Жилище человека

Наряду с использованием животных и растений в своей хо­зяйственной деятельности, люди во все времена стремились со­держать их в своем жилище с непрагматическими целями. Очевидно, что в этом случае природные объекты призваны спо­собствовать решению уже не материальных, а психологических проблем человека.

Наблюдения за индейцами племени акурио из Суринама по­зволяют проследить истоки отношения человека к ручным живот­ным. Развитие индейцев акурио соответствует каменному веку, когда люди еще недалеко ушли от животного образа жизни. Они, например, не умеют разводить огонь, весь день проводят в поис­ках пищи и тотчас съедают добытое, в том числе и детенышей убитых ими животных. А вот индейцы племени трио вайяна, ко­торых помимо охоты кормит еще и земледелие, как правило, бе­рут на себя попечение о детенышах убитых животных. В селении, где люди не голодают, можно встретить всевозможных зверьков, за которыми ухаживают дети и женщины. Но если срывается охо­та и рыбная ловля, то эти любимцы закалываются и съедаются (Линблад, 1983).

Обычай держать в доме животных очень древний. В деревнях это спасало молодняк от морозов. Животных держали в доме, чтобы, как тогда считалось, они быстрее научились понимать, что от них нужно людям, т.е. одомашнились, а также для того, чтобы было легче отбирать более доверчивых к людям особей. Л.А.-Китаев-Смык (1989) приводит данные этнографического изуче­ния жителей высокогорного Кавказа — сванов. В каменном сванском доме вдоль стен стоит длинный «шкаф» с рядом окошек, разукра­шенных резным орнаментом. Через эти окошки в дом смотрят многочисленные коровы, быки, лошади, живущие всю зиму в этом своеобразном стойле-шкафу. У сванов существует обычай в определенный день года совершать ритуальные действия, разыг­рывая в комнате, на виду у животных, сцены из их жизни, как бы показывая животным, что они должны делать, чтобы угодить своим хозяевам. Это пример пришедшего из древности сосуще­ствования людей и животных в одном жилище.

Известно, что в Древнем Китае примерно 3,5 тыс. лет на­зад (правление династии Инь-Шанг) разводились золотые Рыбки. С ними велась селекционная работа, существовали пись-

механизмы развития отношения к природе

практический канал развития отношения к природе

менные руководства по разведению, такие рыбки в изящных фарфоровых вазах преподносились как драгоценный подарок. В легендарных вавилонских висячих садах ассирийской царицы Се­мирамиды (конец IX в. до н.э.) устраивались специальные пру­дики с рыбками и другими водными животными и растениями (Кочетов, 1991). В индейских государствах Центральной и Юж­ной Америки XV в. во внутренних дворах горожан размещались декоративные садики. На каналах и озерах делались плавучие цвет­ники на специальных плотах. Король ацтеков Монтесума II со­держал большой вольер с диковинными птицами, привезенными со всего континента (Турдиев, Седых, Эрихман, 1974).

Характерно, что в Европе создание ботанических садов, а также содержание декоративных растений и животных в жили­ще, начинается с XVI в. — эпохи географических открытий, когда европейцы начинают активно контактировать с культурами Во­стока и Америки. К XVIII в. спрос на экзотические растения и животных достигает в Европе таких масштабов, что стимулирует организацию множества специальных, прекрасно оснащенных экспедиций в джунгли Старого и Нового света (Герасимов, Жу­равлев, 1988).

В настоящее время популярность содержания животных и рас­тений в своих квартирах ради психологических контактов с ними с каждым годом возрастает. А.М.Кочетов (1991) называет число аквариумистов на территории бывшего СССР — 20 млн. Тех же, у кого в доме живет собака или кошка, намного больше, а комнат­ные растения можно встретить практически на каждом подоконни­ке, причем не только в квартирах, но и в офисах, на производстве, в общественных местах.

Спрос на экзотические растения и животных столь велик, что торговля ими является важной статьей национального дохода ряда тропических стран (Танзании, Бурунди, Таиланда и др.). США ежегодно импортируют только аквариумных животных на сумму свыше 80 млн. долларов (Кочетов, 1989).

«В эпоху научно-технического прогресса, интенсификации всех сфер человеческой деятельности как на производстве, так и в быту, в эпоху информационного бума у человека остается все меньше и меньше времени на общение с природой. Замена непосредствен­ного общения с живой природой чтением книг о ней или про­смотром специальных телевизионных программ, конечно же, не решает проблемы. И этот недостаток контакта с природой чело­век пытается возместить переносом ее частицы в свой дом» (Куд­рявцев и др., 1991, с. 11).

Как же люди объясняют свое желание иметь дома растения и рвотных? Обычно говорят «для души». Иными словами, люди содержат растения и животных потому, что те удовлетворяют их определенные психологические потребности.

Вот что говорят сами натуралисты — любители растений — о мо­тивах своего увлечения.

«Без растений... неуютно и пусто даже в хорошо обставленной квар­тире. Особенно радуют они нас в зимнее время, когда за окном ме­тель и вьюга. Цветы действуют на нас столь же положительно, как и хорошая музыка... Зеленые оазисы создают уют, вызывают у людей приятные эмоции, выполняя тем самым и важную психологическую функцию. Выращивая цветы, ухаживая за ними, человек учится тво­рить красоту, а вместе с тем и сам становится красивей — добрее, нежнее» (Бибикова и др., 1989, с. 4).

«Растения создают иллюзию контактов с природой, красотой форм, приятным запахом и спокойной зеленой окраской благотворно влия­ют на центральную нервную систему, помогая справиться с плохим настроением или стрессовым состоянием» (Капранова, 1989, с. 6).

«В наше время люди занимаются растениями гораздо в большей степени, чем раньше. Они любуются их разнообразной формой и ок­раской, а чтобы постоянно наблюдать за интересными процессами роста, выращивают растения в своих квартирах. Ежедневный уход за ними доставляет радость» (Хаге, 1992, с. 8).

«Зеленые растения не только украшают наше жилище, насыщают воздух кислородом, скрашивают тоскливую зимнюю пору, они под­нимают наше настроение, воспитывают доброту, любознательность, приучают к аккуратности: ведь радуют нас зеленые друзья лишь в том случае, если мы регулярно заботимся о них, если уже по их виду сумеем понять, хорошо растению или плохо» (Агеева, Лаврова, 1992, с. 3)

«К орхидее мы относимся, как к существу одухотворенному: об­щение с ней всегда связано с какими-то приключениями или пере­живаниями, оставляющими след в нашем сознании» (Фидлер; цит. по Герасимов, Журавлев, 1988).

Но если любители растений находят способы «понимать» сво­их «друзей» и «общаться» с ними, если они утверждают возмож­ность влияния растений, с которыми контактируют, на личность («воспитывают доброту, нежность» и т.д.), то при взаимодействии ^с животными эти феномены проявляются еще отчетливее.

Рассматривая взаимоотношения людей с животными, М. С. Ка­ган пишет: «Такого рода отношения двояки: в одних случаях мы ^видим в животном простой объект нашей преобразовательной или Познавательной деятельности, подобный неживым объектам, и, соответственно, считаем себя вправе не только дрессировать его,

механизмы развития отношения к природе

практический канал развития отношения к природе

гибридизировать, но и убивать, и съедать; в других случаях мы относимся к животному, как к самим себе, приписываем ему человеческие свойства и способности, т.е. одухотворяем его, субъективируем и тем самым делаем возможным общение с ним» (1988, с. 223).

Я.Линблад подчеркивает, что люди довольно редко привязы­ваются к животным, которые приносят ту или иную пользу в хо­зяйстве, так же сильно, как к избалованным домашним любимчикам, от которых почти ничего не требуют, но на выра­жение нежности к которым не скупятся. Он считает, что эти жи­вотные тоже приносят своеобразную, непрагматическую «пользу»: развивают в людях умение любить и заботиться о ком-то. Это оди­наково относится и к взрослым, и к детям.

Забота о животных, несомненно, первое проявление той за­боты и ласки, которые затем будут обращены на мужа или жену, а со временем и на детей. Кроме того, общение с животными имеет также и психотерапевтический эффект. «Для множества оди­ноких людей собака, кошка или другое приглянувшееся им жи­вотное -- существо, способное оценить ласку, не отвергающее тепло и привязанность» (1983, с. 27).

«Среди страстных любителей животных, и в частности сре­ди любителей собак, существует особая категория людей, ко­торые по той или иной горькой причине утратили веру в себе подобных и ищут эмоциональной помощи у животных» (Ло­ренц, 1995, с. 67).

Очень интересна мысль Я.Линблада о том, что собака наилуч­шим образом соответствует тем требованиям, которые мы предъяв­ляем к другу: она принимает хозяина таким, каков он есть, ее любовь и расположение к нему безусловны и не зависят ни от каких внешних обстоятельств, она всегда ответит лаской на ласку и т.д. Как подчеркивает Е.Г.Симкина: «Привязанность людей к кошкам и собакам может объясняться двумя основными свой­ствами этих животных: их способностью давать любовь и тактиль­ную поддержку, и их положение постоянной инфантильной зависимости, что соответствует естественной потребности чело­века оказывать поддержку и защиту» (1997, с. 4).

Более того, прирученные животные, по мнению Ф.Энгельса, сами испытывают потребность общаться с человеком: «В естественном со­стоянии ни одно животное не испытывает неудобства от неумения говорить или понимать человеческую речь. Совсем иначе обстоит дело, когда животное приручено человеком. Собака и лошадь развили в себе, благодаря общению с людьми, такое чуткое ухо по отношению *

членораздельной речи, что в пределах свойственного им круга пред­ставлений, они легко научаются понимать всякий язык. Они, кроме того, приобрели способность к таким чувствам, как чувство привя­занности к человеку, чувство благодарности и т.д., которые раньше им были чужды. Всякий, кому много приходилось иметь дело с таки­ми животными, едва ли может отказаться от убеждения, что имеется немало случаев, когда они свою неспособность говорить ощущают теперь как недостаток» (Маркс, Энгельс, т. 20, с. 489). Проблема психологического взаимодействия человека с жи­вотными вызывает столь большой общественный интерес, что нередко освещается не только в научных, но и в научно-популяр­ных изданиях. Например, в журнале «Наука и жизнь» №7 за 1978 г. приводится обзор зарубежных публикаций на эту тему (исследо­вания М.Робина, Э.Кэйн, А.Кэтчера и др.).

М.Робин опросил около 500 подростков, живущих как в бла­гополучных семьях, так и находящихся в исправительных заведе­ниях и психиатрических лечебницах. 91% опрошенных имел какого-то любимца: от собак, кошек, лошадей и птиц до крыс, черепах и змей. 97% считали их «лучшими друзьями», «единствен­ной защитой». «Единственным существом, которое можно любить» называли своего питомца 29% школьников, 47% подростков из ис­правительных колоний и 61% пациентов психиатрических больниц. Большую роль взаимодействие с миром природы играет в шко­лах-интернатах для детей, лишенных родителей. В этом отноше­нии очень показателен такой эпизод. Один из воспитанников, имеющий «богатое» криминальное прошлое, уговаривал на побег другого (не столь «бывалого»), расписывая при этом все прелести свободной воровской жизни. Однако 14-летний Борис П. на побег не согласился, ответив: «Нет, не могу! Здесь зоокруж»к, здесь мои животные. Как же я без них...»

Во взаимодействии с любимым животным (а в отдельных слу­чаях и растениями) депривированный ребенок получает соответ­ствующий коммуникативный опыт, который порой другим путем он получить не может. Как показывают наблюдения, ребенок, обладающий каким-либо животным, реально повышает свой ста-тус среди сверстников. Проблемы, возникающие в связи с его содержанием, становятся катализатором общения с другими детьми и взрослыми, что также способствует социальной реабилитации Аепривированного ребенка (Ясвин, 1994).

