Зарождение и развитие журналистики в европе 2 страница

Хотя время независимой газетной периодики во Франции еще не наступило, газета вошла в повседневную жизнь французов. Жан де Лабрюйер в «Характерах», где отмечал все достойные внимания события в жизни французского общества XVII столетия, писал о задачах и функциях прессы: «Газетчик обязан сообщать публике, что вышла в свет такая-то книга, <...> отпечатана таким-то шриф­том на хорошей бумаге, красиво переплетена и стоит столько-то. Он должен изучить все - вплоть до вывески на книжной лавке, где эта книга продается; но боже его избави пускаться в критику. Вы­сокий стиль газетчика — это пустая болтовня о политике. Раздобыв какую-нибудь новость, газетчик спокойно ложится спать; за ночь она успевает протухнуть, и поутру, когда он просыпается, ее при­ходится выбрасывать».

В Италии появление первого печатного периодического изда­ния относится к 1636 г., когда во Флоренции типографы Амадоре Масси и Лоренцо Ланди стали издавать еженедельник, не имев­ший, однако, определенного названия. Первая же итальянская га­зета, имевшая название «Sincere» («Искренняя»), издавалась Лукой Ассарино в Генуе с 1642 по 1682 гг.

1640-е гг. в Англии отмечены появлением первых образцов по­литической периодики, что было связано с противостоянием ко­роля Карла I и парламента. Под давлением парламента Звездная палата была упразднена в июле 1641 г. Хотя формально цензуру в Англии никто не отменял, пресса получила значительную свобо­ду в освещении общественно-политических событий, а поляриза­ция общества привела к появлению периодических изданий раз­личной политической ориентации.

В ноябре 1641 г. англичане впервые получили возможность уз­навать парламентские новости из еженедельника Сэмюэля Пека «The Heads of Several Proceedings In This Present Parliament» («Ос­новные события, происходящие в нашем парламенте»). До появ­ления газеты Пека фрагменты речей, произносимых в Палате об­щин, могли попадать только в памфлеты, издаваемые в нелегаль­ных типографиях. Публикация парламентской хроники вызвала раздражение короля, но еженедельник продолжал выходить. Более того, в декабре того же года у него появился конкурент «The Diurnall, or The Heads of all the Proceedings in Parliament» («Диурна-лий, или Основные события, происходящие в парламенте»), а к началу 1642 г. уже пять подобных еженедельников циркулировали по Лондону. Новости из парламента были покупаемым товаром.

Одни из подобных изданий прожили несколько месяцев, некото­рые закончились на первом же выпуске.

Начиная с 1642 г. и до свержения Стюартов ни у короля, ни у парламента не было сил, чтобы обуздать прессу. Но это не значит, что издатели были защищены от возможных репрессий, тот же Сэмюэль Пек, призвав к примирению с королем, сразу же очутил­ся в тюрьме. Но репрессии не останавливали журналистов - коли­чество периодических изданий неизменно росло. В 1644 г. их чис­ло измерялось 17, а в 1649-24.

Противостояние между роялистами и сторонниками парламен­та нашло свое отражение в прессе. Интересы короля отстаивала возглавляемая Джоном Беркенхедом газета «Mercurius Aulicus» («Дворцовый Меркурий»), выходившая с 1642 по 1646 гг. и вызвав­шая негодование Джона Мильтона, который писал в «Ареопагитике»: «Разве мы не читаем не реже одного раза в неделю бесконеч­ную придворную клевету на парламент и общество, отпечатанную (о чем свидетельствуют еще сырые листы) и распространяемую между нами, невзирая ни на какую цензуру?».

Парламентскую прессу возглавил яркий журналист Марчмонт Нидхэм, редактировавший еженедельник «Mercurius Britannicus» («Британский Меркурий»), который помимо жесткой антирояли­стской направленности отличался и более совершенной подачей материала. Нидхэм располагал материал не по датам, а по значи­мости описываемого события, ввел рубрики. После пятилетних на­падок на короля Нидхэм сменил политическую ориентацию и с 1647 г. начал издавать ультра-монархическую газету «Mercurius Pragmaticus» («Прагматичный Меркурий»), в которой подверг уни­чижительной критике Оливера Кромвеля, будущего диктатора Англии, и сторонников парламента.

