Личностные диспозиции и мотивы

Теперь мы подходим к наиболее трудному для нас вопросу: какова связь между описанными нами личностными диспозициями и мотивами, рассмотренными выше <...>.

Во-первых, напомним читателю, что большинство теоретиков прово­дит четкое различие между мотивами и другими ингредиентами личности. Например, Мюррей отделяет потребности (базовые мотивы и наиболее важ­ные ингредиенты личности) от способов удовлетворения потребностей (ак-тонов)². Аналогично фрейдисты считают инстинкты мотивационными еди­ницами, тогда как катексис представляет объекты, к ним привязанные. Другие четко отделяют мотивы (то, почему человек действует) от установок (то, как человек действует). Мак-Клеланд считает, что личность состоит из трех типов единиц: мотивов, черт, схем. Для него черта — это просто «бла­гоприобретенная склонность индивида реагировать так, как он более или

¹ Ср.: Meehl P.E. Clinical vs. Statistical prediction. Minneapolis: Univ. of Minnesota
Press, 1954; Perry R.B. The thought and character of William James. (2 vols.) Boston: Little,
Brown, 1936. Vol. 2. Ch. 90-91; см. также: Sarbin T.R., Taft R., Bailey D.E. Clinical inference
and cognitive theory. N. Y.: Holt, Rinehart and Winston, 1960.

² См.: Murray НЛ. et al. Explorations in personality. N. Y.: Oxford, 1938. В одной
связи Мюррей говорит о потребностной интеграции. Как мы уже говорили, этот термин
сам по себе точно указывает на то, что мы ищем, — на единую систему, в которой потреб­
ность, объект и способ поведения интегрированы в единую диспозицию. Но Мюррей, к
сожалению, применяет этот термин не к устойчивым системам внутри личности, а только
к сиюминутной интеграции потребностей и способов реагирования. Позже этот автор
говорил о векторе-ценности как о единице анализа личности. Хотя этот термин в боль­
шей мере приписывает потребности предметное содержание, из него по-прежнему вытека­
ет неправильное отделение мотивации от ее цели. См.: Toward a general theory of action /
Ed. by T. Parsons, E. Shils. Cambridge (Mass.): Harvard Univ. Press, 1951.

Олпорт Г. [Теория черт] 379

менее успешно реагировал в прошлом в сходных ситуациях со сходной мотивацией»¹.

У нас иной взгляд. Мы не можем поверить в то, что личность четко подразделяется на мотивы, с одной стороны, и манеры (способы достиже­ния мотивов) — с другой. Все детерминирующие тенденции динамичны (т.е. являются причиной поведения), и в этом смысле все личностные диспозиции обладают определенной мотивационной силой. Тем не менее, поспешим добавить, что существует много уровней динамизма. Например, некоторые личностные диспозиции в гораздо большей степени служат мотивами, чем другие.

Рассмотрим пример. У мистера X есть поглощающая его страсть дать сво­им детям лучшее образование, чем получил он сам. У мистера X есть также устойчивая диспозиция вежливого поведения. Теперь мы легко можем пред­ставить, как он покидает утром свой дом для того, чтобы добиваться своей цели в отношении детей. Но, конечно, он никогда не покидает свой дом толь­ко для того, чтобы быть вежливым в отношении кого-либо. Вежливость — это в большей степени стилистическая диспозиция его натуры, а служение сво­им детям — в большей степени мотивационная диспозиция. Тем не менее, ни одна из них не лишена некоторой динамической силы.

В этой ситуации нам хотелось бы обратиться к нейрофизиологии. Но мы до сих пор не знаем, какого рода сложная сеть (или соединение) клеток соответствует диспозиции, мы также точно не знаем, как эти сети оказыва­ют давление на поведение. Однако мы знаем, что наш нервный механизм устроен таким образом, что более сложные и высокие уровни играют двой­ственную роль побудителя и ограничителя в отношении более низких и простых уровней². Этот факт может помочь объяснить, как сложные дис­позиции различают равноценные стимулы, приходящие из окружающей среды, и подстегивают или «открывают ворота» для равноценных реакций (при полной согласованности с диспозициями более высокого уровня).

В то же время у нас вовсе нет свидетельств того, что влечение (или импульс, или мотив) когда-нибудь действует отдельно и в одиночку. На­против, Хебб настаивает на том, что побудительный импульс входит в организацию более высокого уровня и создает рассеянное общее мотива-ционное состояние, когда интегрированное давление далее «стекает» от коры к стволу мозга и в конце концов приводит к действию³.