Экспериментальное исследование отношения к природе вос­питанников детских домов проводилось Е.В.Цокало (1995) с ис-

механизмы развития отношения к природе практический канал развития отношения к природе

пользованием методики «Натурафил»*. Диагностика подростков 10—16 лет (357 человек) показала, что «в целом по выборке ин­тенсивность субъективного отношения к природе у депривиро-ванных детей выше, чем у "обычных" (соответственно, 54,82 и 50,39 ст.). Эта же закономерность сохраняется и в каждой отдель­ной анализируемой возрастной группе... Показатели депривиро-ванных детей превышают показатели "обычных" в наибольшей степени по практическому компоненту, в котором отражается стремление личности практически взаимодействовать с природ­ными объектами, общаться с ними» (с. 75).

Е.В.Цокало было установлено, что в кругу своих «значимых других» 96% 7-летних воспитанников детского дома на первой по­зиции отмечают какое-либо животное (кошка, собака, котята, лошадь и т.д.), в то время как среди «обычных» детей это отмеча­лось лишь у 7% обследуемых. Еще более показательно, что у 91% детдомовских семилеток различные животные занимали все три первые позиции в списке «значимых других», чего при обследовании «обычных» детей не было отмечено ни разу. Все депривированные дети включали какое-либо природное существо в первую тройку «значимых других», а среди «обычных» детей это делал лишь один из четырех.

П.Н.Виноградовым (1997) анализируется работа клуба юнна­тов Фрунзенского района Санкт-Петербурга по снижению деза­даптации детей из детского дома, из неполных семей и семей с психологическими проблемами и финансовыми затруднениями. От­мечается, что организация партнерского взаимодействия детей с животными позволяет, во-первых, диагностировать состояние ребенка, во-вторых, строить систему психотерапевтической по­мощи. «Основным итогом нашей работы мы видим смещение цен­тра переживания с дезадаптивного состояния на взаимодействие с животным» (с. 211).

По данным шведского психиатра Л.Торкеллсона, опросивше­го около четырех тысяч человек, 98% владельцев домашних жи­вотных доверяют своим питомцам личные тайны и даже подробности интимной жизни. Около 60% обсуждают с ними свои проблемы, как с советниками или исповедниками. 48% относятся к ним как к судьям или моральным авторитетам. 90% уверены, что собака чувствует их настроение и прекрасно знает, счастлив ли хозяин в этот момент, или он болен, или грустит о чем-то.

*См. ч. 1,3.1.

0очти 60% отмечают день рождения своего подопечного, а каж­дый второй хранит его фотографию в портмоне, в семейном аль­боме или вешает портрет своего любимца на стене. Л.Торкеллсон считает, что большая часть домашних животных действительно является для их хозяев самыми близкими существами, люди рас­сматривают своих животных как настоящих друзей.

В другом опросе владельцев собак был сделан вывод, что глав­ное качество, которое человек больше всего ценит в собаке — это внимание к его персоне. На втором месте доброжелательность к хозяину, на третьем — возможность иметь собеседника.

Е.В.Антоновой (1995) под нашим руководством проводилось исследование роли ручных животных в жизни городских подрост­ков. Специальный опрос пятиклассников показал, что практичес­ки все (98%), у кого есть животное, уверены, что оно способно понимать человека. Из тех, у кого животного нет, такого мнения придерживается половина опрошенных. В том, что животное мо­жет им помочь, убеждены 84% владельцев животных и 50% из тех, у кого животных пока нет. На то, что животное способно понимать их лучше, чем другие люди, указывают 63% школьни­ков, у которых такое животное дома есть, и 40% тех, у которых его нет (!). Кроме того, 84% детей делится со своими домашними животными впечатлениями о событиях в школе, рассказывает о друзьях и т.д., 75% — обращается к животному за советом. «Прак­тически весь день, кроме школы и сна» проводят со своими жи­вотными 62% юных владельцев животных.

Кроме того, Е.В.Антоновой с помощью методики «Кинети­ческий рисунок семьи» изучалось влияние домашних животных на восприятие ребенком психологического климата в семье. Эта методика позволяет диагностировать пять симптомокоъЛшексов: 1) «благоприятная семейная ситуация», 2) «конфликтность», 3) «тревожность», 4) «чувство неполноценности», 5) «враждебность». В эксперименте сравнивались результаты в семьях, где было какое-либо животное (собака, кошка, хомяк, попугай и т.д.), и в семьях, где животного не было. Оказалось, что при наличии в семье животного двое из каждых трех протестированных 10 летних подростков воспринимают семейную обстановку как благоприят­ную, в то же время практически все их сверстники (98%) из се­мей, где животных не содержится, — как неблагоприятную.

Тревожность и конфликтность в семьях, где содержатся жи­вотные, также оказалась существенно ниже, чем в семьях, где Животных нет. В семьях, где есть животные, процент детей с отно-

механизмы развития отношения к природ

практический канал развития отношения к природе

сительно высокими показателями чувства неполноценности враждебности оказался вдвое ниже, чем в семьях, где животн не содержат.

В экспериментальном исследовании влияний факторов среды на развитие городских дошкольников Н.Н.Авдеевой и Г.Б.Степа­новой были установлены значимые корреляции между «низкой конфликтностью с детьми» и «наличием животных в семье» — 0.427 (по критерию Пирсона), а также отмечены корреляции «боль­шого количества дружеских контактов» с «наличием дачи, дома в деревне» (0.422); с «наличием животных в семье» (0.409); — с «на­личием растений в доме» (0.356). Констатируется, что «возмож­ность общения с природой дает положительные эффекты при социализации ребенка, формировании гуманности» (1996).

Э.Кэйн, изучавшая влияние разных домашних животных на взаимоотношения супругов в 20 семьях, пришла к выводу, что они могут действовать как катализатор хороших отношений в се­мье. В большинстве семей уменьшилось количество конфликтов, участилось и углубилось общение после того, как в доме появи­лось животное: сначала супруги беседовали только о животных, а затем переходили на более личные темы.

Результаты исследований влияния общения с животными на здоровье людей активно обсуждались на VIII Международной кон­ференции по взаимодействию человека и животных (Прага, 1998). Так, врачи из Великобритании установили, что владельцы жи­вотных более позитивно реагируют на кризисные ситуации, чем те, у кого животных нет. Например, изучение группы недавно овдовевших людей показало, что имеющие домашних животных испытывали меньший стресс от тяжелой утраты. Исследования также показали, что сердечно-сосудистая система человека сла­бее реагирует на стресс в присутствии собаки или кошки (Робин­сон, 1999).

А.Кэтчер измерял давление у владельцев собак, когда они читали неинтересный текст и когда играли, возились, беседовали со своими любимцами. Во втором случае давление всегда оказыва­лось ниже, хотя возня была иногда довольно бурной (физическая активность, как правило, поднимает давление крови). Когда че­ловек разговаривал со своим животным, давление крови у него оказывалось ниже, чем когда он беседовал с экспериментатором. А.Кэтчер также обнаружил, что давление, особенно у гипертон ков, снижается, если смотреть на аквариум с красивыми рыб ми. Кроме того, им наблюдалась группа из 92 человек, перенесших

инфаркт. 53 из них держали дома животных, у 39 с похожими клиническими случаями, возрастными социальными и личност­ными параметрами таких любимцев не было. За год наблюдений #з первой группы умерли 3 пациента, из второй группы — 11, соответственно, 6% и 28%.

Статистические данные швейцарских ученых свидетельствуют, что пожилые люди, в доме которых живет кошка, обращаются к врачам на 16% реже, чем не имеющие кошек («Наука и жизнь», 1991, № 4, с. 112). Специальный опрос показал, что 47% амери­канских врачей рекомендуют в качестве «лечебного средства» не­которым своим пациентам завести для общения собаку, кошку или птицу.

В последние годы в реабилитационной деятельности больниц, санаториев (особенно детских), наркологических диспансеров, клиник и других лечебных учреждений широко используют зооте-рапию (анималотерапию), с целью психотерапевтического и тран­квилизирующего воздействия (Кочетов, 1991). «Простое созерцание аквариума со свежей зеленью и здоровыми рыбами улучшает состояние нервной системы, снижает возбуждение, успокаивает человека» (Махлин, Солоницына, 1984, с. 4).

По данным нью-йоркских врачей, даже кратковременное на­блюдение за спокойно плавающими в аквариуме рыбками оказа­лось эффективным средством для снятия стрессовых состояний, преодоления бессонницы, нормализации давления крови, пре­одоления синдрома навязчивых состояний (I Международный симпозиум по взаимоотношениям между человеком и животны­ми. США, 1982). В аптеках Нью-Йорка продаются видеокассеты с аквариумными «сюжетами», которые используются в больницах, в приемных зубных врачей (Котковец, 1992).

Обзор психокоррекционного и психотерапевтического исполь­зования контактов с животными проведен Е.Г.Симкиной (1997), в работе которой приводится .ряд интересных сведений (данные Ап(1егуоп₉ 1987; Апоп, 1989; Ейпеу, 1992; ^еV^п5оп, 1969, Согзоп & Согзоп, 1987 и др.).

Так, еще в XVIII веке в Йоркской больнице было отмечено благотворное влияние общения с животными на пациентов, ко­торые в этом общении учились контролировать себя, повышали свою самооценку.

В США в одном из госпиталей с 1919 г. было введено исполь­зование собак для эмоциональной поддержки психиатрических

механизмы развития отношения к природе

практический канал развития отношения к природе

пациентов. Было отмечено повышение их социальной активно­сти и заинтересованности в различных видах деятельности. У пациентов, страдавших церебральным параличом, синдро­мом Дауна и рядом других тяжелых заболеваний, при организа­ции их верховой езды на пони и лошадях улучшались моторные функции, координация, эмоциональное состояние и социальные взаимодействия.

В специальном исследовании психотерапевтического влияния домашних животных на пациентов было установлено, что уровень депрессии, измеренный по симптоматической шкале, обратно пропорционален степени привязанности испытуемого к своему животному (Едпеу, 1992).

Большой вклад в развитие практики психотерапевтического использования животных внес американский психиатр Б.Левин-сон. Он показал, что общение с животными помогает пациентам преодолевать чувство одиночества и депрессию, дает возможность почувствовать себя нужным и любимым, способствует преодоле­нию замкнутости и повышению активности в социальных кон­тактах.

Американские врачи С. и Э. Корсоны организовали в одной из психиатрических клиник «собачью палату», где для пациентов с высокой степенью отчужденности использовалось взаимодействие с животными для реализации их потребности в общении и раз­рядки эмоционального напряжения. Позднее Корсоны успешно продолжили свои исследования в госпитале для беспомощных больных и в исправительном учреждении с целью гуманизации заключенных.

Огромную роль, которую может играть в психологической жизни человека взаимодействие с природой, иллюстрирует такая любопыт­ная история, связанная с одним убийцей, приговоренным к пожиз­ненному заключению. «В тюрьме Страуд находился с 1909 года. В 1942 году его перевели в знаменитую тюрьму Алькатрас, находящуюся на острове. Птицы, которых видел заключенный из окна камеры, поро­дили у него не только мечту о крыльях, но и желание досконально изучить жизнь пернатых. Страуд занялся самообразованием, запро­сил у тюремной администрации книги по естествознанию, стал вдум­чиво и планомерно изучать строение птиц. В итоге он написал две книги о птицах, получившие высокие отзывы ведущих орнитологов мира. И сам Страуд стал известен далеко за пределами тюрьмы. О Птичнике (такое прозвище он получил в тюрьме) сняли фильм, мно­гие видные общественные деятели обращались к представителям аме­риканской Фемиды с просьбой об освобождении талантливого ученого.

Органы правосудия, однако, решили не отступать от принятого деся­тилетия назад решения. Страуд так и умер в тюремной камере» (Лав-рин, 1993, с. 222).

Российский врач-психиатр М.Е.Бурно (1989) использует те­рапевтическое воздействие мира природы на людей с различны­ми нервно-психическими расстройствами. Его пациенты в группе рассматривают гербарии и натуралистические слайды, изображе­ния ландшафтов и насекомых. В терапевтическом процессе исполь­зуется рисование, фотографирование и описание пейзажей, деревьев, цветов, трав, жуков, бабочек. Выясняя свое отношение к миру природы, пациенты получают более четкие представления о самих себе.

