Чистота, чистота, да что же это такое?
—Что такое чистота? — спрашивала она Сергея.
—Это когда у вас в голове мыслей нет. Более того, вы даже ничего не знаете, но если вам задают вопрос, то ответ вы берёте из сердца, такой, какой там на данный момент найдёте. Пусть это будет неправильно и смешно, но зато искренне.
—Не могу я бесконечно смеяться и хихикать.
—Да кто вас об этом просит? Чистота — это не городской юмор, смех без причины. Чистота — это, когда радость внутри.
— Не вижу я в вас особой радости, но простота в вас есть, — говорила Ольга. — Во всех ваших друзьях есть то, что я никогда в других людях не встречала: на вас опереться можно, и говорите вы то, что делаете. Я всё ваше поведение проанализировала и не вспомнила ни одного случая, чтобы вы солгали или даже что-то просто так сказали. Вы говорите скупо, но точно.
— Я к этому долго шёл, впрочем, как и все мы. Рождаемся мы чистыми, правильными, и нас тут же учат лгать, играть. Дети, маленькие обезьянки, копируют то, что видят вокруг. Лет двадцать, а иногда и тридцать мы тратим на то, чтобы из чистого человека превратиться в грязного, убогого, полного недостатков. Потом спохватываемся и пытаемся за короткий срок измениться, то есть обратный путь пройти, но так не бывает. Двадцать лет в одну сторону идём, а назад желаем за два года дойти. Но хорошо хоть знаем, куда идти. Почти все на детство своё взгляд устремляют, говорят, что там было правильно и чисто. И у вас так, наверное? Тоже детство вспоминаете?
—Конечно, Учитель напоминает, спрашивает, помню ли?
— И какой это Учитель говорит?
— Я думала над тем, что вы объяснили, и пришла к выводу, что у меня есть мой собственный Учитель, тот, который меня хорошо знает. Сейчас я бы назвала его проводником, потому что он как бы меня везде сопровождает и готов отвечать на любые вопросы. Это больше похоже на Вергилия, который Данте повсюду водил.
— Действительно, — сказал Сергей, — это так. Именно, сначала появляется ваш личный водитель или проводник по новому пространству, который знает гораздо больше вас, поэтому он вполне может именоваться Учителем.
— Но он и называет себя Учителем, — запротестовала Ольга.
— Люди настолько выросли в гордыне своей, что иного не воспримут. Более того, если он скажет, что он дух Луций или брат Иоанн, вы, в силу ограниченности собственного сознания, будете с ним весьма непочтительно обращаться. Он вам будет казаться каким-то астральным проводником, а это уже далеко не так, — говорил Сергей.
— Откуда же он берётся?
— Его посылает Учитель. Его может и не один Учитель послать, а несколько, поэтому ваш проводник разговаривает от имени Учителя. Он своего рода маленький Учитель, лучик от него передающий. Он наблюдает, как вы этот лучик воспринимаете, не страдает ли ваше физическое тело, не травмируются ли другие тела. Он проверяет, не искажаете ли вы то, что вам говорят, а если искажение есть, то в какой степени. Эту степень искажения они потом учитывают и используют во благо.
— А как же разные Учителя могут со мной говорить? Через разных проводников?
— Бывает, что через разных, а могут и через одного, потому что он способен их лучи-вибрации через себя пропускать. Вот передаёт он вам информацию от одного Учителя, и вы его, естественно, как Учителя слышите и воспринимаете. Потом он берёт другой лучик и к первому добавляет. Вы уже чувствуете, что вибрация изменилась: совершенно другой голос. Так происходит процесс адаптации к тонкому миру, постепенно, в порядке эксперимента.
— Но люди в этом не разбираются, вернее, не хотят разбираться, — добавил Фёдор.
— Да, они тут же объявляют, что с ними Учитель заговорил. Представьте, что он все космические дела оставит и бросится вами заниматься, с младенцем нянчиться. Ничего подобного, он няньку посылает, он вас ещё даже не видел, просто дает задание: посмотрите, не родился ли кто в мире? Няньки-проводники ищут новорождённых и Учителю докладывают: Ольга родилась. Учитель говорит: передайте Ольге, что я её люблю, только осторожно, тихонько, чтобы не напугать, а обрадовать. Ольга тут и слышит: "Люблю тебя, человек Земли! Расти, дитя Моё!" и подпись: М. или С.-Ж. Ольга права, что верит: Учитель с ней заговорил, но пока через посланца, потому что от вибраций Учителя она бы скончалась на месте. Никакое сердце не выдержит. Сердцу нужно крепнуть, привыкать в двух мирах жить.
Ольга краснела, бледнела и смеялась:
— Во всём этом грешна. Именно так и происходило. Со мной сразу четыре Учителя разговаривали, но один был ближе.
