Связь духа с определенными органами.

Во всякую эпоху воспитание может быть устроено таким, какова общая цивилизация этой эпохи, дающая материал для обучения, подготовки ребенка, что входит в его воспитание.

Как греки выводили сущность своего воспитания из тела, так должны мы выводить его из духа. И даже путь к телесному воспитанию мы должны найти, исходя из духа.

Не в те же время мы видим, как мало еще нынешняя цивилизация проникнута духом.

Высшее достижение современного мышления это постижение духа в идеях, в мышлении - так, как это сделано у Джона Стюарта Милля и Герберта Спенсера. Это принято и господствует во всех кругах цивилизации. Как же представляют себе теперь дух? Как взятый из мышления, как измышление. Само же мышление есть не что иное как ассоциация идей - одна идея цепляется за другую. В этом процессе ассоциирования идей мы, как дух, оглядываемся на себя и получаем некое самосознание, подобное тему самосознанию, которое человек получает внезапно взглянув в зеркало и обнаружив, что он - мертвый скелет. Представьте себе такой шок! Кости этого скелета ассоциированы, они держаться вместе внешним образом, механически. Так человек, чувствующий себя здоровым внутренне, видит себя в книгах по ассоциативной психологии и философии, как в зеркале, костлявым духом. К этому скелету приходится обращаться и за указаниями о воспитании. Но с этим невозможно воспитывать. Увидев труп, мы сознаем, что он не изначален, а произошел, остался от ранее живого организма. Так же мы должны прежде всего пенять, что наше мышление мертво, и как таковое оно есть лишь труп ранее живого мышления и нужен импульс к. его оживлению.

Это было предметом изучения на семинаре учителей Вальдорфской школы, давшем определеннее настроение: сделать мертвое мышление живым, нейтральное, натуральное, неорганическое мышление сделать полнохарактерным, пронизанным всем человеком, настоящим человеческим мышлением.

Но живей человек не ограничивается мышлением - он еще чувствует и желает. И если вы сообщаете ему мысль, то она становится зародышем чувства и желания, становится целостностью.

Наше же мышление стремится, как мы говорили, к максимальной объективности, спокойствию, к тему, чтобы быть спокойным отображением внешнего мира и служить только опыту. В этом нет силы, отсюда не исходит чувство и желание. Мы исходим из абстрактного, измышленного идеала для человека, не внушающего ни чувства, ни желания, т. е. бессильного.

Наши мысли не становятся жестами. Не они должны снова стать жестами. Они должны не только восприниматься присутствующими учениками, но должны приводить в движение руки и ноги детей, сопровождать их, когда они выходят в мир. Тогда мы будем иметь - и мы должны снова воспитать "единых" людей, у которых те, что приподносится им в классе, получает продолжение в телесном воспитании.

В настоящее же время мыслят интеллектуалистическое воспитание (утомляющее, расслабляющее, нервирующее) отдельно, телесное отдельно. И мы имеем перед собой как бы двойного человека, у нас двоится в глазах: одного - туманного, выдуманного, и другого действительного, которого мы однако не видим насквозь, как греки.

Ныне - наша важнейшая задача в деле воспитания: научиться снова видеть человека в его единстве, целостности.

***

Рассмотрим пример того, как можно начать понимать человека, вплоть до телесного, исходя из духа, внесение духа в определенные органы тела. Покажем, как дух вносится в ту область, которую также греки считали исключительно важной, символической в развитии ребенка - появление зубов. Так, греки рассматривали смену зубов как тот возраст, когда ребенок подлежит переходу к открытому /т. е. внесемейному/ воспитанию. Между тем внешняя цивилизация не знает таких явных, открытых, повседневных вещей. Знают только, что зубы нужны для еды и для произношения некоторых согласных.

Но, как ни парадоксально это звучит, ребенок развивает свои зубы и для мышления! До смены зубов у ребенка физические зубы как таковые являются важнейшими органами мышления.

Между тем, как в общении с окружающим миром ребенок осваивается с мышлением, как из сонной и сновидческой жизни ребенка всплывает жизнь мыслей, весь этот процесс связан с тем, что в голове ребенка выдавливаются зубы, связан с силами, выжимающимися из головы ребенка. И подобно тому, как зубы выталкиваются через десны, определенные силы выводят на поверхность мышление из неопределенной сонной, сновидческой жизни. И в той мере, как у ребенка режутся зубы, он учится мыслить, думать.

Он учится думать, будучи полностью существом, подражающим своему окружению. Он подражает вплоть до самого внутреннего тому, что происходит в окружающем мире. И в той же мере, как в ребенке произрастает мышление, вырастают и зубы. Именно в этих зубах находится сила, проявляющаяся душевно как мышление.

Дальше первые зубы выталкиваются, происходит смена зубов, около 7 лет. Сила, производящая первые и вторые зубы, находится во всем организме, только в голове она сильнее всего показывает себя. Силы, выдвинувшие вторые зубы из организма ребенка, действуют затем до смерти человека уже не как физические силовые импульсы: они становятся душевными, духовными; они оживляют человеческое душевное внутреннее.

То, что было до 7-го года органической силой, проявляется между 7 и 14 годами как душевные свойства, именно - как детское мышление. Оно выдвигало зубы, достигло завершения своего физического действия при смене зубов и преобразовалось в душевное действие. Эти вещи поддаются изучению только при имагинативном познании - первой ступени точного ясновидения, но не при интеллектуалистическом мышлении.

Мы видим у человека физическое тело, подверженное силе тяжести, весомое, тяготеющее вниз, к земле. При помощи имагинативного познания мы обнаруживаем эфирное тело, невесомое, наоборот - стремящееся прочь от земли во все стороны вселенной, противоположно силе тяжести.

Физическое тело мы учимся относить к его физическому окружению и, например, понимаем, что вещество, подверженное силе тяжести, проникает в человека извне, вместе с пищей. Так и имагинативное познание показывает нам отношение замкнутого в себе эфирного тела человека к окружающему миру. Как соль, капуста, морковь и телячья грудинка связываются с физическим телом человека, так с его эфирным телом мы должны связывать то, что весной выталкивает растение из земли против силы тяжести по всем направлениям космоса, что организует растения, что, наконец, связывает растения с действующим вверх световым потоком, что и химически стремится в растении вверх.

Так, на первой ступени точного ясновидения, в себе насыщенное, полное единства мышление приближается ко второй сущности человека - к эфирному телу. Последнее до смены, зубов связано целиком внутренне с физическим телом и там внутри оно является той организующей силой, которая выводит зубы.

После появления вторых зубов этой части эфирного тела, выводящей зубы, нечего больше делать с физическим телом, она эмансипируется от физического тела, освобождается. С этими эфирными силами мы осуществляем теперь свободное мышление, предъявляющее свои права, начиная с 7-го года. Между тем как до семи лет зубы являются прямо органами мышления.

Когда мы, как думающие люди, ощущаем, что мышление исходит из головы /некоторые люди чувствуют это только тогда, когда появляется головная боль от думания/, мы действительно познаем, что сила, находившаяся в зубах, есть та самая, которой мы мыслим из головы.

Из-за того, что ребенок мыслит физическими зубами, связаны так внутренне духовно болезни зубов со всей жизнью ребенка. Вспомните все, что происходит, когда у ребенка прорезаются зубы!

При смене зубов и освобождении мышления зубы становятся прежде всего помощниками того, что пронизывает мысли - речи. Теперь зубы становятся на ступень вниз /это происходит, собственно, последовательно в течение всего первого периода жизни и только завершается при вторых зубах/. Но они остаются помощниками мышления, когда последнее хочет выражаться в речи. Нужно понять, как зубные звуки включаются во все мышление человека, как зубами пользуются именно тогда, когда человек при помощи звуков Д и Τ вносит в речь определенный и определяющий мыслительный элемент: так видим мы в зубных согласных еще особое назначение зубов.

Итак, зубы не только служат физически для кусания и произношения некоторых звуков, но являются и внешним образом, естественной имагинацией мышления. Мышление известным образом устремляется туда и показывает нам себя в зубах: глядите, мол, вот моя внешняя физиономия!

Когда у человека развиваются зубы, у него оформляется образно то, что иначе является абстрактным, туманным мышлением. Мы снова видим, как мышление работает в голове там, где есть зубы; видим, как мышление развивается от первых ко вторым зубам. Целое получает снова оформленные границы. Дух начинает выступать образно в самой природе. Дух становится снова творческим.

Нам нужно теперь мышление, которое не боится проникать во внутреннее, не стесняется говорить, как дух становится зубами, как дух действует в зубах.

Здесь абстрактное, скелетное, мертвое рассмотрение переходит в образность, в художественность. Если мы хотим видеть внутри деятельный дух, мы должны одновременно образовать зубы. Тогда художественное начинает вести нас к имагинативному познанию.

Так между действительным человеком и нами с нашим абстрактным духом имеется пропасть, через которую мы должны теперь перейти. Мы должны прежде всего показать, как перейти. Мы знаем теперь самое большее, как нахлобучить на человека шапку, но не знаем, как присоединить дух к человеку в целом. Этому мы должны учиться. Учиться одевать человека внутренне, как научились одевать внешне, так чтобы дух действовал, как действуют одежды вокруг него.

Если подойдем так к человеку, мы положим начало живой педагогике и дидактике.

***

Семилетние периоды не точны, а приблизительны. Наступлению половой зрелости, сексуальной жизни в 14-15 лет - только внешний симптом полного преобразования человеческого существа от 7 до 14 лет.

Как мы должны искать в силах роста зубов, следовательно - в человеческой голове, физическое происхождение мышления, которое около 7 лет эмансипируется и становится душевным, так должны мы искать действенность второй душевной силы человека, действенность чувства в других частях человеческого организма. Чувство в 7-14 лет еще связано внутренне с физической организацией человека. Когда мышление уже освободилось, чувство, чувство в 7-14 лет еще внутренне связано в теле Все, что наступает в ребенке как чувства радости, печали, боли, имеет еще физическое соответствие, коррелят в выделениях сосудов, в ускорении или торможении работы дыхательной системы.

Как вторые зубы образуют некое завершение в росте, так наступает подобное в речи при завершении другого периода роста, в котором чувство постепенно формируется вплоть до душевной эмансипации из телесного. Сильнее это заметно у мальчиков в виде изменения гортани, изменения голоса. Как голова показывает изменения /зубы/, которые освободили мышление из физического организма, так показывает грудь, местопребывание ритмической органической деятельности, эмансипацию чувства от телесного, становление его самостоятельно душевным. У мальчиков изменяется гортань, голос становится глуше. У женского пола наступают другие явления в телесном росте. Но все это по существу прежде всего только внешне.

С помощью имагинативного познания можно видеть, что физической тело человека (мужчины) около 14 лет изменяет физическую гортань. Такое же происходит с эфирным телом у женщин. Тогда изменение в эфирном теле отходит (отступает, … ) и эфирное тело женского пола на 14-м году становится совершенно одинаково оформленным как физическое тело мужчины. И обратно, эфирное тело мужчины с 14-м годом приобретает форму женского физического тела. Так что с 14 лет мужчина носит в себе женщину в эфирном виде, а женщина - эфирного мужчину. Это выражается у них в различных симптомах.

Приобретя вторую ступень точного ясновидения - инспирацию, дающую восприятие самостоятельно-духовного, не связанного уже с физическим телом человека, можно увидеть, как с 14-15 лет выделяется третий человек как самостоятельный - астральное тело, душевно-духовное - второй сверхчувственный член.

До 14-15 лет оно действует как духовное существо через физический организм и становится самостоятельным в 14-15 лет. Важнейшая задача воспитателя, учителя - помочь в 7-14 лет этому самостоятельному становлению того, что как духовно-душевное до 7-8 лет еще находится в глубинах организма и затем постепенно, последовательно освобождается. Тогда же можно заметить, что изменяется и речь.

Чрезвычайно много содержится в том преобразовании, в том способе, как именно чувство высвобождается из органов речи. И помочь этому удивительная, одухотворяющая задача воспитателя. Как удивительно движутся губы через органическую деятельность естественным образом у семилетнего ребенка! Произношение губных звуков в 7 лет - это совсем не то, что в 14 лет. В 7 лет при этом к губам непроизвольно устремляется органическая деятельность, циркуляция крови, соков. В 12-13-14 лет эта органическая деятельность вмещается внутрь организма. Душевная активность чувства должна повышаться и произвольно двигать губами, которые выражают то, что относится к чувству в речи.

Как в зубах проявляется жесткая мысленность речи, так мягкая, погружающаяся в любовь мысленность речи проявляется в губах. И губные звуки - это то, что сообщает речи любвеобильность, симпатизировании другому и передачу ему симпатии.

И этот удивительный переход от органической деятельности губ к душевной активизации их деятельности, это образование губ в органически-душевном существе человека, - есть нечто такое, что воспитатель может сопровождать между 7-14 годами и что может внести в школу чудесную атмосферу.

Как пронизывающее тело сверхчувственно-эфирное в 7 лет выходит в виде самостоятельной мыслительной силы, так в 14-15 лет выходит самостоятельное духовно-душевное. В качестве учителя, воспитателя, мы становимся акушерами духовно-душевного. На более высокой ступени проявляется то, что имел в виду Сократ.

В дальнейшем я разъясню, что еще новое наступает вместе с движением, еще на 20-21 году в 3-м периоде.

Мы видели, что то, что обнаруживается в речи человека, открывается в его словах, фактически проявляется в истинном образе в 14-15 лет.

Желая подойти к человеку духовно жизненно со стороны мышления, мы должны держаться художественного. Желая внести духовное в чувство, мы должны иметь дело уже не только с художественным, но и с религиозным настроением. Ибо только религиозное настроение проникает к действительному духу, к духу в его действительности.

Поэтому всякое воспитание в 7-14 лет может быть успешны только когда оно совершается в религиозной атмосфере, когда оно становится почти делом культа, конечно, не сентиментальным но чисто человеческим делом культа.

Так примешивается художественное и религиозное в педагогику.

Отсюда - требования к педагогу, воспитателю: он должен

быть в состоянии стать внутренне вполне художественным, вполне религиозным человеком.

5 Лекция

Становление воли самостоятельной в человеческой организации.

Вчера я показал, как мышление и чувство освобождаются, эмансипируются, становятся самостоятельными от телесной организации соответственно на 7-м и 14-м году. Сегодня покажем, как воля, дольше всего связанная с организмом, эмансипируется в 20-21 год.

До этого возраста все, что относится к человеческой воле сильно зависит от органической деятельности, которая определяется тем, как именно дыхание продолжается в кровообращении, как последнее в свою очередь - через внутренний огонь, через внутреннюю теплоту, развиваемую при этом в организме, охватывает организм движения, т. е. то, что выражается в ногах, ступнях, руках, кистях, когда человек двигается и входит в положение раскрытия воли ( )

Можно сказать, что все, относящееся к воле, еще в 15-21 годах зависит от того, каким образом организм воздействует на движений. Именно педагог должен иметь беспристрастные наблюдения в этой области. Нужно уметь видеть, как молодой человек энергичен в волевом отношении или предрасположен к энергичности, если он ступает при ходьбе задней частью ступни, пяткой, и как он имеет меньшие волевые задатки, если ступает передней частью ступни, приплясывая.

И все это проявляется: и как человек ступает ногами, и как у него движения рук продолжаются в подвижности пальцев, -все это у юноши после 15 лет является еще внешним физическим раскрытием его воли. И только около 20 лет воля эмансипируется от организма, как чувство около 14 лет и мышление -около 7 лет. При этом внешние явления, сопровождающие освобождение мышления - это крупное, заметное событие в жизни человека, именно - смена зубов. Освобождение чувств проходит уже не столь необычно, - оно проявляется в возникновении так называемых вторичных половых органов, в увеличении половых органов у мальчиков, в соответствующих изменениях у девочек изменении голоса у мальчиков, изменении внутреннего жизненного габитуса у девочек и т. д.. Внешние симптомы здесь менее резки. Таким образом эмансипация чувств от физического тела в направлении душевной самостоятельности носит более внутренний характер.

Эмансипация же воли в 20-21 год внешне еще меньше выступает, и поэтому в такое живущее внешним время, как наше, почти вовсе незаметна. В наше время люди считают себя взрослыми с 14-15 лет и не сознают того, что им не хватает еще не только внешних знаний, но и образования внутреннего характера - именно воли. Прежде всего они начинают выступать как реформаторы и учителя, и вместо того, чтобы заняться тем, чему можно поучиться у старших, начинают писать фельетоны и т. п. с 21 года. Это вполне понятно в такое время, устремленное на внешнее. Для них скрыта сильная внутренняя перемена, происходящая в 20-21 год

До 21 года человек еще не замкнутое личное существо, а в сильной степени подвержен силам гравитации, земного притяжения. Он противодействует силам притяжения земли приблизительно до 21 года. И в этом отношении внешняя наука будет еще делать некоторые открытия, которые уже ныне ясны для точного ясновидения.

В наших кровяных тельцах содержится железо. До 21 года эти тельца перевешивают в своей тяжести. После 21 года человек получает некое противодействие снизу вверх, как бы импульс, толчок всей своей крови. С 21 года человек начинает ставить ступню ноги иначе, чем раньше. Этого в наше время не знают, но это имеет фундаментальное значение для познания человека, поскольку оно должно раскрываться в воспитании. С 21 года начинает действовать определенная сила снизу вверх каждый раз, как человек ставит ногу на землю. Человек становится замкнутым существом, которое парализует стремящиеся сверху вниз силы силам, стремящимся снизу вверх, между тем как до этого времени по существу все силы его роста и развития стремились из головы вниз, причем сильнейшим образом это происходит до 7 лет, когда из головы истекает все теплообразование. Голова делает все до смены зубов, после чего голова отделяется от этой мощной силы, действующей сверху вниз.

Тот факт, что в первые 20 лет жизни только налаживаются, организуются силы, действующие от головы к ногам и от ног к голове, - есть важная антропософская истина, имеющая фундаментальное значение для всей сущности воспитания и совершенно неизвестная ныне, когда мы так хорошо знаем положительное и отрицательное электричество и магнетизм. На это опирается вся педагогика. Ибо здесь встает великий вопрос: - зачем мы воспитываем? Почему животные врастают в свои жизненные задачи без воспитания? А почему человек не может усвоить того, что ему нужно, только через созерцание, наблюдение и подражание? Почему должен вмешиваться в свободу ребенка воспитатель, педагог? Считают этот вопрос само собой разумеющимся.

Но педагогом может быть только тот, для которого этот вопрос не является сам собой понятным и который понимает, что браться воспитывать ребенка - это собственно назойливость по отношению к нему. Почему ребенок должен терпеть это?

Великий вопрос воспитания таков: как превращаем мы то, что детям должно быть по меньшей мере несимпатично, в симпатичное?

Вот для этого как раз и представляется возможность между 7 и 14 годами. Ибо в 7 лет голова, как носитель мышления, становится самостоятельной; она уже не развивает так сильно идущие вниз силы, как до 7 лет. Она становится как бы инертной, ленивой и озабоченной лишь собственными делами.

После 14-15 лет органы движения становятся в волевом отношении личными. Воля становится самостоятельной в органах движения. Только тогда начинают действовать снизу вверх силы, которые являются для человека волевыми. Ибо всякая воля действует снизу вверх, всякое мышление - сверху вниз. Направление мышления идет с неба к земле, направление воли - с земли к небу. Между 7 и 14 лет оба они не связаны друг с другом, не включены друг в друга. То, что идет сверху вниз, опять-таки теряется неопределенным образом. И в срединном человеке, где живут и берут начало дыхание и кровообращение, живет также и то, что в это время эмансипируется как чувствующий человек. Образуя же правильно чувствующего человека между 7 и 14 лет, мы приводим в правильное соотношение и то, что идет сверху вниз и снизу вверх.

Здесь идет речь о такой важной вещи, как о правильной увязке мышления с волей, с желанием между 7 и 14 годами. И это можно упустить. У животных мышление /сновидческого характера/ и воля взаимно проникаются естественным образом, а у людей - не само собой, и это становится нравственным, моральным делом. И потому может человек становиться нравственным существом, что он имеет здесь на земле как раз возможность /повод/ связать, взаимно пронизать свое мышление и волю. Весь человеческий внутренний характер на том и основывается, что человеческой деятельностью вызывается /творится/ правильная гармония между мышлением и волей.

Эту гармонию греки обеспечивали тем, что они в известной мере восстанавливали ток от головы к конечностям, идущий в первые годы сам собой, при помощи гимнастики, соответствующих движений рук и ног в танцах и борьбе.

Этой цивилизации мы больше не имеем. Мы должны исходить из духа. И поэтому обязаны понимать, что воля освобождается в органах движения, как указано, на 21 году, как чувство в 14 лет и мышление в 7 лет эмансипируется в человеческом организме.

Это есть то, что новейшая цивилизация по существу проспала, именно понимание того, что воспитание должно заключаться в соединении воли и мышления. Только тогда мы проникнемся уважением к развитию человека, когда в связи с указанными тремя процессами будем приближать духовное к телесному человеку; когда будем учиться привносить волю в движение конечностей - ног, рук, пальцев. Если мы таким образом обретем снова дух не как ассоциацию идей или духовный скелет, а как живой дух, созерцаемый в движении пальцев, постановке ступней, тогда мы снова приблизимся к человеку и снова сможем воспитывать.

Понимание этого было еще инстинктивным у греков и постепенно терялось; в средние века оно еще имелось как традиция до 16 века, в котором уже было утеряно понимание отношения мышления и воли. И только с тех пор начинают люди размышлять о воспитании, а важнейшие вопросы познания человека теряют из виду. Не понимая человека, хотят его воспитывать. Это трагедия, удержавшаяся до сих пор.

Теперь люди ощущают необходимость перемен в вопросах воспитания. Возникают организации по изучению и реформе воспитания. Но при этом не подходят к фундаментальному вопросу: как гармонизировать мышление и волю? Самое большее утверждают, что имеется слишком много интеллектуализма; нужно воспитывать его поменьше; нужно воспитывать волю.

Но не нужно воспитывать волю для себя. Разговоры о том, что лучше - воспитание мышления или воли? - являются дилетантскими. Существенен только один вопрос: как привести в гармонию эмансипирующееся в голове мышление с эмансипирующейся в конечностях волей. Здесь недопустима односторонность. Между тем в наше время все считают, что знают, как надо воспитывать, и каждый говорит об этом в своем обществе по реформе воспитания, хотя и убежден, что сам он плохо воспитывался. И воспитательные объединения растут, как грибы.

Метод Вальфдорской школы исходил не из этого основного положения, а наоборот, из того, что мы еще не знаем, как должно воспитывать и что прежде всего нужно усвоить основательное познание человека. И именно этому был посвящен первый семинарский курс для учителей этой школы, на котором они могли постепенно учиться, как надо воспитывать.

Педагогика есть по существу вытекающая из познания человека любовь к нему. Только на этом она может быть построена.

Обилие воспитательных объяснений в наше время отнюдь не говорит о том, что люди знают, как воспитывать. У греков был инстинкт, который воспитывал, и они много не говорили о воспитании. Платон был первый, кто кое-что сказал о воспитании.

Очень же много начали говорить о воспитании в 16 веке. Человечество обыкновенно очень мало говорит о том, что оно может, и очень много о том, чего не может. И если о какой-нибудь вещи много говорят, то это не есть признак того, что ее понимают, а наоборот, это означает, что о ней мало знают! Появление проблемы воспитания означает, что мы не совсем знаем, как обстоит дело с развитием человека.

Настанет время, когда и в общей цивилизации будут знать, как связано мышление с силой, выращивающей зубы, и будут уметь наблюдать, как внутренняя сила чувства связана с тем, что выращивается из грудных органов в движении губ.

В изменении движений губ, в управлении этими движениями через человеческое чувство, что развивается между 7 и 14 годами, будут видеть признаки определенного внутреннего развития человека.

И так же как в зубах проявляется то, что относится к мышлению, а в губах - коренящееся в чувстве, так в исключительно важном организме нёба, которое замыкает сверху вниз полость рта, станет видимым /при действительном изучении человека/, как действующие снизу вверх силы, отражаются, "запруживаются" именно в нёбе так, что они переходят в речевое действие.

Будут замечать, как в зубных звуках живет мыслительное человека, в нёбных звуках, которые особенно двигают язык, живет волевое человека. А в речи при помощи зубных, губных и нёбных звуков будут видеть отпечаток всего человека, как во всяком его внешнем выражении.

Люди пытаются теперь читать по линиям руки и познавать человека по другим его внешним признакам. Эти вещи будут правильно поняты, когда будут искать человека во всех его внешних проявлениях, когда будут видеть, как речь, делающая человека из индивидуального общественным существом, является в ее внутреннем движении и конфигурации отображением всей природы человека, и что не случайно в нашей речи имеются зубные, губные и нёбные звуки, но потому, что в зубных звуках речь осваивает голову человека, в губных звуках -грудь, а в нёбных - остального человека.

Таким путам может наша цивилизация внести дух во всего человека и найти путь от человеческого духа внутрь его интимнейших внешних проявлений, моральных проявлений. Это будет, кроме того, внутренним импульсом такого воспитания, какого мы желали бы.

***

Евангелие от Иоанна - наиболее значительный, прекрасный и глубокий документ, раскрывающий, насколько иначе мы постигаем теперь мир и его цивилизацию, чем это было в древности.

Первый стих: "В начале было слово" - по-гречески - Логос. Слово "Слово" для автора Евангелия вовсе не означало того убогого выражения абстрактной мысли, как для нас теперь. Для грека слово было еще призывом к человеческой воле. Произнесенный слог возбуждал организм грека выразить его через всего человека соответствующими движениями, жестами.

Чтобы представить себе это в настоящее время, нужно познакомиться с эвритмией. Эвритмия - это пока робкое начало нового внедрения в волю, такого представления человека /пока не в жизни, а на сцене/, чтобы в движениях его рук и ног непосредственно жило слово.

У греков было /пришедшее с Востока/ такое чувство, которое побуждало их раскрывать человеческую волю через конечности, через члены при каждом слоге, слове, предложении, при ритме фразы, такте фразы. Тогда видели, как слово могло становиться творческим в каждом движении.

Но тогда знали больше: видели в словах также то, что покоилось /лежало/ и в образовании облаков, в росте цветов, во всех явлениях природы. Тогда грохотали слова, когда грохотала волна; веяло слово, когда веял ветер. Как в моем дыхании живет слово, так находил грек в шумящем ветре, в бушующей волне, даже в грохоте землетрясения то, что жило в слове. Это было слово, которое гремело из земли.

Наши убогие идеи о слове "Слово" крайне неуместны, если мы стали бы применять их к "Началу". Что можно было бы сотворить "в начале" с этими идеями и представлениями! Наше ставшее интеллектуалистическим слово содержит воистину не очень много творческого!

Для грека Логос был творческой силой, живущей не только в человеке и его воле, но во всем космосе - и в ветре, и в волне, и в облаке, и в сиянии Солнца, и в блеске звезд. Повсюду мир и космос были откровением Слова. И греческая гимнастика была откровением Слова. И в своей слабейшей части, в воспитании музыкальном, относящейся к музам, это было все же оттенком того, что ощущали в Слове. В греческой спортивной борьбе действовало Слово; в греческом танце действовал оттенок Слова в музыкальном. Так действовал дух на человеческую природу и при телесном, гимнастическом воспитании.

Мощный импульс, истекавший из такого стиха, как "В начале было Слово", ослабел, когда он пришел в Рим, и далее все больше ослабевал, и теперь мы ощущаем его внутренне вовсе вяло.

Изложение, перефразирование этого стиха составляло в древности всяческую мудрость и знание. Потом представление о Слове, Логосе ослабело. В средние века Логос умер, и люди уже могли иметь дело лишь с мертвым Логосом. Обучали и воспитывали не

только при помощи умершего Логоса, но и при помощи мертвого слова - отмиравшего латинского языка. Умирающее звуковое слово стало средством воспитания вплоть до 16 века, когда возникло некое внутреннее возмущение.

И вся цивилизация до 16 века означала не что иное, как отмирание человеческого чувства жизненности Логоса, представленного в Евангелии Иоанна. И само придерживание мертвого языка есть внешнее выражение отмирания Логоса.

Краткая характеристика хода цивилизации: То, что человечество утеряло, выражается больше всего в том, что у него все меньше оставалось такого понимания, какое живет, достигается через Евангелие от Иоанна.

В этом именно человечество нуждается теперь и это заставляет его вопить о реформах воспитания. И педагогическая проблема может быть поставлена в правильное соответствие с современностью, если мы сможем увидеть опустошенность человеческого сердца, когда оно хочет постигнуть Евангелие Иоанна и сравнить с громадной внутренней самоотдачей, которую человек развивал, когда был уверен, что, давая звучать в себе тому, что подразумевалось уже в первом стихе Евангелия Иоанна, он включался своим существом в творческие силы мира. И в 16-17 веках призыв к изменению воспитания исходил как раз от тех благочестивейших людей, которые тогда глубже других чувствовали, что пропала ощущавшаяся ранее внутренняя живая сила, позволявшая людям живо постигать дух. Ибо Евангелие Иоанна, говоря о Логосе, говорит о духе.

А мы ушли уже так далеко, что хотя и испытываем всегда тоску о духе, но всегда только говорим слова и в словах потеряли дух, который был еще у греков.

Воспитатель должен вернуться к пониманию слова, если не хочет воспитывать полулюдей и четверть-людей.

Дух излился в Слово, стал силой Слова. Дух присутствует и в простых слабых словах, которые человек включает в свою речь.

Я не критикую никакую эпоху и не отдаю преимущества ни одной перед другой, могу только указать, как одна следовала за другой и каждая имела свое значение. Но одни эпохи приходится характеризовать больше через положительное, другие - через отрицательное.

Импульс, живущий в евангельском "Слове", затемнялся истлевал. Меду тем цивилизованное человечество 16-17 веков должно было готовить себя к поднятию сил внутренней свободы. Но человечество не могло бы достигать свободы, исходя из полного сознания, если бы через слово для него уже втекал, инспирировался дух, как это было в старые времена. Таким образом невозможность продолжать воспитание в старых формах уже выяснилась, когда в 16-17 веках выступил Бекон Веруламский со своим важным положением, которое, если его честно воспринять, представляется как погашение того, что дано в словах: "В начале было Слово". Ибо до тех пор была еще тень духа в Слове, в Логосе.

Бекон призывал человечество видеть в слове только "идол", но уже не дух, не держаться больше слова,

не принимать больше слова с его силой, но остерегаться интеллектуализма слова. Ибо Бэкон полагает, что когда терпят неудачу со словом как источником познания и силы, то начинают цепляться за слово как за идол.

В учении об идолах, как мы находим его у Бекона Веруламского, содержится весь поворот эпохи 16-17 веков: прочь от слова. Куда? К чувственно данной вещи. Человечество должно держаться того, в основе чего лежит чувственно созерцаемая вещь.

Раньше человек ощущал в слове не только слово, но и творческий дух, обитавший в нем. Теперь настало время, когда слово стало идолом, соблазном, идолом совращающим в интеллектуализм. И если мы не хотим подпасть этому идолу, нужно держаться внешних чувственных вещей.

Итак, Бекон призывает держаться не того, что исходит от богов в человека, а внешнего, неживого или в крайнем случае внешне оживляемых вещей. От слова человек отсылается к внешней чувственной вещи.

Это относится и к воспитанию. Воспитуемому человеческому существу можно только указать, чтобы он собственными глазами узрел внешнее, находящееся вне человека. Воспитание не берет больше на помощь человеческое (слово), но только внечеловеческое.

И мы видим теперь, как в 16-17 вв. со страшным напором и трагизмом прорвалась и охватила нас проблеме воспитания, -особенно характерно у Мишеля де Монтеня, как она нашла свое выражение у Джона Локка, а на континенте - созвучно с тем, что происходило здесь в Англии - у Коменского.

У этого тройственного созвездия: Монтень, Локк и Каменский - можно приблизительно видеть, как отход от Логоса и

поворот к чувственным вещам явился величайшим импульсом в цивилизации человечества. Опасались идола в словах.

Логос пропал. Мерилом стало служить созерцание - теперь уже только чувственное созерцание. И мы видим, с какой боязливостью Монтень, Локк и Каменский хотели увести человечество от всего сверхчувственного, живущего в Логосе, как Монтень и Д. Локк отсылали всегда к внечеловеческому и прямо-таки избегали всего, что не может быть дано чувственно, как они стремились при помощи педагогики сообщить молодежи возможно больше чувственного. Каменский писал о воздействии не словом, а искусственно устроенным чувственным созерцанием.

Так человечество теряет чувство связи с духом через слово, связывает цивилизацию с внешними фактами и слово Логос принимается лишь как традиция.

Но эти же авторы /Монтень, Локк, Каменский/ показывают нам и имеющееся еще ныне настроение - тоску о том, чтобы вернуть дух человеку. И эти настроения возникают именно тогда, когда уже больше не могут верить в дух, а только в идола слов, как у Бекона. И вот в наше время должно развиться именно то, что сможет принести снова человеку дух, ощущаемый, образный, несущий волю / /, признать в человеческом теле и делах на земле откровение сверхчувственного духа.

С этим новым открытием духа начинается новая эра воспитания. Как нужно воспитывать - те три автора знали хорошо. И все внешние идеи и великоле<