Ум всегда требует большего, он — нищий.

Ум всегда требует большего, он — нищий. Расскажу одну древнюю притчу...

Один скиталец постучался в дворцовые ворота. Как раз в это время король вышел на утреннюю прогулку по саду, поэтому отворил ворота лично. Нищий сказал: «Кажется, этот день будет удачным для тебя».

«Для меня или для тебя?» — переспросил король.

Нищий отвечает: «К концу дня станет ясно. Я — нищий и прошу только одного. Вот моя чаша для подаяний, не наполнишь ли ее чем-нибудь — на твое усмотрение?»

Что-то во всем его облике было не так. Его взгляд напоминал взгляд мистика, а речь, казалось, была вовсе не свойственна попрошайке — так мог говорить император. Он был окружен ореолом недюжинного могущества. Король велел своему премьер-министру наполнить чашу бродяги золотыми монетами, чтобы тот помнил, что постучался во дворец короля и там к нему были благосклонны. Нищий рассмеялся.

«В чем дело?» — спросил король.

Тот лишь ответил: «С наступлением вечера все прояснится». Он вел себя странно, однако было в его действиях что-то привлекательное. Этот человек был прекрасен.

Тут все и началось. Не успел премьер-министр доверху наполнить чашу монетами, они тут же исчезли — чаша оказалась пустой. Монеты сыпали и сыпали... вскоре снесли все монеты, имевшиеся в казне, — но все бесследно исчезало. Новость распространилась с невероятной быстротой, и во дворец сбежались все жители.

Однако король распорядился: «Во что бы то ни стало несите все бриллианты, рубины, изумруды, только наполните эту чашу». Но все тут же исчезало, чаша снова пустела, словно туда ничего и не клали вовсе.

В конце концов все запасы короля иссякли. К тому времени стало смеркаться. Весь день город гудел от волнения. Король все не сдавался — хотя в этом уже не было никакого толку, дать было попросту нечего. Он рухнул у ног нищего и взмолился раскрыть загадку его чаши. «Она волшебная? Уже вечер, а ты весь день твердил, что с наступлением заката все прояснится. Пора бы уже. В каком-то смысле все и так ясно: мне утер нос нищий. Но ведь ты не обыкновенный нищий. Все, что меня интересует, — это тайна твоей чаши».

Тут нищий и говорит: «Никакая это не тайна — это известно всем. Приглядись повнимательнее к моей чаше. Она сделана из человеческого черепа».

Король недоумевал: «Я не понимаю».

«А никто не понимает. Внутри человеческого черепа находится ум. Что туда ни помести — все исчезает. Он всегда требует большего, он всегда пуст. Он — вечный попрошайка, и ты тут не в силах что-либо изменить Ты можешь только осознать это и избавиться от него».

Ты находишься в такой же ситуации. Тебе не достичь удовлетворения, если будешь следовать увещеваниям ума; перестань слушать его — прямо сейчас, — и ты познаешь довольство. Ты волен выбирать между нищетой ума... ведь ум навсегда так и останется нищим, требуя еще и еще; это его желание неутолимо.

У меня был друг — очень богатый человек. Он не родился состоятельным, он был сыном бедняка, и наша с ним дружба пришлась как раз на то время. Затем его усыновило одно из самых богатых семейств в Индии — у них не было своего сына. И он в один миг стал богатейшим человеком в стране. Наверное он должен был бы радоваться: ему ни за что было не сколотить такого баснословного состояния, даже если бы он вкалывал на протяжении нескольких жизней. И тут богатство сваливается ему на голову без малейшего усилия с его стороны, а он чувствует себя несчастным. Ему хотелось большего.

Просто денег ему было мало, он хотел стать еще и великим лидером. А поскольку деньги у него были, то он победил на выборах и стал членом парламента. Но и этого было недостаточно. Снова требовалось большее: войти в совет министров. Пустив в ход свои деньги, он стал заместителем министра, — однако и этого было мало.

Он сказал мне: «Я хочу быть членом совета министров».

Я спросил его: «А ты думаешь, что сможешь на этом остановиться?»

«Полагаю, да», — ответил он.

Я сказал: «Сейчас ты полагаешь так, но стоит тебе стать членом совета министров, ты станешь думать уже по-другому».

Он все-таки добился своего, и сразу же после этого пришел ко мне и говорит: «Знаешь, ты был прав. В тот день, когда я вошел в совет министров, мой ум нашептал: «Ты проделал значительный путь. Теперь уже и до поста премьер-министра рукой подать. Всего несколько шагов — и ты у цели». Но сейчас я в таком напряжении, испытываю такой стресс, что ничто меня не радует. Когда я ем, я думаю о политике. Когда я занимаюсь любовью с женой, я думаю о делах в министерстве. Все смешалось. Помоги мне обрести хоть какое-то спокойствие».

Я сказал ему: «Сначала ты станешь премьер-министром. Затем твой ум скажет: «Теперь сделайся президентом страны». Если ты послушаешь его, то навсегда утратишь спокойствие; хочешь спокойствия — прекрати слушать свой ум. И откажись от всего, чего ты добился, следуя его увещеванием.

Будучи беднякам, ты испытывал столько счастья, столько радости. У тебя не было ничего — но ты был замечательным человеком. Я не предлагаю тебе выбросить все деньги. Просто не позволяй уму властвовать над собой. И тогда где бы ты ни был — ты будешь умиротворен».

Если ты подчиняешься своему уму, то даже в раю он скажет: «Разве это рай? Должно быть что-то большее!» Все дома выглядят такими старыми, прогнившими, подержанными — они здесь уже целую вечность. Все люди кажутся такими унылыми и серьезными — они тоже торчат тут целую вечность. Они покрылись слоями пыли, они томятся от безделья, они лишены достоинства. Они достигли рая, но утратили человеческие качества, способность смеяться.

В раю смех запрещен — известно ли тебе это? Ни одно писание мира, ни одна религия не говорит о том, что юмор — это религиозное качество, никто, кроме меня. Никто не желает признать, что в чувстве юмора есть что-то религиозное. Что все эти неживые, сушеные святоши будут делать в раю — уму недостижимо. Они не могут любить, не могут играть в карты, не могут даже сыграть в футбол. Ни тебе телевизор посмотреть — это как-то не по-святому; ни тебе за чашечкой чая поболтать в перерыв — работы-то ведь никакой нет... Их дни пусты, их ночи пусты, они, должно быть, мечтают вернуться на землю. Здесь, по крайней мере, их хотя бы почитают как святых, там им никто не поклоняется — ведь кругом все святые.

Но из рая не возвращаются. Туда есть вход, но нет выхода. Потому, прежде чем отправляться в рай, подумай хорошенько — это будет последнее, что ты сделаешь, после этого тебя не станет. Это все равно что войти в собственную могилу. Но ум конечно же скажет: «Это не рай. Найди его! Отправляйся на поиски рая. Это место выглядит какой-то насмешкой, дьявольскими кознями. Шутка, что ли, такая — назвать это место раем?» Даже в раю твой ум не позволит тебе обрести покой: ум и покой — вещи несовместимые.

Один из популярнейших американских раввинов, Джошуа Либман; написал книгу под названием «Спокойствие ума»* Я послал ему письмо — его книга стала бестселлером — с таким содержанием: «Все, что Вам известно об уме, кажется мне полной ерундой. Вы даже не понимаете, что спокойствие ума — противоречивое понятие, а оно стало названием вашей книги. Ее следовало бы озаглавить «Спокойствие — или "ум”».

Должно быть, мое письмо шокировало его — он так мне и не ответил. Я снова написал ему. «Подобная трусость не красит раввина. Либо измените название книга, либо предоставьте Ваши разъяснения». Он не сделал ни того, ни другого, а ведь моя просьба была простой. Спокойствие ума... такого просто не бывает.

Бывает либо спокойствие, но тогда отсутствует ум, либо ум — тогда нет спокойствия. Правильнее было бы озаглавить книгу «Спокойствие — или ум». Но он не мог изменить названия, потому что оно отражает основную тему книги: спокойствие ума и как его достичь. Он предлагает методы, способы достижения спокойствия ума. Новое название не вязалось бы с содержанием книги.

Он понимал, что я поставил перед ним нелегкую задачу: если он изменит название, то книга не будет соответствовать названию. Ему пришлось бы заново переписывать книгу, а он не может ее переписать, поскольку не понимает, что именно ум является источником всего напряжения, тревоги, беспокойства. Он не может успокоиться, это невозможно.

В этом суть тысячелетних духовных исканий Востока: либо спокойствие, либо ум. Выбирать тебе. Спокойствие — совершенно нормальное, совершенно обычное, совершенно простое явление. И когда ты, казалось, уже испытываешь его, сбоку подкрадывается ум и нашептывает: «Должно быть что-то еще. Не останавливайся. Продолжай искать».

Скажи своему уму: «Умолкни!» Это твой ум, и ты имеешь полное право велеть ему заткнуться —ты больше не собираешься всякий раз беспокоиться из-за его галиматьи...

Наслаждайся тем, что имеешь, и чем больше ты станешь наслаждаться, тем большим будет твое достояние. В этом заключается парадокс: чем больше потребностей есть у ума? тем больше его гнетет беспокойство.

Отбросив ум, ты живешь спокойствием, живешь любовью, живешь безмолвием. Ты обретаешь все больше, тебе открываются новые глубины. Мало-помалу у твоего счастья вырастают крылья, и оно становится благословением, благодатью, блаженством.

______

*Собственно говоря, английское словосочетание Peace of Mind традиционно переводится как «спокойствие духа», «душевный покой». В данном контексте наиболее точным будет именно дословный перевод —«спокойствие ума». — Прим. перев.

«Socrates Poisoned Again After Twenty-Five Centuries», глава 28