Избирательные системы большинства

Самый простой (и, надо заметить, наиболее широко применяе­мый) способ реализовать фундаментальный принцип системы боль­шинства — проводить выборы в одномандатных округах, призна­вая победителем кандидата, получившего больше голосов, чем любой другой. Это — одна из старейших и самых распространен­ных в мире избирательных систем, которую называют системой про­стого большинства.Она широко применяется как на выборах глав политической исполнительной власти (например, президентов), так

190 Избирательные системы

и для определения состава законодательных собраний. Понятно, что президентские выборы просто невозможно провести по пропорци­ональной системе: ведь главой политической исполнительной влас­ти может быть только один человек. Здесь принцип «победитель получает все» совершенно органичен. Но и применение системы простого большинства для выборов законодательного собрания влечет за собой ряд преимуществ. Одно из них состоит в том, что при этом обеспечивается парламентское представительство каждо­му из округов, а тем самым — устанавливается связь между конк­ретными группами избирателей на местах и представляющими их законодателями. Такое положение вещей хорошо соотносится с де­мократическими нормами ответственности и подотчетности. В цен­тре электорального процесса оказывается человек, а не партия, и именно индивидуальные заслуги соискателя становятся критерием, позволяющим сделать выбор при голосовании. В пользу системы простого большинства свидетельствуют и такие ее качества, как простота, т. е. доступность для понимания избирателей, кандида­тов и организаторов электорального процесса, и связанная с про­стотой дешевизна в применении.

Кроме того, системе простого большинства приписывают ряд достоинств, обусловленных их воздействием на развитие партий­ных систем. Все эти достоинства в конечном счете связаны с тем, что система поддерживает двухпартийность. Каковы причины та­кой взаимосвязи, впервые выделенной Морисом Дюверже в каче­стве, как он выразился, «фундаментального социологического за­кона»? Они просты и хорошо иллюстрируются приведенным выше случаем «вымирания» Либеральной партии в Великобритании. Сильнейшими были партии консерваторов и лейбористов. И те и другие побеждали во многих одномандатных округах. Либералы же в подавляющем большинстве случаев оставались вторыми и, стало быть, проигрывали. В результате имело место то, что Дюверже на­звал «механическим эффектом»: система простого большинства от­секает третьи партии от парламентского представительства. Ра­зумеется, особо преданные этим партиям избиратели будут голосовать за них и впредь. Но даже им здравый смысл подскажет, что такое поведение бессмысленно: поданный за малую партию го­лос фактически остается неучтенным. И тогда срабатывает «психо­логический эффект». Все меньше избирателей тратит впустую голо-

Избира тельные системы большинства 191

са, отдавая их заведомым аутсайдерам. Малые партии исчезают, и утверждается двухпартийность.

Многочисленные эмпирические исследования, роль первопро­ходца в которых сыграл Даглэс Рэ, установили отчетливую связь между применением системы простого большинства и малым эф­фективным числом партий. Сокращая число партий, система про­стого большинства облегчает выбор при голосовании, способству­ет правительственной ответственности и стабильности, поощряет идеологически умеренные партии и подавляет политический экст­ремизм. Обо всем этом было подробно сказано в предыдущей гла­ве. Следует отметить, что существует категория малых партий, для которых система простого большинства не только не опасна, но даже полезна. Это партии, привлекающие голоса компактно проживаю­щих этнических, религиозных и прочих меньшинств. Действитель­но, в той же самой Великобритании есть вполне устойчивые шот­ландские, валлийские и ольстерские партии. Но правда и то, что сколько-нибудь серьезной роли в политической жизни страны они не играют. Иначе обстоят дела в Индии, где региональные партии входят в число важных участников политического процесса. Одна­ко и там эффективное число партий — сравнительно низкое, а раз­меры поддерживающих малые партии групп таковы, что и при про­порциональной системе они сохранили бы свою важность.

Разумеется, в литературе достаточно часто обсуждают и недо­статки системы простого большинства; часть из них связана с пре­доставляемыми этой системой возможностями политических мани­пуляций. Об этих недостатках — от которых можно избавиться при наличии доброй политической воли — будет подробнее сказано ниже (с. 215). Основная же проблема, которая носит фундаментальный характер и неустранима в рамках систем большинства, коренится в самом принципе «победитель получает все». Лишая представитель­ства территориально рассеянные меньшинства, система простого большинства нарушает принцип политического равенства граждан, ставя членов преобладающих групп и сторонников преобладающих идеологий в заведомо привилегированное положение. Это прояв­ляется в крайней диспропорциональности распределения парламен­тских мест, т. е. в несоответствии между долями голосов, получае­мых отдельными партиями, и долями отводимых им мест. Например, Партия социального кредита в Новой Зеландии получила на

19 2 Избира тельные системы

всеобщих выборах 1981 г. 21 % голосов, но лишь 2 % мест. Голоса избирателей этой партии были не просто «выброшены на ветер». Можно утверждать, что они были фактически переданы партиям, за которые эти избиратели вовсе не собирались голосовать. И по­добные случаи в условиях системы простого большинства — отнюдь не редкость. Более того, эта избирательная система допускает воз­можность получения большинства мест в парламенте и прихода к власти партии, поддержанной меньшинством населения. Именно так «победили» консерваторы в Великобритании на критически важ­ных выборах 1951 г. К числу групп населения, не получающих дол­жного представительства вследствие негативных эффектов системы простого большинства, относятся не только равномерно прожива­ющие по территории страны этнические и религиозные меньшин­ства, но и женщины. Установлено, что в избираемых по этим правилам парламентах их меньше, чем при применении других из­бирательных систем.

Другой основной недостаток системы простого большинства заключается в том, что на выборах может победить и отдельный кандидат, пользующийся поддержкой сравнительно небольшой доли избирателей округа. При высоких уровнях политической фрагмен­тации доля голосов, достаточная для победы, может оказаться до смешного низкой. Например, в России на думских выборах 1995 г. победитель в одном из одномандатных округов, представлявший леворадикальный блок «Коммунисты-Трудовая Россия-За Советс­кий Союз», получил 10.4 % голосов. Вполне возможно, что для по­давляющего большинства населения округа данная кандидатура была наименее приемлемой, а если это так, то политический итог выборов явно отклонился от волеизъявления избирателей. Но если в многочисленном по составу законодательном собрании подобные эффекты частично сглаживаются, ибо результаты в отдельных ок­ругах уравновешивают друг друга, то на президентских выборах такая ситуация была бы чревата крайне негативными последствия­ми — ведь тогда вся власть досталась бы неприемлемому для боль­шинства экстремисту.

Наконец, в новых демократиях использование системы просто­го большинства влечет за собой еще одну проблему. То, что эта си­стема позволяет избирателю голосовать за индивидуальных канди­датов, а не за безликие партийные машины, нередко отмечается в

Избира тельные системы большинства 19 3

качестве ее достоинства. В условиях, когда партии абсолютно ус­тойчивы, это, наверное, на самом деле хорошо. Но даже в зрелых демократиях применение системы простого большинства, как уста­новили многочисленные исследования, отрицательно сказывается на партийной дисциплине. Этим частично объясняется, к примеру, известная организационная рыхлость политических партий США. В новых же демократиях возможность участвовать в выборах, избе­гая партийной принадлежности, зачастую подрывает саму возмож­ность развития партий. И действительно, данная избирательная си­стема делает принадлежность к партии ценным достоянием индивидуального кандидата лишь в том случае, если она гаранти­рует голосование за него сравнительно большой группы сторонни­ков этой партии. На начальных этапах формирования партийной системы такие гарантии давать трудно, и зачастую возникают ситу­ации, когда принадлежность кандидата к партии привлекает к нему одних избирателей, но с еще большей интенсивностью отталкивает других. Партии становятся бесполезными, и их отбрасывают, как ненужную мишуру. Но вместе с партиями из электорального про­цесса устраняются и важные политические проблемы. Они замеща­ются бессодержательной риторикой по поводу личных качеств кан­дидатов, зачастую сводящейся к тому, что участники выборов просто поливают друг друга грязью. Как уже отмечалось в предыдущей главе, партии выполняют в политической системе либеральной де­мократии целый ряд важных функций. Поэтому любые задержки в их развитии — в том числе и спровоцированные избирательной си­стемой — негативно сказываются на политическом организме в це­лом. Уместно обратить внимание на то, что, хотя в США и Вели­кобритании устойчивые партийные системы сложились-таки в условиях этой избирательной системы, процесс партийного строи­тельства занял десятилетия. Новые демократии просто не могут себе позволить такую трату времени.

Можно ли преодолеть недостатки системы простого большин­ства путем модификации избирательных правил? Наиболее распро­страненный способ устранения одной из проблем — возможности избрания наименее предпочтительного для большинства избирате­лей кандидата — дает система абсолютного большинства, которую часто называют мажоритарной.При этой системе, которая возмож­на только в одномандатных округах, условием победы становится

194 Избирательные системы

поддержка более чем половины избирателей. В тех округах, где вы­боры не выявляют победителя, отвечающего этому требованию, выборы проводятся вторично (такие вторичные выборы называют вторым туром), причем теперь к участию в них допускаются лишь кандидаты, наиболее успешно выступившие на исходных выборах (или, иначе, в первом туре). Чаще всего таких кандидатов двое — тот, кто победил бы при системе простого большинства, и его бли­жайший соперник. Именно таковы правила в некоторых странах — бывших республиках распавшегося СССР и регионах России, при­менявших мажоритарную систему. Во Франции, которая является единственной зрелой демократией, в течение длительного времени применявшей мажоритарную систему, право на участие во втором туре получает любой кандидат, набравший более 12.5 % голосов. Такое правило является отклонением от основного принципа мажо­ритарной системы, однако его практическое применение во Франции не очень влияло на результаты выборов в большинстве округов.

Мажоритарная система — громоздкая и дорогостоящая: если уровень политической фрагментации высок, то выборы приходит­ся проводить фактически дважды. Но сторонники мажоритарной системы полагают, что этот недостаток не перевешивает ее досто­инств. Понятно, что она блокирует политические перспективы аут­сайдеров и экстремистов. Победителями становятся более приемле­мые кандидаты. Так, собственно говоря, и решается основная проблема, желание преодолеть которую вызвало к жизни данную избирательную систему. В условиях многопартийности она побуж­дает партии к созданию коалиций, а тем самым — способствует их идеологической умеренности. Перед вторым туром вышедшие из игры кандидаты призывают «своих» избирателей отдать голоса за политических союзников.

Однако ценой, которую приходится платить за эти полезные свой­ства мажоритарной системы, становится крайнее обострение пробле­мы диспропорциональности. Ведь партии, которые по той или иной причине не склонны к вступлению в политические коалиции, иногда оказываются в настолько проигрышном положении, что о соответ­ствии между волеизъявлением избирателей в первом туре и оконча­тельными результатами выборов просто не приходится говорить. Достаточно привести следующий пример: во Франции на парламен­тских выборах 1958 г. коммунистическая партия, набравшая наиболь-

Избира тельные системы большинства 19 5

шее число голосов (3 882 000), получила лишь 10 депутатских мест, в то время как Союз за новую республику, возглавляемый де Голлем, при 3 608 000 голосах провел в Национальное собрание 188 депута­тов. Возможно, неспособность французских коммунистов к смягче­нию своих политических позиций перед лицом предпочтений боль­шинства заслуживала санкций. Однако ситуацию, когда крупнейшая партия страны остается на задворках парламента, нельзя признать приемлемой ни с точки зрения норм демократической политики, ни точки зрения легитимности политической системы.

В отличие от системы простого большинства мажоритарная си­стема не сдерживает политической фрагментации, ибо она оставля­ет нишу для выживания малых партий. Ее воздействие на партий­ную организацию не очень благоприятно: индивидуальные кандидаты остаются основными участниками выборов, но при этом необходимость заключать предвыборные сделки нередко подталки­вает их к самостоятельным действиям, а партии в целом становятся более рыхлыми из-за стимулируемого коалиционной политикой размывания идеологических приоритетов. Стоит заметить, что партийная система Франции устоялась позже, чем в подавляющем большинстве западноевропейских стран. Конечно, дело тут не только в избирательной системе — но, видимо, и в ней тоже. Воздействие мажоритарной системы на формирование партийных систем в но­вых демократиях можно прямо охарактеризовать как губительное, ибо она делает положение независимых кандидатов особенно выиг­рышным, а положение партийных кандидатов — практически без­надежным. Если партийцам и удается проскочить сквозь фильтр первого тура, то во втором туре принадлежность к партии, не пользу­ющейся поддержкой большинства (а иных партий в новых демок­ратиях обычно нет), становится «черной меткой». На Украине фор­мирование партий началось, лишь когда эта страна отказалась от мажоритарной системы. Сходную эволюцию претерпевают и неко­торые другие республики бывшего Советского Союза.

Можно ли уменьшить диспропорциональность результатов вы­боров и блокировать возможность избрания неприемлемых канди­датов, не отказываясь от фундаментальных принципов системы боль­шинства? Попытку решить эти две проблемы одновременно представляет собой редкая избирательная система, в настоящее вре­мя используемая только в двух странах — в Австралии и в крохотном

196 Избирательные системы

островном государстве Науру. В этих странах ее принято называть «альтернативным голосованием», но более точное, с содержательной точки зрения, название — мажоритарно-преференциальная система.Как и при основных системах большинства, выборы проводятся в одномандатных округах. Но в отличие от других систем большин­ства мажоритарно-преференциальная (как она применяется в Авст­ралии) дает избирателю возможность проранжировать кандидатов, поставив «единицу» наиболее предпочтительному, «двойку» — вто­рому по степени предпочтительности, «тройку» — третьему и т. д. При подведении результатов выборов мажоритарно-преференциаль­ная система дает итог, аналогичный другим системам большинства, если более половины избирателей отдали свои первые предпочтения одному из кандидатов. Он и становится победителем. Если же такого победителя нет, то применяется следующая процедура: результаты кандидата, набравшего наименьшее число первых предпочтений, не учитываются при дальнейших расчетах и вторые предпочтения его избирателей приплюсовываются к первым оставшихся. Если и при этом ни один из них не получает более половины первых предпочте­ний, то исключаются результаты второго «снизу» кандидата, — и так до тех пор, пока не определится абсолютный победитель.

Явное достоинство мажоритарно-преференциальной системы — в том, что она реализует мажоритарный принцип с меньшими поте­рями для пропорциональности результатов, чем при проведении второго тура выборов. Побеждают умеренные кандидаты, но при этом не пропадают и голоса избирателей с более радикальными политическими предпочтениями. Как и мажоритарная, эта система поощряет межпартийные коалиции, ибо она создает предпосылки для переговоров о том, кому из основных кандидатов отдадут свои вторые предпочтения сторонники малых партий. По этим причи­нам мажоритарно-преференциальную систему часто называют наи­лучшей из избирательных систем данного типа. Основной ее недо­статок связывают с тем, что она требует от избирателей уровня политической информированности и заинтересованности, достаточ­ного для квалифицированной оценки большого количества канди­датов (еще раз отмечу, что при низком уровне политической фраг­ментации мажоритарно-преференциальная система работает так же, как и другие системы большинства). Но такие высокие требования к избирателям не очень реалистичны. Кроме того, в выигрышном

Избирательные системы большинства 197

положении при мажоритарно-преференциальной системе оказыва­ются кандидаты, избегающие сколько-нибудь ясных позиций по основным проблемам и именно поэтому получающие вторые пред­почтения избирателей. Таким образом, отмечают критики, поощ­ряя умеренность, мажоритарно-преференциальная система поощряет и ее естественную спутницу — посредственность.

Менее радикальный способ решения проблемы диспропорцио­нальности предлагает в рамках, заданных принципом системы боль­шинства, избирательная система, известная под названием «единый непереходящий голос». Вотличие от всех рассмотренных выше пра­вил эта система может применяться лишь в многомандатных окру­гах, хотя величина округа остается сравнительно небольшой. При этом избиратель имеет право проголосовать лишь за одного канди­дата, а победителями становятся те из них, кто получил наибольшее количество голосов независимо от партийной принадлежности. По­ложение малых партий остается таким же, как и при других системах большинства: единственная доступная им рациональная стратегия состоит в том, чтобы выдвигать единичных кандидатов в надежде на их успех. Но вот крупные партии оказываются перед дилеммой: мож­но выдвинуть своих кандидатов на все места, рискуя тем, что кто-то из них недоберет голосов, или меньшее число кандидатов с больши­ми шансами на то, что все они будут избраны. Но если партия дей­ствительно пользуется широкой поддержкой, то излишняя осторож­ность будет стоить ей парламентских мест—ведь сколько бы голосов партия не получила, она не может провести в парламент больше кан­дидатов, чем выдвинула. Наконец, партия должна позаботиться о том, чтобы ни один из ее кандидатов не «стягивал на себя» все голоса ее сторонников. Ведь тогда особо популярный кандидат от данной партии победил бы с колоссальным перевесом. В то же время менее популярные кандидаты остались бы ни с чем, в результате чего про­играла бы партия в целом.

«Единый непереходящий голос» — редкая избирательная систе­ма, ныне применяемая лишь в двух странах, Иордании и Вануату. Однако эффекты ее изучены достаточно обстоятельно благодаря тому, что она в течение нескольких десятилетий использовалась в одной из крупнейших по численности населения и важных стран мира—в Японии. Японский опыт свидетельствует о том, что система «единого непереходящего голоса», сдерживая политическую фраг-

19 8 Избира тельные системы

ментацию, в то же время обеспечивает парламентское представи­тельство широкого спектра политических сил. Из-за последнего обстоятельства «единый непереходящий голос» иногда признают «полупропорциональной» системой. Исследователи утверждают, что во многом именно благодаря избирательной системе долго не разваливалась на отдельные составляющие крупнейшая политичес­кая партия Японии — Либерально-демократическая. При «едином непереходящем голосе» отдельные фракции этой партии имели воз­можность выносить свои разногласия на суд избирателей, не выхо­дя из ее состава. Другая сторона медали — то, что эта избиратель­ная система поддерживала и консервировала фракционность в крупнейших японских политических партиях. Когда Либерально-демократическая партия все-таки развалилась, Япония отказалась от «единого непереходящего голоса». И действительно, высокий уровень политической фрагментации сводит собственные эффекты этой избирательной системы к нулю, превращая ее в ненужное усложнение системы большинства.

То же относится и к другой системе большинства, применяемой в многомандатных округах, — «блоковой системе».Она отличается от «единого непереходящего голоса» только тем, что в данном случае избирателю предоставляется возможность проголосовать за столько кандидатов, сколько мест распределяется в округе. «Блоковой» она называется потому, что в условиях устоявшейся партийной системы побуждает избирателя проголосовать за целый «блок» кандидатов, принадлежащих к одной и той же партии. Результатом такого положе­ния вещей оказывается, естественно, колоссальная диспропорциональ­ность результатов выборов. Например, на выборах 1982 и 1995 гг. в Государстве Маврикий ведущим партиям удавалось получить все места в парламенте, будучи поддержанными лишь двумя третями из­бирателей. Не препятствует «блоковая система» и возможности из­брания в парламент политических экстремистов. Это продемонстри­ровали выборы 1989 г. в Иордании, когда крайне радикальное, но относительно хорошо организованное и сплоченное Мусульманское братство получило менее 20 % голосов, но около 30 % парламентских мест. Словом, «блоковая система» поддерживает сильные партии, каковы бы они ни были, но достигается это ценой обострения всех проблем, присущих системам большинства. Используется эта изби­рательная система редко. По стечению обстоятельств, она, под дос-

Избирательные системы большинства 199

таточно корректным названием «мажоритарная система в многоман­датных округах», довольно широко прижилась на выборах законо­дательных собраний в регионах России. Крайняя неразвитость партий в большинстве из них как будто позволяет избегать описанных выше эффектов. Более того, можно предполагать, что в этих условиях «бло­ковая система» стимулирует представительство политических и со­циальных меньшинств. Однако там, где выборы носят партийный характер, — например в Краснодарском крае — проблема диспро­порциональности результатов выступает вполне отчетливо. В целом, однако, опыт применения «блоковой системы» в регионах России изучен крайне недостаточно.

Весьма необычную модификацию системы большинства представ­ляет собой так называемая партийно-блоковая система.При этой си­стеме, в отличие от всех систем большинства и подобно тому, что имеет место при пропорциональной системе, избиратель голосует не за ин­дивидуального кандидата, а за выдвинутый партией список. Выбо­ры проводятся в многомандатных округах, но проголосовать можно только за одну партию. В этом «партийно-блоковая система» как будто сходна с «единым непереходящим голосом». Но здесь сходство и заканчивается, ибо списку, получившему относительное большин­ство голосов, отводятся все места, распределяемые в данном округе. Несмотря на всю причудливость этой конструкции, результаты при­менения «партийно-блоковой системы» вполне предсказуемы: она дает колоссальное преимущество крупнейшим партиям. От пропор­циональности результатов при «партийно-блоковой системе» порой вовсе ничего не остается. Например, на выборах 1991 г. в Сингапуре правящая Партия народного действия выиграла 95 % парламентских мест при 61 % голосов. Правда, опыт Эквадора, избирающего часть своего законодательного собрания по этой системе, показал, что при отсутствии доминирующей партии она вполне совместима с чрезвы­чайно высокими уровнями политической фрагментации. Однако объясняется этот необычный случай тем, что многие эквадорские по­литические партии являются региональными. Эта их особенность по­ощряется избирательной системой. В целом можно констатировать, что «блоковая» и «партийно-блоковая» системы имеют весьма скром­ные достоинства и многочисленные недостатки, связанные прежде всего с особо привилегированным положением, в которое они ставят крупнейшие партии. Не случайно многие из использующих их режи-

200 Избирательные системы

мов (Лаос и тот же Сингапур) относятся к числу авторитарных, а дру­гие (Кувейт) балансируют на грани авторитаризма.

Подводя итоги, можно констатировать, что ни одной системе большинства не удается свести диспропорциональность результа­тов выборов к систематически низкой отметке. Из многочисленных их разновидностей ближе всего к достижению этой цели подходит сложная и редко применяемая мажоритарно-преференциальная си­стема. Значительно проще способ решения проблемы, предлагаемой пропорциональными избирательными системами.