— Вас проверяли, какую вибрацию тело лучше воспринимает, от какой оно меньше страдает, через какую больше неискажённой информации передать можно. Ну и, безусловно, это не Учителя были, а проводник, который до вас все их слова-лучи доносил, потому что ваши тела оберегал.
— Так что, Учитель с человеком вообще не разговаривает? —«просила Ольга.
—Луч Учителя может снизойти только до определённой области. Чтобы вам ещё понятнее было: луч Учителя может огрубеть только до определённого состояния. Там он вас ждёт. Ждёт, когда ваш дух вырастет, окрепнет и до той области доберётся. Через какой-то срок вы приходите туда, с лучом, для Учителя достаточно грубым, сливаетесь, то есть ухватываетесь за него, и уже дальше идёте вместе. Он вас осторожно подтягивает в области более тонкие, духовные, в другую мерность пространства.
—А что случается с проводником?
—Ничего не случается, он другой работой занят. Если вы сами дорогу знаете, зачем вам проводник? Но он может приходить как ваш личный, непосредственный, близкий к земному плану Учитель. Кстати, он может иметь имя Учителя, потому что послан им или работает в его луче.
—Тогда что же происходит с моим высшим "я"? Какую функц ию оно выполняет?
— Это ваше высшее "я" и шло в ту область, где его ждал Учитель. Потом они сливаются.
— Я правильно поняла, что моё высшее "я" существует как отдельно, так и вместе с Учителем, от которого неотделимо?
— Правильно. Мы часто повторяем: мы — Боги, но знаем, что мы — не Боги. Вы говорите: я — в Творце, но вы же и отдельно от него существуете? Понятно?
— Так, значит, тот, кто мне первую книжку давал, был не Учитель, но подписывался как Учитель?
— Так тоже нельзя сказать. Высокий дух работал по заданию Учителя в его луче. Он тоже Учитель.
Для нас все, кто в ином пространстве находятся, — Учителя. Видите, здесь нюансы какие есть? Гордыня и неразвитость человеческая сразу принижают величие того, кто не имеет ранга Учителя, а это ужасно. Человек автоматически выключает себя из работы Иерархии, если не признаёт звенья единой цепи. Вы обязаны с величайшим почтением относиться к Посланцам, потому что они — часть Учителей, и гораздо большая часть, чем человек, едва пробудившийся. Между прочим, предвидя эту ситуацию, нам, людям, заповедано было не произносить имени Господа всуе.
— А я так часто произношу имена Учителей! Да и вообще постоянно твержу: Учитель сказал, научил, посоветовал.
— За чем? Существуют богатейшие формы русского языка, позволяющие вам выключать личное из разговора. Учитесь не произносить ни "я", ни "Учитель".
— Да, конечно, можно ведь говорить: "известно, что", "понятно, что", "сказано, что", "будет лучше, если".
— Учителя стоят очень высоко, — сказал Сергей. — Они так быстро эволюционируют, что становятся почти недосягаемыми. Скоро они оставят человечество и покинут Землю. Не нужно делать из них близких знакомых, закадычных друзей.
— Но если они уйдут, кто останется с нами?
— Люди, которые стали Богами или Учителями. Именно этот план и будет осуществляться в ближайшие тысячи лет.
— А я многого не понимала. Учитель так и сказал: "Готовься занять своё место". Ой, простите, — спохватилась Ольга, я попробую по-другому сказать; "Предложено было подумать о серьёзной работе над собой".
— Ольга, вы чувствуете разницу? Когда вы убрали слова "Учитель" и "я", смысл фразы несколько изменился. В первом случае без вас мир просто рухнул бы, а во втором — вы обратились к собственной эволюции. А вам случайно не говорят о тех великих делах, которые вы должны будете свершить? А о том, кем вы были в прошлом?
— Говорят, — покраснела Ольга.
— И как вы к этому относитесь? — спросил Сергей.
— Я считаю, что это личное.
—Правильно, но безоговорочно принимаете все хвалебные оды?
— Но это же Учитель говорит, — выпалила Ольга и опять прикрыла рот рукой.
— Учителя вам подсказывают, какие энергии в вас имеются, что вы накопили за тысячи лет. Из-за нашего узкого сознания они с самого начала называются великими именами. Из-за нашего узкого сознания они сразу нам присваивают высокие имена, потому что мы хорошо изучили биографии гениев, научились разбираться в принципах, силах, эманациях, Божественных составляющих.
Когда вас называют высоким именем, то следует обратить внимание, что в вас этого или много, или мало. Вам предлагают разобраться с собой и даже подсказывают, каким образом это сделать.
Сергей так разумно объяснял, так всё расставлял на свои места, что Ольга не могла с ним не согласиться. Как-то так получилось, что она по многим вопросам стала советоваться с Сергеем, который был всегда удивительно тактичен. Ни разу она не почувствовала его превосходства или что он ставит себя выше её, поэтому она сама признала его исключительную высоту.
Вот интересная человеческая натура! Сказал бы Сергей, что знает больше, Ольга бы это оспаривала. Но поскольку он ни на что не претендовал, она сама его многими достоинствами наделила.
После короткой передышки Ольга начала писать следующую книгу.
— А она другая. В ней вибрации совсем не такие, как раньше. Она мощнее, суровее, лаконичнее. Учитель мне её даёт тот же, но он стал другим, — говорила она.
—Ольга, это вы изменились, окрепли и стали способны выдерживать очень тонкие энергии. Вы поднялись в те области, где вас ждали, и всё реже пропускаете "своё".
—Я хочу, чтобы моего "я" в книгах вообще не было.
—Мы все к этому стремимся: стать чистыми проводниками Божественной Воли, чтобы не вы, а Он.
— Но как добиться чистоты?
— Это самое трудное. Мы все живём в плену уже сложившихся взглядов на мир, и от них избавиться крайне сложно. И всё же наиболее чистый человек; которого я когда-либо встречал, — это Татьяна Андреевна.
—Как бы с ней познакомиться?
—Да познакомиться можно, только это вам ничего не даст. С ней пожить нужно, понаблюдать за её реакциями. Она вообще не играет, на публику не работает. Чем дольше я ее знаю, тем больше она ребёнком становится.
— Неужели можно чистоты в жизни этой добиться, в теле человеческом?
— Думаю, можно, но главное — не начать играть в чистоту. Ведь человек — это существо такое, многими драконами наполненное. Внутри все уживаются. Люди прекрасно понимают, что чистота их выведет на очень высокую ступень, и стремятся к ней всеми силами. Но помимо этого святого желания внутри ещё другой дракон сидит: как ты будешь выглядеть в глазах окружающих?
— Это что — гордыня? — спросила Ольга.
— Конечно, она самая. Поэтому человек начинает играть в чистоту, до которой ему ещё очень далеко. По его предположениям, чистота — это радость, и он демонстрирует радость от дождя, цветов, музыки. Я не хочу сказать, что он ничего не испытывает, не в этом дело. Человеку в данный момент очень пить хочется, его жажда мучает, а он начинает изображать радость от цветов увиденных, потому что люди на него смотрят. У него живот болит, а он должен от музыки в восторг приходить, потому что его чистым считают и за его реакциями наблюдают. Ещё он такую глупость делает, как исподволь людям внушает, что он — чистый, честный и святой, но скоро всё рушится, потому что это игра. Более того, наступает великое разочарование. Вот Татьяна Андреевна не такая. Я вообще не слышал никогда, чтобы она о себе, своих чувствах, желаниях что-то говорила. Помалкивает и святошу из себя не строит, но чиста так, как никто другой. Кстати, ругаться она умеет. Я наблюдал, как она одного мужика отчитывала, так все в офисе собравшиеся не знали, куда от стыда деться: им казалось, что к сердцу каждого она обратилась. Понимаете, в ней любви к человеку много, но направлена она на то, чтобы человека поднять, вытащить, к Свету направить.
— Мне уже кажется, что ваша Татьяна Андреевна — идеальная.
— Вот видите, у вас мнение сложилось, представление о ней, и вы будете при встрече оценивать её с точки зрения совершенного существа: соответствует она идеалу или нет? Это недопустимо. Чистота видения отсутствует.
— А как тогда на человека смотреть? Мы все живём в плену представлений, — сказала Ольга.
— Избавляйтесь от них. На любого человека смотрите как на того, кто не имеет истории прошлой. Он такой, какой есть сейчас.
— Это практически невозможно. Я с вами должна встречаться так, как будто вообще вас никогда не знала?
— Не так. Вы меня знали, и у вас сложилось мнение обо мне. Вот мнение это вы выбросьте, не оценивайте меня при новой встрече с тех позиций, которые вам знакомы. Я к вам сегодня другим человеком пришёл. И вы сегодня не та, что раньше были. Понятно?
— Мне это очень понятно, потому что это правда. Плохо я на вас раньше смотрела, а теперь моё мнение изменилось, — честно призналась Ольга.
— Ольга, вы и это мнение уберите и постепенно чистым взглядом смотреть на людей научитесь.
— Получается, что чисто — это очень трудно. Мы-то чистоту по-другому представляем.
— Чистота человеческая ничего общего с Божественной не имеет. Это разные весовые категории.
Когда-то с Ольгой разговор вел Николай, но она его не понимала. Сергея же она понимала прекрасно. Все его простые объяснения легко ложились на сердце и не вызывали протеста. Раньше разговор об Учителях и природе голоса был бы бесполезным: Ольга считала, что знает лучше и при помощи Учителя во всём разберётся. Теперь она тоже во всём разбиралась сама и вместе с Учителем, но она хотя бы принимала и то, что говорил Сергей. Она стала его слушать и слышать, а раньше слушала, но не слышала.
— Это и называется достучаться до вашего сознания, — говорил Сергей. — Так и Учителя. Они говорят, а вы их не слышите, потом, когда время проходит, спохватываетесь и удивляетесь: "Где же я был?"
— Но я правильно иду? Николай упоминал, что у меня путь длинный, кружной.
— Правильно, и в конечном итоге придёте туда, куда надо.
—А есть более короткий путь?
—Есть, — ответил Сергей.
—Какой это?
—Какой смысл об этом говорить? Для вас это всё на уровне разговоров. Ваша душа удовлетворена, сердце спокойно и ничего не ищет. Вы хотите что-то изменить?
— Себя. Хочу себя менять и двигаться вперёд.
— Вы всё это делаете, так что будьте спокойны.
—Может быть, Николай нашёл другой путь? А вдруг он не туда пошёл?
—Может быть. Почему вы о его пути беспокоитесь?
— А вдруг он раньше успеха добьётся на своём пути?
— Постойте, постойте. О чём вы думаете? Вы уже своим путём недовольны? Что вас больше беспокоит: правильность вашего пути или успех Николая? Вы что же, заранее позавидовали тому, чего не знаете? Вас быстрый успех Николая беспокоит?
— Да я даже и не подумала, что меня беспокоит. Просто выскочили слова.
— Ой, Ольга, выбросите это из головы. Если вы всем довольны, идите себе, на других не оглядываясь. Вот когда всё вас устраивать перестанет, тогда и ищите, бейтесь, стучите. А пока всё хорошо, о чужих успехах не думайте, идите избранным путём.
В Ольге появилось больше живости и детскости. Раньше ей опереться не на кого было: всё сама должна была решать, сквозь джунгли пробираться. Никаких советчиков и наставников не признавала, кроме Учителя. Она от всего мира отгородилась, считая, что все вопросы космические только ею решаются. Ольга выше всех себя никогда не ставила, но некая надменность в ней присутствовала: всё-таки книги, успех, голос Учителя, космические задачи. Теперь она увидела, что рядом по жизни идут люди куда более высокие, но книг они не пишут, успеха не имеют, голос Учителя не слышат. Что же касается космических задач, то тут Ольга оказалась в тупике. У нее было такое впечатление, что Сергей, Фёдор и Иван эти задачи выполняют, делают нечто ей недоступное, никому незримое, но очень важное. Похоже, что с ними и Татьяна Андреевна была, но если они ничего не слышат, не видят, то каким образом знают? И вообще, что они делают?
Несмотря на иной раз возникавшие вопросы, Ольге жилось теперь гораздо легче: у неё появились духовные друзья, те, с которыми можно было посоветоваться, поговорить на всякие темы. Но самым главным была уверенность, что тебя поймут, не осудят, разберутся в возникших сложностях. У Ольга появилась опора в жизни, что позволило ей чуть-чуть расслабиться. Теперь она могла иногда ходить на выставки, просто в магазины и даже просматривать модные журналы.
— Ольга, а у вас друзья вашего возраста есть? - как-то спросил её Иван.
— Знакомых — масса, а друзей нет. Мне с ними неинтересно, — ответила она.
— Неправильно это. Их нет, потому что вы и не надеетесь их найти. Опять создали представление, мирок такой и живёте в нём и с ним. Есть интересные молодые люди, точно есть.
— Да что мне с ними делать? На любые темы я с вами поговорить могу. Неужели они мне смогут дать больше?
— А вы что; всё брать хотите? А отдавать? Светом нужно делиться, иначе всё пропадёт.
— Я на семинарах делюсь, в книгах делюсь и отдаю. Попробую ещё больше, - ответила она.
— Ну, вы бы влюбились в кого, — предложил Иван.
— Вот такого я от вас не ожидала! Как это — влюбиться?! Это же по заказу не делается. Потом, я любовью сыта по горло и вопрос этот для себя на всю жизнь закрыла.
— Если вы вопрос этот закрыли, то точно не влюбитесь, потому что пространства такого не создали. Всё мы наоборот делаем: создаём то, что не нужно, и закрываем то, что нужно. Если вы один раз обожглись, то всё? Больше не хотите?
— Обжигаться не хочу. В любовь не верю, интересных людей не вижу. Особенно мужчин. Есть и другая причина.
— Уж не Учитель ли?
— Может, и так. Я не представляю, как можно на эту тему с вами беседовать.
— Очень просто. Давайте я вам сам кое-что расскажу, а если вопросы появятся, я на них отвечу. Поскольку вы были замужем и развелись, а потом начали свой духовный путь и взаимодействие с тонкими энергиями, то вам необходим период очищения. Ваш организм и все тонкие тела должны избавиться от тех некачественных энергий, которые в них присутствуют. Это чужеродные токи, и они вам мешают, вашему развитию. Учитель мог вам косвенно намекнуть, что близкое общение с мужским полом нежелательно. Возможно, что никакого запрета не было, но вы почувствовали необходимость одиночества и то, что это решение было Учителем одобрено. Но обратите внимание на одну деталь: никто не говорил, что это навсегда. Дело в том, что в период духовного взлёта все тела перестраиваются и им нужна определённая свобода. Присутствие чужих вибраций усложнит задачу, потребуется куда больше времени на то, чтобы вы обрели силу. Да и сможете ли вы ее обрести с чужими токами? Это никому не известно. Поэтому вам посоветовали побыть одной. Это абсолютно естественный совет, продиктованный заботой о вашем теле, душе и духе. Когда в вас все энергии и тела уравновесятся, придёт новая сила, вы обретёте душевный покой и духовную целеустремлённость, чужие токи уже вам помешать не смогут. Правда, разным организмам для обретения равновесия нужно и разное время: кому год, кому два, кому три. Самое интересное наступает потом: вы сами не захотите нарушать своё одиночество, покой, и знаете почему? Вы становитесь слишком разборчивы, и свои желания вам уже диктует дух, а он требует духовного родства и соответствия токов. Я правильно говорю?
— Всё правильно. Как вы слова нашли такие простые? — спросила с удивлением Ольга. — Со мной действительно метаморфоза произошла. Я раньше на мужчин глазами смотрела и ушами их слушала, а теперь вообще ничего не вижу и не слышу, а только в глубину заглядываю, в мир внутренний, и — о ужас — ничего там не нахожу. Оттого я и предпочитаю одиночество. Ну а если бы я была замужем? Мне что, с мужем разводиться ради очищения, семью рушить?
— Может быть, я вам нехорошие вещи скажу, но поймите и их правду. То, что на песке построено, само разрушится. Если в основе вашего брака не было любви, он и так распадется, и никакой духовный взлёт здесь ни при чём. Просто периоды совпадают, а люди одно с другим связывают. Если семья ваша крепкая, вы любите друг друга и не мыслите раздельного существования, то никаких жертв не понадобится. Значит, у вас особый путь, семейный, в котором вы должны восходить в паре. Вам могут быть даны советы, лично ваших взаимоотношений касающиеся. Последуете им — выиграете в духе, не захотите — отстанете. Выбирать вам придётся. Но эти советы для других людей неприемлемы. Каждый человек и каждая пара любящих людей должны решать самостоятельно. Бывает, что и очень близкие люди тормозят друг друга в росте сознания. Тогда обстоятельства сложатся так, что вы разойдётесь. Карма вас разведёт, а с ней не поспоришь. Сейчас время особое, и очень большое внимание семье уделяется. Если хотите, новый эксперимент с человечеством начался. Тысячи предшествующих лет люди разделялись для духовного роста. Неукоснительно требовалось соблюдать пост во всех смыслах этого слова. Теперь пробуется другая ситуация: семейное восхождение, но только такой семьи, которая соединена любовью. Без любви ничего не получится. Не нужно потом говорить о том, что шли неправильно, ошиблись, недоглядели. Без любви всё будет рушиться.
—Нам же ещё любить учиться нужно, — сказала Ольга. — Разве мы умеем?
—Совсем не умеем. Любить — это отдавать всего себя другому, забывать о себе и украшать жизнь любимому. А как это делать, если в нас самости полно? Мы же всё время считаем, сколько мы отдали, а сколько недополучили. Разве любовь меряется? Она, как и чистота, всегда свежая, непосредственная. Кто из людей так может?
—Я не могу, — честно призналась Ольга. — Получается, что книги пишу, с Учителем общаюсь, а любить не могу. Сколько же во мне ещё грязи?
— Дело даже не в грязи, а в неправильном понимании любви. Мы и чистоту по-особому представляем, совсем не так; как Учителя говорят. Встретились два человека, потянулись друг к другу, потому что время пришло, в возраст вошли соответствующий, кровь в них закипела. Любим, говорят, жить хотим вместе, опять же, пора детей рожать, программу выполнять. Сколько потом из-за таких программ несчастий происходит! Разве это семьёй называется?
— Так все живут, — сказала Ольга, — но именно это меня и не устраивает. Во мне, где-то в глубине, другое представление о настоящей семье имеется. Подробностей я не знаю, а чувство есть.
— Вот это и прекрасно. Сейчас пойдёт новое поколение людей, имеющих иные взгляды на семью. Они не захотят рано жениться и выходить замуж, будут искать духовную близость, общие интересы, родство сердечное. В новых людях будет меньше стремления нарожать побыстрее детей с легкомысленным подходом: "Что мы их, не прокормим, что ли?"
Дело в том, что человечество вплотную подошло к принятию Любви, к тому, чтобы она вошла в нашу плоть и кровь, в жизнь, одним словом.
— Из ваших слов можно однозначно сделать вывод, что любви до сих пор не было. А что же было?
— Были эмоциональные всплески, была иной раз духовная близость, а Любви не было. Единичные случаи взаимной Любви не являются доказательством того, что человечество Любовь приняло. Человечество с Любовью поступило просто — оно её распяло, а потом две тысячи лет плакало и жаловалось, что дети не любят родителей, а родители - детей, что мужья уходят и жёны семьи бросают ради чего-то другого, непонятного. Если на Любовь посмотреть глазами учёного-оккультиста, то это будет выглядеть так: Любовь должна захватить все семь тел человека, в противном случае она будет неполной. Человечество знает, что такое телесная, физическая любовь — эта охват первого тела. Эмоции, страдания, радость, жажда встречи — это охват второго тела, астрального. И это нам знакомо. Дальше уже сложнее: с ментальным телом начинаются проблемы. Люди, как правило, довольствуются желанием и не вникают в менталитет, во взгляды человека, с которым жить собираются. Эмоции, желание им в том препятствуют. Потом, когда уже семья, спохватываются: да она же глупа, да он же глуп! А куда раньше смотрели? Да и не глупы люди вовсе, а просто уровень разный, восприятие ментальное серьёзно различается. Бывает, что сходятся люди, наоборот, ментально. Интересно им друг с другом, работа общая, взгляд, а телесное и астральное притяжение отсутствует. Опять ничего не получится. Далее, людей карма может сводить, прошлые обязательства, но их можно и без образования семьи исполнить. Долги отдаются сердечным отношением, искренностью, добротой. Ради отдачи ваших прошлых кармических долгов детей рожать не нужно. Это ещё больше ситуацию запутает! — объяснял Ольге Иван.
—Значит, люди за любовь принимают взаимодействие и притяжение двух низших тел. Иногда притягиваются третьим или четвёртым, случается вторым и четвёртым, или в какой-то другой комбинации — неважно, главное, что не бывает, чтобы всеми четырьмя вместе. Правильно?
—Точно. Если люди тремя низшими телами притянутся и семью образуют — это для нас фантастической любовью кажется, а если четырьмя — это уже запредельное что-то. На такие пары все будут с завистью смотреть и говорить, что такого не бывает. Им, между прочим, достанется от людей, потому что такого сплочения и единства люди не потерпят — обязательно начнут их на прочность проверять.
— Да что люди — чудовища? Им радоваться нужно, что кто-то любит.
— Кто-то любит, а они не умеют. Это зависть вызывает, в их семьях раздоры начинаются.
— Насколько я понимаю, сейчас люди будут свыше друг к другу направляться, духом подталкиваться. Если друг друга на Земле узнали, в теле, то произойдёт чудо, и они в низших телах соединятся.
А если в пяти и шести?
— Прекрасно, чудо из чудес. Нам бы об этом только мечтать, — сказал Иван. — Любовь тогда на Землю придёт и в каждом человеке воскреснет. Царствие Любви здесь будет, семьи крепкие, нераспадающиеся, потому что в основе их будет Любовь, а не желание замуж поскорее выскочить и ребёночка родить. Дети должны расти в настоящей Любви. — Но всё это непросто, — вдруг сказала Ольга.
—Я вижу, что какое-то время две мощные силы будут присутствовать в обществе. С одной стороны — новая, требующая создания семьи только на основе Любви, с другой — прежняя, уходящая, в которой присутствует программа. Это значит, что люди старых взглядов будут требовать от детей выходить замуж и жениться, они будут изводить их просьбами завести ребёночка, чтобы потешить их на старости лет. Старики-то о Любви не думают, у них просто всё: раз семья, давай детей, раз нет детей, значит, больные. Потом, ещё очень крепко сидит сотни лет в нас вдалбливаемое: стерпится — слюбится. Большинство мам моих подруг говорят не о Любви, а желают дочерям земного счастья, то есть богатства. Обычно говорят: "Ты уж не прогадай, продай себя подороже, на голь всякую не смотри, у вас что, ребят нет с машинами и квартирами?
— Это говорит о том, что мы ещё одно поколение теряем. Вы, Ольга, своим детям только о Любви толкуйте, о настоящей, космической, звёздной, от которой дух захватывает.
— Да какие дети?—Любви нет, а вы о детях, — ответила Ольга.
— Любовь непременно будет, если вы её в свою жизнь призовёте, только не желанием и страданием, а радостью.
— Нет, — сказала Ольга. — Я пока не чувствую себя готовой к ней, мне рано, равновесия нет. Боюсь, что если бы влюбилась, писать бы перестала. А это для меня смерти подобно.
— Ну что же, грустно, но зато честно, — сказал Иван.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Татьяна Андреевна уже несколько месяцев жила совершенно особой жизнью. Никому ничего не говоря, она тайком ездила к Молчуну, в глушь лесную, к озеру. Молчун всегда её радостно встречал, но расспросами не донимал, чувствовал, что в ней какой-то процесс пошёл внутренний, его вмешательства не требующий. Он просто рассуждал, что если понадобится, она сама расскажет.
Татьяна Андреевна уходила на то место, Молчуном найденное, и подолгу там оставалась. Внутренним зрением видела пещеры и лаборатории, изучала, что там происходит, и даже участвовала в работе своих новых друзей, но всё в духе. Вернётся в избу, переночует — и назад, в лес.
Но однажды она услышала: "Почему не идёшь к нам? Ты можешь, мы рады будем". Обрадовалась Татьяна Андреевна, подумала, что ей делать, и решила Молчуна предупредить, что несколько дней её не будет.
Рано утром ушла по лесу бродить, место любимое изучать. Она уверена была, что вход есть в пещеры, который ей открыться должен. Так и случилось. За небольшим пригорком стоял человек, который молча поклонился и пропустил вперёд. Она сделала шаг и исчезла. Взору Татьяны Андреевны открылось чудо. Ни в чудесных снах, ни даже в общине не видела она такой красоты. Дух наш познаёт мир особым образом, проникая в понятия и не останавливаясь на форме. Дух наш знает, что и как нужно делать. Здесь же Татьяна Андреевна могла всё трогать руками, видеть глазами, чувствовать. Она находилась в физической реальности, краше которой не знала и чище которой не ощущала.
— Ещё один мир? — спросила она своего проводника.
— Меня зовут Нуоми, — представился он. — Нет, ещё одно поселение, но более тонкое, чем то, в котором вы были. Туда приходят новички, сюда — сотрудники, уже прошедшие определённые этапы обучения. Вы нам очень помогали. У вас на редкость пластичная тонкая структура, воспринимающая широкий диапазон вибраций. Обычно человек со стареющим телом не способен выдержать и тем более переключаться с одной частоты токов на другую. У вас это легко получается. Было бы интересно посмотреть, почему?
— Вы хотите меня изучать? — спросила Татьяна Андреевна.
— Вы прекрасно знаете, что у нас нет объектов. Вы будете работать, а мы — наблюдать за вами в действии. Согласны? — спросил Нуоми.
—А что я буду делать? Я мало что умею.
—Я знаю, что вы умеете. Вы будете работать в обсерватории, а расчётами заниматься в институте, в общем зале, вместе с остальными. Пойдёмте, я вам покажу нашу обитель.
Как можно описать то, что описать невозможно? Цветущие сады, поля, леса, простор, всё сверкает чистотой и искрится на солнце. Создавалось впечатление, что улицы были выложены драгоценными камнями, не говоря об аккуратных домиках, блистающих разноцветными огнями.
—Сверху всё это видится как пещеры и залежи драгоценных руд, камней, металлов. Ну а внутри — судите сами.
Нуоми показал Татьяне Андреевне, где она будет жить, и повёл её в институт. Там она быстро перезнакомилась со всеми и мгновенно включилась в работу.
—Зачем терять время? Я уже вижу, что могу делать и кому помогать.
Несколько дней подряд она ходила в институт, занималась хорошо знакомой ей математикой.
—А где же обсерватория? Нуоми говорил, что мне и там придётся работать, — спрашивала она Верочку, с которой жила в одном домике.
—Завтра вас туда проводят, — ответила Вера. В полдень пришёл провожатый. Они вышли на улицу и пошли вверх, в сторону виднеющегося вдали леса.
—Я вас до конца не поведу, а выведу в то место, откуда вы обсерваторию сами увидите.
Дорога была длинной, но такой радостной, что незаметно для себя Татьяна Андреевна прошагала почти час.
— А вот и обсерватория, — указал провожатый на прозрачную крышу. — Вы купол видите?
— Да. храм вижу, — ответила Татьяна Андреевна.
— Вам туда. На месте во всём разберётесь.
Там Татьяна Андреевна встретила Николая, который пребывал еще в шоково-радостном состоянии. Она поняла, что ему нужно помочь, поддержать на первых порах, поэтому для неё началась двойная жизнь: от своего домика из мира самоцветов — в цветущую долину, где жил Николай. Татьяна Андреевна очень уставала и в институте, и в обсерватории. Ей приходилось по два часа тратить на дорогу, но она ни разу и словом не обмолвилась о том, что едва справляется со всеми обязанностями. Сколько прошло со дня её появления в этом мире, она не знала.
Как-то в домике появился Нуоми.
— Татьяна Андреевна, вы ни разу ни о чем не спросили. Вас не беспокоит жизнь наверху, вернее, на Земле?
— Ой, — всплеснула руками Татьяна Андреевна, — я виновата, я о людях забыла, они же беспокоятся! Какой ужас. Сколько во мне недоработок! Я так погрузилась в работу, что у меня даже мысли не мелькнуло о той жизни!
— Неужели вы способны на такую самоотдачу, на такую самозабвенность? Ведь вы из мира ушли по первому слову и не подумали ни о квартире, ни о работе, не стали дела никакие улаживать?
— Да что вы, это моя безответственность! Я о Михаиле и Молчуне не вспомнила, не говоря уже о детях. Впрочем, они далеко и вряд ли беспокоятся обо мне. Наверное, это значит, что я никого не люблю? Нет, я их люблю, но недостаточно.
— Вы очень интересный человек, — вдруг сказал Нуоми. — Я вам напомнил о мире, о земной жизни, но беспокоиться нечего. Там три дня прошло. Вот завтра уже нужно будет появиться, а то Молчун побежит вас искать. Я вам предлагаю другой вариант: быть и там, и здесь.
— Как это? Я не умею, — ответила Татьяна Андреевна. — Я так понимаю, что в духе — могу, но какой прок от духа моего в офисе? А для Молчуна? Он запаникует, привидение изгонять начнёт.
—Я вам в теле предлагаю быть.
— Значит, отсюда уйти? А работа?
— Вы попробуйте быть в теле и здесь, и там. В этом ничего сложного нет. Завтра утром выходите отсюда к Молчуну. Он ждать вас будет, но в то же самое время идите к обсерватории. Думаю, всё пройдёт нормально.
— Ладно, — вдруг засмеялась Татьяна Андреевна. — Это так интересно! Как меня Молчун встретит?
Молчун встретил Татьяну Андреевну с распростёртыми объятиями.
—Я уж думал, ты заблудилась, не найду тебя. Решил, что последний день дожидаюсь, а потом Михаилу сообщу, искать пойдём. Ты в пещеры спускалась? Я знаю, туг тайный ход есть, вижу, как там работают, камни носят, шлифуют, на звёзды направляют. Видела всё, да? Счастливая, — заключил он.
Когда они из лесу вышли к озеру и Молчун взглянул на Татьяну Андреевну, он аж присел от удивления.
— Что с тобой? Ты вся светишься! А с лицом что? Там тебе операцию не сделали, случайно?
— Да что такое? — всполошилась Татьяна Андреевна. — Что со мной? Усы выросли?
— Нет, — заверил Молчун. — Ты помолодела. У тебя морщин нет, а глаза, как шары.
— Ну, это не страшно. Это очень даже приятно, — ответила Татьяна Андреевна.
— Не скажи. Народ испугаешь.
— А я платочек надену, вроде как простудилась.
—Так вообще Алёнушкой станешь, с шоколадки. Тебя кашкой кормить будут, а Михаил молочко носить.
Посмеялась Татьяна Андреевна, но когда в избу пришли, вдруг неважно себя почувствовала, прилечь захотела. Пока Молчун суетился, она с Нуоми беседовала. Он сказал, что это естественно, привыкать нужно. Вот так и потекли совершенно особые дни, в которых Михаил сердился, что Татьяна Андреевна стала забывчивой, рассеянной, а Николай всё спрашивал, где она ещё работает. Татьяна Андреевна просто помалкивала, и они, занятые своими делами, о вопросах забывали.
С какого предложения началась её тройная жизнь? Она вела переговоры в городе, работала в институте, помогала Николаю да ещё полдня проводила в обсерватории. Если она не ночевала в деревеньке, то полтора часа шла вечером обратно в самоцветную общину, как она её окрестила. Ей повсюду нравилось. С удовольствием она работала везде, со всеми людьми и разницы не чувствовала, потому что сердце у неё было особое. Единственное, что её мучило, так это кашель и чихание, как только