Советское государство в 1920-х гг.

1. Общенациональный кризис. Конец 1920 г. — начало 1921 г.

К началу 1920-х годов Россия представляла собой, no I образному сравнению В. И. Ленина, «до полусмерти изби- I того человека». Огромные безвозвратные человеческие по- I терн, миллионы инвалидов, нищих, беспризорных. Отчая- I ние людей усугубляла хозяйственная разруха. Страна по- I теряла более четверти довоенного богатства. Экономические, I потери с 1914 г. превысили 40 млрд. золотых рублей. Про- I мышленное производство сократилось за семь лет в 7 раз,! на Украине, ставшей основным полигоном двух войн (mi- I ровой и гражданской) и военной интервенции, — в 10 раз. I Наиболее пострадала крупная промышленность. Производ-1 ство мелкой промышленности сократилось в два раза. В I упадке был транспорт. Топливный голод сковал перевозки, I парализовал работу предприятий. На треть упало сельско- | хозяйственное производство. Продукция земледелия состав- Г ляла 64%, животноводства — 72% от уровня довоенного 1913 г.

Хозяйственная разруха, разрыв экономических связей между городом и деревней, двухлетняя засуха 1920-1921 гг. обострили продовольственный кризис. В 1921 г. смертный голод охватил территории с населением в 35 млн. человек: прежде всего Поволжье, а также юг Украины, Крым, Север­ный Кавказ, южный Урал. По официальным данным, от

малярия и т.п.) умерло более 1 млн. человек, по данным со* временных историков — около 8 млн.

Государство, общественные организации, Красная ар­мия организовали сбор средств голодающим. Большую по­мощь оказали зарубежные общественные организации, прежде всего США. Это помогло спасти от смерти не менее 7 млн. человек. Более миллиона голодающих, прежде всего детей, были вывезены в благополучные районы, главным образом на Правобережную Украину и в Белоруссию.

В феврале 1922 г. ВЦИК принял декрет об изъятии цер­ковных ценностей для закупки продовольствия голодаю­щим. Это решение вызвало протест патриарха Тихона, ко­торый назвал его святотатством, согласившись на вольную жертву части церковного серебра и золота. На церковь об­рушились репрессии. Несколько десятков наиболее актив­ных противников реквизиций и распространителей патри­аршего воззвания были осуждены на двух церковных про­цессах — Московском и Петроградском (апрель-июль 1922 г.). Из них 9 человек, в том числе митрополит Петрог­радский Вениамин, были расстреляны.

Глубокий экономический и прежде всего продоволь­ственный кризис обусловил кризис социально-политичес­кий. Роптали все — и деревня, и город, и армия. Во всем обвиняли большевиков. Недовольство деревни продразвер­сткой вылилось в волну крестьянских восстаний, в которых только на территории РСФСР участие приняло около 150 тыс. человек. Они охватили Среднее Поволжье, Дон, Ку­бань, Западную Сибирь. Наиболее крупным стало восстание в Тамбовской и Воронежской губерниях («антоновщина»). Начав в д. Хитрово с ареста продотряда, крестьяне под пред­водительством 34-летнего эсера А. Антонова почти год — с лета 1920 г. до лета 1921 г. — воевали с регулярными час­тями Красной армии. Восставших подавляли беспощадно, но окончательно пожар «кулацких мятежей» большевики смогли погасить не оружием, а резкой сменой экономичес­кой политики.

Недовольство города выразилось в рабочих забастовках начала 1921 г. (т.н. «волынках»). Запрещенные с 1918 г.,

они тем не менее прокатились по предприятиям ряда горо­дов, в т.ч. и Петрограда. 24 февраля 1921 г. в Петрограде забастовщики организовали уличную демонстрацию, на подавление которой по приказу председателя Петросовета Г. Е. Зиновьева были брошены воинские части и военные курсанты. Большевики в провоцировании недовольства го­рожан обвиняли « эсеро-меныпевистских провокаторов», во понимали, что его корни гораздо глубже.

Наконец недовольство вооруженных сил вылилось в вол­нения красноармейцев и матросов некоторых гарнизонов, Чрезвычайно опасными они стали в феврале-марте 1921 г., когда моряки крупнейшей военно-морской базы Балтийс­кого флота, расположенной в городе-крепости Кронштада (о. Котлин), выступили под лозунгами «Власть Советам, а не партиям!», «Советы без коммунистов!». После ложного сообщения о массовых расстрелах в Петрограде 24 февраля они взялись за оружие. Организаторы вооруженного восста­ния (« кронштадтского мятежа») надеялись на помощь фран­цузской эскадры, а также армейских и военно-морских со­единений осевшего в Париже генерала Врангеля. 9 марта 1921 г. нарком иностранных дел Г. В. Чичерин предупреди! председателя Реввоенсовета Л. Д. Троцкого о выходе из Ко­пенгагена в сторону Кронштадта эскадры французских и английских кораблей. Кронштадт грозил превратиться в очаг нового витка гражданской войны и морские ворота во­енной интервенции.

Руководство РСФСР было едино в стремлении локали­зовать и подавить мятежников. Разногласия возникли толь­ко по поводу средств. Сталин выступил за блокаду острова, Троцкий — за немедленный штурм, пока не взломан лед Финского залива и не подошла англо-французская эскад­ра. Ленин поддержал Троцкого. Операцию поручили Туха­чевскому. 18 марта, в день подписания в Риге договора с Польшей, мятежная крепость пала.

Кронштадтские события В. И. Ленин сравнил с «молни­ей», которая осветила «действительность ярче, чем чтобы то ни было». После восстания кронштадтских моряков, ко* торых в 1917-1918 гг. называли красой и гордостью рево­люции, стало ясно: на всех восставших Тухачевских не хва-

тит» Нужны принципиальные решения но коренным воп­росам внутренней политики.

Своевременному принятию решений выводу страны из общенационального кризиса препятствовала военно-комму-дистическая идеология» закрепленная партийной програм­мой 1919 г. и приведшая к кризису партии большевиков* Формально партийный кризис выразился в профсоюзной дискуссии, развернувшейся, в конце 1920 г. — начале 1921 г. Речь в ней шла не столько о профсоюзах, сколько о методах подхода и формах связи партии и государства с мас­сами в условиях перехода от войны к миру.

Партийное руководство раскололось на несколько фрак­ций со своими платформами. Основными были три: Л. Д. Троцкого, «рабочей оппозиции» (А. М. Коллонтай и А. Г. Шляпников) и В. И. Ленина («платформа 10-ти»). Троцкий требовал «закрутить гайки», покончить с остатка­ми рабочей демократии на производстве и транспорте, пол­ностью подчинить профсоюзы партийно-государственному руководству («огосударствить профсоюзы»). Его противни­ки, наоборот, видя неспособность партийно-государствен­ных органов справиться с положением в экономике, требо­вали расширить рабочую демократию, передать управление экономикой профсоюзам («опрофсоюзить государство»). По­зиция Ленина была центристской: партия и государство не должны упускать рычаг управления народным хозяйством, а профсоюзы, развернув демократию в своих рядах, долж­ны стать резервом кадров управления и школой управления хозяйством («школой управления, школой хозяйничанья, школой коммунизма»). Ленин исходил из того» что эконо­микой руководить — не армией командовать. Здесь темпы и методы другие. Хозяйственные задачи надо решать не на энтузиазме, а при помощи энтузиазма на материальном интересе.

Итоги дискуссии подвел X съезд РКП (б) (8-16 марта 1921 г,)* Абсолютным большинством голосов он утвердил ленинскую платформу. Вместе с тем съезд по инициативе Ленина принял резолюцию «О единстве партии»» запретив внутрипартийные фракции и группировки. Единство партии рассматривалось как «основное условие успеха дик-

татуры пролетариата». Принятая в чрезвычайных услови-ях, резолюция способствовала сплочению правящей партии на крутом повороте истории партии и России. Однако в пос­ледующие десятилетия она препятствовала развитию внут­рипартийной демократии, что привело к отрыву руковод,-ства от партийной массы, образованию номенклатуры как особого слоя управляющих.

