Типология субъектов политического процесса
Всовременной политологии представлено немало различных типологий (классификаций) субъектов политического процесса. Одна из наиболее популярных разработана американскими политологами Г. Алмондом и Г. Пауэллом. Разделяя первичных субъектов (агентов) политики по степени и форме групповой сплоченности и идентификации, они выделили четыре вида таких групп:
- анемические — спонтанно и эпизодически образующиеся группы (участники стихийных выступлений протеста, манифестаций, митингов и пр.);
- неассоциированные — объединения людей, не обладающие четкой формализованной структурой, но опирающиеся на персональные контакты и неформальные связи (корпоративные, элитарные, клановые группировки, объединившиеся ввиду понесенного ущерба потребители и обманутые вкладчики банков);
- институциональные — группы политически активных людей, образующиеся внутри действующих социально-политических институтов (в партиях, парламентах, армии, среди духовенства, правительственной бюрократии и т.д.);
- ассоциированные — легальные союзы, добровольные ассоциации, имеющие формализованные структуру и членство, профессиональный исполнительный аппарат, четко артикулирующие свои интересы и требования (профсоюзы, объединения предпринимателей, женские, молодежные и прочие организации).
Не менее интересной выглядит построенная на несколько иных основаниях типология субъектов (акторов) политики другого американского политолога — Д. Розенау. Не считая возможным пренебрегать индивидуальными усилиями в политике, он различает два ее уровня: микро- и макрополитику. Субъекты первого уровня — индивиды, на втором действуют большие общности людей.
Среди микроакторов политики в свою очередь выделяются три группы:
- рядовые граждане, принимающие участие в политике в рамках какой-либо большой общности, чье поведение направляется и контролируется мощными политическими организациями типа политических партий и движений;
- руководители политических организаций, профессионально занятые политической деятельностью, политические лидеры;
- частные или автономные политические микроакторы, которые в состоянии предпринимать самостоятельные политические действия независимо от организационных усилий политических партий и движений.
Второй (макрополитический) уровень включает в себя пять разновидностей субъектов политики:
- государства;
- подгруппы больших общностей (государственная бюрократия, например);
- международные организации (ООН, НАТО и др.);
- неуправляемая общественность (стихийные массовые выступления людей по экологическим, расовым, экономическим и прочим поводам);
- организованные массовые политические движения.
Любопытно при этом, что автор этой классификации Д. Розенау считает исходной, первичной в политике все же деятельность индивидов (микроакторов), а объединяющую организующую роль макроакторов политики по отношению к усилиям индивидов — вторичной.
Подобные типологии субъектов политики, характеризуя многообразие возможных источников политической активности, одновременно показывают и немалую сложность и диффе-ренцированность еще одной составляющей политического процесса — политических интересов людей.
Политические интересы
Как уже отмечено в предыдущих главах, исходным пунктом политической активности людей являются соответствующие потребности. При этом политические потребности имеют изначально не столько индивидуальный, сколько групповой, общественный характер. Они порождаются, во-первых, необходимостью организации (регуляции) совместных действий людей для обеспечения материальных основ жизнедеятельности, а во-вторых, функционированием самих политических институтов. С развитием политической сферы все больший вес приобретают и индивидуальные политические потребности — в защите своих прав и свобод, личного достоинства, имущества и пр.
Однако потребности сами по себе в состоянии лишь «включить» поисковую активность человека, в результате которой должны быть найдены конкретные пути, средства, а значит и способы удовлетворения потребностей (для каждой потребности существует множество способов ее удовлетворения). Если найден способ удовлетворения потребности, это значит, что у человека сформировался некий «интерес».
Интерес вообще — это направленность человека (или социальной группы) на осуществление определенной цели, удовлетворяющей какие-то потребности. Интерес политический — это направленность социальной группы или индивида на завоевание подобающих им позиций в системе политической власти. Способами достижения такой цели выступают различные формы участия в политической деятельности государства, политических партий, общественных организаций и т.д.
Политический интерес — по преимуществу объективный феномен, так как обусловливается независимыми от сознания людей характеристиками социальных групп — их размерами, местом в системе общественного разделения труда, средой обитания, наличием конкурирующих групп и пр. Однако объективность политического интереса вовсе не равнозначна его очевидности. Иначе говоря, чтобы превратиться в актуальный мотив политической деятельности, интерес должен быть осознан. А это уже область человеческой субъективности, где возможны различные осложнения.
Например, нередко возникают ситуации, когда политический интерес какой-нибудь группы истолковывается ею неадекватно. В смутные времена социально-экономических кризисов какая-либо национальная группа частенько соблазняется возможностью обвинить во всех мыслимых грехах другую этносоциальную категорию людей, тем самым пытаясь вытолкнуть ее из сферы политической конкуренции и повысить свой собственный политический вес. (Так, в политически неустойчивых режимах периодически оживляются антисемитизм, ксенофобия, национальный или региональный сепаратизм и пр.).
Нередки также случаи завышенных ожиданий от реализации политических интересов в конкретной форме. Когда, например, от установления демократии ждут немедленного повышения материального благополучия, решения экологических и вообще чуть ли не всех социальных проблем. А если этого не происходит, то демократические ценности объявляются мнимыми, и начинается поиск другой формы выражения политических интересов"— через авторитаризм, прошлые политические традиции и т.п. Но ведь демократия — это «всего лишь» способ политической организации общества, и ничего более. Не существует прямой связи между демократическим политическим режимом и процветающей экономикой.
Так что политический интерес может быть неадекватно и даже ложно понят. По возможности избежать таких ситуаций помогают только разнообразие и конкуренция таких политических институтов, как идеологии, партии, движения. Внося в политический процесс элементы состязательности, а следовательно, и критичности, дискуссионности, они могут способствовать установлению реальных истоков и значимости любых Политических интересов.
Типология политических интересов может быть выстроена по разным основаниям. В зависимости от субъектов, носителей интересов следует различать личностные, групповые, корпоративные, классовые и национальные политические интересы. Если иметь в виду степень их проявленности, то речь надо вести о стихийных и осознанных интересах. Рассматривая политику как наднациональный феномен, можно выделить внутриполитические, внешнеполитические я глобальные ют геополитические, интересы национально-государственных общностей.
Мир политических интересов многообразен и противоречив. Ведь политика по сути своей — это и есть способ согласования интересов различных социальных групп и индивидов разными средствами. При этом реализованный, например, получением доступа к власти) политический интерес какой-либо группы не угасает, а постоянно возобновляется, покуда существует сама группа, испытывает постоянное давление интересов других групп, в том числе и вновь образующихся в процессе эволюции социально-экономической структуры общества.
8 динамике современных политических интересов, как отмечают многие политологи, проявляются две противоположные тенденции. Более традиционная выражается в укрупнении, агрегировании политических интересов двумя-тремя ведущими политическими силами. Не имея возможности в одиночку пробиться к власти, относительно небольшие «группы интересов» почитают за благо поддержать одну из мощных политических группировок, располагающих реальной властью. В конечном итоге это приводит к формированию достаточно устойчивых л стабильных, как правило, двухпартийных политических систем (США, Великобритания).
В то же время в современной политической реальности явственно проступает и другая, противоположно направленная тенденция диверсификации политических интересов, т.е. нарастания их многообразия и, как следствие, увеличения точек ах пересечения. Постепенное размывание традиционного «права-левого» спектра политического соперничества, связанного с идеей открытой классовой борьбы, вызвано как «разрыхлением» прежней жесткой социально-классовой структуры, так и феноменом «неоднородности сфер жизни». Последнее означает, что все чаще люди оказываются в ситуациях, когда определенные общие интересы в одной из сфер жизни (например, заинтересованность в сохранении окружающей среды) могут вполне мирно уживаться с различием интересов в других «сферах» (допустим, в том, что касается распределения материальных благ). Люди уже не считают себя «принадлежащими» к какой-то конкретной социально-политической группе, а меняют свою «ориентацию» в зависимости от того, какая из многих проблем кажется им на сегодняшний день наиболее важной. Так появляется множество специфических интересов и образующихся вокруг них политических движений, которые создают немыслимые ранее «пестроту» и неоднородность политической жизни.
В целом же роль политических интересов в общем политическом процессе заключается в следующем:
- в них происходит осознание и выражение политических потребностей общества;
- именно они определяют конкретную направленность политической активности социальных групп и индивидов;
- осознание политических интересов вызывает к жизни многочисленные политические ценности, идеологии, теории, обыденные взгляды, настроения, ожидания и т.п.
Реализуются же политические интересы в конкретной политической деятельности людей, что составляет другой важнейший компонент политического процесса.
Политическая деятельность
Виды политической деятельности.Сердцевину политического процесса, его, пожалуй, главную составляющую образуют собственно действия людей, связанные с осуществлением политической власти или влиянием на нее. Первой, самоочевидной характеристикой политической деятельности является, конечно, ее неоднородность. Одно дело — акции, поступки и даже слова политических лидеров или официальных лиц, и совсем другое — политическая активность рядовых граждан, сводящаяся в основном к периодическому голосованию на выборах да спорадическому участию в каких-нибудь митингах и манифестациях. Но если политически деятельное меньшинство (политические лидеры, активисты, государственные чиновники) опирается в основном на «умение» — профессионализм, красноречие, организаторские способности, то обычным людям приходится «брать числом» в своих попытках направить ход политического процесса в нужное русло. И поскольку такие попытки нередко бывают удачными, сбрасывать со счетов политическую активность индивидов было бы неверно.
Исходя из разницы «весовых категорий» различных субъектов политики, целесообразно подразделить политическую деятельность на три основных вида:
- государственное управление;
- политическое лидерство и руководство;
- политическое участие рядовых граждан.
Поскольку проблемы политического лидерства рассматриваются в специальной главе (гл. 8), остановимся только на специфике государственного управления и политического участия.
Государственное управление. Прежде всего отметим, что вовсе не любая государственная деятельность является политической. Выпуск, например, Министерством по налогам и сборам инструкции по применению налогового законодательства не будет политическим актом. Государственное управление смыка- -ется с политикой в тот момент, когда принимаемые решения определяют сценарий развития общества (или отдельного региона) в целом.
Чтобы пояснить этот достаточно абстрактный тезис, представим себе такую гипотетическую ситуацию: некая страна оказалась в финансовом, экономическом или каком-либо другом кризисе, из которого надо выбираться. Допустим также, что в правительстве этой страны подобралась команда высокопрофессиональных менеджеров-экономистов, которые могут составить четкую и грамотную программу выхода из кризиса, включающую целый комплекс необходимых мер типа реструктуризации долгов, ограниченных денежных эмиссий, снижения -налогов и пр. Во всех этих мерах и даже в их реализации, если таковая состоится, политики, скорее всего, никакой нет. Все это — чисто управленческие, экономические и прочие технологии, умение применять которые — дело не политиков, а квалифицированных управленцев («хозяйственников»). Политика же заключается в другом.
Ее проблема состоит, во-первых, в том, что «четких и грамотных» программ выхода из кризиса в любой момент может быть несколько, и какая из них удачнее — заранее просчитать в принципе невозможно. Однако необходимо выбрать какую-то из них. А во-вторых, и это главное, реализация любой крупномасштабной программы затрагивает интересы массы людей, поэтому на нее должно быть получено согласие большинства народа (в идеале) или хотя бы основных «групп интересов». Без их поддержки или по крайней мере нейтралитета выполнение любой, даже самой замечательной программы обречено на провал. Обеспечение такого согласия в самих властных структурах, в политической элите, среди организаций главных политических сил и составляет функцию политики. На это и направлены усилия государства как политического субъекта.
Вообще «согласие народа» — явление достаточно тонкое. Еще Дж. Локк пытался ограничить законодательную власть требованием: нельзя увеличивать налоги без согласия народа. (Под «народом» он, правда, имел в виду вовсе не «трудящиеся массы», а собственников.) В наше время открыто выступать с таким требованием было бы весьма опрометчиво. Представить себе положительный итог референдума с вопросом: «Согласны ли вы с повышением налогов?» — просто невозможно. Однако налоги все же имеют обыкновение повышаться. «Согласием народа» при этом, видимо, считается хотя бы то, что народ в ответ не строит баррикады.
Понятно, что издержки реформ в любую «эпоху перемен» все равно оплачивает народ. Разница только в том, каким образом он к этому принуждается: либо добровольным согласием на известные жертвы через демократические институты (выборы соответствующих политиков, референдумы и пр.), либо же откровенным силовым подавлением недовольства. Конечно, первый вариант много сложнее и дороже, но зато он позволяет сохранить основные права и свободы людей, а в случае успеха обеспечивает и гораздо более прочную стабильность общества, Нежели диктаторский вариант.
Таким образом, политическая мудрость государственного Управления состоит не в самочинном определении оптимального выбора пути развития, а в создании условий, чтобы был именно выбор, и чтобы он совершался при максимально возможном согласии заинтересованных общественных групп и индивидов.
Формально государственное управление может быть определено как особый тип социального управления, при котором государственная организация, как иерархизированный политический субъект,
- во-первых, обладает универсальным комплексом публично-властных полномочий;
- во-вторых, официально применяет административные методы руководства и принудительные санкции;
- в-третьих, использует легитимные формы социального общения и легальные способы взаимодействия с группами и индивидами и
- в-четвертых, занимается целенаправленным регулированием коллективных ресурсов социума.
Политическое участие.
Протекающий в недрах государственной машины процесс выработки стратегических политических решений подразумевает и определенную степень влияния на него рядовых граждан, интересы которых неминуемо затрагиваются проводимой государством политикой. Степень этого влияния в политологии принято выражать категорией политическое участие, под которым понимается вовлеченность индивидов в той или иной форме в процесс функционирования политико-властных отношений. К основным формам политического участия обычно относят голосование на выборах и референдумах, участие в политических митингах и демонстрациях, членство в политических партиях и движениях, добровольную помощь избирательным кампаниям конкретных лиц и организаций и т.д.
В западной политологии разработано немало типологий политического участия, выделяющих различные его формы по многим основаниям. Так, американский политолог С. Хантингтон (р. 1927) различает в зависимости от мотивации действий два основных вида политического участия: автономное (выражающее сознательно обусловленные формы включения индивида в политику) и мобилизованное (вынужденное участие в различных политических действиях и процедурах под давлением государства, воздействием страха и других неполитических стимулов). Первый тип политического участия преобладает в западных либеральных демократиях, второй распространен преимущественно в авторитарных и тоталитарных обществах.
По отношению к действующему в государстве законодательству традиционно выделяются конвенциональные (т.е. легальные, законные) и неконвенциональные формы политического участия. К последним можно отнести участие в незаконных демонстрациях, отказ повиноваться распоряжениям властей, несанкционированные политические забастовки, протестные голодовки, террористические акции и прочие «крайние» формы поведения.
По степени реального участия в политике американские политологи С. Верба и Н. Най выделили шесть градаций «участвующих» американцев:
- совершенно пассивные — 22%;
- принимающие участие только в голосовании — 21%;
- вовлеченные в решение только местных проблем — 20%;
- активные участники предвыборных кампаний —15%;
- политические активисты, распространяющие свою деятельность на всю сферу политики, -18%;
- занимающиеся политической деятельностью для решения личных проблем - 4%.
Один из наиболее популярных показателей степени политического участия граждан — их электоральная (выборная) активность. Так, в президентских выборах США в 80—90-е годы участвовало до 60% избирателей, в Норвегии — до 75%, а Великобритании — более 80%; в выборах первого президента России участвовало более 80% населения. При этом практически для всех стран характерно, что активность избирателей на общенациональных выборах значительно выше, чем на местных.
Эмпирическими исследованиями выявлено множество корреляций между степенью политического участия и разнообразными социальными характеристиками людей, такими, как пол, возраст, образование, материальное благополучие и пр. Установлено, что степень вовлеченности в политику у среднестатистического человека тем больше, чем выше его уровень образования и материальный достаток. Лица с низкими доходами и невысоким образованием, как правило, политически пассивны. Мужчины обычно более активны в политических действиях, чем женщины. Наиболее активный «политический возраст» — от 35 до 55 лет. Молодежь отличает некоторый радикализм в выборе форм политического участия. В то же время наибольшую склонность к протестным действиям во время кризисов проявляют не те, чье положение и до этого было неважным, а в основном люди, уже имевшие опыт улучшения своего положения и надеющиеся его повторить.
В общем то все это достаточно очевидно и ожидаемо. Основная проблема в анализе политического участия заключается в определении его оптимальных пределов: какой уровень политической активности граждан может быть принят за норму? Решение этой проблемы находится где-то между двумя полюсами: радикально-демократическим и элитаристским.
К первому тяготеют концепции, полагающие, что если политика неизбежно задевает интересы каждого, то и влиять на формирование политических институтов и принятие политических решений должны все без исключения. Лозунг максимально широкого участия граждан в управлении государством и поныне достаточно популярен.
Конкурирующая с таким подходом элитаристская позиция, напротив, призывает ограничить участие масс в политике разумными (небольшими) пределами, не без оснований опасаясь политического непрофессионализма и разрушительного характера действий обычно аполитичных граждан.
Логические аргументы хороши у обеих сторон. Реальная же практика длительного стабильного существования либеральных демократий западного образца показывает, что всеобщая политизация населения и в самом деле не является необходимой для успешного выполнения политической системой своих функций. Большинство жителей североамериканских и западноевропейских стран обычно не проявляют большого интереса к политике, ограничивая свою активность в этой области лишь голосованием на выборах. Так что известную аполитичность граждан (если она вызвана отсутствием беспокойства за хорошо отлаженный государственный механизм) вполне можно рассматривать как фактор политической стабильности и, следовательно, как общественную ценность.
Однако в этом есть и свои минусы. Подобная ситуация хороша в социально и экономически благополучные эпохи. Но при серьезном кризисе длительное равнодушие народа к политике, отсутствие навыков поисков компромиссов в межгрупповых конфликтах, неизбежная в связи с этим радикализация требований и т.д. могут сыграть весьма негативную роль. Поэтому и в данной проблеме, видимо, лучше придерживаться правила «золотой середины». Равно опасны крайности: как тотальная вовлеченность граждан в политическую борьбу, так и их полное равнодушие к политике. Главная добродетель древних — умеренность — применима и в политике.
Впрочем, подобные рассуждения уместны лишь в небольшой, наиболее развитой части нашего мира. В остальном мире можно предположить наличие тенденции к расширению и интенсификации политического участия, что связано с постепенным уходом в прошлое наиболее одиозных тоталитарных и авторитарных режимов и пусть с медленным, но все же постоянным движением многих государств к демократической организации политической жизни.