Лекция 11. Русское Просвещение
Преодолевая статичность и нормативность, характерные для средневековья, русская культура XVIII века начала проникаться принципом историзма: история отныне воспринималась в России не как предопределение, не как застывшая вечность или постоянно воспроизводимый эталон, не как идеал мироздания (что было характерно для древнерусской культуры), но как иллюстрация и урок современникам, как результат участия человека в ходе событий, итог сознательных действий и поступков людей, как поступательное движение мира от прошлого к будущему. История отныне предстает как память, как искусственное «воскрешение» прошлого (с целями воспитания или назидания, ради осмысления, анализа извлеченного опыта или отталкивания от прошлого), как «аппликация» на современность, как «урок» настоящему; вместе с тем рождается и ориентация русской культуры на будущее, ее апелляция к идеям и установкам развития, а не сохранения; динамики, а не желанной стабильности.
Отсюда развитие в XVIII веке профессионального научного интереса к изучению национальной истории – становление отечественной истории как науки. В России появляются историки-профессионалы (В. Татищев, М. Ломоносов, Г.Ф. Миллер, М. Щербатов, И. Болтин, А.Л. Шлёцер и др.); возникает опыт художественного осмысления национальной истории в поэзии, прозе и драматургии (А. Сумароков, М. Херасков, Екатерина II, Я. Княжнин, Н. Карамзин и др.). Переживая свою современность, начиная с Петровских преобразований, как совершающуюся историю, как активизацию России на европейской исторической арене, новоявленные русские историки обращают особое внимание на истоки российской государственности, нередко ассоциируя Киевскую Русь с античностью (русской античностью). Тем самым, вольно или невольно, национально-историческое самосознание России проникалось европейскими критериями историзма.
Но самое главное – Россия начинает соотносить себя с другими странами, со всем европейским и мировым историческим развитием, стремясь определить свое место в истории. Российские политики и деятели культуры начинают остро и болезненно сознавать свое отставание от Европы по тем или иным позициям; возникает отчетливое стремление поравняться с Европой и сократить дистанцию в социально-историческом и культурном развитии. Российская культура все более отчетливо и определенно хочет видеть себя разновидностью европейской, для чего стремится определить то общее, что объединяет Россию с Европой, и подчеркнуть то особенное, что делает Россию самой собою. И в том и в другом случае желаемое нередко выдается за действительное; национальные успехи преувеличиваются; отставания сглаживаются. В результате Россия признается наряду с развитыми европейскими странами просвещенным государством, а русская культура XVIII века предстает как Русское Просвещение.
Однако при всем внешнем сходстве между Просвещением русским и западно-европейским была огромная разница.
Западно-европейское Просвещение было характерным результатом раннебуржуазного, демократического развития стран, продвинутых в социально-экономическом и политическом отношении. Эпоха Просвещения в этих странах пришла на смену классицизму или Реформации, которым, в свою очередь, предшествовало Возрождение. В России же Просвещение, начатое «Петровскими реформами», заместило собой вялое средневековье, осложненное в XVII веке заимствованным на Западе и плохо переваренным барокко. Поэтому ни прав и свобод, дарованных всем гражданам общества, ни системы детализированных законов, включая конституцию, ни самодеятельности различных слоев общества, ни массового распространения наук, искусств, образования – признаков новоевропейского развития – русская культура XVIII века не знала и не могла знать, кроме как по западным книгам и путешествиям в Европу тех немногих представителей отечественного дворянства, которые на это решились.
В XVIII веке русская культура сохранила тенденцию ускоренного развития, совмещающего разные исторические этапы в рамках одной эпохи. Если в Западной Европе эпохе Просвещения с ее культом Разума предшествовал классицизм, а ей на смену приходил сентиментализм, утверждавший культ Чувства, то в России XVIII века эпоха Просвещения совпадала с классицизмом, почти одновременно включая в себя и классицизм, и сентиментализм.
