SC — Сидней (Новая Шотландия) — Англия 7 страница
Тронхеймской группе повезло больше. «Хиппер» и эсминцы прошли, подавая английские радиосигналы, мимо батарей, остававшихся в нерешительности. Когда же последняя из этих батарей, наконец, открыла огонь, Хейе несколькими залпами заставил ее замолчать, о чем и донес по радио. Ударные отряды захватили батареи с суши и, поставив на них немецких морских артиллеристов, привели эти батареи в боевую готовность. «Хиппер» уже 10-го вечером снова вышел в море, прошел на большой скорости Шетландскую [91] узкость и затем присоединился к двум линейным крейсерам, также шедшим в Вильгельмсгафен. Четыре эсминца последовали за ним несколько позднее.
Что касается батарей у Бергена, то в отношении их блеф удался лишь частично. Они нанесли серьезные повреждения «Бремзе». В общем, однако, и здесь немцы действовали успешно. «Кенигсберг», который вследствие повреждения машин не смог снова выйти в море, был потоплен бомбами, сброшенными с английских самолетов. Норвежский эсминец, торпедировавший первый грузовой пароход, прибывший в Ставангер, был потоплен пикировщиками.
Шхеры перед Кристиансандом были окутаны густым туманом, вторжение очень затянулось, и батареи получили предупреждение. Две попытки форсировать вход в фьорд окончились неудачно; после этого сопротивление было подавлено воздушными налетами. В тот же вечер «Карлсруэ» был настигнут при выходе в море несколькими торпедами, выпущенными английской подводной лодкой, и пошел ко дну.
Осло, столь важный как с политической, так и с военной точки зрения, должен был быть взят атакой с моря и с воздуха. Поскольку береговые укрепления были вооружены орудиями калибра до 30,5 см, миновать их можно было, только захватив норвежцев полностью врасплох. Но этот план не удался, ибо уже у входа в длинный Осло-фьорд немецкой группе мужественно оказали сопротивление норвежские сторожевые корабли, которые предупредили береговую оборону. При попытке форсировать узкость Дрёбак в «Блюхера» попало несколько тяжелых артиллерийских снарядов, а также две торпеды, и он вскоре затонул. «Лютцов» и «Эмден» отошли назад. Пос\е этого военно-воздушные силы подавили огонь береговой обороны, а затем захватили укрепления с воздуха. Миноносцы и тральщики заняли важные пункты во внешней части фьорда, а экипажи двух тральщиков и ударные отряды сухопутных войск под командой инженера флотилии капитан-лейтенанта инженерной службы Грундмана принудили к капитуляции морскую крепость Хортен. Высадка воздушных десантов в районе Осло запоздала из-за тумана, но 24 часа спустя все было приведено в порядок, и Осло смог быть использован для доставки грузов, которые потекли густым потоком. Сначала потери транспортного флота были тяжелыми. Из пароходов «авангардной эскадры» [92] было потоплено шесть, из трех больших танкеров — два, зато из пяти малых танкеров четыре достигли цели. Из 38 пароходов транспортных эскадр были потоплены 7 (преимущественно подводными лодками), погибло также несколько кораблей из состава охранения, включая артиллерийское учебное судно «Бруммер». Вскоре, однако, кораблям охранения, которыми командовал вице-адмирал Штовассер, удалось справиться с подводной и минной опасностью; они потопили две вражеские подводные лодки, еще одна — «Сиил» — была захвачена немцами в поврежденном состоянии. Надводные корабли попытались вторгнуться в Скагеррак всего один раз — в ночь на 23 апреля 1940 г. Это были три больших французских эсминца; вдали от обычных путей судоходства они атаковали рыболовные траулеры 7-й сторожевой флотилии и после безрезультатной стычки повернули вспять — конечно, потому, что опасались авиации, которая, несомненно, настигла бы их на следующее утро, если бы им пришлось замедлить ход. К середине июня 270 обычных судов и 100 рыболовных (в общей сложности 1,2 млн. т) доставили в Норвегию 108000 человек, 16000 лошадей, 20000 повозок и 110 000 т груза, потери же составили 2400 человек и 21 судно (112000т).
Быстрая доставка грузов позволила немцам закрепиться в Южной Норвегии и начать быстрое продвижение на север. Благодаря этому находившиеся там части смогли своевременно ударить во фланг англичанам, пытавшимся посредством высадки войск в Ондальснесе и Намсусе (конечные пункты железных дорог), отрезать Тронхейм с севера и с юга, а затем занять этот город. К концу апреля судьба Тронхейма определилась, но положение в Нарвике продолжало оставаться неопределенным.
Британско-французский флот принимал активное участие в этих боях и понес значительные потери от воздушных налетов; впрочем, эти потери были не столь тяжелы, как казалось при наблюдении с воздуха, и значительно уступали тем, о которых сообщала пропаганда. Многие суда были повреждены, но попадания бомб большей частью оказывалось недостаточно для их потопления, а самолетов-торпедоносцев еще не было. Если не считать легкого крейсера «Карлью», жертвами воздушных атак становились исключительно эсминцы и мелкие военные корабли. Тяжелый крейсер «Суффольк», обстреливавший аэродром Ставангера, в течение нескольких часов подвергался атакам разъяренных шершней, но все-таки ушел, хотя и сильно поврежденный. [93]
Торпеды не срабатывают
Несработавшие торпеды лишили подводные лодки многих успехов. Подобные случаи бывали и раньше, но только теперь было осознано, насколько часто они происходят. Это наиболее достойная сожаления глава истории столь удавшейся во всех остальных отношениях совместной операции трех видов вооруженных сил, ибо именно подобные случаи предохранили английский флот от решающих потерь. По осторожным подсчетам КПЛ, в результате того, что торпеды порой не срабатывали, за апрель — май 1940 г. спаслись от подводных лодок следующие корабли: 1 линкор (до этого еще 2), 7 крейсеров и большое число эсминцев и особенно транспортов. Прин 14 апреля выпустил восемь торпед в стоявшие на якоре в Ваагс-фьорде транспорты водоизмещением в 20000 — 30000 т, а также крейсера — «целую стену кораблей», — но не отметил ни одного поражения.
Адмирал Редер приказал военной прокуратуре провести следствие, которое установило, что конструкции взрывателей не были достаточно разработаны и что число произведенных испытаний новых торпед оказалось совершенно недостаточным. Частично такая практика восходила к тому времени, когда маленькому флоту явно не хватало денежных ассигнований. Часто бывает также очень трудно точно представить себе в мирное время те условия, в которых будет действовать новое оружие во время войны. Даже для больших флотов чересчур накладно выпускать снаряженные торпеды в мишени, представляющие собой настоящие суда. Примечательно, что в начале тихоокеанской войны американские торпеды не срабатывали столь же часто, как и немецкие; торпеды шли на слишком большой глубине, магнитные взрыватели действовали либо преждевременно, либо совсем отказывали, а ударные оказались еще хуже немецких.
Техники и офицеры должны работать в тесном сотрудничестве, чтобы создавать новые виды оружия и условия испытания их, соответствующие подлинной боевой обстановке. Это требует хорошего знания указанных условий как на море, так и в конструкторском бюро, а также понимания системы взглядов и пределов компетенции другой стороны. В циркуляре, адресованном всем подчиненным ему инстанциям, адмирал Редер следующим образом сформулировал свое мнение:
«Требования к оружию, посредством которого ведется война, выставляются морским офицером. Он один несет [94] ответственность за его конструкцию и пригодность в боевых условиях. Конструктор — только исполнитель требований, предъявляемых военными». Исходя из этого, военный суд осудил нескольких высших офицеров и чиновников, включая и таких офицеров, которые хотя и несли ответственность за пригодность торпедного оружия в боевой обстановке, но не обладали полностью необходимыми техническими познаниями. Такой подход к делу представляется сомнительным: несение ответственности предполагает наличие соответствующей подготовки. История с несрабатывавшими торпедами показывает, насколько важно, чтобы современный офицер по-настоящему освоил основы техники. Это вовсе не равносильно копанию в мелочах.
