свадебной обрядности и сопровождающей ее поэзии по своей эмоциональной тональности были похоронные и рекрутские обряды с единственным их поэтическим жанром — причитаниями. Похоронные и рекрутские.обряды, посвящённые самым горестным, трагическим событиям в жизни человека, от начала до конца были насыщены плачем, воплями и рыданиями. Похоронные обряды являются очень древними по своему происхождению. В них можно отметить черты анимистических представлений, что выразилось в культе почитания предков. Полагали, что души усопших не умирали, а перемещались в иной мир. Считалось, что умершие предки могли оказывать определен­ное влияние на судьбу живущих, поэтому их боялись, старались всячески задобрить. Это нашло отражение в похоронной обряд­ности. Гроб с телом покойного выносили очень осторожно, боясь коснуться им до косяка двери (магия касания), чтобы не оставить смерти дома. Во многих обрядах и обычаях нашло отражение почитание покойного. Во время поминок одно место оставляли не занятым, так как полагали, что на поминках присутствует душа покойного. И до сих пор прочно удерживается обычай не говорить о покойном ничего плохого.

Все это в какой-то мере отразилось и на похоронных причита­ниях. Каким бы ни был в жизни человек, его после смерти называли в причитаниях только ласковыми словами^ Так, например, вдова наделяла покойного мужа эпитетами «красное «солнышко», «люби­мая семеюшка», «кормилец-семеюшка», «законная сдержавушка» и т. д. Следы древнего анимистического мировоззрения в причи­таниях мы находим в их антропоморфических образах, приемах олицетворения. В них, например, можно встретить антропоморфи­ческие образы смерти, несчастной судьбы.

Связи похоронных причитаний с ранними формами мышления "несомненны. Однако следует признать, что главная ценность по­хоронных причитаний для нас не в этом. Похоронные причитания особенно ценны тем, что в них получили правдивое отражение жизнь и социально-бытовое мировоззрение русского крестьянства на протяжении XVIII—XIX вв., когда эти причитания широко бытовали и когда они в большом количестве были записаны.Выражение любви к умершему и страх перед грядущим обставляют основное содержание всех похоронных причитаний. В плачах с огромной поэтической силой рисуется трагиче­ское положение семьи, оставшейся без кормильца. Так, в одном из них бедная вдова говорит, что, с тех пор как умер отец семейства, все хозяйство пришло в полный упадок.

Для похоронных причитаний характерна подлинная реалистич­ность в описании суровых условий крестьянской жизни. В одном из таких причитаний о судьбе бедных сирот говорится:

Едят щеечки2 охлебочки И кусочики объедочки...

Как сиротны малы детушки

Носят платьица обдержечки

И обуточку, — обтопочки',

В центре внимания похоронных причитаний — крестьянская семья, ее бедственное положение после смерти кормильца. Однако со временем (особенно после «крестьянской реформы» 1861 года, в эпоху капитализма) в них все сильнее и сильнее проникают и различные социальные мотивы. Особенно показательным в этом отношении является «Плач о старосте» знаменитой заонежской вопленицы Ирины Андреевны Федосовой (1831—1899). Плач этот, как, впрочем, и все другие плачи, основан на совершенно достоверном факте.

В 1867 г. был объявленгдобавочный сбор к оброчной подати. В одну из северных деревень за этим сбором приезжает «мировой посредник». За крестьян заступился староста, кото­рого тут же арестовали, отвезли в город и некоторое время про­держали в тюрьме. Не выдержав незаслуженного оскорбления, староста умирает. Плач И. А. Федосовой о старосте — это плач о народном заступнике. В этом причитании в ярких сатирических красках рисуется портрет бездушного и жестокого царского чи-•новника — «мирового посредника». Заканчивается плач гневным проклятием «посредника» от имени всего народа:

«Да ты дай же боже господи,

Чтобы тлен пришел на цветно его платьице,

Как безумьице во буйну бы головушку!

Еще дай да боже господи

Ему в дом жену неумную,

Плодить детей неразумныих!

-Слыши, господи, молитвы мой грешные!

Прими, господи, ты слезы детей малыих!

Для поэтики похоронных плачей, как и доя поэтики рассмот­ренных ранее свадебных причитаний, показательно широкое упо­требление устойчивых выразительных эпитетов, слов с умень­шительными суффиксами, всевозможных повторов, синтаксиче­ского параллелизма, обращений, восклицаний и вопросов, что слу­жит средством усиления их эмоциональной выразительности и драматического напряжения.

Основной композиционной формой похоронных причитаний, _;как и плачей невесты, является форма лирического монологау» ^- Однако похоронные причитания, как правило, по своим размерам значительно больше свадебных причитаний. Многие из похорон­ных плачей, записанных на Севере, насчитывают более ста строк. В этих плачах под влиянием былинных традиций получает определенное развитие получает эпическое (повествовательное) начало. Особенно развитой повествовательностью отличаются плачи, в которых повествуется о людях, умерших трагически. Примерами служит насчитывающий 217 строк «Плач об убитом громом-молнией», содержащий более 180 строк, уже упоминаемый нами «Плач о старосте», огромный, в 430 строк, «Плач о потопших». Эти плачи являются типичными произведениями уже не лирического, а лиро-эпического характера.

С 'Текрутские обряды и сопровождающие их плачи значительно мбложе похоронных обрядов и причитаний! Возникновение рекрут­ского обряда было связано с введением Петром I в 1699 г. обяза­тельной воинской повинности. В рекрутских_обрядах, в_отличие от похоронных, не было ничего магического. В сопровождающих их причитаниях нет никаких черт антропоморфизма. Рекрутский обряд был очень простым. Вытянувший несчастливый жребий проходил медицинский осмотр, после чего перед отправкой в солдаты он несколько дней «рекрутился»: напоследок гулял, веселился, катался на запряженной лошади по деревне, прощался со всеми родственниками и знакомыми. Значительная часть этой рекрутской обрядности сопровождалась причитаниями, которые исполнялись родными и родственниками рекрута или специально приглашенной вопленицей. Правда, сам рекрут не голосил, при­читаний не исполнял, но причитания имели такую форму (вклю­чали монологи от имени рекрута), что в них выражались также мысли и чувства рекрута, и поэтому они назывались рекрутскими. Рекрутские причитания по основным эмоциям ничем принци­пиально не отличались от причитаний похоронных: уход в солдаты народом психологически приравнивался к смерти. И это вполне понятно. Почти в течение всего XVIII в. служба была бессрочной. Указом 1793 г. был определен двадцатипятилетний, а в 1834 г.— двадцатилетний срок службы. Уходя в солдаты человек, по существу, навсегда отрывался от родной семьи. Домой он или вовсе не возвращался, или приходил разбитым стариком и калекой. И в причитаниях прямо говорилось, что рекрутчина не только подобна смерти, но даже страшнее ее: это смерть не мгновенная, а мучительная, растянутая на многие годы, на всю жизнь. Пона­блюдав неделю за жизнью и ученьем молодого солдата-ново­бранца, его родная сестра голосит, что она, «бедная горюшица», «лучше... радела бы ему скорую злодийну бы смерётушку», «лучше опустила бы его «во сыру землю», чем узнать всю правду о еготяжелейшей солдатской жизни, своими глазами увидеть, как издеваются над ним командиры-начальники. В содержании рекрутских причитаний довольно отчетливо //выделяются две темы: жизнь семьи рекрута после его ухода в солдаты и описание солдатской жизни рекрута. Первая тема разра­батывается точно так же, как и в похоронных причитаниях. Солдатку, как и вдову, ожидает непосильный физический труд и вопиющая бедность. Дети солдатки, как и дети вдовы, должны будут ходить босиком, питаться жалкими подаяниями и т. д.

В одном из плачей молодая крестьянка, проводив мужа в сол­даты, голосит:

«И я раздумалась бесчастным своим разумом:

И куды класть-девать сердечных своих детушек?

И во работнички ль отдать — дети малешеньки,

Ив пастухи ли то отдать - дети глупешеньки.

Приклоню лучше бесчастну буйну голову

И я по светушкам, по братцам богоданныим,

И покорю свое ретливое сердечушко.

И я ко милым ко ветляныим невестушкам,

Чтоб меня бедну горюшу не вспокинули,

И неспустили бы бесчестных моих детушек,

И до их по миру-то, бедыныих, шататися,

И по подоконью, победных, сталыпатася»

Раскрывая вторую тему, рекрутские причитания, наподобие солдатских песен, ярко рисуют картины тяжелой солдатской жизни, правдиво рассказывают о трудных солдатских походах, палочной дисциплине, ежедневной муштре. Особенно показательным в этом отношении является причитание, исполнявшееся при проводах солдата в армию после побывки дома. Прибывший на побывку солдат доверительно рассказывает своей матери про «безсчастну жизнь солдатскую»: суровой зимой солдатам не выдают «теплых шубенок», а морозят в холодных шинелях, питание солдатское очень плохое («уеденьице — мякинины нам сухарики, упоеньице — нам водушка со ржавушкой»), походы очень трудные, сражения — тяжелые, а «ученьице-то было —все мученьице». Описание побоев солдат —один из постоянных' мотивов рекрутских причитаний. Так, в одном причитании, рассказывая об избиении солдат розгами, плакальщица-очевидица говорит:

И вам не сто дают ведь разом целу тысячу;

И тело с мясом у бесчастныих смешается,

И как из плеч да ручьем кровь-то разливается.

Ленин, позна­комившись с содержанием сборника Е. В. Барсова «Причитания Северного края», сказал: «Какой ценнейший материал, так отлично характеризующий аракчеевско-николаевские времена, эту проклятую старую военщину, муштру, уничтожавшую человека.