Ленин В.И. Полное собрание сочинений Том 35 ПЛЕХАНОВ О ТЕРРОРЕ

ПЛЕХАНОВ О ТЕРРОРЕ

Было время, когда Плеханов был социалистом — одним из виднейших представителей революционного социализма.

В то — увы, безвозвратно канувшее в вечность — время Плеханов высказался по одному из вопросов, имеющих коренное значение как раз для переживаемой нами ныне эпохи.

Это было в 1903 году, когда российская социал-демократия на своем втором партийном съезде вырабатывала свою программу.

В протоколах этого съезда сохранилась следующая глубоко поучительная страница, как бы написанная специально для нынешнего дня:

«Посадовский. Заявления, сделанные здесь за и против поправок, представляются мне спором не из-за деталей, а серьезным разногласием; несомненно, что мы не сходимся по следующему основному вопросу: нужно ли подчинить нашу будущую политику тем или другим основным демократическим принципам, признав за ними абсолютную ценность, или же все демократические принципы должны быть подчинены исключительно выгодам нашей партии? Я решительно высказываюсь за последнее. Нет ничего такого среди демократических принципов, чего мы не должны были бы подчинить выгодам нашей партии. (Восклицание: «И неприкосновенность личности?») Да! и неприкосновенность личности! Как партия революционная, стремящаяся к своей конечной цели — социальной революции, — мы исключительно с точки зрения скорейшего осуществления этой цели, с точки зрения выгоды пашей партии должны относиться к демократическим принципам. Если то или другое требование будет невыгодно нам, мы его не будем вводить.

ПЛЕХАНОВ О ТЕРРОРЕ 185

Поэтому я высказываюсь против внесенных поправок, как могущих в будущем сузить свободу наших действий.

Плеханов. Вполне присоединяюсь к словам тов. Посадовского. Каждый данный демократический принцип должен быть рассматриваем не сам по себе в своей отвлеченности, а в его отношении к тому принципу, который может быть назван основным принципом демократии, именно к принципу, гласящему, что salus populi suprema lex*. В переводе на язык революционера это значит, что успех революции — высший закон. И если бы ради успеха революции потребовалось временно ограничить действие того или другого демократического принципа, то перед таким ограничением преступно было бы останавливаться. Как личное свое мнение, я скажу, что даже на принцип всеобщего избирательного права надо смотреть с точки зрения указанного мною основного принципа демократии. Гипотетически мыслим случай, когда мы, социал-демократы, высказались бы против всеобщего избирательного права. Буржуазия итальянских республик лишила когда-то политических прав лиц, принадлежавших к дворянству. Революционный пролетариат мог бы ограничить политические права высших классов, подобно тому, как высшие классы ограничивали когда-то его политические права. О пригодности такой меры можно было бы судить лишь с точки зрения правила: salus revolutionis suprema lex**. И на эту же точку зрения мы должны были бы стать и в вопросе о продолжительности парламентов. Если бы в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент — своего рода chambre introuvable (бесподобная палата), то нам следовало бы стараться сделать его долгим парламентом; а если бы выборы оказались неудачными, m о нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели» (Протоколы второго съезда партии, стр. 168—169).

Врагов социализма можно лишить на время не только неприкосновенности личности, не только свободы печати, но и всеобщего избирательного права. Плохой парламент надо стараться «разогнать» в две недели. Польза революции, польза рабочего класса — вот высший закон. Так рассуждал Плеханов, когда он был социалистом. Так рассуждало тогда вместе с Плехановым громадное большинство нынешних меньшевиков, кричащих теперь о «большевистском терроре».

«Польза революции» требует теперь суровой борьбы против саботажников, организаторов юнкерских

_____

* — благо народа — высший закон. Ред.

** — благо революции — высший закон. Ред.

186 В. И. ЛЕНИН

восстаний, газет, живущих на содержании у банкиров. Когда Советская власть вступает на путь этой борьбы, господа «социалисты» из лагеря меньшевиков и эсеров со всех крыш кричат о недопустимости гражданской войны и террора.

Когда ваш Керенский восстановил смертную казнь на фронте, это не был террор, господа?

Когда ваше коалиционное министерство руками Корниловых расстреливало целые полки за недостаточное воодушевление в войне, это не была гражданская война, господа?

Когда в одну только минскую тюрьму ваши Керенские и Авксентьевы засадили 3000 солдат за «вредную агитацию», это не был террор, господа?

Когда вы душили рабочие газеты, это не был террор, господа?

Разница только в том, что Керенские, Авксентьевы и Либерданы вкупе и влюбе с Корниловыми и Савинковыми практиковали террор против рабочих, солдат и крестьян в интересах кучки помещиков и банкиров, а Советская власть применяет решительные меры против помещиков, мародеров и их прислужников — в интересах рабочих, солдат и крестьян.

«Правда» № 221, 4 января 1918 г. (22 декабря 1917 г.) и «Известия ЦИК» № 259, 23 декабря 1917 г.

Печатается по тексту газеты «Правда», сверенному с текстом газеты «Известия ЦИК»