Почему в прошлом люди были общительнее, чем теперь?

(Обсуждение)

(Фрагмент главы «Общение и мы»)

(1987 г.)

Психотерапевт. Вопрос, по существу, содержит утверждение, в кото­ром немалая доля правды. Вот уже лет тридцать в современном обще­стве то и дело заговаривают о «некоммуникабельности» и разобщенно­сти людей. Это кажется парадоксальным, если учесть, что мы живем в эпоху видеотелефона, телетайпа, сверхзвуковых лайнеров, спутников связи и всех прочих чудес, радикально устранивших нашу разобщен­ность в пространстве.

Психолог. Вероятно, «пространство общения» не совпадает с физи­ческим пространством, и вопрос о том, далеко ли мы друг от друга или можем ли мы переговариваться со своих балконов, дела не решает.

Педагог. Есть симптом разобщенности, едва ли ускользнувший от внимания современников: мы разучились писать пространные письма. Может быть, потому, что легче поговорить по телефону? Или, проведя ночь в поезде (либо несколько часов в самолете), оказаться у своих иногородных друзей? Однако сплошь и рядом в телефонных разгово­рах, в прогулках по парку с иногородным приятелем либо в домашней беседе с ним мы вовсе не выражаем себя с той полнотой и непринуж­денностью, с какими когда-то, например, житель Перми выражал себя в письме жителю Симферополя, прекрасно зная при этом, что его письмо будет идти на перекладных недели, а то и месяцы. Мы пожи­маем плечами, прочтя такое письмо, «Кому это интересно?» Но в том-то и дело, что пермяк был уверен (и обосновано уверен): написанное им интересно симферопольцу. Поскольку приятелю интересен он сам.

Психолог. «Пространство общения» — это категория психологичес­кая. Она обрисовывает такую связь людей, когда один из них видит в другом носителя неповторимой субъективной стихии. Казалось бы, все так естественно! Интересуют же нас «жизнь» вулкана, повадки обитате­ля морских глубин, психология птицы, кометы в космическом простран­стве. Разве отдельный человек менее интересен?.. Он возбудил нашу симпатию, мы сблизились, мы друзья — стало быть, тем более интере­сен! Если это не так, мы выпадаем из «пространства общения». Поче­му же такое происходит?

Психотерапевт. Аргументированный ответ на этот вопрос — дело философов и социологов. Попытаемся, однако, высказать вместе хотя бы ряд предположений о факторах, которые порождают или усиливают нашу сегодняшнюю разобщенность. Позвольте начать.

Фактор «личностной автономии». Цивилизация, к которой мы при­надлежим, формирует у каждого представление о собственном «Я» как о чем-то отдельном и самодостаточном. Конечно, почти любой из нас

отдает себе отчет в том, что в качестве биологического индивида он является результатом жизнедеятельности двух длинных цепочек поколе­ний предков, а в качестве личности — продуктом культурного наследия прошлых эпох и культурного развития современной эпохи. Тем не ме­нее мы сильно напоминаем «фихтеанского философа», над которым иронизировал К. Маркс: «Я есмь я» — таково, по большей части, наше интуитивное самоопределение. В какие-то периоды жизни мы начинаем более остро чувствовать кровную и духовную связь с предками, с на­родом, нас породившим. Однако в нашем умозрении сохраняется «Я.., стоящее до известной степени особняком от рода и народа. Мы хоро­шо сознаем зависимость человека-единицы от труда и борьбы всех ос­тальных индивидов, составляющих человечество, а иногда нам даже приходит в голову, что наши так называемые собственные мысли — не столько собственные, сколько общие: может быть, забытые, а может, «витающие в воздухе» и на свой лад выражаемые отдельным субъек­том... И все-таки для некоторых «Я есмь я»: человечество и его куль­тура — одно дело, «Я» — другое...

Если бы листья большого дерева обладали способностью осознавать себя, то, уподобясь нынешнему человеку, каждый лист считал бы, что именно он является целью и смыслом существования всего дерева...

Педагог. Такая «самоценная» личность предъявляет подчас весьма высокие требования к окружающим, к обществу. Понятно, что эти тре­бования сплошь и рядом остаются не вполне или вовсе не удовлетво­ренными, и личность «обиженно» замыкается в себе. Рядом, на той же лестничной площадке, так же «обиженно» ушла в себя другая лич­ность; одному человеку, кажется, нет дела до другого... Но это до поры до времени: общие хлопоты и радости непременно сблизили бы этих двоих, дав им возможность «открыть» друг в друге симпатичных и по-своему интересных людей.

Психолог. Я обратил бы ваше внимание на другой, куда менее спорный фактор — фактор урбанизации. Он сложен и распадается на несколько моментов; выделим из них два. Первый — повышение уров­ня благосостояния людей. Нет никакого парадокса в том, что чем луч­ше они живут, тем становятся менее «коммуникабельными». Ведь они житейски почти не нуждаются друг в друге. (...) Пожилые люди иногда по-доброму вспоминают эпоху коммунальных квартир, а горожане сель­ского происхождения — свою жизнь в деревне... Забываются трудно­сти, зато помнится теплота взаимного интереса и взаимовыручки... Как же быть? Вернуть нас к бытовому неуюту прошлого, чтобы мы стали человечнее с ближними? Но это антиисторично. Проблемы, возникаю­щие в сфере общения, должны решаться какими-то иными способами... Второй момент, связанный с урбанизацией, — избыточность прину­дительных контактов, неизбежных в большом городе. (...) Горожанин в изнурительной спешке сегодняшней жизни настолько устает от мелька­ющих «объектов», из коих каждый — человек, что сам интерес к чело­вечеству у него начинает падать. (...)

Странная начинает складываться картина. С одной стороны, «Я» на­шего современника предстает для него самодовлеющей и неоспоримой ценностью. Но с другой стороны, видя свое «Я» песчинкой среди мас­сы сходных «Я», вызывающих разве что желание куда-нибудь укрыться, человек начинает терять интерес... к самому себе! Вот это действитель­но парадокс! А ведь, как известно, утратив интерес к себе, мы дела­емся равнодушнее и к другим...

Вероятно, есть смысл выдвинуть на обсуждение еще один фактор: фактор массовой коммуникации.

Средства массовой коммуникации (радио, телевидение) предостави­ли жителю высокоразвитой страны возможность получать почти всю значимую для него информацию, не покидая собственной квартиры. (...) Это как бы избавляет нас от необходимости искать реального собесед­ника. Правда, наше самовыражение (весьма существенная сторона об­щения) при этом минимально. (...)

Психотерапевт. Добавим к этому фактор «информационного взры­ва».Сегодняшний переизбыток информации делает каждого из нас в какой-либо области профаном; даже люди одной профессии (...) специа­лизированы столь узко, что подчас не могут ни подменить, ни даже понять друг друга. В этих условиях мы склонны доверять лишь тем авторитетам, которые знают «все о немногом». Обращаясь к собствен­ной душе, мы уступаем компетентное суждение о ней профессионалу — философу, психологу, психиатру... Призыв Сократа «Познай самого себя» — для нас утрачивает смысл, поскольку обычный человек не считает себя в достаточной мере подготовленным для такого самоисс­ледования. (...)

Психолог. К тому же, вокруг сколько угодно брошюр, научно-попу­лярных книг, радио- и телепередач, освещающих закономерности миро­устройства, общества, личности и творчества... Разделяемое всеми стремление к объективным данным, проверенным гипотезам и обще­признанным ценностям оттесняют на задний план своеобразие и све­жесть субъективного мировосприятия; такую непосредственность мы позволяем разве что ребенку и поэту...»²⁶

Н.П.Дубинин,

академик, один из крупнейших российских генетиков

Генетика и педагогика

(1983 г.)

Исключительно важным является то, что ребенок рождается гото­вым вступить во взаимоотношения с людьми, в первую очередь с ма­терью. (...) На втором месяце у ребенка появляется четкая реакция на родителей, он активно вызывает их на разговор. (...) Если со сто-

Добрович А.Б. Воспитателю о психологии и психогигиене общения: Книга для учителя и родителей. М, 1987. С. 13—17.

роны родителей нет ответной реакции, ребенок отстает в физическом и психическом развитии.

Развитие ребенка — это единый процесс, который прерывается скачками в отдельные критические периоды. Если естественный про­цесс развития на ранних стадиях прерывается искусственно, то возни­кают резкие отрицательные нарушения в развитии ребенка. Известны случаи, когда дети в раннем возрасте лишаются общения со взрослы­ми. В результате они не приобретают способности к труду, общению с людьми, не обладают сознанием и речью. Отсутствие общения с дру­гими людьми у детей, лишенных таких важных органов общения с ми­ром, как слух и зрение, или у детей, которые с раннего возраста жили в джунглях, также подтверждает мысль о том, что личностные качества формируются только при условии активного общения челове­ка с другими людьми. Более того, чем раньше они вступают в соци­альное общение, тем оказываются более податливыми, чувствительны­ми к факторам воспитания, образования. Так, пятилетняя девочка, выросшая в изоляции, впоследствии, оказавшись среди людей, вполне удовлетворительно развивалась под влиянием социальных условий, а восьмилетняя девочка после изолированного существования за после­дующие шесть лет жизни среди людей уже с ббльшим трудом адапти­ровалась в коллективе (словарный запас ее составлял всего 30 слов). Аналогично этому, чем раньше начинают специально обучать сле-поглухих детей, тем более успешно они осваивают социальный опыт людей, обретают дар речи, вырабатывают навыки познавательной дея­тельности, самостоятельности и даже активности, лежащие в основе са­мообразования, овладевают формами общественного поведения и про­изводственной деятельности. С возрастом возможности усвоения соци­ального опыта, связанные с развитием психики и даже интеллекта, ог­раничиваются.

Во всех случаях нарушения общения со взрослыми деятельность ре­бенка ограничивается: вместо развития многообразных человеческих качеств он обретает лишь такие, которые допустимы в данных услови­ях. Это происходит вследствие того, что при ограниченном общении очень слабо расширяются функции мозга. Дело в том, что выработкой речевых способностей у нормальных детей руководят речевые центры, находящиеся в правом полушарии головного мозга, и если ребенок ли­шен общения со взрослыми, то эти центры, предназначенные обеспечи­вать формирование навыков речи, переключаются на руководство дру­гими видами деятельности. В случае если ребенок уже после этого начнет обучаться речи, то функции контроля за данным процессом возьмут на себя случайные, еще «не занятые», «не речевые» структу­ры мозга. Тогда овладение речью не может быть полноценным. Если же вообще критический период становления речевых центров пройдет и молодой мозг утратит свою пластичность, человек вовсе не будет способен к речевому общению²⁷.

²¹ Дубинин НИ Что такое человек. М., 1983. С 293-295. 148

В.А. Кан-Калик,

педагог