Нидхэм сделал неверную ставку. Королевская власть пала, а сам Карл I был обезглавлен 30 января 1649 г. Пек, присутствовав­ший при казни, сообщил об этом в своем новом еженедельнике «A Perfect Diurnall of Some Passages in Parliament» («Совершенный диурналий о некоторых событиях в парламенте»). Новость, начи­навшаяся фразой — «В этот день Король был обезглавлен напротив Банкетного зала у Уайт-Холла», была помещена только на третьей странице, потому что казнь состоялась во вторник, а газета выхо­дила по субботам — следовательно вначале шли воскресные ново­сти, затем события понедельника, и только на третьей полосе — то, что случилось во вторник.

После казни короля и установления республики в Англии на­чалось наступление на свободу прессы. Преследование редакторов роялистского еженедельника «Mercurius Elencticus» («Милосерд­ный Меркурии») Джорджа Уортона и Сэмюэля Шеппарда и при­нятие в сентябре 1649 г. «Акта о регулировании печати» приводят к исчезновению монархистской прессы.

Нидхэм предпочел покинуть «Mercurius Pragmaticus» и перей­ти в ряды сторонников нового режима, начав издавать в 1650 г. еженедельник «Mercurius Politicus», официальный орган индепен-дентов, на страницах которого он с тем же энтузиазмом защищал вмешательство Кромвеля в шотландские дела, за что Дж. Кливлэнд в роялистской прессе назвал Нидхэма «позором обоих полов и трех партий», т. е. — роялистов, пресвитериан и индепендентов.

Последствия ограничения свободы слова почувствовали на себе не только монархисты, но и деятели оппозиции, не сумев­шие найти общего языка с новой властью. Лидер левеллеров Джон Лильберн в памфлете «Вторая часть Новых цепей Англии, или Печальное представление о ненадежном и опасном положе­нии республики» (1649) был вынужден констатировать, что при­шедшие к власти военные «прежде всего строгими мерами заста­вили замолчать печать; далее они обрушились на нас клеветой и всякого рода ложными доносами, какие только могла изобрести их злоба против нас <...> Правящие офицеры говорят о свободе, но какая это свобода, если они заставили замолчать печать, кото­рая по праву является и считается у всех свободных народов са­мым существенным признаком свободы?».

К 1656 г., когда Кромвель восстановил цензурные ограничения в полном объеме, в Англии издавались только две официальные газе­ты - «Mercurius Politicus» и «Weekly Intelligencer of the Commonwealth» («Еженедельный справочник Содружества»), причем обе редакти­ровал Нидхэм. Любопытно отметить, что первые образцы рекламы в английской периодике можно обнаружить именно в газете Нид­хэма. В сентябрьском номере «Mercurius Politicus» за 1658 г. мож­но было прочитать, что «особенный, рекомендуемый всеми врача­ми китайский чай, называемый китайцами «тшеа», другими наро­дами — «тэй» или «тии» — можно получить».

Реставрация ухудшила положение английской прессы. Уста­новленный Карлом 11 «Акт о печати» (1662) носил еще более жес­ткий характер, а необходимость его введения объяснялась «общей распущенностью последних времен, [когда] многие злонамерен­ные лица осмеливались печатать и распространять книги еретичес­кие и мятежного содержания». В стране вновь выходили всего две официальные газеты - «The Intelligencer» и «The News», только их редактором-издателем отныне был убежденный монархист Роджер

П'Эстранж, совмещавший журналистскую деятельность с обязан­ностями главного цензора Англии.

Ситуация немного изменилась, как ни странно, благодаря Ве­ликой чуме 1665 г. Спасаясь от чумы, осенью Карл II со своим дво­ром переехал в Оксфорд. Находясь вдали от Лондона, он и его ок­ружение желали получать новости, но боялись брать в руки газе­ты Л'Эстранжа. Исходя из этих соображений, университетскому типографу Леонарду Литчфелду было приказано издавать новую газету. 14 ноября 1665 г. вышел первый номер «The Oxford Gazette» («Оксфордская газета»), которая затем выходила в течение 11 не­дель по понедельникам и четвергам. Нововведением стала двухколоночная верстка и непривычная информационная насыщен­ность — на двух страницах «The Oxford Gazette» содержалось боль­ше информации, чем в двух газетах Л'Эстранжа.

«The Oxford Gazette» с ее акцентом на беспристрастную пода­чу информации и с отказом от полемического пафоса быстро ста­ла серьезным конкурентом двум прежним официальным газетам, особенно после переезда короля в Лондон, когда газеты возглавил Томас Нькжом, а название поменялось на «The London Gazette» («Лондонская газета»). Первый выпуск «The London Gazette», с со­храненной прежней нумерацией (№ 24), появился 5 февраля 1666 г. и продолжается до сих пор, что делает «The London Gazette» самой старой из ныне действующих газет Европы.

Предварительная цензура исчезла в Англии только после «Славной революции» 1688 г. В 1689 г. был принят «Билль о пра­вах», а в 1794 г. было отменено, а точнее не продлено, действие «Закона о цензуре», введенного Яковом II в 1685 г. Положитель­ные последствия отмены предварительной цензуры сказались не сразу, но, как подметил Томас Маколей, нападки на короля и его окружение во вторую половину правления Вильгельма III были гораздо менее резкими, нежели в первую. Это свидетельствова­ло о том, что политическая пресса стала постепенно привыкать к свободе слова.

Маколей писал, что «привычка писать против правительства сама по себе имеет вредное влияние. Ибо у тех, кто привык писать против правительства, входит в привычку нарушение закона; а привычка нарушать хотя бы и бессмысленный закон способна раз­вивать в людях полнейшее беззаконие. Как бы ни был нелеп тамо­женный тариф, контрабандист есть все-таки мошенник».

В целом же, к характерным чертам первых европейских газет Можно отнести недолговечность их существования, зависимость от официальных властей и, как следствие, чисто информационный, неполитизированный характер этих изданий. Тиражи колебались от 200 до 1500 экз.

По мере становления газетной периодики в Европе наметилась тенденция к изменению как внешнего облика газет, так и их содер­жания. В названиях многих газет появляются указания на место издания, как, например, «The London Informer». Первые страницы иллюстрировались виньетками, заставками, эмблемами или пор­третами августейших особ (хотя собственно газетная иллюстра­ция, карикатура и сатирическая графика относятся только к нача­лу XVIII в.). В левом углу первой страницы размещались аннота­ции статей; там же ставилась дата. В 1660-е гг. отмечены новшества в верстке материала, и газетный текст стал делиться на две колон­ки. К середине XVII столетия в газетах появилась реклама, ставшая впоследствии неотъемлемой частью газетного бизнеса, а в 1673 г. в Гамбурге можно было встретить газету «Hamburger Relations Courier» («Гамбургский ведомостный курьер»), состоящую из одних объявлений.

Первой ежедневной газетой в Европе стала «Einkommende Zeitung» («Приходящая газета»), которая увидела свет в 1650 г. в Лейпциге. По другим данным, первая ежедневная газета появилась также в Лейпциге, но в 1660 г. Ее издавал Тимотеус Рицше под на­званием «Neulaufende Nachricht von Kriegs — und Weltthaendeln» («Пришедшие новости о военных и мировых делах»). В Англии первая ежедневная газета «The Daily Courant» («Ежедневные куран­ты») стала выходить лишь в 1702 г., во Франции «Journal de Paris» («Парижская газета») — в 1777 г., в Италии «Gazzetta di Genova» («Генуэзская газета») — в 1798 г.

Условия появления первых европейских журналов в первую очередь определялись созданием в XVII в. интеллектуальной среды, вошедшей в историю под названием «La Republique des ' Lettres» («Республика литераторов», или «Республика ученых»). Это понятие отразило новую форму общения европейских ин­теллектуалов, ориентированных на антисхоластические методы познания. Это своего рода интернациональное «братство лите­раторов», объединенных задачей поиска истины в «невидимые колледжи», свободные от теологических догм. Помимо личных встреч, члены «La Republique des Lettres» нуждались в научной переписке, без которой трудно себе представить духовную жизнь Европы этого периода.

Переписка эта была иного свойства, нежели эпистолярное на­следие античности, средневековья или Ренессанса. «Каждый, стре­мящийся к знанию, должен был ориентироваться теперь не на

Учителя и его интерпретаторов, т. е. не на готовое знание, а на са­мого себя и на других как равноценных (в смысле равного их уча­стия в формировании нового знания) личностей»¹. Стали созда­ваться научные общества, способные к привлечению и аккумули­рованию средств на издания (в том числе и периодические).

Слово «журнал» восходит к латинскому «diurnalis» («ежеднев­ный»), что напоминает «acta diurna» Юлия Цезаря. Особенность первых европейских журналов — преимущественно научная ориен­тация. Научная переписка вовлекла в коммуникацию большое чис­ло участников. Информационно-пропагандистские возможности периодического издания были несоизмеримо выше.

Первый европейский журнал — «Journal des Savants» («Журнал ученых», 1665-1828) — был создан по инициативе французского министра финансов Жана-Батиста Кольбера, которого часто срав­нивают с кардиналом Ришелье. Кольбер задумал периодическое издание, которое бы освещало научные, критические и литератур­ные проблемы, стоящие перед интеллектуальной элитой Европы.

«Journal dies Savants» увидел свет в Париже 5 января 1665 г. На должность редактора и издателя был приглашен советник парла­мента Дени д,е Салло. Журнал выходил сначала один раз в неделю, потом раз в две недели на 12 страницах. Издание Салло было призвано восполнить пробел в научном общении, в обмене информа­цией, в плодотворных дискуссиях. Материалы облекались в фор­му писем. Журнал был ориентирован на научную полемику, на «провокацию» спора. В издании «Journal des Savants» Дени Салло помогали такие известные деятели французской культуры, как Марен Лерой де Гомбервилль и Жан Шаплен. Через год издание журнала перешло в руки аббата Жана Галлуа, профессора гречес­кого языка, остававшегося на посту редактора до 1674 г.

В начале XVIII столетия слово «журнал» понималось как «пе­риодическое сочинение, которое, появляясь регулярно через опре­деленное время, сообщает о новых или вновь переизданных кни­гах, раскрывает их содержание и извещает открытия в науке; коро­че говоря, сочинение, в котором некто освещает все, что ежедневно происходит в «Республике литераторов»².

В 1665 г., с опозданием в несколько недель, в Англии появил­ся журнал «Philosophical Transactions of the Royal Society» («Фило­софские труды Королевского общества») под редакцией Генри Олденберга. Этот журнал, официальный орган Лондонского ко­ролевского общества, выходил ежемесячно. Любопытно, что из десяти публикаций, составивших первый номер, три были взяты из «Journal des Savants».

В 1668 г. в Риме появился первый итальянский журнал «И Giornale de'Letterati» («Журнал литераторов»). Журнал этот был задуман его редактором Франческо Надзари по образцу французского «Journal des Savants», а в дальнейшем сам послужил образцом для итальян­ских литературных журналов. Журнал, в котором помещались ра­боты литературоведческого, языковедческого, философского ха­рактера, просуществовал до 1679 г. В 1682 г. профессор Отто Менке предпринял в Лейпциге издание латиноязычного журнала «Acta Eruditorium» («Ученые записки»), который быстро приобрел евро­пейскую известность. В его издании деятельное участие принял Готфрид Вильгельм Лейбниц, публиковавший на страницах этого журнала многие свои работы. Журнал «Acta Eruditorium» просуще­ствовал до 1731 г.

Цензурные преследования, существовавшие в большинстве стран Европы, заставили обратить внимание журналистов на возможность публикаций своих изданий в Голландии. Влиятельный французский философ-скептик Пьер Бейль, эмигрировавший за свои религиозные убеждения в Голландию, стал печатать с 1684 г. периодическое философско-литературное издание «Nouvelles de la republique des lettres» («Новости литературной республики»). В предисловии к первому номеру Пьер Бейль писал, что «мы свободны от неразумной пристра­стности. Мы будем выступать скорее в роли докладчика, чем в роли судьи, и мы приведем выдержки из книг, направленных против нас, столь же добросовестно, как и книг, выступающих за нас». Издание Бейля имело широкий резонанс, утвердив авторитет редактора в ев­ропейских интеллектуальных кругах. Во Франции распространение «Nouvelles de la republique des lettres» было запрещено.

В журнале Бейля содержались рецензии на книги по вопросам философии, богословия, истории и литературы, полемические со­чинения политического и религиозного характера. Но даже в тер­пимой к инакомыслию Голландии ряд публикаций Бейля привел к тому, что независимый редактор лишился места профессора ис­тории и философии в Роттердамском университете.

Нападки недоброжелателей и пошатнувшееся здоровье заста­вили Бейля через три года прекратить свое издание. Бонаж де Боваль продолжил труд Бейля, переименовав журнал в «Histoire des ouvrages des savants» («История трудов ученых», или «Летопись тво­рений ученых»). В новом виде журнал просуществовал до 1709 г.

В 1688 г. Жан Леклерк, эмигрант и идеологический оппонент Бейля, предпринял в Амстердаме издание журнала «Bibliotheque universelle et historique» («Всеобщая историческая библиотека»). Этот журнал просуществовал пять лет и прославился тем, что уже р первых номерах Леклерк опубликовал обширные извлечения из основополагающего труда Джона Локка «Опыт о человеческом разуме», вызвав бурную полемику во многих странах Европы.

Журналы литературно-критического содержания во Франции ведут свое начало от периодического издания «Mercure galant» («Га­лантный Меркурий»), основанного в 1672 г. Королевскую «приви­легию» на издание этого журнала получил популярный в то время драматург и полемист Жан Донно де Визе, литературный против­ник Мольера. В первые годы «Mercure galant» выходил нерегуляр­но, однако с 1677 г. де Визе сделал это издание ежемесячным. Осо­бенным успехом у читающей публики пользовался раздел светской хроники.

Под рубрикой «Письма к Мадам» де Визе публиковал после­дние новости королевского двора и парижского света. Расчет де Визе был верен. Разговоры и сплетни салонов и дворцовых кругов становилось известными широкому кругу читателей, интересую­щихся информацией подобного рода.

Реакция современников на данное периодическое издание была неоднозначной. Для Жана де Лабрюйера «Mercure galant» «стоит ниже полного ничтожества; впрочем, подобных изданий у нас немало. Тот, кто ухитряется нажить состояние на глупой кни­ге, в такой же мере себе на уме, в какой неумен тот, кто ее покупа­ет; однако, зная вкус публики, трудно порой не подсунуть ей ка­кой-нибудь чепухи».

Стоит отметить, что в 1696 г. в «Mercure galant» появилась замеча­тельная сказка Шарля Перро «Спящая красавица», которую тот опуб­ликовал анонимно, не желая связывать свое имя с произведением, написанным (согласно канонам классицизма) в «низком жанре».

В дальнейшем королевская привилегия на издание журнала «Mercure galant» перешла в руки Шарля Дюфрени, сочетавшего в себе многие таланты — драматурга, поэта, музыканта, художника, романиста, журналиста и коммерсанта. Дюфрени вошел в историю Французской журналистики не только как редактор одного из пер­вых французских журналов.

Он впервые применил прием показа французской действитель­ности глазами чужестранца, некоего жителя Сиама, случайно попав­шего в Париж («Серьезные и комические развлечения сиамца», 1699). Герой Дюфрени, абсолютно не знакомый с нравами европей­ской жизни, постоянно попадает в комические и нелепые ситуации, которые в свою очередь обращают внимание читателя на неприг­лядные стороны повседневной жизни.

Прием, использованный Дюфрени, стал весьма популярным в публицистике эпохи Просвещения. Шарль Монтескье использовал его в «Персидских письмах», Оливер Голдсмит — в «Гражданине мира, или Письмах китайского философа, проживающего в Лон­доне, своим друзьям на Востоке» и т. д.

В XVIII веке Европа сделала решительный шаг к переходу к новым экономическим, социально-политическим и идеологиче­ским формам. Абсолютистские режимы начали сменяться демок­ратическими. Феодальные экономические отношения уступали место капиталистическим, в науке и философии утверждался раци­онализм, в политической и религиозной жизни — принципы то­лерантности (получили философское юридическое оформление концепции «естественных прав человека» и демократии). Обо­значенные явления пробивали себе дорогу с большим трудом: XVIII столетие — эпоха кровавых революционных потрясений и войн за независимость.

Социально-экономические и политические достижения были связаны с движением в духовной области, которое само дало себе название «Просвещение». «Просвещение с помощью света разу­ма» — таков был лозунг прогрессивных сил Европы. Новые идеи получали распространение благодаря путешествиям, международ­ной книжной торговле, все возраставшей переводческой деятель­ности и переписке.

Просвещение совпало со становлением и расцветом журналь­ной периодики, и в этом совпадении имеется своя закономерность. В период, когда властителями дум были философы и писатели, роль печатного слова в формировании общественного мнения воз­росла многократно. Этот период иногда называют эпохой персо­нального журнализма. Практически за каждым периодическим изданием стояла личность редактора или издателя, проводившего свою идеологическую политику. Писатели и философы часто об­ращались к созданию журналов для пропаганды собственных взгля­дов. Журналы, как концептуальные периодические издания, стали одним из основных коммуникационных каналов для распростране­ния просветительских идей на широкую читательскую аудиторию.

Начало европейского Просвещения связано с идеями английс­ких деистов и философов конца XVII столетия. Принятие в 1689 г. «Билля о правах» (учитывающем некоторые философские концеп­ции Джона Локка) стало знаменательным событием не только для Англии, но и для всей Европы, ибо в «Билле о правах» была заявлена новая модель взаимоотношения личности и государства. Выс­казанное Локком (в работе «О гражданском правлении», 1690) по­ложение о том, что «мы рождаемся свободными, так же, как мы рождаемся и разумными», для многих звучало подлинным откро­вением. Вольтер писал, что «Локк развернул перед человеком карти­ну человеческого разума, как превосходный анатом объясняет меха­низм человеческого тела». Многие французские просветители (Мон­тескье, Вольтер, Прево) отправились в Англию, чтобы на месте ознакомиться с тем, что казалось им самым передовым и плодотвор­ным в области культуры, идеологии и государственного устройства.

Задача просветительской журналистики — исправлять нравы общества посредством просвещения и развлечения. Поэтому язык просветительских изданий отличался простотой и ясностью, чтобы быть понятным и доходчивым максимально большему числу чита­телей. Как писал Даниэль Дефо, «если меня спросят, какой стиль я считаю наилучшим, то я отвечу - тот, на котором можно разговари­вать с пятью сотнями людей самых разнообразных профессий, ис­ключая идиотов и сумасшедших, и быть понятым всеми».

Сам Дефо прославился как опытный памфлетист и полемист, сатирические выпады которого не раз достигали цели. Его памф­лет «Кратчайший способ расправы с диссидентами» (1702) был направлен против религиозных преследований со стороны англи­канской церкви, но Дефо написал его так, что ввел в заблуждение тех, против кого этот памфлет был направлен. Ответом на меткую карикатуру стал суд над памфлетистом, публичное сожжение об­наруженных экземпляров, штраф и троекратное выставление к позорному столбу. Дефо удалось превратить гражданскую казнь в собственный триумф. В тюрьме Дефо написал «Гимн позорному столбу» (1703), который поступил в продажу как раз в момент ис­полнения приговора, — и собравшаяся на площади толпа привет­ствовала Дефо рукоплесканиями и осыпала его цветами.

После выхода из заключения в 1704 г. Дефо стал издавать соб­ственный журнал «The Weekly Review» в качестве независимого журналиста. Тюремное заключение сделало Дефо «еще любезнее народу; он писал сатиры, политические сочинения, полемические статьи. Но всего более занимало его издание «Обозрения (Review) отношений Франции и всей Европы, насколько простирается вли­яние Франции», выходившего четыре раза в неделю, которое было Народным листком в истинном смысле этого слова <...> и которое поэтому и должно собственно считаться первым началом англий­ской журналистики». Дефо продолжал издавать журнал, заполняя его в основном материалами собственного сочинения, вплоть до 1713 г. и даже получил прозвище «господин Ревью».

В английской просветительской журналистике выделились два подхода к исправлению нравов - сатирический и морально-дидакти­ческий. Их не всегда можно разъединить, но если выделять крайние стороны, то нравоучительная журналистика Джозефа Аддисона и Ричарда Стиля оказывается с одной стороны, а едкая сатира Джо­натана Свифта — с другой. Как остроумно заметил У. М. Теккерей, Аддисон — «мягкий сатирик, он никогда не наносил запрещенных ударов; милосердный судья, он карал только улыбкой. В то время как Свифт вешал без пощады».

Свифт оставил яркий след в истории английской журналисти­ки. Размышляя о силе публицистического дарования Свифта, тот же Теккерей заметил, что «самые хищные клюв и когти, какие ког­да-либо вонзались в добычу, самые сильные крылья, какие когда-либо рассекали воздух, были у Свифта». Памфлет был излюблен­ным жанром Свифта. Он никогда не подписывал свои публицис­тические произведения, мистифицируя читателей вымышленными именами. А когда в прессе появилась статья, требующая запрета анонимности публикаций, Свифт резко возразил, утверждая, что «помимо того, что такая статья закона сделает невозможной дея­тельность благочестивых людей, которые, публикуя превосходные сочинения на благо религии, предпочитают в духе христианского смирения остаться неизвестными, не подлежит сомнению, что все, обладающие подлинным талантом и познаниями, наделены непре­одолимой скромностью и не могут быть уверены в себе, впервые отдавая на суд людской плоды своего ума».

В 1696-1697 гг. Свифт практически одновременно создал два памфлета, которым суждена была долгая жизнь, — «Битва книг» и «Сказка бочки». «Сказка бочки» — один из самых блестящих памф­летов в творческом наследии Свифта. В нем дается тонкая и злая пародия на Реформацию и на различные направления внутри хри­стианского вероучения, отразившая реакцию Свифта на события английской революции и на деятельность пуритан. Под масками Петра, Мартина и Джека возникают образы католицизма, люте­ранства и кальвинизма (пуританства).

Политические пристрастия Свифта вначале были на стороне вигов, но в 1709—1710 гг. он порвал с вигами и, став редактором торийского еженедельника «The Examiner» («Исследователь»), вел его с ноября 1710 г. по июнь 1711 г. (№ 13-43). В «The Examiner» Свифт опубликовал целый ряд памфлетов, статей и стихотворений, направленных против лидеров партии вигов. В пылу политической

борьбы Свифт писал, что «партия наших противников, пылая бе­шенством и имея довольно досуга после своего поражения, спло­тившись, собирает по подписке деньги и нанимает банду писак, весьма искушенных во всех видах клеветы и владеющих слогом и талантом, достойными уровня большинства своих читателей».

Даже самое известное произведение Свифта — роман «Путеше­ствия Гулливера» (1726) — не что иное, как развернутый памфлет, который не сосредоточивается на одной проблеме, но поднимает бесконечное множество проблем — от государственного устройства Британии до нравов ученого мира и духовного облика человека в целом (йеху).

Серия памфлетов Свифта «Бумаги Бикерстафа» (1708-1709) определила форму нравоучительной журналистики Ричарда Сти­ля и Джозефа Аддисона. Свифту удалось создать запоминающую­ся комическую маску Исаака Бикерстафа, имя которого стало на­рицательным. Ричард Стиль, бывший в ту пору редактором офи­циальной газеты, решил использовать созданную Свифтом маску для издания нового журнала в 1709 г.

Журналу Стиля, получившему название «The Tatler» («Болтун») и имевшему подзаголовок «Болтун Исаака Бикерстафа», суждено было положить начало не только английской, но и всей европей­ской нравоучительной журналистике. Издание начиналось обра­щением Бикерстафа, предлагавшего читателю «поучительное и вместе с тем вызывающее на мысль чтение», которое «благодетель­но и необходимо». Удачно найденная маска и точно выдерживае­мая программа издания завоевали английского читателя. В 1710 г. издательским проектом своего друга заинтересовался Джозеф Ад­дисон. Он стал присылать в журнал свои статьи и эссе. В журнале «The Tatler» Аддисон «нашел свое призвание, и самый восхититель­ный собеседник в мире заговорил».

С приходом Аддисона качество журнальных публикаций возрос­ло, а многие его эссе до сих пор переиздаются и считаются непрев­зойденными образцами английской эссеистики. Структура «The Tatler» основывалась на одном эссе, являвшимся композиционным стержнем каждого номера. Эссе создавалось Стилем или Аддисоном от имени выбранной маски и посвящалось различным событиям лондонской жизни. Помимо эссе, в номер («The Tatler» выходил три раза в неделю) включались также мелкие объявления и заметки.

Опасаясь, что маска Исаака Бикерстафа может потерять свою привлекательность, Аддисон и Стиль прекратили издание «Болту­на» в начале 1711 г., когда журнал находился на пике своей популярности. В тот же год появился самый удачный журнал в творческом наследии Аддисона и Стиля — «The Spectator» («Зритель»). На этот раз Аддисон и Стиль разработали целую галерею масок, членов небольшого клуба, которые собирались, чтобы порассуждать на самые замысловатые темы из области политики, литературы, фи­лософии, театра, светской жизни и т. д.