Борьба за Нарвик
Союзники закрепились в Хафстаде (Северная Норвегия), где постепенно высадили 20 000 человек, которым в конце концов удалось взять обратно город Нарвик, но не разбить Дитля и не отбросить его от железной дороги, по которой доставлялась руда. Начавшаяся 10 мая и быстро развернувшаяся кампания во Франции лишила эту операцию ее основы, ибо под угрозой оказалась сама Англия, которая не могла более тратить свои силы на удержание отдаленной позиции, ставшей теперь второстепенной. В начале июня было решено очистить Северную Норвегию.
В ход этого отступления вмешались, под командой адмирала Маршалля, линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау» с «Хиппером» и четырьмя эсминцами, посланные для оказания помощи борцам за Нарвик. 8 июня они уничтожили сначала пустой танкер и один охотник за подводными лодками, а затем вспомогательный крейсер без войск и груза (20000 брт). После этого Маршалль отпустил «Хиппера» и эсминцы для пополнения запаса нефти. Три часа спустя линейные крейсера заметили охраняемый двумя эсминцами авианосец «Глориес». Их отлично стрелявшая артиллерия в условиях наилучшей видимости быстро нанесла ему с дистанции в 26000 м такие повреждения, что ни один самолет не смог подняться в воздух. Эсминцы пытались закрыть его дымовыми завесами, но и сами были выведены из строя. Торпеда, выпущенная одним из них, попала, однако, в «Шарнхорст», так что линейным крейсерам пришлось [95] отказаться от продолжения своего предприятия. Это спасло неохраняемый конвой с 14000 человек, который находился всего в 100 милях к северу и в ином случае едва ли избежал бы столкновения с ними{38}.
Этим боем закончилась Норвежская экспедиция. Военно-морской флот потерял 3 крейсера, 10 эсминцев, 4 подводные лодки, 1 артиллерийское учебное судно и 10 малых судов, англичане же с французами — 1 авианосец, 2 крейсера («Эффингем» наскочил на скалы), примерно 10 эсминцев и некоторое количество малых судов и транспортов. Потери немецкой армии убитыми составили около 4000 человек.
Гитлер не представлял себе ясно, что союзники могут использовать свое господство на море для нанесения контрударов в районе Тронхейма и Нарвика. Когда же они высадили там десанты, Гитлер оценил обстановку очень пессимистически и даже послал генералу Дитлю приказ перейти со своими войсками в Швецию, чтобы быть интернированным там. Полковник (впоследствии генерал-майор) фон Лоссберг из ШРВС воспрепятствовал передаче этого приказа по радио, за что, однако, не получил благодарности.
В дальнейшем — последний раз еще в начале июня — Гитлер и Геринг неоднократно обсуждали вопрос о доставке войск и материальной части в Тронхейм и один фьорд в районе Нарвика при помощи быстроходных пароходов «Бремен», «Ойропа», «Гнейзенау» и «Потсдам». Редер с трудом отговорил их от этого; оба они совершенно не сознавали опасности, которой подверглись бы эти большие, заметные и обладающие крайне малой живучестью суда при отсутствии господства на море и необходимости быстро выгрузить войска и тяжелую материальную часть в непосредственной близости от врага, притом без того оборудования, которым располагают большие порты.
Предлагалось еще, чтобы те же суда, но без войск, провели в ходе операции «Морской лев» ложный рейд с целью отвлечь внимание англичан.
Англичане пускали свои быстроходные пароходы в одиночное плавание по Северной Атлантике, даже с войсками на борту, ибо видели в скорости их хода лучшую защиту от подводных лодок, чем в охранении тихоходного конвоя. «Куин Элизабет» и «Куин Мэри» (свыше 80000 брт каждый) всегда [96] успешно заканчивали свои рейсы, и только несколько более мелких быстроходных пароходов было потоплено подводными лодками.