Нэп

X съезд РКП (б) принял принципиальное решение о сме­не курса внутренней политики, о переходе от «военно-ком­мунистических» методов командования народным хозяй­ством и обществом к экономическим методам руководства. Новый курс был назван новой экономической политикой. Нэп означал легализацию теневой экономики, восстановле­ние в ограниченных рамках свободного рынка при сохране­нии «командных высот» народного хозяйства в руках партийно-государственного аппарата. Тактической целью нэпа стал выход из кризиса путем укрепления экономичес­кого союза рабочих и крестьян, города и деревни. Стратеги­ческой целью стало построение социализма, скачок к кото­рому через «военный коммунизм» оказался неудачным. Первостепенное внимание уделялось деревне. Она стала тем звеном, ухватившись за которое большевики намеревались вытянуть всю цепь стоявших перед ними исторических за­дач. в 20-е годы наиболее отчетливо проявились 12 состав­ных частей нэпа.

Налог. в марте 1921 г. X съезд РКП (б) принял решение о замене продразверстки натуральным налогом. 21 марта партийное решение было конкретизировано в декрете ВЦИК о замене продовольственной и сырьевой разверстки нату­ральным налогом. Главные отличия налога от разверстки заключались в его размере и стабильности. Налог был в два раза ниже разверстки и не мог изменяться в течение хозяй­ственного года. Беднякам предоставлялись налоговые льго­ты, зажиточных крестьян облагали повышенным налогом. в 1921 г. всех налогов было установлено 13. Через год их свели в единый налог, а в 1924 г. натуральный налог был

заменен единым сельскохозяйственным налогом, взимае­мым преимущественно деньгами.

Свобода торговли. После сдачи налога излишки сельхоз­продукции оставались в распоряжении крестьян. Вначале предполагалось, что их можно будет взять через натураль­ный товарообмен (продуктообмен), как планировалось вес­ной 1918 г. Но уже к лету 1921 г. стало ясно, что силами государственных и кооперативных органов эту задачу не решить: кадры не готовы, товарный выбор мал, цены высо­кие.

Руководство страны было вынуждено сделать вторую уступку — допустить свободу частной торговли. На деле это означало легализацию фактически существовавшего неле­гального, «черного» рынка вначале на местном уровне, за­тем во всероссийском масштабе. Были открыты не только сельские базары, но и крупные региональные ярмарки (Ни­жегородская, Бакинская, Ирбитская, Киевская и др.). В крупных городах открылись торговые биржи. Наркомпрод снял заградительные отряды на всех железных дорогах, водных и гужевых путях. Крестьяне получили право реа­лизации продукции по своему усмотрению, не опасаясь об­лав и репрессий.

Торговля стала основной формой связи между промыш­ленностью и сельским хозяйством. Государственная, коо­перативная и частная торговля оживила экономические свя­зи города и деревни. В новых условиях Ленин призвал ком­мунистов «учиться торговать» и не отговариваться тем, что «нас в тюрьмах торговать не учили».

Земельный кодекс 1922 г. В октябре 1922 г. ВЦИК утвер­дил новый Земельный кодекс, разрешивший, а фактичес­ки легализовавший аренду земли и наемный труд в дерев­не, запрещенные Декретом о земле и Законом о социализа­ции земли. Крестьяне также получили право свободного выхода из сельской общины и созданных в годы войны кол­хозов, право выбора форм землепользования. Земля, одна* ко, оставалась в собственности государства. Купля, прода­жа, завещание, дарение, залог земли были запрещены.

Отмеченные выше меры поставили деревню на ноги. У крестьян появился интерес к труду, к повышению его про-

изводительности. Город почувствовал это довольно скоро. Вместе с тем усиливалось социальное расслоение деревни — росла прослойка кулаков, с одной стороны, бедняков и бат­раков — с другой. Мелкотоварное производство, главным образом производство хлеба на продажу, стало самым мас­совым укладом экономики.

Приватизация. В 1921 г. началась перестройка не толь­ко аграрной, но и промышленной сферы экономики. В ав­густе был утвержден «Наказ СТО о проведении в жизнь чал новой экономической политики», который определил составные части нэпа в области промышленности. Положе­ния «Наказа» были конкретизированы в ряде декретов, по­становлений, положений и инструкций. Прежде всего, был взят курс на частичную приватизацию (денационализацию) промышленности, вначале кустарной и мелкой, затем и средней. Крупная и часть средней промышленности оста­лись в руках государства (13 тыс. предприятий из 37 тыс. осенью 1920 г.). Частные лица получили право создавать новые торгово-промышленные заведения. Приватизация возродила частнохозяйственный уклад экономики.

Аренда. Отдельные государственные торгово-промыш­ленные предприятия на определенных условиях сдавались в аренду частным лицам. Впервые курс на аренду госсоб­ственности был закреплен в декрете от 5 июля 1921 г. Пра­во сдавать предприятия в аренду частникам получил ВСНХ. Вначале в аренду сдавали мелкие предприятия, позднее — более крупные. Создавались смешанные, частно-государ­ственные акционерные общества.

Концессии. Особой формой аренды стали концессии — предоставление иностранным предпринимателям права эк­сплуатировать и строить предприятия на территории Совет­ского государства, а также разрабатывать земные недра, добывать полезные ископаемые и т.д. Концессионная поли­тика, правительства преследовала цель привлечь в экономи­ку страны иностранный капитал. Проведение этой полити­ки поручили Л. Д. Троцкому, который в 1925 г» возглавил Концессионный комитет. Широкого распространения кон­цессии не получили, так как национализация советской властью иностранной собственности стала суровым уроком

для зарубежных деловых кругов до конца XX века. В1922-1927 гг. было заключено примерно 150 концессионных до­говоров, в т.ч. 36 в сфере торговли, 32 в обрабатывающей промышленности, 25 в горном деле, 24 в сфере технической помощи.

Арендные и концессионные предприятия возродили го­сударственно-капиталистический уклад экономики. Ленин рассматривал госкапитализм в качестве ближайшего союз­ника социалистического (государственного) уклада в новой предстоящей борьбе с мелкотоварным хозяйством.

Децентрализация. Составной частью нэпа стала децен­трализация управления промышленностью. Политика «главкизма» была свернута, большинство главков ликви­дировано, к концу 1921 г. их осталось 16 (из 49 в 1920 г.). Сфера полномочий ВСНХ резко сузилась. В его ведении ос­тались наиболее крупные, стратегически важные фабрики и заводы. Значительная часть промышленных предприятий перешла в ведение губернских советов народного хозяйства (губсовнархозов).

Хозрасчет. Большинство государственных предприятий снималось с государственного централизованного содержа­ния и переводилось на хозяйственный расчет. Его суть обо­значали три «С»: хозяйственно-оперативная самостоятель­ность (самоуправление) предприятий, их самоокупаемость и самофинансирование. Отныне предприятия были обяза­ны сами заниматься заготовкой сырья, полуфабрикатов и реализацией своей продукции. Это привело к складыванию горизбнтальных связей в экономике, договорной системе между предприятиями, минуя центр. Эта система утверди­ла в экономике «диктат» потребителя, а не производителя. К концу 20-х годов по прямым договорам производилось 85% промышленной продукции.

Наиболее крупные и технически оборудованные фабри­ки и заводы объединялись в тресты, которые работали на основе хозрасчета. Тресты были общесоюзные, республи­канские и местные. Создание трестов вело к концентрации госсектора промышленности. Они препятствовали проник­новению хозрасчета на предприятия. «Трестовский хозрас­чет » не дошел до трудовых коллективов, они не почувствова­ли преимуществ нэпа.

Вольнонаемный труд. Переход к нэпу привел к отмене

всеобщей трудовой повинности — одной из важнейших норм Конституции РСФСР 1918 г. В марте 1921 г. был лик-

видирован Главный комитет по всеобщей трудповинности ВЧК перестала преследовать «тунеядцев» и «паразитов»,

т.е. людей неработающих и живущих на нетрудовые дохо­ды. Был взят курс на добровольное, экономическое привле­чение рабочей силы в народное хозяйство. Вольнонаемный труд был закреплен в новом Кодексе законов о труде, при­нятом ВЦИК 30 октября 1922 г. Возникла избыточная ра­бочая сила,'рынок труда. Трудоустройством безработных занимались биржи труда. Многие безработные пополнили число противников нэпа.

Денежная зарплата. В1921 г. натуроплата труда (прод­пайки) была заменена денежной формой зарплаты. Карточ­ная система была свернута. Для укрепления денежной сис­темы вначале провели деноминацию советского рубля (со-врубля) в соотношении 1/1000, затем — денежную рефор­му 1922-1924 гг. Государственный банк РСФСР, образован­ный осенью 1921г., вместо соврублей постепенно ввел в обо­рот новые банковские билеты — червонцы. Один червонец равнялся 10 золотым рублям выпуска 1897 г. Денежное об­ращение на основе золотой валюты укрепило финансовую систему страны. Новые деньги стали серьезным стимулом к труду. В середине 20-х годов червонец был самой твердой европейской валютой.

Дифференцированная зарплата. На государственных предприятиях была ликвидирована уравнительная система оплаты труда (уравниловка). Новая тарифная политика строилась с учетом квалификации рабочих и служащих, количества и качества произведенной ими продукции. Уве­личение зарплаты связывалось с ростом производительнос­ти труда. Таким образом, государство стремилось материаль­но заинтересовать трудящихся в расширении производства.

План. По замыслу советского руководства рынок дол­жен был не отменить, а дополнить план, т.е. государствен­ное планирование народного хозяйства. В декабре 1920 г. VIII Всероссийский съезд Советов одобрил ГОЭЛРО. В де­кабре 1921 г. IX Всероссийский съезд Советов утвердил его.

Таким образом, Государственный план электрификации России стал законом в условиях нэпа. Это был первый перс­пективный план развития всего народного хозяйства: про­мышленности, сельского хозяйства, транспорта. Он был рассчитан на 10-15 лет. В основе плана — строительство электростанций, которые должны были стать энергетичес­ким сердцем новых промышленных районов.

Главный разработчик плана Г. М. Кржижановский при­давал большое политическое значение электрификации. Он считал, что в XX в. электричество приведет к власти проле­тариат во всемирном масштабе, как в XIX в. пар привел к власти буржуазию. Ленин связывал электрификацию с по­бедой коммунизма в России, утверждая, что «коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей стра­ны *. Основатель Советского государства возлагал на план ГОЭЛРО большие надежды, связанные с подъемом эконо­мики, повышением производительности труда, мобилиза­цией трудовой активности масс. Он советовал Кржижанов­скому активно пропагандировать план, привлечь для этого всех инженеров и электротехников. Исполнителям выпла­чивать премии, неисполнителей сажать в тюрьму. -

В феврале 1921 г. при Совете труда и обороны была со­здана постоянно действующая Государственная общеплано­вая комиссия (Госплан). Первым ее председателем стал Кржижановский. Задачами Госплана стали разработка и контроль не только перспективных хозяйственных планов, но также годовых, а затем и пятилетних.

В период нэпа возродилась многоукладность экономи­ки. В отличие от дореволюционной экономики, у нэповской был новый, ведущий уклад — социалистический (государ­ственные предприятия, земля, недра, банки, внешняя тор­говля). Наряду с ним существовали: госкапитализм — арен­дные и концессионные предприятия; частнохозяйственный капитализм — предприятия, неподконтрольные государ­ству; мелкотоварное производство — хозяйства крестьян, кустарей, ремесленников, связанные с рынком; натураль­ное хозяйство — хозяйства, не связанные с рынком. Самым массовым укладом был мелкотоварный, что объяснялось преобладанием крестьян в социально-классовой структуре

населения страны (около 80% ). Ленин видел в этом укладе главного противника государственной сферы экономики главный источник капитализма.

Судьба нэпа

С 1923 г, страна вступила в полосу хозяйственного подъема. Остались позади продовольственный, транспорт­ный, топливный кризисы. Восстанавливалось народное хо­зяйство, при этом темпы восстановления сельского хозяй­ства и кустарного производства были выше темпов восста­новления государственной промышленности, которая тре­бовала больших капиталовложений. К середине 20-х годов сельское хозяйство, легкая и пищевая промышленность в основном достигли довоенного объема производства. Этому не помешал и значительный неурожай 1924 г., охвативший Нижнее и часть Среднего Поволжья, Северный Кавказ, не­которые районы Дона, Центральной черноземной области и Восточной Украины — территории с населением около 8 млн. человек.

Восстановлению сельского хозяйства и связанных с ним отраслей промышленности во многом способствовала тор­говля. Страна превратилась в большой рынок, часто напо­минавший базар. Торговали все: бывшие мешочники, рабо­чие, демобилизованные солдаты, домохозяйки, безработ­ные, государственные служащие (совслужащие) и т.п. Час­тник стал главной фигурой розничной торговли, которая к середине 20-х годов значительно стабилизировалась путем создания широкой сети магазинов и магазинчиков. Частно­го торговца называли лавочником.

В оптовой торговле преобладали государственные и ко­оперативные предприятия. Наиболее быстро развивалась потребительская кооперация, тесно связанная с деревней. Во главе потребкооперации стоял Центросоюз. Наряду с ней получили стимулы и другие формы кооперации: снабжен­ческая, кредитная, промысловая, сельскохозяйственная, производственная, жилищная. Руководство страны контро­лировало и поощряло кооперативное движение, относя его к социалистическому сектору экономики.

Тем не менее далеко не все и в руководстве, и в обществе были довольны возрождением торгового капитала. Вывшие красные командиры, красноармейцы, партизаны и т.д. счи-тали, что новый курс предает цели, за которые они проли­вали крОвь на фронтах гражданской войны, и поощряет вче­рашнего «врага народа» — мешочника и спекулянта, помо­гает новым буржуа — нэпманам. Объективной почвой для подобных настроений являлось быстрое социальное рассло­ение общества как в городе, так и в деревне. Образ жизни «новой буржуазии» вызывал и зависть, и откровенное воз­мущение.

Многие нэпманы, чувствуя временность и неустойчи­вость своего положения в условиях диктатуры пролетариа­та, стремились к скорейшему обогащению и проматыванию «бешеных денег». Историки назвали это явление «грима­сами» и «угаром» нэпа.

Начиная с 1922 г. было проведено несколько показатель­ных судебных процессов над частными торговцами, пред­принимателями и связанными с ними совслужащими. Наи­более крупные из них состоялись в июле-декабре 1923 г. — дело ГУМа, Моссельпрома и др. На них были вскрыты ог­ромные убытки, нанесенные государству в результате хи­щений и деятельности частника в качестве посредника при сбыте товаров государственных предприятий. Покупая у руководства госпредприятий и трестов товары с большой скидкой, частник перепродавал их с огромной прибылью, часть которой отдавал «спонсору».

Переломным в истории нэпа и государства стал 1925 г. — год завершения восстановительного процесса в области про­мышленности. Осенью 1926 г. XV Всесоюзная партийная конференция, подводя итоги восстановления народного хо­зяйства, заявила о необходимости перехода к структурной перестройке хозяйства.

Относительно быстрое восстановление экономики и пер­вые успехи нэпа во многом были обусловлены резким сокра­щением военных расходов, которые в 1925 г. составили 50% расходов Наркомата путей сообщения. Численность воору­женных сил была доведена до минимума — с 5,3 млн. до 600 тыс человек. Судьба нэпа и страны была в зависимости от

международного положения СССР и военной политики го­сударства, которое находилось в «капиталистическом окру­жении» , постоянном ожидании нового военного нашествия. Ослабление обороноспособности, которую Ленин рассмат­ривал в качестве «зеницы ока» партии и правительства, было вынужденным и непродолжительным фактором внут­ренней и внешней политики СССР. Возрастание военной угрозы в конце 20-х годов привело к свертыванию нэпа вна­чале в сельском хозяйстве, затем, на рубеже 20-х — 30-х годов, в промышленности, а к середине 30-х и в торговле.

В условиях рыночной экономики продовольственное снабжение армии и растущих городов гарантировалось при соблюдении двух главных условий — ориентированности промышленности на потребности деревни и доступности промпродукции для крестьянства. Нарушение этих условий вызвало два крупных кризиса нэпа — 1923 г. и 1927/28 гг. Первый вошел в историю как « кризис сбыта», второй — как «кризис хлебозаготовок».

Кризис сбыта. В 1923 г. промышленность в значитель­ной степени перестроилась на нужды деревни. Однако же­лание получить максимальную прибыль в условиях хозрас­чета толкало работников ВСНХ, руководителей трестов и синдикатов до предела поднять цену на «свой» товар. Цены на промтовары выросли более чем в три раза по отношению к сельскохозяйственным. «Ножницы» цен достигли макси­мальной величины к октябрю 1923 г. Относительно низкая покупательная способность крестьян привела к затоварива­нию складов не только сельскохозяйственными машинами, но и самыми простыми и самыми необходимыми средства­ми сельхозпроизводства: косами, боронами, плугами и т.п. «Кризис сбыта» промпродукции отразился на хлебозаготов­ках. Государство было вынуждено вмешаться в процесс ценообразования, административным путем снизить цены на промышленные товары, повысить закупочные цены на сельскохозяйственные товары и организовать дешевый кре­дит для крестьянства. Это обеспечило растущий спрос де­ревни. Почти весь запас сельхозмашин и инвентаря был быстро распродан, хлебопоставки не были сорваны. Кризис был преодолен.

После восстановления народного хозяйства руководство страны взяло курс на перестройку экономики через преиму­щественное развитие тяжелой промышленности, прежде всего машиностроения. Только он позволял вывести страну в разряд промышленно развитых и обороноспособных стран. Промышленность стала ориентироваться прежде всего на свои, а ие на деревенские потребности. Нужды деревни были отодвинуты на второй план.

Индустриализация потребовала увеличить хлебный эк­спорт для закупки машин и оборудования. Это усилило не­эквивалентный обмен между городом и деревней. В этих условиях не половина, как в начале 20-х гг., а 3/4 тяжести госбюджета легло на плечи крестьянства. Экономисты под­считали, что в 1926/27 сельскохозяйственном году кресть­янство недополучило при обмене своих продуктов на про­мышленные товары сумму в 645 млн. довоенных (не червон­ных) рублей. Это дало основание сторонникам мелкотовар­ного производства утверждать, что крестьянство больше потеряло, чем приобрело благодаря Октябрьской револю­ции. В условиях однопартийной системы вывод был не столько смел, сколько опасен.

Кризис хлебозаготовок. Политика «дать деревне мень­ше — взять у нее больше» в рыночных условиях была труд­новыполнима. Положение резко ухудшилось в 1927 г., ког­да пошли разговоры о близкой войне с Англией, разорвав­шей дипломатические отношения с СССР. Начатые советс­ким руководством, они самым неожиданным образом уда­рили по продовольственному снабжению городов. Возник ажиотажный спрос на стратегические товары, прежде все­го на хлеб. Он резко взвинтил рыночные цены. Они почти в 5 раз превысили государственные закупочные цены. Крес­тьяне требовали не менее чем втрое повысить последние, фактически бойкотируя хлебозаготовки. План хлебозагото­вок 1927 г. был провален.

Возник острый продовольственный кризис, который заставил государство, с одной стороны, ввести карточную систему снабжения в городах, с другой — усилить админи­стративный нажим на деревню. Недовольство крестьян го-дарственной политикой цен Сталин в 1928 г. истолковал

как саботаж, как «хлебную стачку»бы наносят удар в спину пролетарскому государеву, время как внешний враг готовится к новой войне.

В1928-29 гг. власти перешли к чрезвычайным методам хлебозаготовок по примеру продотрядов времен граждане-кой войны. Для их проведения в деревню было послано 30 тысяч коммунистов, уполномоченных принимать чрезвы­чайные меры к саботажникам-кулакам. Закрывали рынки и базары, проводили обыски по крестьянским дворам. Кре-стьян заставляли сдавать хлеб в счет государственного зай­ма индустриализации (введен в 1926 г.), в счет будущего года, настаивали на самообложении и обязательной сверх­плановой продаже хлеба. Тех, кто отказывался сдавать хлеб, привлекали к суду по ст. 107 УК РСФСР и соответствующим статьям союзных республик «за спекуляцию». Суды авто­матически выносили решения о конфискации как товарных излишков, так и запасов, необходимых для потребления и производства. Изымали инвентарь. Крестьян, осуждавших насилие, подвергали тюремному заключению по ст. 58-10 — антисоветская агитация. А ведь еще в декабре 1927 г. на XV съезде ВКП(б) В. М. Молотов говорил, что тот, кто предлагает политику насильственного изъятия хлеба, тот враг рабочих и крестьян. И Сталин подтверждал: «Правиль­но!».

Летом 1928 г. государство ослабило нажим, частично пошло на экономическое стимулирование. Чрезвычайные меры были отменены, закупочные цены повышены на 15-20%. Это было сделано по настоянию Н. И. Бухарина, ко­торый считал, что ставка на насилие приведет к голоду. Принудительные заготовки хлеба, проведенные по настоя­нию Сталина в первой половине 1928 г., Бухарин назвал военно-феодальной эксплуатацией крестьянства, а Рыков — попыткой превратить деревню «в дойную корову индустри­ализации» . Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, М. П. Томский при­чину кризиса хлебозаготовок видели в ошибках планирова­ния, предлагали выйти из него путем корректировки цено­вой политики, временных закупок хлеба за рубежом, частичч ного сокращения капиталовложений в металлургию и маши- \ ностроение, т.е. в снижении темпов индустриализации

Несмотря на уступки крестьянству, осенью 1928 г. за-готовки хлеба вновь оказались под угрозой. Крестьяне уже _яе верили государству. Зажиточные хозяева сокращали по­севы, «самоликвидировались», середняки не хотели расши­рять производство, т.к. боялись попасть в разряд кулаков. К кулакам правительство стало причислять не только крес­тьян, эксплуатирующих наемный труд батраков, но и хо­зяйства с годовым доходом в 1500 руб.

Опираясь на большинство в Политбюро ЦК, Сталин аШОвь дал директиву на места применить жесткие админис­тративные меры к богатым крестьянам. Однако применять их стали и к середнякам. Молодой донской писатель М.А.Шолохов летом 1929г. писал своим московским из­дателям: «Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен». С 1929 г. чрезвычайные меры стали системой. С нэпом в де­ревне было покончено, что и закрепила сплошная коллек­тивизация.

В промышленности стали сворачивать аренду, хозрас­чет, переходить к госзаказу, централизованному управле­нию. Договорная система была практически ликвидирова­на. Если в 1929 г. по хоздоговорам производилось более 4/5 промышленной продукции, то в 1930 г. — лишь 5%.

Страна вступила в эпоху «большого скачка». Советская история 20-х годов непредусмотренным образом подтверди­ла слова Ленина о том, что нэп вводится «всерьез и надол­го... но не навсегда», сказанные им в декабре 1921 г. на IX Всероссийском съезде Советов. В партийно-государственном руководстве победу одержали сторонники позиции «не на­всегда».