Отаденсне-не-о ней ватэй (О-Ш-йе-попе-пе-о па \уа'-1а), или благодарение клену 10 страница

Здесь сам по себе возникает вопрос о служителях культа, или жречестве, у ирокезов. В самой Лиге не было должности священно­служителя. Сахемов «поднимал» и облекал их званием совет всех сахемов Лиги. Вождей сначала «поднимали» в нации, к которой они принадлежали, а затем уже их звание утверждалось тем же общим советом. Но никаких религиозных сановников для занятия какого-либо жреческого поста совет сахемов никогда не «поднимал». Однако в каждой нации существовала избранная группа, выделенная не­сколькими племенами, на обязанности которой лежали организация религиозных празднеств и общий надзор за культом. Их называли Хонундеонт (Но-пип-о1е'-оп1), что буквально означает «хранители веры». В самом факте избрания этой группы, в ее правах и обязан­ностях и условиях занятия в ней места имеется ряд обстоятельств, дающих основание считать ее священническим классом. Численность ее не была определенной, и обычно она была такая же, как и числен-

4* 99

ность вождей. Сами вожди были ех оШсш, хранителями веры. Дол­жность была выборной, и данное лицо занимало ее до тех пор, пока оправдывало доверие к себе. Подходящие люди избирались мудрыми людьми и почтенными женщинами соответствующих племен и вы­двигались на должность. Затем у них отбирались их первоначальные имена и давались новые из списка имен, принадлежащих этой груп­пе. На следующем же совете нации публично провозглашались их назначение и новые имена, что заканчивало процедуру выборов. Чис­ло кандидатов, выставлявшееся каждым племенем, служило дока­зательством его преданности старой вере. Избранные лица до неко­торой степени являлись блюстителями нравов, и их увещевания принимались доброжелательно, как исходящие от тех, кому было по­ручено увещевать. В некоторых случаях они докладывали о дурных поступках отдельных лиц совету, чтобы показать их в качестве при­мера. Иногда они устраивали совещания, чтобы обсудить нравствен­ное состояние народа. Каждый человек обязан был принять эту должность, если она предлагалась ему; но он мог оставить ее в любой момент, отказавшись от своего нового имени и приняв старое. На обязанности избранных лиц лежало назначать сроки для периодиче­ских празднеств, заниматься их устройством и руководить обрядами. Некоторые из них по предварительному назначению держали всту­пительную речь и благодарственное обращение к совету, а также вы­ступали с рассуждениями на религиозные темы, когда это казалось уместным. Все члены этого класса были равны по власти и привиле­гиям. Воодушевленные особым рвением и энтузиазмом, они, есте­ственно, брали на себя и самую активную роль, но у них не было признанного главы. Распределение всех прав, обязанностей и дол­жностей среди известного числа равных было характерной чертой их гражданского устройства. Женщины, так же как и мужчины, и приблизительно в равном числе назначались хранителями веры. В частности, на почтенных женщин возлагалась организация пир­шеств. Ирокезы никогда не устраивали траурного или религиозного совета, не приготовив накануне угощения для всех присутствующих, и никто, кроме тех почтенных женщин, которые были хранитель­ницами веры, не мог принимать участия в его приготовлении. Но их обязанности не ограничивались наблюдением за пиршеством. Они имели равный голос в общей организации празднеств и во всех ре­лигиозных делах. Когда оратор выступал с речью или обращением, то хранители веры действовали, если это было нужно, как подсказ­чики, сообщая через оратора указания или правила, которые они счи­тали уместными. По этой причине одно из их названий как группы было «подсказчики».

Несмотря на правильную организацию хранителей веры и точное ограничение их обязанностей, нет, по-видимому, достаточных ос­нований для того, чтобы назвать эту группу классом служителей религии или жрецов в том смысле, как обычно понимаются эти тер­мины. Кроме того времени, когда они выполняли предписанные им обязанности, они не обладали никакими особыми привилегиями и не носили ни одежды, ни эмблем должности, отличающих их от осталь-

ных. По существу, они были обычными воинами и обычными женщи­нами из народа и среди народа во всех отношениях. Их должность вызывалась необходимостью, она не оплачивалась, подобно всем остальным должностям индейцев, и не приносила данному лицу осо­бого почета.

Отаденсне-не-о ней ватэй (О-Ш-йе-попе-пе-о па \уа'-1а), или благодарение клену

Это был первый праздник весны. Обычно его называли пляской клена. В основе этого праздника лежало принесение благодарности самому клену, но в то же время ирокезы возносили благодарность и Великому духу, даровавшему им клен. Праздник продолжался всего один день. Когда сок начинал вытекать из дерева, хранители веры возвещали время и место празднования этого события и призы­вали народ собраться для этой цели. За несколько дней до назначен­ного срока народ собирался для общей исповеди своих грехов, что считалось актом религиозного долга и подготовкой к севу. Это дей­ствие предшествовало всем празднествам, но получило наибольшее развитие на трех последних праздниках, так как они считались особо важными и продолжались в течение большего промежутка времени. Этот совет Сэйнундатхейвата (8а-пии-о'аЧ-]1а--даа'-1;а), что буквально означает «собрание для покаяния», обычно открывался одним из хра­нителей веры, произносившим речь на тему о пристойности и важно­сти осознания своих дурных поступков с целью укрепления души против будущих искушений. Затем он брал в руку шнурок белого вампума и сам подавал пример, исповедуясь в своих собственных проступках, после чего передавал шнурок ближайшему соседу, ко­торый принимал его, исповедовался подобным же образом и пере­давал его следующему. Таким путем вампум обходил всех присут­ствующих, переходя из рук в руки, и тот, кто исповедовался, при­знавался, в чем он грешен, и обещал в будущем поступать лучше. Старые и молодые, мужчины, женщины и даже дети — все объеди­нялись в этом публичном признании своих проступков и в общем решении исправиться. В некоторых случаях шнурок вампума поме­щали в центре занимаемого собранием пространства, и каждый по очереди, когда у него возникало желание, выходил исполнить свой долг. Исповедь и обещание без вампума в руках не имели бы силы. Именно вампум подтверждал слова говорящего и служил залогом искренности. Целью исповеди было исправление. Ирокезы, по-ви­димому, не имели представления ни об искуплении, ни о прощении грехов. Похвальные поступки уравновешивали дурные дела, но ни те, ни другие не могли быть взяты назад, изменены или уничтожены.

Этот праздник справлялся не в одном определенном месте, но во всех селениях, где обитали нации Лиги, слишком удаленные друг от друга, чтобы объединяться вокруг одного и того же огня совета. В назначенное время из прилегающих округов собирался народ, одни предлагали религиозные наставления, другие готовились к пляске, третьи — к играм, четвертые приходили ради удоволь-

ствия побыть на пиршестве. Это был один из нетерпеливо ожидаемых всеми праздничных дней. Утром пожилые женщины, выполняя воз­ложенную на них обязанность, начинали готовить традиционное угощение в том изобилии, какое только допускалось временем года и условиями охотничьей жизни. Около полудня обычные в таких случаях развлечения и игры на открытом воздухе приостанавлива­лись, и народ собирался на совет. Затем один из хранителей веры произносил вступительную речь. Приведенная ниже речь, которая была произнесена при открытии одного из таких советов у сенека, является типичным образцом подобных речей и иллюстрирует их главные особенности:

Друзья и сородичи! Солнце, правитель дня, высоко на своем пути, и мы долж­ны спешить с выполнением нашего долга. Мы пришли сюда, чтобы соблюсти наш старинный обычай. Этот порядок передан нам нашими отцами. Он был да­рован им Великим духом. Великий дух всегда требовал от своего народа, чтобы он воздавал ему благодарность за все оказанные благодеяния. Мы всегда стара­лись жить, следуя этому мудрому повелению.

Друзья и сородичи, слушайте дальше. Выполнить этот долг мы собрались сегодня. Опять наступил сезон, когда кленовое дерево дает свой сладкий сок. Все благодарны ему за это, и поэтому мы ждем от вас, что все вы соединитесь в нашей общей благодарности клену. Мы также ожидаем, что вы присоедини­тесь к нам в воздаяние благодарности Великому духу, который мудро создал это дерево на благо человеку. Мы надеемся и ожидаем, что этот порядок и гар­мония сохранятся и в будущем.

Друзья и сородичи, нам приятно видеть здесь столь многих, и мы благодарим вас всех за то, что вы хорошего мнения об этом деле. Мы благодарим Великого духа за то, что он оказал милость столь многим из нас, сохранив наши жизни для участия в празднествах этого года. Ка-по, Нэйхо ^а.

Нередко за этой следовали и другие речи, носившие характер увещеваний, побуждающих народ к выполнению долга. -Наставники морали пользовались такими случаями, чтобы проповедовать пред­писания их веры и произносить проповеди для духовного руковод­ства народа. Один из хранителей веры, обращаясь к народу в такое время, обычно напоминал о доблестях, приличествовавших воинам, и указывал на обязанности, лежавшие на них как на членах общего братства. Жить в мире и согласии, избегать сквернословия, быть ми­лосердными к сиротам, щедрыми к нуждающимся и гостеприимными ко всем — эти обязанности являлись обычно главными темами ре­чей. Хранитель веры напоминал народу, что Великий дух замечал и отмечал добрые поступки, что тот, кто надеется на удачу в жиз­ненных делах, должен совершать добрые деяния каждый раз, как только представляется возможность; он говорил, что не следует об­ращаться сурово с теми, кто поступил дурно; что не следует разду­вать вражду, чтобы не разбудить духа мести, иначе он будет вечно бодрствовать; и наконец обещал, что те, кто следуют по верному пути, никогда не будут испытывать горя.

Когда кончались эти речи и увещевания, объявлялось начало пляски, которая была важной особенностью их религиозных празд-

^а Заключение речей этим восклицанием является почти повсеместным обы­чаем среди ирокезов во всех подобных случаях. Это означает просто: «Я закон­чил».

неств. Здесь уместно будет отметить, что ирокезы считали пляску одним из видов культа. Они рассматривали пляску как средство вы­ражения благодарности Великому духу. У них распространена была вера в божественное происхождение этого обычая. «Великий дух знал, что индейцы не могут жить без развлечений, поэтому у него возникла идея пляски, которую он и передал им» ^б. Особая пляска служила своеобразным способом почитания Великого духа во время их празднеств, она была их собственным изобретением и отличалась от других плясок тем, что была наиболее вдохновенной, грациозной и прекрасной. Эта пляска известна под названием Великой пляски пера (0'-81о-\теЪ.'-д;о-\уа). Ее исполняла избранная группа в полном одеянии и исключительно во время религиозных советов, а также в особо торжественных случаях. Пляска продолжалась около часа, всегда возбуждая в зрителях глубокое чувство и энтузиазм. Перед появлением группы один из хранителей веры произносил короткую речь, которая объясняла происхождение, сущность и цель пляски; в нее вплеталось народное поверье, что этой пляской будут наслаж­даться верующие в загробной жизни в царстве Великого духа, ко­торому пляска была специально посвящена.

За этим следовали другие пляски, в которых участвовали все присутствующие. Еще до окончания плясок происходило обычное благодарственное обращение к Великому духу, сопровождаемое воскурением табака. В прежние времена праздник клена оканчивал­ся этими плясками. Один из хранителей веры держал заключитель­ную речь, после которой народ пировал и затем расходился по домам.

У ирокезов существует общепринятое поверье, что раннее время дня посвящено Великому духу, а последующее — душам умерших; следовательно, их богослужение должно соответственно оканчи­ваться в полдень. И по сегодняшний день в силу этого поверья их религиозные беседы редко продолжаются после полудня; но на прак­тике оказалось невозможным заканчивать обряды празднеств ранее наступления сумерек, так как народ собирался поздно. Еще одно нововведение было сделано много лет назад, а именно: вечера этих праздничных дней стали посвящать пляскам для развлечения гостей из других селений или наций, если таковые присутствовали на празднике. Со временем это сделалось всеобщим обычаем, которому ирокезы следуют уже для своего собственного удовольствия. Эти вечерние развлечения, однако, строго говоря, не являются частью празднества, хотя последнее и представляет собой единое целое, на­чинаясь с открытия совета и кончаясь поздней ночью, когда все раз­влечения прекращаются. Здесь следует иметь в виду различие между религиозными обрядами в собственном смысле и забавами, а также между старинным способом празднования и новым. Настоящие ре­лигиозные обряды на празднике клена" состояли из вступительной бе­седы одного из хранителей веры, увещеваний других, Пляски пера, благодарственного обращения к Великому духу с воскурением таба-

'Сосехэйва (Джонсон).

ка, двух или трех других плясок, заключительной речи и общего пир­шества.

В старину эти обряды заканчивались в полдень, но в последнее время завершаются в сумерки. Прежде все действия на этих праздне­ствах носили строго религиозный характер, если не считать некото­рых игр, обычных в подобных случаях. Но в позднейшее время прибавились другие пляски, и вечера стали посвящаться исключи­тельно пляскам. Равным образом были добавлены некоторые азарт­ные игры, состязания и физические упражнения, сопровождавшие эти праздники, но не входившие в религиозные обряды. Они были просто народными развлечениями на свежем воздухе. Все же празд­ник клена в том виде, в каком он празднуется в настоящее время потомками древних ирокезов, в своих существенных чертах остается таким же, как и в период его возникновения ^в.

Эйэнтвата (А-уеп1'-\уа-1а), или праздник посева

Это слово обозначает «посевная пора».^Наступление ее отмечалось особым праздником. Он продолжался только один день, ритуал его ни в чем существенно не отличался от ритуала праздника клена. Поэтому при описании этого праздника можно ограничиться только указанием на некоторые его особенности. Цель праздника была двоякой: воздать благодарность Великому духу за то, что он вернул им пору посева, и призвать его благословение на вложенные в зем­лю семена, чтобы они могли принести обильный урожай.

У индейцев не было ни священного дня отдохновения, ни Свя­щенного писания, которое могло бы стать для них неистощимым кла­дезем поучения; но их благодарность пробуждалась при каждом новом проявлении божественной благости. Когда природа снова одевалась в весенний наряд и плодородная земля призывала вложить семена в ее лоно, индейцы усматривали в этом неусыпную заботу Великого духа. Есть нечто в высшей степени одухотворенное и пре­красное в этой индейской концепции естественных сроков богослу­жения. Постигая момент наиболее очевидных проявлений покрови­тельства и заботы божества, индеец признавал и его существование, ж его благоволение и выражал свою благодарность и преданность несложными обрядами, внушенными набожностью его сердца.

В назначенное хранителями веры время народ собирался, чтобы отметить этот день. После речей, как и на празднике клёна, испол­нялась Пляска пера и другие пляски. В древние времена благодар­ственное обращение или моление Великому духу с воскурением табака происходило только на протяжении последних трех, т. е. глав­ных, праздников; но в позднейший период такая молитва предла­галась и во время первых трех праздников. Как отмечалось выше, ирокезы никогда не сжигали табака, принося благодарность раз­личным объектам природы, служившим их нуждам, или выказывая

^в Ирокезы давно уже привыкли получать сахар из кленового сока. Они ли научились этому искусству от нас, мы ли от них, решить трудно. Хотя первое более вероятно, так как у них отсутствует подходящая посуда для кипячения ⁸.

друг перед другом свою благодарность Великому духу или меньшим духам. В подобного рода случаях их благодарность воздавалась непрсредственно деревьям, растениям и стихиям; что касается мира духов, они только провозглашали друг перед другом, что приносят им свою благодарность, и это, согласно их теологии, не требовало воскурения. Но, вознося молитву или призывая Великого духа и его Невидимых помощников, обязаны были применять восходящий дым, чтобы вступить в общение с миром духов.

Это обращение не представляло особого этапа в церемониях дня. Для выполнения этой обязанности хранители веры назначали одного из своей среды, а тот выбирал подходящий момент для произнесения речи. Приблизившись к огню, разведенному для этой цели, он при­влекал внимание народа восклицанием, которое являлось как бы вступлением к его речи. Бросив в огонь несколько листьев индей­ского табака, он обращался к Хавеннейю, в то время как дым под­нимался кверху. Следующая речь, произнесенная на празднике по­сева у сенека, показывает общий характер этих молитв или благо­дарственных обращений:

Великий дух, живущий одиноко, выслушай теперь слова твоего народа, собравшегося здесь. Дым нашей жертвы поднимается кверху. Обрати милости­вое внимание на наши слова, возносящиеся к тебе с дымом. Мы благодарим тебя за возвращение поры посева. Дай нам хорошую погоду, чтобы наш урожай был бы обильным.

Слушай дальше, так как дым еще поднимается (бросает табак). Избавь нас от всех заразных болезней. Дай силу всем нам, дабы мы не пали. Сохрани наших стариков и защити молодых. Помоги нам с чувством выполнить обряды этого сезона. Руководи разумом своего народа, чтобы он помнил о тебе во всех дея­ниях своих. Нэпхо!

Этот праздник ничем больше не отличался от предыдущего.

Если после поры посева в стране наступала засуха, грозившая гибелью урожаю, то часто созывался специальный совет, чтобы молить Хено, Громовержца, послать дождь на землю. Перед на­значенным для этого совета временем народ собирался, как перед другими празднествами, для взаимной исповеди. Ирокезы опасались, по их словам, «что кто-то из них совершил какое-нибудь большое зло, за что Великий дух разгневался на них и задержал дождь, за­служенно покарав их». После того как открывался по обычной форме этот совет, исполнялись Благодарственная пляска и Эйхдовех (АЬ-йо'-луеЬ), который будет описан ниже. Предполагалось, что они особенно угодны Хено. В соответствующий момент назначенный, как обычно, хранитель веры приближался к огню, бросал в него листья табака и, завладев вниманием народа, произносил следую­щее обращение к Громовержцу, в то время как дым поднимался кверху:

Хено, наш дед, услышь теперь слова твоих внуков. Мы опечалены. Наши души глубоко встревожены. Мы боимся, что Наши кормилицы не смогут нам помочь и принесут голод. Мы просим нашего Деда, чтобы он пришел и дал нам дождь, чтобы земля не иссохла и не отказалась производить плоды для нашей поддержки. Твои внуки все шлют приветствия своему Деду Хено.

Взяв затем вторую горсть табака и бросив ее в огонь, он обращался уже к Хавеннейю:

Великий дух! Внемли словам твоих страдающих детей. Они обращаются к тебе с чистой совестью. Если они и совершили зло, они раскаялись в нем и обратили свои души к добру (держит в это время шнурок белого вампума, кото­рым отмечалась исповедь). Будь милостив к нам. Услышь наши мольбы и жало­бы и помоги в наших нуждах. Повели, чтобы Хено пришел и дал нам дождь, чтобы Наши кормилицы не покинули нас и не навлекли голода на наши дома. Нэйхо!

По окончании пляски собрание распускалось.