Результаты
Экспедиция в Норвегию полностью противоречила канонам ведения войны, ибо на место господства на море поставила внезапность. Редко столь многое бывало достигнуто с такими слабыми силами. Как операция, она удалась полностью при сравнительно малых потерях. Однако успех не дал большого стратегического эффекта, ибо поход во Францию коренным образом изменил обстановку, в которой протекала борьба на вражеских морских коммуникациях. В начале Норвежской экспедиции этого еще нельзя было предусмотреть. Генеральный штаб армии полагал тогда, что понадобится в лучшем случае полгода, чтобы достигнуть Ла-Манша в районе Булони.
Норвежская экспедиция обеспечила подвоз руды в Германию и покончила со значительным вывозом руды и леса из Скандинавии в Англию. Она заставила англичан отодвинуть линию блокады от прохода между Шетландскими островами и Норвегией (200 миль) к проходам в. районе Исландии (600 миль), которые труднее заминировать. Впрочем, противник улучшил свое положение путем занятия Исландии.
Она приблизила немецкие базы к важнейшим английским, а также к Северной Англии и Шотландии. Она создала более благоприятную обстановку для немецких атак, направленных против судов, шедших в Северную Россию. Правда, в 1940 г. этого еще нельзя было предусмотреть.
В дальнейшем она сковала значительные силы. Однако это стало заметно только в ходе войны с Россией. В целом можно считать установленным, что экспедиция в Норвегию улучшила стратегическое положение Германии и обеспечила ее сырьем для производства вооружения, в то же время ухудшив положение Англии. Такое изменение стратегической обстановки, однако, не оказало большого влияния на ход событий, ибо в этот же период Германия неожиданно быстро завоевала себе во Франции еще более выгодную позицию. [97]
Глава 6-я. Преувеличенный успех на суше
Поход во Францию
«Директива № 6» о ведении войны от 9 октября 1939 г. заложила основы для похода на Запад («Желтый случай»), а об участии военно-морского флота в ней говорилось:
«Руководство войной на море должно сделать все для того, чтобы на всем протяжении наступления непосредственно, а также косвенным образом поддерживать операции наземных и военно-воздушных сил».
Таким образом, эта директива заглядывала дальше, чем оценка положения, лично составленная Гитлером после окончания польского похода. Эта оценка исходила из тезиса, что главным противником является Англия и что ей можно нанести удар только с помощью подводных лодок и военно-воздушных сил. А для этого необходимо разбить Францию, чтобы приобрести лучшие исходные позиции для использования этих видов оружия. Чрезвычайно характерно, что, высказав эти соображения, автор меморандума погрузился в детали (вплоть до калибра бомб, предназначенных для разрушения дорог), а о флоте больше не вспомнил и ничего не сказал о шагах, которые необходимо предпринять после успешного похода во Францию.
При разработке приказов на наступление из указанной директивы, видимо, не было сделано практических выводов даже и в тот период, когда экспедиция в Норвегию еще не планировалась. В начале марта РВМ обратило внимание на то, что при одновременном проведении обеих операций выделить надводные корабли для действия на Западе не окажется возможным, ибо все они понадобятся для Норвегии. Поэтому, когда 10 мая 1940 г. началось наступление на Западе, флот вообще не принял в нем участия, а силы охранения{39}, стоявшие в Немецкой бухте, узнали о нем только по радио. Этих [98] сил хватило бы на то, чтобы занять некоторые из Западно-Фризских островов и тем самым открыть путь на Запад раньше, чем это произошло на самом деле — подобно тому, как морской гарнизон Эмдена смог бы немедленно занять расположенный напротив порт Делфзейл, вместо того чтобы оставлять голландцам время на разрушение их портовых сооружений.
По сравнению с великими событиями все это были мелочи; однако они снова показали, насколько было чуждо морю континентальное мышление верховного руководства. Учитывая значительные потери и напряжение сил, которого потребовала Норвежская операция, от флота нельзя было ожидать больших дел. Однако было принципиально неверно рассматривать морской фланг как несуществующий только потому, что удалось осуществить прорыв в Арденнах. Операции наземных сил были запланированы таким образом, что фландрское или восточное побережье Ла-Манша могло приобрести большое значение. Немедленный ввод в действие имевшихся в наличии легких сил позволил бы быстрее открыть доступ в завоеванные порты Голландии и Бельгии, а значит, и придвинуть свои базы ближе к Дюнкирхену (Дюнкерку), чем это было на самом деле.
С 17 апреля по 3 мая 1940 г. военно-воздушные силы сбросили около 200 донных мин у юго-восточного побережья Англии. Во время похода на Запад они сначала сбрасывали мины над портами и устьями рек в Голландии и Бельгии, после чего временно перенесли центр тяжести своих действий на юг — до района Бискайского залива. Всего до завершения кампании (22 июня) этим способом было сброшено свыше 1000 мин, но точных данных о постановке каждой мины не имелось. За апрель и май союзники в результате минной войны потеряли 130000 брт и еще 260000 брт от воздушных налетов на обоих театрах войны, включая потери в районе Дюнкирхена.
Отсутствие точных данных о местах постановки мин еще больше затянуло расчистку гаваней, вследствие чего отозванные тем временем из Норвегии обе флотилии торпедных катеров не могли быть подтянуты достаточно близко к полям сражения. Тем не менее они успешно действовали против тральщиков союзников после того, как непосредственно перед достижением полной победы локального характера Гитлер остановил продвижение танковых клиньев и тем самым [99] предоставил англичанам возможность использовать порт и пляж Дюнкирхена для эвакуации войск. Англичане извлекли из этого максимум выгоды и с помощью импровизированного транспортного флота, состоявшего главным образом из малых судов, доставили обратно в Англию большую часть своих войск, вопреки хвастливым утверждениям Геринга, будто военно-воздушные силы уничтожат без остатка порт и все транспортные средства.
Правда, англичанам несомненно благоприятствовала тихая туманная погода, но понесенные ими потери были все же значительны. Из 861 участвовавшего в эвакуации судна они потеряли 243 — главным образом в результате воздушных налетов, а частично — от атак торпедных катеров и малых подводных лодок. Из 39 участвовавших в том же деле британских эсминцев было потоплено 6 плюс 3 французских, а 19 были повреждены. Из порта Дюнкирхен удалось, однако, вывезти 240 000 человек и еще 99 000 — с открытого пляжа к востоку от города. Это почти не было замечено немецкой стороной, опьяненной победой. Между тем пленение большей части этих войск замедлило бы на целые годы формирование новой английской армии и оказало бы решающее влияние на ход войны. Дюнкирхен сделал поход на Запад гораздо менее успешным, чем он мог бы быть. Да и достигнутый успех далеко не был использован полностью.
«Троица в составе смелейшего руководства, систематического вооружения и дисциплинированного человеческого материала» за шесть недель привела Германию к Атлантике и Ла-Маншу, к порогу своего великого и упорного противника, но вместе с тем «она [Германия] сошла с привычной почвы своего континентального опыта» (Л. Дехио){40}. Ее до той поры ни с чем не считавшееся руководство стало неуверенным, заколебалось и упустило случай превратить непрочную победу в долговечное основание либо для мира, либо для борьбы против могучего на море противника.
Запутавшись в своем континентальном мировоззрении. Гитлер, а с ним и те из его советников, кто не вышел из морской среды, не могли или не хотели представить себе, что сражения на суше не нанесли решительного удара по морскому могуществу. Хотя, в отличие от генерального штаба, [100] Гитлер с самого начала был уверен в быстрой победе над Францией, у него, видимо, не было ясного представления о том, что будет дальше; во всяком случае, ни до похода, ни в те недели, когда поражение Франции становилось все более явственным, он не предпринял ни малейшей попытки обсудить со своими политическими и военными советниками создавшуюся обстановку и сделать из нее выводы относительно мероприятий, которые будет целесообразно осуществить. Он не вел переговоров с Италией, которая 10 июня 1940 г. вступила в войну плохо подготовленной, без ясно поставленных целей, но зато с большими претензиями. Он уверил себя, что выиграл войну, и составлял проекты победных речей и триумфальных въездов в города вместо планов продолжения войны и директив об отношении к Франции. Так, он даровал перемирие и, совершенно не сознавая, насколько силен противник, допустил образование летом 1940 г. военно-политического вакуума. Англия, движимая энергией Черчилля, воспользовалась этим, чтобы оправиться от поражения и одновременно с созданием новой линии обороны подготовить в дальнейшем контрнаступление. Снова обнаружилось, сколь велика способность морской державы к регенерации, если жизненно важные для нее коммуникации остаются незатронутыми, и насколько больше у нее времени, чем у континентальной державы. Германия уже не смогла наверстать месяцы, упущенные летом 1940 г. Она проиграла войну самое позднее тогда, когда армия перестала действовать, военно-воздушные силы пережили свой Верден, а центр тяжести политики, вооружения и военных действий как Германии, так и Италии не был перенесен на борьбу против британского морского могущества.
Возможности летом 1940 г.
Имелось несколько возможностей использования огромного успеха походов в Норвегию и во Францию и коренного изменения стратегической обстановки. Лучше всего было бы заключить мир. Это должно было быть целью всякого истинного государственного деятеля и пошло бы также на пользу тому человеку, который всегда стоял за то, чтобы не вести войны против Великобритании (не говоря уже о пользе «его» народа). Однако серьезной попытки заключить мир сделано не было; полупредложение, содержавшееся в речи, произнесенной в рейхстаге 19 июля 1940 г., не давало никакой [101] возможности открыть переговоры. Весьма сомнительно, удалось ли бы это с помощью более искусных средств, ибо занятием остатков чешского государства весной 1939 г. Гитлер проиграл слишком много политического капитала. Да и Италия являлась фактором, затруднявшим такое решение вопроса, а руководимая Черчиллем английская политика не была конструктивной и знала лишь одну цель войны: уничтожить национал-социализм и милитаризм. Подлинно мирное предложение, щадящее Францию, по крайней мере показало бы, что в Германии не хотят войны с Западом и сознают свою ответственность перед Европой.
Но раз уже не было предпринято попытки достигнуть мира путем переговоров, то оставалось только принудить к нему Англию средствами войны. С чисто теоретической точки зрения открывались следующие возможности (или частичные комбинации их):
Высадка на острове.
Тотальная воздушная война, направленная на уничтожение военного потенциала острова и подрыв политико-морального состояния его населения.
Прекращение снабжения морским путем.
Ликвидация британских позиций в Средиземном море и на Ближнем Востоке.
Высадка крупного десанта сулила быстрое окончание войны, являясь, так сказать, тотальным решением. Предпосылкой ее должно было явиться установление господства на море и в воздухе в районе атаки; чем больше времени оставляли англичанам для укрепления их обороны, тем меньше шансов оставалось на благополучный ее исход.
Тотальная воздушная война, основанная на теориях генерала Дуэ, еще нигде не была испробована. Для осуществления ее необходимо было установить господство в воздухе над большей частью островов.
Активные действия на британских морских коммуникациях с применением всех средств морской и воздушной войны позволяли рассчитывать на завершение войны в обозримый промежуток времени. Во всяком случае они значительно замедлили бы воссоздание английского могущества. Обязательной предпосылкой таких действий являлись господство на море и в воздухе в собственной прибрежной полосе и способность военно-морского флота и авиации наносить превосходящими силами удары по чувствительным местам, каких У Англии было много.
Эвакуация Средиземного моря оказала бы на Англию лишь косвенное воздействие, но зато оградила бы от атак [102] слабую Италию — «мягкое подбрюшье Европы», открыла бы путь в Абиссинию через Египет и создала бы большие возможности на Ближнем Востоке, особенно учитывая позиции Франции в Сирии и прогерманские настроения арабских государств. Если бы удалось вовлечь Испанию в коалицию держав оси, то она превратилась бы в перевалочную железнодорожную станцию Южной Европы, широкая полоса Сахары стала бы трудно преодолимым препятствием в предполье, так что для целей обороны достаточно было бы держать сильные гарнизоны в Гибралтаре и Суэце, являющихся ключевыми позициями. Ударная группа, всегда находящаяся в боевой готовности в центре бассейна, в случае надобности смогла бы быть легко переброшена водным путем к угрожаемому западному или восточному входу. Итальянские военно-морские силы смогли бы действовать в Атлантике, а также и в Индийском океане. Следует иметь в виду, что во всех войнах, которые она вела, Англия всегда поддерживала крупными силами свое господство в Средиземном море.
Возможности, которые предоставляло Средиземное море, вообще не были приняты во внимание при заключении перемирия [с Францией]. Муссолини был прав со стратегической точки зрения, когда требовал занятия Туниса и некоторых расположенных к западу от него портов Северной Африки, а также оккупации Корсики, хотя сам он за 14 дней своего участия в войне решительно ничего для этого не сделал. Когда же перед лицом немецких успехов Муссолини очень быстро решил вмешаться в войну, он, правда, объявил во всеуслышание: оборона на всех сухопутных фронтах, самое решительное наступление на море и в воздухе. Но это были только красивые фразы. Вопреки собственным планам, он действовал наступательно только на совершенно непригодном для этого в политическом, стратегическом и топографическом отношении Альпийском фронте, притом против французов, крушение могущества которых было самое большее, вопросом нескольких недель. Он не переправился через пролив Бонифачо на Корсику, не двинулся также из Триполитании в Южный Тунис. Флот его также держался оборонительно, в то время как французские военно-морские силы 15 июня 1940 г. обстреляли важные военные объекты в Генуе и других пунктах, а 21 июня вели огонь по Бардии в Киренаике.
Гитлер отклонил все требования Муссолини и [103] соглашением о перемирии предоставил правительству маршала Петэна с местопребыванием в Виши всю Южную Францию, Северную Африку и французские колонии, а также разрешил ему содержать армию и небольшие военно-воздушные силы в метрополии и в колониях. Флот должен был разоружиться в своих портах, причем его базы Тулон, Бизерта, Аяччо и Мерс-аль-Кебир подлежали демилитаризации до окончания войны между Италией и Англией. В строю оставались несколько крейсеров и более мелких судов, на которые возлагалась охрана французских интересов в колониях. Германское правительство торжественно заявило, что не имеет намерения поставить на службу себе французский флот, за исключением нескольких сторожевиков и соединений тральщиков, которые вытралили заграждение у Бискайского побережья, а затем были отпущены.
По условиям перемирия Германия в целях продолжения войны с Англией обеспечила себе контроль над Северной и Западной Францией с ее многочисленными портами и разветвленной сетью путей сообщения. В целом Франция была сознательно пощажена; общественное мнение широких кругов и особенно на флоте было настроено против Англии, но не против сотрудничества с Германией. С другой стороны, при эвакуации из Северной Франции часть французских войск и легких сил отправилась в Англию, где встала под знамена генерала де Голля. Настроение нельзя «положить на лед», политика — это движение и компромисс: нужно было предоставить вполне патриотически мыслящим французам, которые хотели идти вместе с Германией, преимущества для их собственной страны в обмен на участие их в морской и воздушной войне против Англии. Однако германское военное и государственное руководство застыло в бездействии между имевшимися возможностями, рассчитывая, что ему удастся сохранить на длительный срок неопределенное положение, созданное Перемирием.
Британские меры против французского флота
Насколько боялись англичане выступления французских военно-морских сил на стороне Германии, стало вскоре видно из их бесцеремонных действий по отношению к прежнему союзнику. Еще до падения Франции Черчилль предложил, чтобы оба государства вступили между собой в тесные [104] государственно-правовые отношения{41}; теперь же он не поверил даже главнокомандующему французским военно-морским флотом Дарлану, который лично дал ему слово, что ни при каких условиях не допустит перехода французских военных кораблей в руки немцев. Черчилль прибег к крайним мерам, чтобы германский флот не усилился за счет французских военных кораблей. Он считал возможным, что Гитлер откажется от Эльзас-Лотарингии, чтобы заполучить французский флот. Его попытки побудить французов к продолжению борьбы из Северной Африки и колоний, что означало бы укрепление британского морского могущества, потерпели крах, равно как и его усилия, направленные к тому, чтобы через посредство президента Рузвельта уже в то время втянуть США в войну. Тем не менее Рузвельт телеграфировал 13 июня французскому премьер-министру Рейно: