Формы распределения в патриархально-родовом периоде.

а) Организованное распределение.

В той мере, как организаторская деятельность в производстве переходила от группы в её целом к отдельному лицу – патриарху, необходимо совершалась также передача в его руки власти, организующей распределение. Только организатор способен был безошибочно, согласно с общими интересами, решать вопросы: какую надо затратить на дальнейшее производство и какую сохранить в виде запаса на будущее время; только он мог, принимая во внимание роль отдельных членов группы в общем производстве, уделять каждому именно столько, сколько было необходимо для успешного выполнения этой роли.

Чем более отвыкало большинство родовой группы от фактического участия в организаторской деятельности и от контроля за распределением, тем более безусловным становилось право патриарха распоряжаться прибавочным продуктом. По мере того как возрастала общая сумма прибавочного труда, всё более значительной оказывалась так доля продукта, которую организатор употреблял на своё личное пользование, – возрастало, следовательно, неравенство в распределении между ним и остальными членами группы. Это уже некоторый зародыш эксплоатации, но только зародыш: на человеке, занятом выполнением такой сложной работы, как организаторская, лежало, в сущности, гораздо большее количество труда, чем на каком-либо другом, и у него необходимо развились сравнительно более широкие потребности. Размеры эсплоатации были чрезвычайно ограничены уже в силу общей незначительности производства и малого разнообразия продуктов: сам организатор должен был довольствоваться теми же средствами потребления, как другие; а если он и выбирал себе лучшее из всего произведённого, то не мог всё-таки съесть вдесятеро больше мяса или хлеба, чем всякий другой член группы. Правда, он мог выменять у другой группы часть общего прибавочного продукта на какие-нибудь особенные средства потребления; но это случалось сравнительно редко, благодаря ничтожному развитию обмена.

Далее, в таких случаях, где отдельные родовые группы объединились в общую племенную организацию для каких-либо особенно обширных предприятий, продукт общего труда (добыча общей охоты, военного грабежа) распределялся теми же лицами, которые организовывали эти самые предприятия, обыкновенно – советом старшин; распределение между группами совершалось тогда сообразно степени участия каждой из них в общем труде.

Вообще, организованные формы распределения в изучаемую эпоху отличались от более первобытных форм не столько неравномерностью распределения и эксплоатацией, сколько переходом в руки отдельных лиц деятельности, организующей распределение.

б) неорганизованное распределение – развитие обмена.

Когда в родовой группе производство излишков стало обычным явлением, тогда для возникновения между двумя родовыми общинами обмена этих излишков достаточно было наличности двух условий: различие в производимых ими продуктах и дружеские отношения. (общественная связь между ними). Первое условия осуществлялось вначале по большей части благодаря различию в средствах производства, которые давала различным общинам внешняя природа: земледельческая община, земля которой хорошо производила хлеб, но плохо – лён, выступала в обмене с другой общиной, у которой почва была удобнее для посевов льна, но давала плохие урожаи хлеба; группа кочевников-скотоводов отдавала мясо за хлеб земледельцев и т. п. Второе условие осуществлялось в родственной племенной связи отдельных общин, связи, поддерживающие их коллективными предприятиями. Впоследствии с большим развитием обмена, различия производства всё в большей степени стали определяться не только непосредственно данными природными условиями, но и неодинаковыми уже сложившимися техническими навыками; а дружеские отношения нередко завязывались и помимо племенного родства.

В своём историческом развитии обмен проходит три фазы, принимает три различные формы.

Первая или простая форма обмена относится к тому периоду, когда обмен был ещё очень редки явлением, может быть, именно к эпохе первобытного коммунизма. Случайно встречаются два человека, обыкновенно представители двух родовых общин; у каждого из них есть для обмена продукты, который случайно оказывается нужным другому. На сцену всего два продута, например топор и хлеб. Такой обмен можно изобразить следующим образом:
1 топор равен двум мерам зерна
или иначе
меновой ценностью 1 топора является 2 меры зерна
(вообще меновой ценностью одного продукта называется то количество другого продукта, которое за него дают).

Продукты впервые становятся товарами, т. е. предметами обмена. Но в данную эпоху их товарная роль является случайной, и производитель, выступающий в обмене, ещё не имеет выбора между различными продуктами, которые мог бы приобрести.

Вторая, развёрнутая форма обмена относится к следующему периоду, когда обмен стал более обычным явлением и связи между людьми расширились. Одновременно встречаются не два, а гораздо больше товаров. Продавец приходит с топором; ему предлагают, с одной стороны, 2 меры зерна, с другой – 1 овцу, с третьей – 8 стрел и т. д. Он может выбирать между различными товарами; перед ним – рынок. Форма обмена уже такова
1 топор равен 2 мерам зерна
или 1 овце
или 8 стрелам, и т. д.

Вторая форма обмена неспособна долго держаться в жизни и скоро переходит в третью – развёрнутую или денежную форму.

Производитель топора идёт на рынок и хочет обменять свой топор на стрелы. Но лишь очень редко должно получаться такое совпадение, что продавцу стрел нужен именно топор, а может случиться и так, что стрел в данное время вовсе нет на рынке.

Продавцу топора предлагается со всех сторон ненужные ему товары: здесь 2 ножа, там 1 овца, там 2 убитых зайца и т. д. Что ему делать? Подумавши, он берет овцу. Рассуждения его приблизительно таковы: «хотя мяса у меня пока достаточно, но овца может, в крайнем случае, прожить у меня до тех пор, как запас истощится; а если я встречусь с человеком, продающим стрелы, то он скорее отдаст их за овцу, чем за топор: топор ему, очень возможно, и не нужен, а овца пригодится всякому, и все вообще на рынке очень охотно берут скот». Расчёты оправдываются: торговец стрелами, может быть, по таким же точно соображениям охотно уступает их за овцу.

При всеобщем сильном спросе на скот привыкают мал-по-малу менять на него всякий товар на рынке, если не попадётся именно тот товар, который нужен покупателю. Складывается даже обыкновение искать случая прямо выменять свой товар за скот, и уже на скот покупать нужный продукт.

Товар-скот оказывается совершенно особенным товаром, который все берут наиболее охотно, к которому все стремятся. Прямой обмен исчезает. Если всякий товар должен сначала быть обменян на скот, чтобы потом на скот можно было купить другой нужный товар, то очевидно, этот особенный товар – скот – является орудием обмена, орудием обращения товаров.

Так получается 3-я форма обмена:

1 топор
или 2 ножа	равны 1 овце.
или 8 стрел
или 2 меры зерна

Такой особенный товар, который является орудием обмена, называется деньгами. Меновая стоимость товара в деньгах обозначается термином цена.
Употребление денег чрезвычайно облегчает дальнейшее развитие обмена. Деньги обозначают постоянный характер меновых связей между группами.

Во всяком случае, изучаемый период – эпоха патриархально-родовой организации – характеризуется сравнительно слабым развитием обмена и незначительной его ролью в общей системе хозяйства. Только ничтожная часть продуктов отдельной родовой группы идёт на рынок, и только ничтожная часть её потребностей удовлетворяется не её собственным производством. Это нисколько не противоречит тому, что общее развитие рынка ещё в ранних стадиях данного периода было достаточно для зарождения денежной формы обмена. История денежной формы обмена представляет последовательную смену различных товаров, выступающих в роли денег.

Вначале роль эта всюду доставалась на долю распространённого по тем или иным причинам товара, были ли это кожи, соль, бобы, какао, особенные раковины и т. д. И в настоящее время у различных диких племен приходится очень часто наблюдать употребление в качестве денег тех товаров, которые являются в данной местности наиболее постоянными предметами ввоза или вывоза, причём в двух соседних деревнях нередко оказывается различные денежные товары. В странах кочевого быта деньгами чаще всего был скот. В южной Европе так было ещё веков за 10 до Р. Х.: в народных греческих поэмах Гомера можно найти оценку медного треножника в 12 быков, золотых доспехов в 100 быков и т. д.

Но мало-по-малу деньги-скот всюду вытеснялись металлическими деньгами. Вначале выступали на сцену железные и медные деньги. Металлы эти покупались, очевидно, не менее охотно, чем скот, потому что металлические орудия и оружие представляли предметы первой необходимости в каждом хозяйстве. В то же время металлы обладают многими преимуществами, благодаря которым они технически более пригодная для выполнения роли денег: во-первых, они легче делятся на куски малой стоимости, чем скот, который нельзя делить на части, не убивая; во-вторых, вещество металлов однородно, и отдельные куски их обладают одинаковыми качествами, тогда как другие товары, в том числе скот, этим достоинством не обладают: одна овца не может быть совершенно равна другой овце; в-третьих, металлы лучше сохраняются, – даже медь и железо, которые понемногу портятся под действием воздуха и влажности; в-четвёртых, металлы обладают меньшим объёмом и весом при одинаковой меновой ценности с другими товарами (последнее, как будет дальше выяснено, зависит от сравнительно большей трудовой стоимости металлов).

Впоследствии железо и медь сменяются серебром и золотом. В благородных металлах все указанные технические преимущества выражены особенно сильно. Затруднение, на первый взгляд, представляет вопрос, каким образом эти почти бесполезные в производстве металлы могли покупаться так же охотно, как скот, железо и т. п. Дело объясняется так. Серебро и золото употребляется преимущественно для украшений. Даже в настоящее время украшения легко находят себе сбыт: люди неразвитые – особенно малообразованные женщины – нередко готовы отказывать себе в необходимом, чтобы нацепить на себя какую-нибудь красивую безделушку. А народы некультурные и полу-культурные особенно любят украшения и дорожат ими: европейские купцы за какую-нибудь нитку бус покупали у дикарей товары большой стоимости, напр., огромные количества рыбы, дичи, плодов и пр. Таким образом, спрос на украшения создал возможность перехода от железных и медных денег к серебряным и золотым.

Первоначально деньги ценились прямо на вес: расчёт при продаже и покупке производился путём отвешивания металлов.

С обменом тесно связана другая общественная форма распределения – кредит.

Когда обмен расширяется, нередкими должны стать такие случаи, что меновая сделка затрудняется временным недостатком средств у покупателя. Чужой товар нужен немедленно; а денег для немедленной уплаты нет или не хватает, хотя с достоверностью известно, что через некоторое время у покупателя будет чем заплатить. В подобных обстоятельства продавец нередко соглашается отдать товаром в долг, в кредит. Слово «кредит» означает «доверие»; кредитная сделка, очевидно, предполагает доверие, во-первых к честности, во-вторых к состоятельности должника.

В назначенный срок должник отдаёт деньги, которые здесь играют новую роль – средство платежа.

«Доверие» оказывают обыкновенно не даром: долг отдаётся с некоторой прибавкой – процент, рост.

В такой тесной связи и приблизительно в одно время с чисто товарным кредитом развивается другой вид кредита, который обыкновенно обозначается термином ростовщичество – отдача денег взаймы на проценты.

Рассуждая отвлечённо, не трудно было бы представить себе появление кредита независимо от обмена и раньше его: одна, напр., община ссужает другой на время какие-нибудь орудия, которых нет у этой последней. Но если подобные случаи и происходили, в них нельзя ещё видеть «кредита»: взятые во временное пользование орудия просто возвращаются их владельцами, а не «уплачивается» их цена. Кредит предполагает не только существование обмена, но и существование денег.