Итак, может быть выделен ряд психологических функций вза­имодействия людей с растениями и животными, обусловленных определенными потребностями человека. Это обеспечивает нали­чие соответствующих мотивов (как осознанных, так и неосознан­ных) непрагматической практической деятельности человека, связанной с природными объектами:

1) Эстетическая функция — возможность любоваться «красо­
той форм», наслаждаться «приятным запахом», мелодичными зву­
ками и т.д.

2) Познавательная функция — возможность «наблюдать за ин­
тересными процессами», узнавать новое и т.д.

3) Функция реализации потребности в компетентности — ов­
ладение соответствующими технологиями, удовлетворение от своей
компетентности — «ежедневный уход за ними доставляет радость».

4) Функция реализации этических потребностей — «наша по­
требность изливать на кого-то свою приязнь», «любить и забо­
титься о ком-то» и т.д.

5) Психотерапевтическая функция — «снятие стрессовых со­
стояний», «снижение возбуждения» и т.д.

6) Психофизиологическая функция — «снижение артериального
Давления», устранение бессонницы и т.д.

7) Реабилитационная функция -- повышенное стремление к
контактам с природными объектами пациентов психиатрических
больниц, воспитанников колоний, детских домов.

8) Психокоррекционная функция — «улучшают взаимоотноше­
ния в семье» и т.д.

9) Воспитывающая функция — «воспитывают доброту, любоз­
нательность, приучают к аккуратности» и т.д.

механизмы развития отношения к природе

практический канал развития отношения к природе

10) Функция общения — «возможность иметь собеседника», доверять свои тайны и т.д.

Необходимо отметить, что все указанные функции могут реа­лизовываться при контактах человека как с животными, так и с растениями. Однако, наиболее полно они раскрываются во взаи­модействии именно с животными в силу филогенетической пре­емственности коммуникационных систем человека и животных (см. ч. II). Психологическое взаимодействие с растениями требует боль­шей сензитивности к проявлениям («ответам») природного объекта (см. 13.4.). О людях, способных к такому уровню контактов, гово­рят: «Цветы чувствуют его любовь и прекрасно растут».

Весьма показательно, что, говоря о «значении растений животных в жизни человека», авторы (натуралисты и педагоги остаются в плену прагматических установок по отношению к при­родным объектам. Они как бы «стесняются» писать о психологи­ческих функциях, уделяя основное внимание тому, что «растения очищают воздух в помещениях и выделяют кислород», «аквариум повышает влажность воздуха» и т.п. Хотя, с точки зрения здравого смысла, очень трудно представить, что кто-то заводит аквариум именно для увлажнения воздуха. Приверженность канонам мате­риалистического мировоззрения заставляет авторов (особенно оте­чественных) избегать анализа общения с природными объектами. В то же время эта проблема, с вполне материалистических пози­ций, решается М.С.Каганом (1988), Д.Лукачем (1986), С.Д.Деря-бо (1993).

Именно в процессе общения с природными существами реа­лизуются указанные выше психологические функции, а само об­щение служит мотивом взаимодействия человека с растениями и животными, содержания их в человеческом жилище.

Как уже отмечалось, понятие «общение» традиционно связы­вается с межличностными, межчеловеческими контактами, и с этой точки зрения, употребление понятия «общение» по отноше­нию к взаимодействию человека с природным объектом выглядит некорректно. Однако, называя межличностное общение «реальным общением людей», М.С.Каган показывает, что существуют преде­лы реального общения, которые могут преодолеваться с помощью таких «дополнительных средств», как иллюзорное, символическое общение. Необходимым условием такого общения с природным объектом является наделение его свойствами субъекта, в результа­те чего с ним «человек способен завязывать отношения, подобные его отношениям с подлинными субъектами» (1988, с. 223). «Такого

рода общение с иллюзорными субъектами повседневно осуществ­ляется каждым из нас, выражая потребность человека в максималь­ном расширении сферОы его общения» (с. 228).

Приведенные выше примеры взаимодействия человека с жи­вотными полностью соответствуют процессу «общения ради об­щения», описываемому М.С.Каганом. Это так называемые «дружеские контакты», имеющие своей целью сам процесс ду­шевного сближения. Такое общение призвано снимать психичес­кое напряжение, вызываемое состоянием одиночества и разобщенности (Титаренко, 1979), что возможно и при взаимо­действии с природными объектами.

С.Д.Дерябо (1993), анализируя проблему взаимодействия че­ловека с природным объектом, воспринимаемым в качестве субъекта, выделяет пять вариантов влияния такого природного объекта на человека.

Во-первых, это ситуация, когда субъектифицированный при­родный объект (8о) служит опосредствующим элементом при вза­имодействии человека (8) с другими объектами (О): 8 — 8о — О. В этом случае природный объект выступает в роли референтного лица для человека, «значимого другого». То, что «не понравилось» животному, становится неприятным и для его владельца.

Во-вторых, природный объект может служить референтным лицом и при восприятии человеком других людей. Хозяева, как правило, с большей симпатией относятся к тем гостям, которым «поверил» их любимый пес. Его «мнение» порой может оказаться решающим, как в одном из эпизодов повести Дж.Лондона «Бе­лый Клык»: «Отойдите, моей собаке не нравится ваш запах». Эта модель взаимодействия соответствует схеме: 81 — 8о -> 82 .

С нашей точки зрения, обе описанные ситуации отражают та­кую функцию общения, как «приобщение к ценностям другого» (по М.С.Кагану).

В-третьих, природный объект может восприниматься как субъект совместной деятельности и вступать с человеком во взаи­модействие, опосредованное объектом — предметом деятельнос­ти: 8 — О — 8о. Например, пастух и собака «вместе пасут стадо».

Здесь общение выступает в функции «обслуживания предмет­ной деятельности» (по М.С.Кагану).

В-четвертых, природный объект может выступать как опос­редствующий элемент в собственно межсубъектном взаимодей­ствии: 81 *- 8о -> 82. Например, супруги прекращают ссориться, когда в комнату входит их собака, потому что им «становится неловко перед ней».

механизмы развития отношения к природе

практический канал развития отношения к природе

И, наконец, в-пятых, природный объект может выступать в качестве опосредствующего элемента при диалоге человека с са­мим собой: 8 3 5о. Здесь он функционирует в качестве своеобраз­ного зеркала, в которое смотрится человек, — экспертной составляющей рефлексивного процесса.

Таким образом, взаимодействие человека с природными объек­тами — в определенных случаях — может принимать характер об­щения. При этом природный объект, выступая как «иллюзорный партнер общения», может способствовать решению ряда психо­логических проблем человека.

Общение с природными объектами — важнейшая составляю­щая процесса развития субъективного отношения личности как к этим объектам природы, так и к природе в целом. «Когда узнаешь животное близко, по-настоящему узнаешь, совсем другими гла­зами смотришь на всех представителей вида — ведь речь идет о сотнях, тысячах, иногда миллионах индивидов, — да только нам, людям, очень уж трудно это уразуметь. Я порой испытываю ост­рое, до боли, сочувствие, чуть не отождествляю себя с теми на­шими сожителями по планете, которые для большинства моих сородичей "просто животные"» (Линблад, 1983, с. 183).

12.4. РОЛЬ «ОТВЕТА» ПРИРОДНОГО ОБЪЕКТА НА АКТИВНОСТЬ ЛИЧНОСТИ

Важнейшую роль в развитии отношения к природному объек­ту играет его встречная активность при взаимодействии с челове­ком, без которой оно не может стать именно взшшодействием, оставаясь, в сущности, актом воздействия человека на природ­ный объект.

При наличии соответствующей встречной активности со сто­роны природного объекта взаимодействие человека с ним может развиться до уровня общения. Как отмечает М.С.Каган, анализи­руя этот процесс на примере собаки: «Этот вид общения обеспе­чивается психологически тем, что животное обладает рядом качеств, сходных с человеческими — эмоциональностью, способ­ностью выражать свои переживания определенными действиями, звуками, мимикой, реагируя на коммуникативные инициативы человека, и последний чувствует, что собака отвечает на его лю­бовь привязанностью, преданностью, собственной любовью, мы и говорим о "дружбе" человека с собакой или лошадью, о спо-

собности животного понимать своего хозяина, сочувствовать ему, сострадать, а подчас и об особой надежности, верности, предан­ности животного человеку, едва ли не более прочной, чем в от­ношениях людей» (Каган, 1988, с. 224).

Итак, собака реагирует определенным, легко доступным по­ниманию, образом на активность человека, который, в свою оче­редь, субъективно воспринимает эту реакцию именно в качестве «ответа» на свою инициативу.

При практическом взаимодействии с природным объектом, человек, совершая ряд действий по отношению к нему, ждет ка­ких-либо ответных проявлений, причем таких, которые можно за­метить, увидеть, услышать одним словом, сенсорно зафиксировать. Ведь когда человек о ком-то заботится, он получает наибольшее удовольствие именно от благодарности за эту заботу и вольно или невольно ждет ее.

Собака является самым близким человеку живым существом как раз потому, что в силу этологически обусловленных комму­никативных особенностей способна наиболее ярко и понятно для человека продемонстрировать ему эту благодарность: лизнуть в лицо, «приветливо» повилять хвостом, «радостно» залаять при его появлении и т.д. Кошка, потомок одиночных животных, а не стай­ных, как собака, менее способна выражать свою благодарность; хотя тоже описывается немало случаев, когда кошки приносили хозяевам пойманных мышей в виде «подарка», но такой подарок далеко не всегда оценивался по достоинству. Хотя кошка также может отвечать человеку своим доверием: позволяет себя гладить, мурлыкает, устроившись на коленях, но в связи с вышеназван­ными причинами любителей кошек среди людей гораздо ^еныые, чем любителей собак.

Очень интересный случай, иллюстрирующий роль «ответа» в формировании отношения к природному объекту, описывает Дж.Даррелл.

«Один пожилой пеон*, не отличавшийся особой сентиментально­стью и, вероятно, способный без угрызений совести убить кого угод­но, от человека до насекомого, торжественно заявил мне, что он никогда не обидит Иогпего (испанское название печника — неболь­шой птицы, обитающей в пампасах. — В.Я.). Однажды, путешествуя верхом по пампе, он увидел на пне гнездо печника. Оно было почти закончено, стенки были еще сырыми. На одной из стенок барахтался создатель этого гнезда, попавший лапкой в петлю, образованную длин-

* Пеон — крестьянин-батрак в странах Южной Америки.

механизмы развития отношения к природе

практический канал развития отношения к природе

ным стеблем травы, которую он использовал в качестве арматуры. Пти­ца, вероятно, давно уже пыталась вырваться и была совершенно обес­силена. Повинуясь внезапному порыву, пеон подъехал к пню, вытащил нож, осторожно отрезал травинку и бережно посадил выбившуюся из сил птичку на верхушку гнезда. И тогда произошло неожиданное.

- Клянусь вам, что это правда, сеньор, — рассказывал мой собе­седник. — Я стоял в двух шагах от птицы, не больше, но она меня не боялась. Хоть она и была слаба, она все же встала на ноги, подняла голову и запела. Минуты две она пела для меня чудесную песню, а я слушал, сидя верхом на лошади. Потом она снялась с места и полете­ла над травой. Эта птица благодарила меня за то, что я спас ей жизнь. Птица, которая способна таким образом выражать благодарность, достойна того, чтобы ее уважали» (1994е, с. 19—20). Популярность живых существ у людей снижается по мере сни­жения их способности «отвечать» на заботу хозяев, т.е. по мере затруднения интерпретации их проявлений как благодарности за активность личности. Я.Линблад пишет: «Контакт животного с человеком определяется этологическими особенностями данного вида» (1983, с. 24), имея в виду, как раз, способность различных животных к «сотрудничеству» с человеком, т.е. к коммуникатив­ному взаимодействию.

Чем больше форма «проявления себя» у природных объектов отличается от человеческой, тем труднее их реакции субъективно интерпретировать как «ответ». Это происходит еще сложнее, ког­да такая реакция значительно отодвинута во времени от иниции­рующего действия человека. Однако чем больше усилий затрачено человеком на организацию контакта с природным объектом, чем больше его желание получить «вознаграждение» за эти усилия, тем сензитивнее, восприимчивее становится он к реакциям этого объекта, тем легче они интерпретируются именно как «ответы». «Ответы» объектов природы на активность человека могут быть самыми различными: съесть предложенный корм, искупаться в подставленной ванночке с водой, поселиться в сооруженном для них домике, «наконец-то» зацвести на подоконнике или на гряд­ке, вывести потомство в искусственных условиях, даже просто дать новый лист после подкормки удобрениями и т.д.

Потребность в компетентности, являющаяся одним из источ­ников активности, направленной на непрагматическое взаимо­действие с природными объектами, как раз и реализуется в организации для них таких условий (специальное освещение, ре­гуляция температуры, подбор партнеров, рацион и режим пита-

_ния и т.д.), которые позволяют ожидать и получить от них оп­ределенный «ответ», помогают, а порой и заставляют живые существа проявлять себя в качестве партнеров по взаимодей­ствию. Чем труднее добиться такого «ответа», тем выше удовлет­ворение, когда это происходит: для аквариумиста -- добиться размножения новой, «трудной» рыбки; для любителей сукулен-_Тов -- цветения редкого кактуса; для собаковода — отличной «работы» своего питомца на выставке и т.д.

«Я кормлю кенара, чищу клетку и ощущаю, что все, что я делаю, находит ответную реакцию у него, не только потому, что он понима­ет, что это все делаю именно я, что от меня изливается на него доб­ро, и за это он каждый раз смотрит на меня благодарно.

Речь идет о маленькой птичке, о крошке, где тут разглядеть благо­дарность? Некоторые рассказывают, что птицы садятся на головы своим хозяевам, целуют их, даже чистят им ресницы. Всего этого моя птичка делать не могла, но вот смотрит кенар на меня из клетки, и я чувствую явное общение с ним. И что удивительно: чем крохотнее существо, чем меньше у него способов общения... тем более ранят человеческую душу те скудные проявления внимания, которые исхо­дят от него. Словно чем скупее "слово", чем сдержаннее, тем боль­шую силу в себе несет, тем доходчивее оно и пронзительнее» (Романова, 1996, с. 392).

Реакции природных объектов на целенаправленную активность человека, субъективно интерпретируемые как «ответы», могут быть проранжированы по степени легкости их «прочтения» в качестве таковых.

1. Антропоморфный ответ — непосредственная поведенческая
реакция природного объекта на определенное действие человека
и прямо направленная на него как адресованный коммуникатив­
ный сигнал. Эта реакция совпадает с соответствующим ч&ювечес-
ким проявлением и, следовательно, очень легко интерпретируется
как «ответ».

Примеры: собака выбежала встречать вернувшегося хозяина, попугай ответил на приветствие адекватной фразой, обезьяна обнимает владельца и прижимается к нему и т.д.

2. Поведенческий ответ — непосредственная или немного ото­
двинутая во времени реакция на действия человека, выражающа­
яся в поведении природного объекта, которое аналогично
соответствующему поведению человека в сходной ситуации, но
при этом не является собственно коммуникативным сигналом. Зна­
чение такой реакции, как правило, легко понимается человеком
и интерпретируется как «ответ».

механизмы развития отношения к природе

практический канал развития отношения к природе

Примеры: скворцы поселились в приготовленном для них скворечнике, рыбки резво плавают во вновь оборудованном ак­вариуме, животное отказывается от предлагаемой пищи и т.д.

Антропоморфный и поведенческий «ответы» могут быть полу­чены только от животных, чем объясняется наибольшее их пред­почтение по сравнению с другими природными объектами в качестве партнеров по взаимодействию.

3. Морфологический ответ — реакция природного объекта на
действия человека, выражающаяся в том или ином изменении
своего внешнего облика. Как правило, такая реакция и обусло­
вившее ее действие человека разделены во времени значительным
интервалом. В качестве «ответа» она интерпретируется значитель­
но труднее, чем описанные ранее.

Примеры: листья растения приобрели более интенсивную зе­леную окраску после подкормки удобрениями, перья попугая стали гладкими и блестящими в результате витаминизации корма, у яблони сформировалась правильная крона после обрезки и т.д.

4. Физиологический ответ — реакция природного объекта на
действия человека, проявляющаяся в том или ином функциональ­
ном изменении. Такая реакция также отделена определенным вре­
менным промежутком от вызвавшего ее действия человека.
Интерпретация изменения физиологического состояния природ­
ного объекта как «ответа» по трудности примерно соответствует
морфологическому проявлению.

Примеры: больное животное выздоровело в результате лече­ния, корова дала больше молока, яблоки стали вкуснее после улуч­шения агротехники и т.д.

Следует отметить, что, безусловно, и поведенческие, и мор­фологические проявления имеют в своей основе физиологичес­кую природу. Но в основе приведенной классификации лежат не собственно биологические, а психологические критерии. С этой точки зрения, между физиологическими и, скажем, морфологи­ческими проявлениями есть существенные различия в аспекте их восприятия. В то же время морфологические и физиологические проявления часто выступают в единстве и их разделение стано­вится искусственным. Например, если не политое растение завя­ло, то это может в равной степени рассматриваться и как морфологический, и как физиологический «ответ».

Все рассмотренные формы «ответа» присущи живым существам и действительно, в принципе, отвечают каузальной схеме «сти­мул — реакция»: какое-либо действие или бездействие человека

действительно является причиной данной реакции природного объекта. Таким образом, сензитивность, восприимчивость к «от­ветам», по существу, означает владение языком общения с при­родными объектами.

Однако, взаимодействие личности с природными объектами может происходить и на идеальном уровне. В этом случае «ответ» полностью конструируется самим человеком и приписывается объекту природы. Такая форма идеального взаимодействия обыч­но складывается с объектами неживой природы.

5. Геофизический (механический) ответ — это интерпретация в качестве «ответа» какого-либо природного явления (грозы, зем­летрясения и т.д.) При этом в качестве инициирующего действия человека могут рассматриваться какие-либо ранее совершенные им поступки, которые, в принципе, реально не могли выз­вать подобную реакцию со стороны данного природного объекта. (В данном случае нельзя даже говорить о «реакции»: она подразумевает наличие каузальной связи со стимулом, а здесь та­кая связь лишь конструируется в сознании человека, но не суще­ствует в объективном мире).

Примеры: обвал в горах может рассматриваться людьми как «ответ» на их «дерзость» в выборе маршрута (у альпинистов есть выражение «гора не приняла»), море может «наслать» шторм в «ответ» на убийство китихи с китенком и т.д.

В некоторых случаях реакция природного объекта геофизичес­кого характера, интерпретируемая как «ответ», может быть дей­ствительно обусловлена действиями человека. Например, прорыв рекой плотины, построенной в неудачном месте. В подобных слу­чаях просматривается влияние следов архаического сознания, когда природный объект становится «иллюзорным партнером оощения».

Следует подчеркнуть, что «ответы» природных объектов могут быть как положительными, т.е. направленными на укрепление контакта с человеком, так и отрицательными, направленными на избегание этого контакта. (Естественно, в данном случае речь идет о субъективной трактовке взаимодействующего с ними челове­ка.) Известен случай, когда коллега И.П.Павлова, к которой одна из собак была особенно привязана, хотела вызвать у этой собаки локальный рефлекс посредством слабого тока. Собака, отвернув­шись, не реагировала ни на какие ласковые слова, не давала ни­каких условных рефлексов и отказывалась принимать пищу. И.П.Павлов объяснял это тем, что собака чувствовала себя оби­женной. И действительно, когда тот же самый эксперимент был

механизмы развития отношения к природе

практический канал развития отношения к природе

:тавлен другим человеком, к которому собака не испыты­вала нежных чувств, он прошел безукоризненно (Павловские среды, т. III, 1949).

Рис. 47. Виды «ответов» природных объектов на активность зка, направленную на взаимодействие: 1) антропоморфный, поведенческий, 3) морфологический, 4) физиологический и о) геофизический (механический).

Подобные ситуации, когда природный объект реагирует, «от­вечает» не так, как того ожидал человек, т.е. не подкрепляет поло­жительными эмоциями соответствующую активность последнего, обозначают своего рода «кризисные точки» взаимодействия. Далее может включаться либо механизм рефлексии, способствующий формированию субъектно-этического отношения к природному объекту, либо — рационализации, закрепляющий объектно-праг­матическое отношение к нему.

12.5. рефлексия и рационализация

Взаимодействие с природными объектами может стимулиро­вать человека к анализу своих личностных особенностей, эмоцио­нальных реакций, поведения по отношению к этим природным объектам. Именно рефлексия,обусловливающая осторожность и тщательность действий человека, т.е. тактичность поведения, по­зволяет ему устанавливать контакты даже с дикими животными.

Всемирно известная писательница Дж.Адамсон, которой удавалось приручать африканских львов и гепардов, пишет: «Я не стану повто­рять, какую радость испытываю от сознания, что завоевала доверие и любовь животных, которые позволили мне стать соучастницей их жизни и сделались моими верными друзьями. Хочу надеяться, что те, кто читал мои книги, вместе со мной узнали, как тонко чувствуют и как много понимают дикие животные. Может статься, читатели, как и я, откажутся понимать, почему с этими животными нужно об­ращаться так, словно они не способны чувствовать и любить» (1995, с. 466).

Подобный рефлексивный анализ как следствие взаимодействия с природой обусловливает нравственный самоконтроль^%личнос-ти, т.е. совесть.

Экологическая совесть заставляет человека самостоятельно формулировать для себя нравственные обязательства по отноше­нию к объектам природы, требовать от себя их выполнения и про­изводить самооценку совершаемых поступков. Экологическая совесть может проявляться как в форме рационального осознания нравственного значения совершаемых действий («когнитивная совесть»), так и в форме эмоциональных переживаний типа «уг­рызений совести» («эмоциональная совесть»). В результате реф­лексии человек, например, может сделать вывод о том, что для Успешного взаимодействия с природными объектами ему недо­статочно знаний, что стимулирует его познавательную активность

механизмы развития отношения к природе

в соответствующей области. Сформированность экологической совести — один из важнейших признаков проявления субъектно-этического отношения к природе.

практический канал развития отношения к природе____________ 319

Однако, вместо рефлексии может произойти и рационализа­циянегативного по отношению к природным объектам поведе­ния. Рационализация выступает как механизм психологической защиты личности, самооправдания в ситуациях противоречия между поведением и нравственными нормами. В этом случае, в соответствии с теорией когнитивного диссонанса Л.Фестингера, стремясь усилить оправдание поступка, человек обесценивает его значение для себя и других при рациональном обосновании.

Допустим, возникает ситуация, когда родители решают, что от морской свинки в доме слишком много грязи и хлопот и захо­тят от нее избавиться. Наверняка, ребенку будет сказано что-то вроде: «От нее только грязь да блохи!» — иными словами, подчер­кнута и усилена негативная сторона ситуации и полностью про­игнорирована позитивная: радость от общения с животным. При этом морская свинка перестает быть Машей или Тяпочкой, о ко­торой заботились, ухаживали, старались ловить ее желания («под­стелим Маше тряпочку, ей же холодно» или «поиграй с ней, Тяпочке скучно»), а превращается в «грызуна — переносчика ин­фекций», снова становится одной из многих, объектом, но уже не «нашей удивительной зверюшкой». Таким образом, к ней фор­мируется объектно-прагматическое отношение.

В случае же, когда рефлексивный анализ дает положительную «оценку» действия человека со стороны природного объекта, уси­ливается склонность к деятельности, направленной на этот объект природы.

Рис. 48. Специфические механизмы развития отношения к природным объектам по практическому каналу.

развитие субъективного отношения к природе как система

глава XIII.развитие субъективного