Глава 14. Неожиданные друзья

Убежав из Земель Прайда, Така не получил даже традиционного благословения. Он никогда не учился охотиться, будучи уверенным, что всегда будет жить дома. Сейчас он шел к берегу реки. Он успокаивал себя тем, что там, куда он идет, ему не понадобятся ни охотничьи навыки, ни место для сна. Возможно, вместе с королями прошлого, среди звезд, он сможет посмотреть сверху на свою возлюбленную. Выйдет ли она замуж? Будут ли у нее прелестные львята, чьи улыбки будут согревать сердце Айхею? Будет ли она помнить его любовь спустя годы?

Наконец, он остановился на берегу реки. В преддверье смерти его кровь стремительно бежала по жилам, и сердце билось, как молот. Недалеко от него был отвесный обрыв — то место, с которого лев мог броситься вниз, разбиться без мучений о твердые скалы... и все закончится. И все, что тут думать? Будет ли больно? Успеет ли он вообще почувствовать боль? Скоро он узнает.

— Бог мой Айхею, создатель вселенной, я стою один вдали от всех, и я умираю. Прости мне мои прегрешения. Этой ночью душа, которую ты дал мне, вернется на небеса. — Он закончил молитву и воскликнул: — Господи, помоги мне! Я боюсь. Пусть все будет быстро. Айхею абамами!

Его лапы сжались как пружины перед последним прыжком.

В момент, когда он был готов броситься навстречу смерти, он услышал предсмертный крик газели и обернулся. Одинокая гиена, пыхтя, тащила свежую тушу. Несмотря на свое глубокое горе, он почувствовал голод. Даже если он решил умереть, не стоило уходить в мир иной на голодный желудок.

— Да поможет Айхею.

Обрадованный возможностью испытать перед смертью одно последнее удовольствие, он, оскалив зубы, подбежал к туше. Гиена подалась назад. Он смотрел на нее — первую гиену, которую он видел так близко. Кое-что в ней удивило его. С одной стороны ее лица были ужасные шрамы, и одного глаза не было. Така смотрел на ужасную рану, пораженный мыслью, что в этом она похожа на него, только слепая на один глаз. В какой-то момент он заметил, что гиена тоже смотрит на его глаз. Некоторое время они безмолвно стояли и смотрели друг на друга.

— У меня дети, мой господин, — наконец сказала она. — Прояви милосердие к старой Фабане. Когда ты уйдешь, мы должны продолжать жить.

— Действительно, — сказал он. — Здесь хватит на всех. Я… — он не решался сказать это вслух. — Я не хотел помирать на голодный желудок.

— Что случилось с тобой? Это твой отец тебя так?

— Ты о чем?

— О твоем глазе. Вы, львы, думаете, что мы варвары, — сказала она. — Что нечего нам делать в Землях Прайда. Но мы не прогоняем наших сыновей неизестно куда. Мы любим их. Скажи, незнакомец, ты хоть раз слышал о гиене, бросившейся со скал, чтобы свести счеты с жизнью?

— Думаю, нет, — он быстро переменил тему: — Ты сказала, что ты мать. Где твои дети? Они тоже должны поесть. Я их не трону. В последние дни я опасен только для самого себя.

— Сейчас позову. Шензи, Банзай, Эдвард. Все в порядке, идите сюда, — мягко позвала она.

Три щенка вышли из зарослей и посмотрели на льва. Така никогда раньше не видел детенышей гиен. Маленькая самочка выглядела так, как когда-то, должно быть, выглядела ее мать.

— Меня зовут Така, — тихо сказал он. — Не бойтесь.

Он лег в позе сфинкса. Когда он стал выглядеть не так угрожающе, щенки подошли ближе и начали с любопытством обнюхивать его.

— Так, это у нас Эдвард. Что значит это имя?

— Это имя человека. Он спас меня, когда я была щенком. Мои родители погибли во время пожара в саванне. Потрогай мою шею.

Така осторожно провел лапой по ее горлу. Он почувствовал плешь, где не было шерсти.

— Ошейник, — сказала она. — Я была привязана веревкой к дереву. Это что-то вроде лозы, но прочнее.

— То есть он был жесток с тобой?

— Нет, зато его пес был. Один раз этот щенок счел, что оскорблений недостаточно, и сделал это со мной, — она повернулась шрамом к Таке. — Я убила его. За это человек прогнал меня. Но я не забыла, что он спас мне жизнь и назвала своего первенца Эдвард.

— Ты спасла мне жизнь. Не думаю, что я еще раз решусь, — он с мольбой в глазах посмотрел на нее. — Пожалуйста, не прогоняй меня.

— Не так уж и плачевны твои дела, — сказала она. — Многие львы благополучно проходят через это. Когда-нибудь ты найдешь благополучие и любовь.

— Но я уже нашел, или, по крайней мере, я так думал. Ты даже не знаешь, что мне пришлось пережить.

— Расскажи, когда поешь.

Така накинулся на тушу, но после нескольких кусков, когда голод отступил, благоразумие вернулось к нему. Он остановился, пока там оставались отборные куски, и настоял, чтобы остальное досталось Фабане.

— Мой отец Ахади, ты должна была слышать о нем.

— Он король, правильно?

— Да.

— То есть ты принц?

— Нет, принц-консорт.

— О, это многое объясняет, — она покачала головой. — Не думала я, чтобы принц решил покончить с собой. Я так понимаю, ты не можешь ужиться с братом?

— Да нет, я люблю своего брата. Он, конечно, не очень умен, но у него доброе сердце.

Она прищелкнула языком.

— Ну, тогда остается всего одна причина. У тебя есть подружка. Держу пари, она променяла тебя на принца.

— Нет, — он быстро опроверг эту версию, хотя не считал ее невозможной. — Это не просто львица или очередная любовная проблема.

— Ну, так все говорят.

— Да, но за всем этим стоит проклятье. Злые духи. Пока Македди лечил мой глаз, его брат Рафики пытался предсказать мне будущее.

— Рафики! — она перестала есть. — Господин, ты должен мне все рассказать. Говоришь, злые духи? Проклятье?

Час или больше он изливал ей душу, все это время она только сочувственно кивала головой. Он заплакал, рассказывая ей свою историю, но это были слезы облегчения, и он почувствовал себя лучше.

Така ожидал услышать ее историю, но она о себе рассказала немного. Единственное, что она рассказала — Джалкорт, отец ее детенышей, был несправедливо убит за убийство принцессы Авины.

— Он начал есть, когда она уже была мертва. Он сделал много глупостей, но твою тетю он не убивал. Когда-нибудь я должна увидеть короля и попросить его пересмотреть дело.

— Он уже мертв, чего ты добьешься?

— Он был моим мужем.

— Ты романтична, — сказал Така, целуя ее в щеку. — Будь у меня проблемы, я бы не отказался, чтобы ты была рядом со мной. Возможно, я смогу организовать встречу.

Фабана испытывала сострадание к Таке. Она сообщила ему все пароли и знаки, так что он мог беспрепятственно ходить по ее земле. Но, что важнее, она дала ему несколько советов, которые могли навсегда изменить его жизнь.

— Я знаю мандрила, с которым ты говорил. Мне он тоже предсказывал судьбу. Он сказал, что я встречу друзей там, где я меньше всего жду, но они отвернутся от меня, когда мне понадобится помощь. Ты не отвернулся от меня. Мой совет, забудь предсказание — это глупость, которая может тебе дорого обойтись. Извинись перед любимой. Поцелуй мать. Пусть твой отец гордится тобой. Если ты когда-нибудь станешь королем, скажи своим детям, что у всех нас есть сердце и душа, как бы мы ни отличались внешне, — она прижала щенков к себе. — Сними запрет ради них.

Глава 15. Разногласия

Сараби была вся в слезах, когда Муфаса нашел ее. Он нежно прижался к ней и посмотрел ей в глаза, но она отвернулась.

— Сесси, что случилось?

— Така. Он ушел.

— Что значит ушел?

— Ушел. Убежал из Земель Прайда. Он умолял меня пойти с ним, но я засомневалась. Теперь я об этом жалею. Он там совсем один, Муффи! Он такой милый и добрый, но он ничего не знает о жизни в Большом Мире.

Муфаса был поражен новостью, но он сразу же ей поверил.

— Он сказал, куда пойдет?

— Нет, просто убежал.

— Сесси, не плачь. Я знаю, как сильно ты его любишь. Мы все его любим. Возможно, он вернется, когда успокоится.

— Ты думаешь? Ты, в самом деле, так думаешь?

— Да. Но может пройти много времени. Он гордый лев.

Она опустила глаза.

— Что же мне делать? Я всегда думала, что буду вместе с Такой — только мы вдвоем и наши львята. