Журналистика сша в 1945-1995 годы 1 страница

Среди последствий Второй мировой войны исследователи называют такое: мировой финансово-экономический центр переместился из Европы в Соединенные Штаты Америки. Когда в 1945 году закончилась «великая антифашистская война», национальный доход Соединенных Штатов возрос по сравнению с 1940 годом в два раза и составил 55% мирового промышленного производства. Причем в отличие от Западной Европы в Америке сохранился отлаженный производственный механизм и сравнительно быстро произошел переход на мирное производство с заменой изношенного оборудования на новейшее по тому времени. Правящие круги США выдвинули «доктрину Трумэна» и «план Маршалла» – по сути дела программу использования экономического и военного превосходства над странами Европы, опустошенными войной, для подчинения их своему контролю в той или иной степени.

Хотя радость победы над фашизмом разделили народы разных стран, входивших в антигитлеровскую коалицию, единство среди союзников было недолговечным. Практически сразу началась «холодная война», сигналом к которой послужила знаменитая речь Черчилля в Фултоне. Начало «холодной войны» вызвало в США ожесточенно отрицательное отношение властей и официального общества ко всем проявлениям не только левой политической оппозиции, но и фактически любого нонконформистского инакомыслия, что в наиболее уродливом виде вылилось в форму «маккартизма» (1950–1955 годы) и преследований за «антиамериканскую деятельность». В «охоте на ведьм» приняли участие не только правые политические деятели, но и многие журналисты.

В конце 1940 – начале 1950 годов принятый еще в 1940 году Закон о регистрации иностранцев, более известный как «закон Смита» и предусматривавший обязательную регистрацию всех проживающих в стране иностранцев и столь же обязательную депортацию за пределы страны тех из них, на кого падало подозрение в связях с «подрывными элементами», был использован правительством Г. Трумэна в борьбе против коммунистической партии. В соответствии с этим законом были организованы судебные процессы над руководителями КП США, которые были заключены в тюрьму^[1]. В этой обстановке американский конгресс принял ряд новых законов, ограничивавших право американцев пользоваться свободой выражения мнения, свободой ассоциаций и другими демократическими правами: закон Тафта-Хартли (1947 год), закон Маккарэна-Вуда (1950 год), закон Браунелла-Батлера (1954 год), закон Лэндрама-Гриффина (1959 год) и др.

В этой связи нелишним будет отметить, что положение рабочей и особенно коммунистической прессы в этот период было чрезвычайно тяжелым. Лидер американских коммунистов Э. Браудер, бывший баптистский священник, держал под своим контролем всю партийную прессу, сам являлся главным редактором газет «Дейли уоркер», «Санди уоркер», журнала «Коммьюнист». В состав редакции «Дейли уоркер» входил, в частности, осведомитель ФБР Луис Буденц. Именно Браудер в 1943 году воспринял Тегеранскую конференцию и ее результаты как показатель наличия полной гармонии между трудом и капиталом. 20 мая 1944 года компартия была распущена, вместо нее создана аморфная и нежизнеспособная ассоциация: взамен партийных ячеек создавались клубы, ликвидировались парторганизации на предприятиях, в партийной прессе перестали публиковать критические высказывания в адрес руководителей. Партийная пресса сразу же потеряла поддержку читателей.

Атмосфера официально поощряемых антикоммунистических гонений и постоянного запугивания «советской угрозой» не прошла бесследно для американской периодической печати. Большой ее знаток, известный французский ученый Жак Кейзер отмечал в 1950 году, что американская печать изобилует ложными новостями, а в распространяемой за океаном информации особое место, наряду с ложными или искаженными новостями, отводится систематическому «алармизму» (нагнетанию тревоги). «Можно было бы составить антологию текстов, исходящих от видных лиц и возвещающих худшую из катастроф, – писал он. – Серьезные уравновешенные газеты принимают участие в этой кампании, которая достигла своего пароксизма по случаю разоблачений об атомной, водородной и кобальтовой бомбах. Этот алармизм производит самый пагубный эффект, когда он является результатом статей, внешне документированных, опирающихся на референции, в которых доказанное соседствует с тем, что хотят предположить, где правдоподобное соседствует с чистым вымыслом»^[2].

«Моделями жанра» в рассматриваемом отношении Кейзер назвал многие статьи братьев Олсопов в «Нью-Йорк геральд трибюн», в частности статью о Югославии, появившуюся в январе 1950 года, где американские журналисты безапелляционно утверждали, что «советская агрессия произойдет весной», и статью этих же авторов в еженедельнике «Сатердей ивнинг пост», относящуюся уже к марту 1955 года и воспроизведенную органами печати во Франции, где они писали, что «невозможно установить, где и когда будет развязано ближайшее коммунистическое наступление, но достоверно одно: однажды оно произойдет», хотя, как замечает Кейзер, «ничто в тексте, предшествующем или последующем, не подтверждает категорическое "достоверно". ...Отбросим уверенность в "коммунистическом наступлении", и вся конструкция Олсопов обрушится либо утратит свой интерес. Пиши Олсопы о том, что они верят в ближайшее коммунистическое наступление, и их статья, построенная на личном суждении, не имела бы резонанса. Говори они о наступлении возможном или даже вероятном, статья не была бы замечена: она не создает сенсации. Чтобы она заключала ее, необходимо, чтобы она анонсировала уверенность в коммунистическом наступлении, и авторы статьи сделали этот шаг, который идет от гипотезы к уверенности»^[3].

Специальный номер американского журнала «Кольерс» от 27 октября 1951 года был целиком посвящен подробному живописанию воображаемой войны ООН против СССР, победно завершенной «голубыми касками» в Москве. Именно из Москвы, места штаб-квартиры вооруженных сил ООН, в основном американских, как это происходило и в Корее в это время, предположительно был отправлен в редакцию журнала «Кольерс» репортаж, датированный 1960 годом. Фазы войны и оккупации были описаны со всей тщательностью, подкреплены фотографиями и рисунками. Подобная публикация, содержавшая подписи известных лиц и тиражированная в сотнях тысяч экземпляров, внесла свой вклад в возрастание искусственно нагнетаемого антисоветского психоза и, конечно, в дальнейшее нарастание международной напряженности.

Широко и систематически пользовалась американская журналистика методом постоянной деформации новостей о Советском Союзе и восточноевропейских странах. Газета «Нью-Йорк таймс», например, постоянно практиковала ее в изображении событий в России с 1918 года. Журнал «Джорнелизм куортерли» («Ежеквартальник журналистики») свое исследование об этом, проведенное в 1946 году, заключил констатацией, что «Нью-Йорк таймс» проявила себя здесь как «четко антирусская газета», особенно после капитуляции Германии в 1945 году, и «новости, неблагоприятные для СССР, привлекали ее внимание намного больше, чем информация благоприятная»^[4].

На этом фоне проходило дальнейшее развитие американской периодической печати. Несмотря на то что количество ежедневных газет в стране за 1940–1945 годы сократилось с 1848 до 1749, т.е. на целую тысячу названий, в 1940 году американская пресса ежедневно выбрасывала на рынок новостей 41 млн. газетных экземпляров, то в 1945 году эта цифра возросла до 48,3 млн., чтобы достичь к 1950 году 53,8 млн.

На 1 января 1946 года в Америке издавались 1750 ежедневных газет, которые выходили в общей сложности в 1500 городах. Действительное же значение для формирования общественного мнения, как считают, имели лишь 50 газет, издававшихся в 14 городах, население каждого из которых превышало 1,5 млн. человек. Между прочим, к середине 1950 годов лишь 87 американских городов располагали двумя или более ежедневными газетами, тогда как в 1920 году их было 552.

Владение и управление прессой США сосредотачивалось во все меньшем числе рук. Прошла эра новых газетных изданий, газеты сливались друг с другом, укрупнялись, а общее количество их уменьшалось. Вся газетная пресса США к началу послевоенного периода являлась собственностью 1,5 тысяч компаний и лиц, из которых 10 собственников, т.е. 0,7% их (Скриппс и Говард, Херст, Ганнетт и др.), контролировали 30% всего газетного тиража^[5]. Одновременно происходили модернизация предприятий прессы и как следствие этого –увеличение объема газет (22 полосы в 1945 году, 58 полос в 1973 году).

К 1950–1960 годам окончательно сложились те особенности американской газетной прессы, которые придавали газетам их сегодняшний типологический вид и характеризовали с существенной стороны как их положение, так и функционирование, во многом отличающиеся от европейских аналогов. Из этих ее важнейших «американских» черт, в первую очередь следует отметить традиционно идущее, по крайней мере, с конца XIX столетия, подавляющее преобладание воскресной прессы над ежедневной, а в том, что касается последней, – вечерней над утренней. Характерной особенностью американской газетной прессы стало также преобладание региональной и местной печати. Эта локализация ежедневной прессы, ограниченная одним регионом, даже одним небольшим городом, уже объясняет некоторый налет провинциализма на большинстве американских газет. Взятые вместе, они делают упор на местные новости, имеющие бесспорный приоритет над новостями национальной и международной жизни.

При явном преобладании в системе ежедневной прессы газет со средним и малым тиражом американская газетная печать в определенной мере характеризуется стандартизацией и унификацией содержания, оформления, а также организации всего газетного дела. В США газеты, зависящие от одной и той же группы, печатают одни и те же передовые, одни и те же фотоснимки, имеют те же рубрики. В сущности они отличаются друг от друга почти исключительно по местному содержанию и, естественно, по названиям.

К середине XXстолетия явственно наметились тенденции с одной стороны – к бурному развитию прессы пригородов с весьма насыщенной рекламой (особенно магазинов и торговых супермаркетов) в связи с активной миграцией населения больших городов в направлении пригородов, а с другой – к появлению междугородных газет в результате сближения интересов двух и более связанных между собою полисов, в основном в индустриальных штатах с плотным населением.

Например, у единственной вечерней нью-йоркской газеты «Нью-Йорк пост» появились сразу три опасных конкурента в пригородах: «Нью-Арк ньюс», запустившая издание, специально предназначенное для Нью-Йорка, под названием «Ивнинг ньюс»; «Ньюсдей», издававшаяся в Лонг Айленде, тираж которой достигал 450 тыс. экземпляров, что позволяло этой пригородной газете стать одной из крупнотиражных газет США; годовой объем рекламы в «Ньюсдей» составлял 57 млн. строк, т.е. больше, чем в любой другой ежедневной американской газете; и наконец, «Лонг Айленд пресс». Интересно, что за 1960 годы тираж газет крупных американских городов возрос всего на 2%, а пригородных газет – на 80%.

Одна из существенных характеристик американской ежедневной газеты заключается во все более значительном месте, отводимом в ней рекламе. Реклама вызывает регулярное увеличение объема газет. В 1945–1960 годах среднее число полос ежедневных газет, превышающих по тиражу 100 тыс. экземпляров, увеличилось с 22 до 50, а место, занимаемое рекламой, возросло с 51,5 до 62,5%.

Что же касается воскресных газет, то их средний объем увеличился с 70 до 167 страниц, а некоторые из них имели просто-таки экстравагантный вид. Так, 7 апреля 1963 года «Нью-Йорк таймс» вышла объемом 702 страницы и весом 3 килограмма. Но это еще не рекорд...

Согласно американским данным конца 1960 годов, в газете, печатающейся тиражом более 100 тыс. экземпляров, реклама занимала 62–64% всей печатной площади, а в воскресных газетах – 65–70%. Если в 1935 году газеты получали более половины национального рекламного бюджета, то в 1950 году, когда весь рекламный бюджет страны составлял 5 млрд. долларов, – 37% (около 2 млрд.), радио – 11%, а телевидение – 3%, то как изменилось положение к 1960 году, когда газетам достался уже 31% (из 11 млрд. долларов), а телевидению – 14%. В 1969 году вся периодическая печать США получила лишь 23% реальных доходов всех американских СМИ и почти столько же телевидение (20%).

Если в середине 1920 годов больше всех затрачивали денег на рекламу автомобильная (16 млн. долларов) и пищевая промышленность (11 млн.), то через сорок лет главными американскими рекламодателями стали сверхгигантские корпорации «Дженерал моторс», «Дженерал дайнемикс», «Дженерал электрик», «Рокуэлл интернешнл», «Локхид», «Боинг», «Дуглас-Макдонелл» и др.

С 1946 года стоимость рекламы в американских газетах возросла, тем не менее их доходы в 1970 годы, хотя и превышали доходы радио, но уже уступали доходам не только телевидения, но и журналов. Вообще распространение телевидения повлекло за собой перераспределение средств, выделенных на рекламу. В 1970 годы средняя американская газета получала 80% доходов от местной рекламы, а телевидение, у которого доля поступлений от национальной рекламы была неизмеримо выше, – всего лишь 24%.

К началу 1960 годов вся система периодической печати США насчитывала 19458 изданий, в том числе 1855 ежедневных газет, издававшихся в 1205 городах, из которых лишь 356 были утренними, а остальные 1499 – вечерними. Причем глобальный разовый тираж воскресных приложений к ежедневным газетам (47 млн. экземпляров) более чем в два раза превышал тираж всех утренних (23 млн. экземпляров).

В 1970 году в Америке публиковались 1748 ежедневных газет, суммарный разовый тираж которых был более 62 млн. экземпляров, (при населении 204 млн. человек), что составляло четверть всех ежедневных газет земного шара, при ¹/₁₇ части населения мира. Ежедневно на каждые 100 американцев продавался 31 газетный экземпляр, и по этому показателю Соединенные Штаты находились на седьмом месте в мире (после Великобритании, Швеции, Люксембурга, Японии, Швейцарии и ГДР, перед Францией и Советским Союзом). США занимали первое место в мире также по потреблению газетной бумаги (36 кг бумаги на душу населения)^[6].

К началу 1970 годов в США лишь 11 ежедневных газет выходили тиражом более 500 тыс. экземпляров, а более половины всех имели тираж порядка 10 тыс. экземпляров. Тираж, превышающий 1 млн. экземпляров, имели лишь две нью-йоркские газеты – «Нью-Йорк дейли ньюс» и «Уолл-стрит джорнел», претендовавшая со своим тиражом в 1,2 млн. экземпляров на первое место в стране и в результате серьезных типологических новшеств ставшая отводить важное место политическим материалам и общей информации, наряду с ее обычными публикациями экономического и финансового характера.

По данным на 1961 года 82% американских семей покупали и читали минимум одну газету в день (в 1920 году их было 78%). Тем не менее, семьи, выписывавшие либо покупавшие более одной газеты, находились в абсолютном меньшинстве.

Индекс выписываемых газет в расчете на одну семью в Америке десятилетиями рос медленно и, составив к 1850 году цифру 0,2, за последующие 30 лет поднялся до 0,4, т.е. одна газета приходилась уже на каждую семью, к 1920 году – 13 газет на 10 семей (к этому времени распространение достигло высшей точки в истории). Затем рост замедляется и начинается медленный спад; это приводит к тому, что к 1970 году достигается уровень 1910 года – одна газета на семью^[7].

В 1950–1960 годы американские газеты переживали серьезный кризис. В 1962 году в Нью-Йорке насчитывалось семь крупных ежедневных газет общей и политической информации на 14 млн. человек населения. А к концу 1960 годов их осталось всего три («Нью-Йорк таймс», «Нью-Йорк дейли ньюс» и «Нью-Йорк пост»), после того как в середине 1960 годов из-за непреодолимых финансовых трудностей перестали выходить, наряду с другими, «Нью-Йорк геральд трибюн» и «Нью-Йорк уорлд телеграмм энд сан». Попытка «Нью-Йорк таймс» наладить выпуск в Калифорнии своего тихоокеанского издания продолжалась лишь с 1 октября 1962 до 24 января 1964 года.

«Великий газетный мор», или «эпидемия газетной смерти», косвенно связан, как считают, с экспансией телевидения и, охватив весь западный мир, болезненно сказался на газетной прессе США. Это скольжение газетной прессы по наклонной сочеталось с кризисом доверия к ней со стороны массовой читательской аудитории. Как показали результаты опроса, в конце 1960 годов пять американцев из десяти считали, что их газета «пристрастна, несправедлива и тенденциозна», а наибольшее число читателей выразили свое доверие к следующим газетам: «Уолл-стрит джорнел» (55%), «Нью-Йорк таймс» (36%), далее шли «Вашингтон пост» и «Лос-Анджелес таймс»^[8].

«Эпидемия газетной смерти» продолжала свирепствовать в США и в 1970 годы. Вот хроника на этот счет лишь одного 1972 года. Закрылась одна из крупнейших газет страны «Чикаго дейли ньюс», и во втором по величине городе Америки остались лишь две ежедневные газеты («Чикаго трибюн» и «Чикаго сан-таймс»). В июле перестала выходить столичная «Вашингтон дейли ньюс», проглоченная своей конкуренткой «Вашингтон ивнинг стар». Несколько позже такая же участь постигла и газету «Бостон геральд травелер», ее имущество скупила на корню «Рикорд Америкен». В конце года приказала долго жить одна из самых крупных газет штата Нью-Джерси «Нью-Арк ивнинг ньюс».

Журнал «Эдитор энд паблишер» («Редактор и издатель») писал 7 августа 1976 года: «Проблема №1, стоящая сегодня перед газетами: как добиться того, чтобы люди покупали и читали газеты». Выход этот журнал видел в том, чтобы привлечь к чтению газет молодых читателей в возрасте от 18 до 25 лет, а также в том, чтобы активно и искусно «искушать, заманивать, обольщать, соблазнять, провоцировать, подкупать, задабривать, очаровывать, гипнотизировать» аудиторию^[9].

Одновременно росли цены на газетную бумагу, которая лишь в 1976 году повысилась на 20 долларов за тонну, достигнув суммы 305 долларов (335 в 1977, 440 в 1979 и 470 в 1980 годах), что, естественно, вызывало рост цен на газеты, например «Нью-Йорк таймс» с 50 до 85 центов, и приводило к все большему сокращению доли редакционного материала в газетах и к одновременному росту рекламы, доходы ежедневной прессы от которой в 1976 году превысили 10 млрд. долларов (11 млрд. в 1977 и 12 млрд. в 1978 годах). Особенно наблюдалось возрастание доходов от рекламы у газет, которые воспользовались растущим рынком пригородов по принципу «информировать, но таким образом, чтобы люди покупали газету» («Нью-Йорк дейли ньюс», «Ньюсдей» и др.).

«Газетная эрозия» развивалась в условиях резкого углубления процесса концентрации и монополизации печатных средств массовой информации. В 1975 году, например, сменили владельца 49 американских газет. При этом процесс монополизации и концентрации американских СМИ сопровождался расширением вторжения на американский газетно-журнальный рынок иностранного капитала. Так, австралиец Р. Мердок в 1976 году купил «Нью-Йорк пост», единственную оставшуюся вечернюю газету в этом крупнейшем городе страны, а в 1974 году основал в Нью-Йорке бульварную «Нейшнл стар», одновременно купив компанию «Нью-Йорк мэгэзин» (журналы «Нью-Йорк», «Нью Уэст» и др.)^[10].

Англо-канадская компания «Томпсон ньюспейперс инк.» владела к 1970 году 56 американскими газетами, а к 1980 году их число поднялось до 119. В 1978 году английский газетный магнат В. Хармсворт купил американский журнал «Эсквайр», а немецкая компания «Грунер унд Яр» стала собственником журнала «Пэрентс» («Родители»), Одновременно владелец французского журнала «Пари-матч» Д. Филиппачи возобновил в 1979 году издание большого иллюстрированного журнала «Лук» («Взгляд»), прекратившего свой выход в 1971 году.

Продолжались попытки создания новых ежедневных нацональных газет. Наиболее успешной из всех них оказалось основание группой «Ганнет компани» газеты «Ю-Эс-Эй тудей» (1982), ставшей первой в истории страны национальной общеполитической газетой. Успех газеты в глазах и читателей, и рекламодателей с первого номера, отпечатанного тиражом 1,2 млн. экземпляров, объясняется тем, что она сумела отказаться от стереотипов и создать совершенно новую для Соединенных Штатов концепцию национальной общеполитической газеты. В традиционно сложившейся структуре американской прессы ее роль играли информационные еженедельники, и хотя на появление «Ю-Эс-Эй тудей» особенно бурно реагировали газеты, причем не только комментариями, но и откровенным эпигонством (не по сути, разумеется, а по форме), реально новое издание конкурировало прежде всего с журналами новостей^[11].

Как отмечает Е.Ч. Андрунас, новая газета была «рассчитана на сравнительно молодых людей, выросших в эпоху телевидения. Обилие ярких цветных иллюстраций... крупные заголовки, сравнительно краткие тексты, броская верстка привлекают читателя, вызывая у него ассоциацию с привычным экранным видеорядом... Газета предназначена для наиболее мобильной части общества, для людей, которые много путешествуют...»^[12]. Газета имела целый ряд приложений (справочное, книжное, школьное и др.). Через пять лет, имея тираж 1,5 млн. экземпляров, «Ю-Эс-Эй тудей» уступала по этому важнейшему показателю лишь одной «Уолл стрит джорнел» (2 млн.).

Как национальное издание в столице США также в 1982 году стала выходить новая газета «Вашингтон таймс», тесно связанная с «Объединенной церковью Муна». С апреля 1984 года эту газету стали печатать также в Северной Калифорнии, а затем и в Южной.

Резкое усиление зависимости американских средств массовой коммуникации от крупного финансово-промышленного капитала выразилось в том, что к началу 1980 годов впервые в истории американской журналистики новости и общественная информация формально интегрировались корпорациями на высочайшем уровне финансового, а не журналистского контроля^[13].

К этому времени большая часть американских масс-медиа – газеты, журналы, радио, телевидение, книги, кино (всего около 25 тыс. «индивидуальных» источников информации) контролировались 50 гигантскими корпорациями, которые тесно смыкались в своих финансовых интересах с крупными отраслями промышленности и важнейшими международными банками. А 20 крупнейших корпораций контролировали более половины из 61 млн. экземпляров ежедневно издаваемых газет^[14] и более половины доходов от 11 тыс. журналов. На это время 3 корпорации контролировали большую часть доходов от телевидения и основную часть телевизионной аудитории, 10 – осуществляли аналогичный контроль на радио, 11– в книгоиздательствах и 4 – в кинематографии. Причем дюжина крупнейших американских банков, действующих в международном масштабе, владела контрольным пакетом акций многих из 50 крупнейших информационных корпораций.

В условиях бурной экспансии телевидения нелегкой стала жизнь и у изданий журнального типа. Здесь показательна судьба двух гигантов американской иллюстрированной периодики.

Еще не успел затихнуть хор соболезнований по поводу кончины журнала «Лук», закрывшегося в 1971 году при тираже 6,5 млн. экземпляров, как американский журналистский мир ждал новый сюрприз: буквально за день до наступления нового 1973 года перестал существовать люсовский журнал «Лайф». Напоминавшее некролог объявление о закрытии этого издания произвело тем больший эффект, что с рынка американской журнальной периодики исчез последний представитель журнальных иллюстрированных изданий большого формата с массовым тиражом, к которым в свое время принадлежали «Кольерс», «Сатердей ивнинг пост» и «Лук».

И все же параллельное конкурентное существование одновременно с телевидением и адаптация к этим условиям журнальная периодика переживала менее болезненно, нежели газетная пресса общей и политической информации.

Как показывала действительность масс-медиа 1960–1970 годов, лучше всего оказалась приспособленной к реалиям «телевизионной эры» специализированная печатная журналистика. И это было вполне закономерно. На смену «омассовления» периодической печати, которое было главной и постоянной тенденцией вначале газетной, а затем журнальной печати США, проявившейся начиная по крайней мере с 1830 годов и продолжавшейся в течение 120–130 лет, в условиях новейшей технологической революции в сфере СМИ, бурной экспансии телевидения и сопутствовавшего ей кризиса массовых периодических «общего», «смешанного» типа, газетных, а потом и журнальных изданий пришла новая тенденция, которая получила название «распада масс» («диссольюшн оф мэссиз») – распад одной и единой массовой аудитории на множество «законных» узких, специальных читательских адресатов и интересов. Постепенно это выразилось в беспрецедентно стремительном развитии специализированной журнальной периодики (в меньшей степени газетной). В связи с этим следует пояснить, что в США, как и вообще на Западе, к «специализированной» журналистике нередко относят не только собственно специализированную печать (научно-техническую, отраслевую, военную, сельскохозяйственную, религиозную и т.п.), но и издания бульварно-развлекательного характера, скажем, адресованные отдельно мужскому или женскому читателю.

Важно и другое. Если глобальный доход американской журнальной периодики составлял, например в 1969 году, около 2 млрд. долларов, то намного более половины их являлись доходами от рекламы, что, между прочим, составляло пятую часть всех рекламных доходов в сфере американских масс-медиа.

Вполне объясним интерес рекламодателей к иллюстрированным журналам. С одной стороны, эти издания являются, как правило, общенациональными и своим распространением охватывают различные географические секторы страны либо, будучи изданиями, относящимися к специализированной периодике, представляют собой идеальные передатчики соответствующей рекламы: скажем, рекламы зерна в сельскохозяйственных журналах, предметов красоты в – женских и т.п. С другой стороны, иллюстрированные журналы в милости у рекламодателей еще и потому, что они живут дольше, чем ежедневные газеты (вместо одного дня – неделю, месяц...). Журнал к тому же обычно имеет больше читателей, чем ежедневная газета, их число может превышать тираж журнала в пять раз. Кроме того, в условиях бурной экспансии телевидения едва ли не первой свою жизнеспособность проявила группа изданий журнального типа, интерес к которым не только не уменьшился, но и возрос.

Речь идет о бульварно-развлекательных изданиях, занимающих важное место в системе массовой американской периодики, среди которых первым следует назвать журнал для мужчин «Плейбой» («Повеса») и последовавшие за ним в 1970 годы типологически родственные издания («Пентхауз» – «Квартира-люкс на крыше небоскреба», «Вива» – «Да здравствует», «Гэллэри» – «Галерея», «Генезис» – «Происхождение» и др.).

Заметным и чрезвычайно показательным явлением американской журналистики 1960–1970 годов стал так называемый «новый журнализм», или «новая журналистика»^[15]. Возникший на стыке журналистики и литературы, «новый журнализм» поставил своей важнейшей целью обогатить арсенал выразительных и изобразительных средств журналистики богатством приемов художественной литературы и тем самым повысить ее общественную роль. «Новый журнализм» был вызван к жизни особыми условиями американской действительности второй половины 1960 – первой половины 1970 годов с их обстановкой брожения, связанного с войной США в Индокитае, расовыми волнениями, волной разоблачений в американской журналистике, с грубыми нападками на прессу тогдашнего вице-президента США Спиро Агню, с «эрой Уотергейта» и т.п.

По мнению «новых журналистов» как литераторов, в первую голову деградировал сам жанр американского романа, утратившего для читателей свое былое очарование. Из «новых журналистов» сразу же выдвинулись Томас Вулф, Джимми Бреслин и Гэй Тализ, а также широко известные писатели Трумэн Капоте и Норман Мейлер, имевшие репутацию серьезных романистов. Так, Капоте написал в жанре «нового журнализма» книгу «Обыкновенное убийство», представлявшую собой детальный беллетризованный репортаж о том, как двое выродков вырезали фермерскую семью в штате Канзас. А. Мейлер в своей книге «Армия в ночи», написанной в той же романо-репортажной манере, описал свое участие в демонстрациях протеста против войны во Вьетнаме. Между прочим, свою ставшую бестселлером книгу Т. Капоте назвал «документальным романом» (она имела и подобающий случаю подзаголовок «История как роман – и роман как история»).

«Новый журнализм» позволял себе скрыто либо в открыто скептической, порицающей манере, близкой по духу настроениям тогдашних левых, выражать сомнение в искренности и справедливости многих давно узаконенных в США ценностей, догм, понятий и представлений, не в последнюю очередь связанных с положением и функционированием периодической печати в Америке. Одновременно он выражал глубокое недовольство состоянием американской художественной литературы. «Роман, – пишет Вулф, – более не занимает в обществе того высокого положения, которое он занимал в течение последних девяноста лет. Отчасти в этом повинны сами романисты, ибо они отказались от высоких завоеваний реализма – от точного, подробного и нелицеприятного изображения жизни общества, нравов, профессиональной деятельности и так далее; а ведь как реалистичность романа в течение длительного времени поддерживала у читателей неослабевающий интерес к этому жанру»^[16].

«Новый журнализм» представлял собой попытку оживить традиционную журналистику, вдохнуть в нее новую душу путем насыщения и обогащения ее достижениями художественной литературы в области формы, ее «стилем», приемами и средствами. Отвергая все рутинное и косное в конформистской журналистике США, «новые журналисты» утверждали, что наиболее достоверное, истинное изображение своего времени может быть достигнуто только с помощью художественного вымысла. При этом они категорически отвергали упреки своих оппонентов в стремлении уйти от истины или, как минимум, ее исказить и подчеркивали, что первейшим залогом истинности, достоверности изображения ими действительности в «беллетризованных» репортажах является предшествующее процессу их написания самое скрупулезное изучение фактов реальной жизни.