Наше знание этого механизма оставляет желать лучшего, но есть свидетельства того, что сложные диспозиции в большей степени являют­ся истинно мотивирующими, чем влечения, по той простой причине, что последние не функционируют без участия более высокоуровневых систем.

¹ McClelland D.C. Personality. N. Y.: Sloane, 1951. P. 216.

² См.: Sherrington C.S. The integrative action of the nervous system. London: Constable,
1906.

³ См.: Hebb D.O. A textbook of psychology. Philadelphia: Saunders, 1958. P. 160.

380 Тема 13. Строение личности

Рассмотрим так называемое сексуальное влечение, о котором столь часто говорят как об однородной, центральной и настоятельно требующей удовлет­ворения человеческой потребности. Наш вопрос заключается в том, существу­ет ли сексуальная потребность отдельно от некоторой системы диспозиций. Рассматривая жизнь конкретных людей, мы видим, что секс сложным образом соединен со всеми приобретенными ими верованиями, вкусами, привычками и запретами. Нервной системе не удается отделять сексуальный импульс от тех факторов, с которыми он соединен. «Катексированные объекты» являются ча­стью «мотива».

Например, утверждение, что определенный мужчина или женщина гомосек­суальны, ни в коей мере не характеризует его или ее мотивацию. Существуют мириады форм гомосексуальности: явная, скрытая, активная, пассивная, ком-пульсивная, сублимированная, диффузная, специфическая, альтруистическая, вежливая, садистская, защитная, подхалимская, подавленная, периферическая, центральная, временная, длительная, эстетическая, интеллектуальная — в кон­це концов, столько форм, сколько существует людей, перенесших свою сексу­альную потребность на лиц того же пола. И вполне возможна мысль о многих других направлениях переноса. Тогда представляется в высшей степени искус­ственным говорить о том, что сексуальное влечение принимает одну и ту же форму или имеет одно и то же значение для любых двух людей. Каждый живет со своими отдельными паттернами. Изучение общих биологических ос­нов даст нам некоторые знания о природе этих паттернов, но было бы ошиб­кой заключить, что отвлеченная сексуальная способность сама по себе являет­ся отдельной единицей мотивации.

Признавая, таким образом, что мы не можем в точности отделить мотивы от личностных диспозиций, мы все же вновь утверждаем, что одни личностные диспозиции обладают большей мотивационной силой, чем другие. Например, ЛД, включающие секс, вероятно, более настойчивы, чем стилистические ЛД вежливости, убедительности или негативизма. Все диспозиции до некоторой степени динамичны, но некоторые — только в инструментальном смысле. Они направляют деятельность, которая моти­вирована другими ЛД, обладающими большей ударной силой. Например, можно ожидать, что вежливый человек будет проявлять свои сексуальные диспозиции с особой внимательностью к партнеру¹.

Вопрос, является ЛД мотивационной или инструментальной, — воп­рос степени. Диспозиции варьируют от поглощающей страсти через лег­кие пристрастия до обычной воспитанности. Однако даже в стилистичес­ких диспозициях обнаруживается некоторая динамическая сила, особен­но в ситуациях фрустрации. Если вежливый человек принужден вести себя невежливо, возникающий в результате дискомфорт привлекает вни­мание к тому нормальному давлению, которое оказывают даже стилисти­ческие ЛД. Мы находим, что наши стили поведения не полностью пред­назначены для обслуживания более сильных мотивов, но и сами облада­ют определенной направляющей силой.

¹ В. Штерн (см.: Stern W. Die menschlichePersonlichkeit. Leipzig: Barth,1923. P. 83) различает мотивационные и стилистические диспозиции, используя немецкие термины Richtungsdisposition (направляющая) и Rustungsdisposition (инструментальная).

Олпорт Г. [Теория черт] 381

Динамичны ли диспозиции, т.е. активны ли они сами по себе (спон­танно проявляя себя в движении)? Конечно, вне или внутри тела всегда есть сенсорный сигнал, подстегивающий напряжение. И в этом смысле, строго говоря, каждая диспозиция нуждается в первоначальном пробуж­дении, чтобы затем стать динамически активной.

Но в ином смысле мотивационные диспозиции активны сами по себе. Несомненно, что не звонок по телефону заставляет эгоиста бесконтрольно болтать в течение полутора часов о своих дальнейших планах, а сплетницу — подробно пересказывать действия своих соседей. В этом случае реакция берет начало не от телефонного звонка, а от глубоко скрытых тенденций. В самом деле, эгоист и сплетница могут находиться под таким напряжени­ем, что будут искать предлог, чтобы поговорить. Они звонят друг другу для того, чтобы выплеснуться. Писатель, домашняя хозяйка, ремесленник, если не допускать их к любимому занятию, могут почувствовать «зуд», зовущий вернуться к своей работе. В этих случаях диспозиции (при всей практич­ности целей) спонтанно активны сами по себе. Интересы, амбиции, обяза­тельства, фобии, общие установки, склонности, хобби, ценности, вкусы, при­страстия, —■ все они являются одновременно и личностными диспозиция­ми (некоторые лишь вторичными), и мотивами.

В заключение скажем, что невозможно рассматривать личностные диспозиции как единицы личности, полностью отделенные от мотивации. В некоторых случаях они оказываются ведущими жизненными мотива­ми, особенно тогда, когда представляют из себя зрелые, функционально автономные целевые системы. Очевидно, что они — не способы реакции на воздействия окружающей среды, а пути соприкосновения с ней.

[Ранее] мы упоминали, что некоторые влечения (например, боль или кислородная недостаточность) могут действовать по типу рефлексов, вызы­вая отношения типа «напряжение—снятие напряжения» и будучи мало связанными с системами более высокого уровня. Другие влечения (напри­мер, секс или голод) представляются в высокой степени связанными с фун­кциями коры головного мозга. Они не остаются чисто биологическими по своей природе, а становятся составляющими личностных диспозиций.

Представляется необходимым постулировать, что с личностными диспозициями связан широкий круг мотивационных сил. Некоторые ЛД являются побуждающими, самоактивными, паровыми котлами жизни. Другие имеют стилистическую и инструментальную природу, но и они динамичны (в меньшей степени).

Определение

Это длинное обсуждение подготовило нас к тому, чтобы дать опре­деление личностной диспозиции. Оно весьма похоже на наше определе­ние черты. Внимательный читатель отметит, что каждая часть определе­ния черты получила разъяснение.

382 Тема 13. Строение личности

Личностная диспозиция — это обобщенная нейропсихическая струк­тура (специфическая для индивида), способная делать многие стимулы функционально эквивалентными и инициировать и направлять устойчи­вые (эквивалентные) формы адаптивного и стилистического поведения.

Резюме

<...> Мы пытались выявить уровень анализа, наиболее полезный для исследования человеческой личности. Это уровень «черт», который в дей­ствительности наиболее широко признан как психологами, так и нашими обыденными речевыми привычками. Тем не менее, мы нашли необходи­мым выделить на этом уровне два направления рассмотрения организа­ции черт.

Общими чертами называют сложно организованные комплексы, рас­сматриваемые как общие (или сравнимые) в популяции людей. Вследствие принадлежности людей к общему виду и к общей культуре мы можем (с полным основанием) искать у них совершенно однородные категории по­ведения. Все сравнительные исследования личности, вся дифференциаль­ная психология, большинство попыток измерений осуществляются на осно­ве таких «общих черт».

Личностные диспозиции — это единицы того же порядка сложнос­ти, но они рассматриваются как «членение самой природы». Иными слова­ми, это нейропсихические единицы, которые мы фактически обнаружива­ем у различных людей. Иногда (весьма редко) человек оказывается столь типичным представителем своей культуры и своего вида, что может быть адекватно охарактеризован с помощью общих черт. Более вероятно, что его кардинальные, центральные и вторичные диспозиции будут в высокой сте­пени окрашены его индивидуальностью. Тот способ, каким организована его жизнь, может не соответствовать сколько-нибудь хорошо никакой ана­литической схеме общих черт. Термин личностная диспозиция (который может быть передан также как индивидуальная черта или морфогенети-ческая черта) привлекает внимание к любым обобщенным чертам, которые фактически присутствуют в нейропсихической системе отдельного человека.

Оба понятия используются на своем месте. Для целей сравнитель­ных исследований (а таково большинство исследований личности) доста­точно общих черт. Для детального исследования конкретного индивида должны быть определены личностные диспозиции.

Черты или диспозиции не поддаются прямому наблюдению, мы можем лишь прийти к заключению об их существовании. Конкретные действия — это всегда продукт многих детерминирующих факторов, не только устойчивых тенденций, но и напряжений, возникающих в данный момент в личности или в ситуации. Только повторяющиеся действия, обладающие одной и той же значимостью (эквивалентность реакций) и

Олпорт Г. [Теория черт] 383

являющиеся результатом определенного круга стимулов, имеющих одну и ту же личностную значимость (эквивалентность стимулов), приводят к необходимости заключения о наличии черт и личностных диспозиций. Эти тенденции не находятся все время в активном состоянии, но они продолжают существовать даже в латентной форме и обладают относи­тельно низким порогом возбуждения.

Одно дело допустить, что черты и диспозиции — наиболее приемле­мые единицы для исследования, другое — установить их точный характер у какого-либо конкретного человека. Для того чтобы избежать проекции своего собственного характера и многих других источников ошибок, иссле­дователь должен использовать весь имеющий отношение к делу эмпири­ческий инструментарий своей науки в обосновании своих заключений. Черты и диспозиции нельзя вызвать как духов; их надо обнаружить.

При обозначении этих организованных единиц возникает множество ошибок, одна из которых — смешивание социальных суждений с объектив­ными фактами. Если мы будем избегать терминов, выражающих похвалу и осуждение, то сможем составить психологический словарь «безоценоч­ных» названий черт. Как ни прискорбно, но свойства человеческой лично­сти могут быть описаны только с помощью обыденной речи, поскольку она одна обладает достаточной тонкостью и общепринятой понятностью.

Некоторые черты и диспозиции явно имеют мотивирующую силу, особенно те, которые обычно известны как интересы, амбиции, чувства, ком­плексы, ценности. Другие менее динамичны и обладают возможностью ско­рее управлять поведением (стилизовать его), чем инициировать. Иногда единицы, поначалу лишь направляющие, приобретают впоследствии движу­щую силу, а те единицы, которые вначале побуждали движение, могут стать просто направляющими. Стареющий спортсмен может утратить рвение, но все еще сохранять интерес к спорту.

Черты и диспозиции стабилизируют поведение, но они никогда не бы­вают ни полностью согласованными, ни независимыми друг от друга. Эффек­тивное приспособление к окружающему миру требует гибкости: в различ­ных ситуациях должны приводиться в действие различные детерминирую­щие тенденции. Конкретная личность может выглядеть противоречивой и конфликтной (как без устали повторяют романисты и клиницисты).

Наш взгляд на личностные диспозиции не отрицает важности со­циального взаимодействия в формировании человеческого поведения. [Ранее] мы отдали должное эффектам ситуации, социальной роли, куль­туры. Но мы считаем, что конкретный человек обладает широким набо­ром привычек и диспозиций, которые могут быть активированы в раз­ной степени и в различных комбинациях в зависимости от социальных и средовых требований текущего момента.

Черты и диспозиции — это modus Vivendi. Их значимость — след­ствие той роли, которую они играют в успешном приспособлении человека к его миру и в овладении им.

Л. Хьелл, Д. Зиглер

ПОДХОД К ЛИЧНОСТИ С ПОЗИЦИИ ФАКТОРНОГО АНАЛИЗА¹

В отличие от идеографического изучения черт по Олпорту, суще­ственно иное направление в психологии черт личности открывается бла­годаря статистическому методу, известному как факторный анализ. Те­оретики, использующие факторный анализ, полагают, что основопола­гающие аспекты личности являются общими для всех; т.е. основные элементы, из которых формируется структура личности, универсальны. Сторонники применения факторного анализа для изучения черт счита­ют также, что люди обладают стойкой предрасположенностью реагиро­вать определенным образом и что основные параметры личности имеют иерархически упорядоченную структуру. Ключевая особенность данного подхода к изучению личности состоит в количественном измерении черт личности. Выдающимися представителями этого количественного науч­ного метода являются Рэймонд Кеттел и Ганс Айзенк. Данный раздел главы посвящен их вкладу в персонологию. Однако сначала мы сдела­ем небольшое отступление, чтобы рассмотреть процедуру проведения факторного анализа согласованных структур личности.

Метод факторного анализа

Факторный анализ представляет собой в высшей степени слож­ную математическую процедуру, рассмотрение которой выходит за рам­ки этой книги, однако логика, лежащая в его основе, сравнительно про­ста для понимания. По сути, это метод определения степени совместной

¹ Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. СПб.: Питер, 2000. С. 303-305, 307-313, 314, 315-322.

Хьелл Л., Зиглер Д Подход к личности с позиции факторного анализа 385

изменчивости в большом наборе психологических переменных, полу­ченных при тестировании представительной группы испытуемых. Ос­новная посылка состоит в том, что определенные характеристики кор­релируют, или являются ковариантными, таким образом, что это дает возможность выделить некий самостоятельный психологический пока­затель или фактор. Посредством изучения типов ковариации («что с чем связано») факторный анализ позволяет работать с огромными мас­сивами данных, полученных путем различных измерений, приводя их к меньшему ряду групп или факторов, более пригодному для обработ­ки. Предположим, например, что исследователю необходимо установить наличие взаимосвязей среди 50 различных личностных переменных, причем каждая из них представлена неким результатом или показа­телем теста. Вместо того, чтобы пытаться изучать все взаимосвязи сре­ди этих переменных (свыше 12000 корреляций), исследователь может свести их к меньшему числу переменных, достаточно полно характери­зующих всю совокупность данных. Переменные, образующие этот ряд, называются факторами.

Начальным этапом в проведении факторного анализа является по­лучение нескольких переменных в большой выборке результатов изме­рений испытуемых. Измерение может проводиться в самой различной форме, включая самооценку, экспертные оценки и оценки объективного поведения. Тип или источник данных значения не имеет, при условии, что для всех субъектов используются одни и те же виды измерения. То, ка­кие именно данные мы собираем и анализируем, с очевидностью опреде­ляет, какие личностные параметры мы получим в результате факторно­го анализа. Что получается из факторного анализа, зависит от того, что психолог в этот анализ вводит!

Вторым этапом процедуры является определение степени взаимо­связи каждой переменной с каждой другой переменной в общем ряду. Таким образом, при изучении 50 переменных должна быть определена взаимосвязь между переменной а и переменной Ъ, переменной а и пере­менной с, а и d и т.д., а также взаимосвязь между переменными Ь и с, b и d и т.д. Мера или степень взаимосвязи представляет собой коэффи­циент корреляции, а общее множество корреляций между всеми пере­менными — это корреляционная матрица. Следующим этапом будет определение того, есть ли в пределах общей корреляционной матрицы группы переменных, которые имеют сходные закономерности изменения коэффициентов корреляции, образуя функциональные единицы в общем наборе (факторы). В этой процедуре, называемой выявление фактора, многочисленные взаимосвязи между всеми переменными сводятся к сравнительно малому числу факторов. Для одного фактора определяю­щими считаются те переменные, которые наиболее сильно коррелируют

25 Зак. 1662

386 Тема 13. Строение личности

между собой. По сути, факторы — это «просто структуры или модели, со­здаваемые сходимостью результатов измерений»¹.

Как только из корреляционной матрицы извлечены общие факторы, следующим этапом анализа будет определение факторных нагрузок значе­ний переменных, относящихся к данному фактору. Факторные нагрузки — это корреляции между фактором как функциональным целым и значени­ями конкретных переменных, входящих в этот фактор. Это показатель того, до какой степени значение какой-либо переменной совпадает с основопола­гающим параметром данного фактора. Относительно высокие корреляции между значениями переменных и фактором (обычно требуется, чтобы они были не ниже 0,40) «нагружают» этот фактор, т.е. данные переменные яв­ляются определяющими для данного фактора, а переменные, имеющие низ­кий коэффициент корреляции, — нет. Короче говоря, природа фактора опре­деляется значениями переменных, нагружающих этот фактор.

Заключительным этапом в факторном анализе является форму­лировка названия, или маркировка факторов. Суть процесса маркировки состоит в том, чтобы как можно более точно отразить содержание пере­менных, нагружающих фактор, в особенности переменной, которая имеет наибольший вес. Название для данного фактора выбирают с учетом смыс­лового значения той группы взаимосвязанных переменных, которая пре­имущественно нагружает этот фактор. Следует отметить, что название, дан­ное определенному фактору, в высшей степени субъективно и может стать предметом споров и разногласий. Например, два психолога, изучающие один и тот же ряд факторов, могут выбрать разные названия для каждого из них и, следовательно, прийти к разным заключениям относительно при­роды изучаемых переменных. Поэтому при выборе названий факторов, или черт личности следует проявлять чрезвычайную аккуратность.

Итак, факторный анализ представляет собой статистический метод суммирования и упрощения рядов переменных, при котором сравнитель­но большой ряд переменных сводится к сравнительно малому ряду изме­рений черт личности, или факторов. Основные этапы осуществления ти­пичного факторного анализа сводятся к следующему:

• сбор показателей по всем переменным на большой выборке испы­
туемых;

• получение интеркорреляций всех переменных;

• извлечение факторов из корреляционной матрицы;

• определение нагрузок факторов;

• интерпретация и подбор названий для факторов.

Получив вводную информацию о технике факторного анализа, рас­смотрим теперь, как Кеттел и Айзенк использовали эту процедуру для идентификации основных аспектов человеческой личности.

¹ Kerlinger F.N. Foundations of behavioral research. N. Y.: Holt, Rinehart and Winston, 1973. P. 671.

Хьелл Л., Зиглер Д. Подход к личности с позиции факторного анализа 387

Рэймонд Кеттел: