Отдельная личность и другие люди

Огромную роль в развитии личности играют представители общества и его культуры, вообще другие люди («другие» — это слово стало психологическим и фило­софским термином). Человек продвигается к зрелости, взаимодейст­вуя с другими людьми, проигрывая внутри себя роль «другого». «В душевной жизни одного человека другой всегда оценивается как идеал, как объект, как сообщник или как противник, и поэтому ин­дивидуальная психология с самого начала является одновременно и социальной психологией...» (3. Фрейд).

Уильям Джеймс считал, что «социальное Я» человека складывается из мнений о нем тех людей и групп, которые для него важны. Особое значение для развития личности имеют «значимые другие», которых «система самости» отбирает в качестве образцов (Гарри Салливен). Личность растет и взрослеет, творчески вживаясь в образы значимых других и осваивая различные социальные роли, отвергая те образцы, в которых воплощаются несовместимые с ее идеалами модели поведения.

Джордж Герберт Мид так представлял последовательность стадий развития «Я»: принятие роли конкретного другого, различных дру­гих, «обобщенного другого». По Миду, это и есть стадии становления личности. Чарлз Кули подчеркивал важную роль малых групп в развитии личности — чувство «Я» не рождается без чувства Мы, Он и Они. Исторически понятие «мы» появилось позже, чем понятие «они», и в значительной мере благодаря последнему: перед лицом потенциально враждебных «чужих» происходила консолидация пле­мени и вырабатывалось чувство племенной общности (Борис Федо­рович Поршнев). Аналогичным образом самосознание появляется в процессе взаимодействия с другими людьми и благодаря ему.

К. Г. Юнг в отличие от трех фрейдовских душевных инстанций различает две: маска («persona») и самость. Маска — это та оболочка,

{54}

в которой человек предстает перед миром, в сущности, — совокуп­ность социальных ролей. Никакая социальная роль не равна всему человеку, но маска как бы стремится прирасти к лицу, исчерпать человека: «Есть опасность стать тождественным своей Маске, скажем, когда профессор отождествляет себя со своей кафедрой, или тенор — со своим голосом... Маска есть то, что человек, по сути дела, НЕ ЕСТЬ, но ЗА ЧТО он сам и другие люди принимают этого ЧЕЛОВЕ­КА» (К.Г. Юнг).

Самореализация личности

Путь человека, его назначение и смысл жизни — важнейшие темы гуманистической психологии, язык кото­рой близок и к общефилософскому, и к языку искусства. Она не дает конкретной схемы структуры личности, ее ключевыми словами явля­ются: психология внутреннего опыта, самоактуализация, предназна­чение. Гуманистическая психология полагает, что человек способен обрести свой путь в культуре, смысл собственной жизни, он свободен в выборе того и другого и несет ответственность за их осуществление. Она рассматривает человека как творческое существо, способное реализовать, раскрыть свои способности и склонности. «Я считаю опасным заблуждением предполагать, что в первую очередь человеку требуется равновесие, или, как это называется в биологии, гомеоста-зис. На самом деле человеку требуется не состояние равновесия, а скорее борьба за какую-то цель, достойную его. То, что ему необхо­димо, не есть просто снятие напряжения любыми способами, но есть обретение потенциального смысла, предназначения, которое обяза­тельно будет осуществлено» (Виктор Франкл).

Франки сочувственно цитировал Альберта Эйнштейна, говорив­шего, что человек, считающий свою жизнь бессмысленной, не только несчастлив, но вообще едва ли пригоден для жизни. Гуманистическая психология не идеализирует человека («Чтобы избежать разочарова­ния в человеческой природе, мы должны сначала избавиться от иллюзий относительно нее» — Абрахам Маслоу), но призывает его со всей серьезностью относиться к своему человеческому потенциалу. В сложном и напряженном взаимодействии с жизнью, миром и другими людьми человек обязан не предавать себя, стремиться к самореали­зации, не сдаваться: «Если Вы намеренно собираетесь быть чем-то меньшим, чем Вы можете быть, я предупреждаю Вас, что Вы будете несчастны всю свою жизнь» (А Маслоу). Маслоу говорил, что человек нуждается в чем-то большем, чем он сам, чему он мог бы посвятить

{55}

себя. А то, чему именно можно себя посвятить, человек может найти только сам в соответствии со своей собственной природой. В конеч­ном счете, как выразился К.Г. Юнг, каждый должен сам выиграть свое сражение.

Личность и образование

Все образовательные взаимодействия суть взаимодействия личностей, постоянно оказывающих влияния друг на друга. Формируя свои идеалы и поведение, дети ориентируются и выбирают себе значимых других среди всего множества взаимодейст­вующих с ними людей: старших и младших, родителей, товарищей и педагогов. В данной образовательной системе личности учащихся и педагогов могут каждодневно расти или, напротив, деградировать в зависимости от принятых в ней стиля взаимодействия и способа управления. Создание психологического климата, способствующего личностному росту всех участников образовательных взаимодейст­вий, — важнейшая задача организаторов и руководителей любого образовательного учреждения.

Опыт

Общая характеристика

Словарь В.И. Даля возводит слово «опыт» к глаголу «опытать» — опросить, допросить, испытать, опробовать, изведать, искусить. Сам же бпыт — это опыт: испытание, проба, ис­кус, попытка, изведка. И дальше в той же словарной статье: опыт­ный — искусившийся опытом, бывалый, знающий и умеющий, жив­ший, видавший, делавший много, сведущий не только на словах, но и на деле. Приводится, в частности, такое высказывание: «Опытность нередко заменяет ученье».

Под личным опытом обычно подразумевают совокупность всех событий и переживаний, т.е. всего, что происходит с человеком во внешнем и внутреннем мире. Однако события объективной реальнос­ти тоже становятся фактами личного опыта только благодаря их восприятию, которое также принадлежит миру внутреннему, так что весь опыт личности — внутренний, он принадлежит субъективной психологической реальности. В связи с этим известный американский психолог и философ Эдвард Сепир говорил, что опыт есть достояние индивидуальной психики и потому в принципе непередаваем. Можно пытаться выразить при помощи текста тот или иной его фрагмент, вытекающую из него идею, но нельзя быть уверенным в том, что тебя

{56}

правильно, т.е. в соответствии с твоим намерением, поймут — «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». (Мы цитировали в главке «Контекст» стихотворение, идея которого чрезвычайно близка мысли Э. Сепира.)

Человек полностью не отдает себе отчет в том, каким опытом он обладает, этот опыт не может быть целиком осознанным и осмыслен­ным. Бессознательный опыт детства часто служит материалом для психоаналитика, причем, как считают многие представители этого направления в психотерапии, именно его осознание и приносит исцеление. Как говорил Уильям Шекспир (в «Макбете»), жизнь похо­жа на историю, которую рассказывает идиот — там много шума и ярости, но мало смысла. В жизни обычно оказывается тем больше смысла, чем лучше умеет разум извлекать его из противоречивых показаний опыта, единственного воистину личного достояния, кото­рое накапливает человек за свою жизнь.

Чувство и разум в опыте

Гераклит Эфесский полагал, что человек обладает двумя средствами познания истины: чувственным воспри­ятием и логосом, который присущ душе и является самообогащающимся. Присущий отдельному человеку логос, вероятно, следует понимать как разумную часть души, связанную с мировым, косми­ческим логосом — одновременно общемировым разумом и правя­щим космосом законом. А «самообогащающийся», естественно, зна­чит развивающийся, совершенствующийся, причем приставка «само» указывает на активность человека (его разума) в этом процессе.

Гераклит обращал внимание на различия между людьми по врож­денным способностям извлекать истину из своего опыта восприятия и размышления. Глаза и уши, говорит Гераклит, — плохие свидетели для людей, обладающих грубыми душами. Он определяет и критерий истины для любого представления о мире, любого суждения отдель­ного конкретного человека — это общий божественный разум, по­средством участия в котором мы только и становимся разумными. Понимая и предчувствуя возможные недоумения и возражения (от­куда отдельный человек может знать, что одни его суждения принад­лежат общему божественному разуму, а другие — нет? Ведь и те, и другие представляются ему его собственными порождениями), Герак­лит утверждает, что заслуживает доверия только приходящее в голову не кому-то одному, а всем, именно это свидетельствует о принадлеж­ности к общему разуму.

{57}

Таким образом, в философии очень рано наметилось противопо­ставление чувственного опыта рассудочному. В Новое время оно превращается в оппозицию эмпиризма (от лат. «empirio» — опыт) и рационализма (от «ratio» — разум): философы снова спорят о том, есть ли в душе врожденное знание о мире или она извлекает его только из чувственного опыта. Как писал Готфрид Лейбниц, «речь идет о том, действительно ли душа сама по себе совершенно чиста подобно доске, на которой еще ничего не написали... и действительно ли все то, что начертано на ней, происходит исключительно из чувств и опыта или же душа содержит изначально принципы различных поня­тий и теорий, для пробуждения которых внешние предметы являются только поводом... Я предпочел бы сравнение с глыбой мрамора с прожилками сравнению с гладким куском мрамора или чистой дос­кой — тем, что философы называют tabula rasa».

Предложенный Лейбницем образ указывает на предрасположен­ность человека к тому или иному чувственному опыту и позволяет предположить, что на основе данной совокупности впечатлений од­ни идеи формируются разумом легче и надежнее, чем другие. Спра­ведливости ради надо отметить, что и Джон Локк, выдвинувший знаменитый принцип «Нет ничего в разуме, чего не было бы прежде в ощущениях» (Лейбниц потом добавил — «кроме самого разума»), говорил о некоторой «избирательности разума» (dispositions of the mind).

Восприятие и опыт

Г. Лейбницем был предложен и термин «апперцепция», который сохранился в психологии до настоящего времени, хотя, конечно, несколько изменил свое содержание. Под апперцепцией сейчас понимают зависимость восприятия от прошлого опыта, от устойчивых особенностей личности, сложившихся, в свою очередь, на основе всего ее предшествовавшего опыта. Как отмеча­лось в главке «Поведение», присущая организму и контролирующая его поведение система моделей мира совершенствуется с каждым новым восприятием. То же относится и к личности, только система моделей в данном случае сложнее и противоречивее, поскольку ин­тегрирует в себе сознательные и бессознательные аспекты моделиро­вания мира. Теория информации говорит об этом явлении кратко и ясно: каждое воспринятое сообщение изменяет способность системы к восприятию новых сообщений. Философам и психологам остается только договориться, в каких случаях сообщение можно считать

{58}

воспринятым — например, услышать какой-то текст, произносимый на незнакомом языке, не означает ведь воспринять.

В представлении о сложной сознательно-бессознательной системе моделей, постоянно совершенствующейся с каждым восприятием, снимается противопоставление эмпиризма и рационализма. В самом деле, эмпиризм — направление в гносеологии, выводящее все позна­ние из опыта. С методологической точки зрения, эмпиризм — это принцип, согласно которому наука, жизненная практика и нравст­венность должны основываться на опыте. А рационализм признает только разум критерием истины, основой познания и всего поведе­ния. Но ведь и разум человека (если не придерживаться крайних религиозно-мистических доктрин) создается и совершенствуется в процессе размышления и осмысливания показаний чувств; у человека чувства разумны, а мысль — чувственна, в норме левое и правое по­лушария работают совместно, так что за каждое новое восприятие отвечает вся целостная личность, сложившаяся к данному моменту.

Опыт как эксперимент

Наука со времен Фрэнсиса Бэкона и Галилео Галилея осознанно пытается развиваться, задавая природе осмысленный вопрос и анализируя ответ, получаемый в процессе контролируемого опыта — научного эксперимента. Наука стремится не отходить от твердой почвы реальности, она старается исходить только из данных надежного эксперимента, а не опираться на умо­зрительные концепции. В философии такая установка именуется позитивизмом.

Позитивизм полагает, что вопрос, на который нельзя дать ответ в результате тщательно проведенного эксперимента, вообще таковым не является. Метафизические (т.е. выходящие за пределы этого мира, за пределы согласованного в сообществе опыта) объяснения не обла­дают практической значимостью — наука отвечает не на вопрос «по­чему», а на вопрос «как». Хорошей иллюстрацией такого подхода мо­жет служить работа Галилея, посвященная выяснению условий паде­ния тел. Философы со времен античности пытались найти причину, согласно которой все тела падают на землю, Галилей же решил не вдаваться в объяснение причин, а тщательно изучить процесс падения тел, найти параметры, характеризующие условия его протекания. В результате он открыл ускорение свободного падения и определил его величину. (Правда, физическим законом все же стало утверждение Ньютона о том, что любые частицы вещества притягиваются друг к

{59}

другу с определенной силой, но и в этом законе не говорится ничего о том, почему они притягиваются. А вычислить значение ньютоновской силы можно только при помощи найденной Галилеем величины ускорения свободного падения.)

Эксперимент и жизнь

Возникшая во второй половине XIX века философия прагматизма (от греч. «pragma» — дело, действие) хотела быть прежде всего и более всего общим методом решения проблем, встающих перед человеком в постоянно меняющемся мире. Прагма­тизм видит наиболее яркое выражение человеческой сущности в деле, в действии, поэтому и ценность мышления выявляется прежде всего в служении практике. «В качестве истины, которая может быть принята, прагматизм признает лишь одно то, что наилучшим образом руководит нами, что лучше всего приспособлено к любой части жизни и позволяет лучше всего слиться со всей совокупностью опыта» (Уильям Джеймс). Традиционно дело философии понималось как созерцание и размышление. Не отказываясь, разумеется, от этих спо­собов бытия в мире и его познания, Джон Дьюи, один из представи­телей прагматизма, предложил реконструкцию философии, обращаю­щую ее к повседневным проблемам обычных людей.

Ключевым понятием философии Дьюи, объединяющим человека и мир в неразрывное единство, является «опыт», поэтому основанное им направление в философии образования часто именуют экспериментализмом. Слово это в английском языке родственно не только привычному для русского уха слову «эксперимент» — специально по­ставленный научный опыт, но и слову «experience» — жизненный опыт, опыт переживания и проживания проблемных ситуаций, творческий акт жизни.

Экспериментализм утверждает, что понимание мира может быть достигнуто лишь в процессе активного взаимодействия с ним. Наука не может дать ответ на все вопросы повседневной жизни, ибо сама возникла из человеческих опыта и любознательности, она является выражением присущего человеку способа понимания жизни приро­ды, продуктом творческого разума в его попытках понять мир, ее истинность проверяется всем богатством повседневного опыта.

Личностные смыслы, мышление, вообще вся психическая жизнь человека возникают как следствие взаимодействия людей друг с Другом. В этих взаимодействиях человек при проектировании собст­венного поведения всегда бывает вынужден вставать на точку зрения

{60}

другого — так возникает общечеловеческое содержание, обеспечи­вающее общность смыслов, вносимых людьми в общение, а также и сознание и самосознание отдельного человека. Для Дьюи иметь «Я» означает не просто иметь определенное поведение, но и осознавать его как часть социального процесса приспособления.

«Я» существует лишь в связи с другими «Я», между нашим «Я» и чужими личностями нельзя провести абсолютной границы: отдельное «Я» существует лишь постольку, поскольку в наш опыт входят другие и тем самым позволяют нам обнаружить самих себя как нечто самостоятельное; личность формируется и осознает себя только по­средством социального взаимодействия.

Привыкая понимать и принимать позиции других людей, разви­вающаяся личность постепенно научается воспринимать их позиции как нечто единое и целостное, приходя таким образом к признанию норм и авторитета группы. В признании, принятии социальных стандартов выявляется пассивное измерение личности, ее готовность к освоению традиций, выработанных до нее. Но одновременно в своих откликах на чужие позиции человек действует как уникальное существо, выявляя при этом творческое измерение своей личности.

Согласование различных взглядов всегда продвигает общество, рас­ширяет и углубляет его культуру, оно предполагает не победу какой-то единственной, якобы более обоснованной точки зрения, а углубление понимания. Для личности понимание смысла вещей наступает не в результате приложения чьей-то теории к собственному личному опыту, оно скорее приходит путем проникновения в смысл различных способов понимания мира и того, как они возникают. Убеждения и ценности тоже не даны личности в готовом виде, не приняты ею от общества пассивно, они являются результатом усилий и интеллектуальных достижений в процессе бесконечного жизненного экспериментирования.

Опыт и образование

В экперименталистской трактовке образова­ние является дорогой к свободе. Человек свободен в той мере, в какой он мыслит самостоятельно и принимает участие в общественной жизни на основе собственных решений. Мы свободны, когда наша деятельность направляется результатами осмысления собственного опыта, когда мы не позволяем внешним воздействиям бросать нас из стороны в сторону. Но для достижения таких результатов постановка дела образования должна предусматривать, что человек, юный или старый, извлекает из своего наличного опыта все, что из него можно

{61}

извлечь в данное время. «Если же подготовка сама по себе превраща­ется в руководящую цель, потенциальные возможности настоящего приносятся в жертву предположительному будущему. Когда это слу­чается, реальная подготовка к будущему как раз и не происходит. Идеал использования настоящего как подготовки к будущему сам себе противоречит. Он упускает именно те условия, в которых человек может подготовиться к своему будущему. Мы живем сейчас, а не в какое-то другое время, и, только лишь извлекая здесь и теперь полный смысл из всякого получаемого нами опыта, мы готовимся делать то же самое в будущем. Это единственная подготовка, которая в дальней перспективе чего-нибудь стоит» (Джон Дьюи).

Культура

Общая характеристика

Слово «культура» («cultura») — латинско­го происхождения. Оно происходит от существительного «культ» («cultus») и восходит к глаголу «colo», имеющему несколько групп значений, каждая из которых как-то отразилась в современном зву­чании слова «культура»: почитать, чтить; уважать, оказывать внима­ние; обходиться, обращаться, поступать; украшать; усердно зани­маться, деятельно осуществлять, насаждать, изучать; заботиться, ок­ружать вниманием; обитать, жить, населять; разводить, взращивать; обрабатывать, возделывать.

Понятие «культура» охватывает всю совокупность традиций дан­ного сообщества, определяющих поведение его членов, включая и качественное своеобразие этих традиций в данное время и данном месте. Культура фиксирует особенности жизни данной этнической группы, данного географического ареала или данного сообщества — так, говорят о культуре индейцев майя, восточной культуре (в проти­воположность западной) или субкультуре тинейджеров (подростков). Культура содержит в себе систему ценностей и идей, выражает реально значимые для сообщества психические состояния и опреде­ляет конкретные условия формирования личности.

Анаксимен, философ из древнегреческого города Милета, заметил, что «наша душа, будучи воздухом, сплачивает каждого из нас, и дыхание, и воздух охватывают весь космос». Подобной поэтической метафорой мог бы воспользоваться и какой-нибудь современный

{62}

философ, стремясь подчеркнуть единство культуры и ее роль как среды развития каждого отдельного человека.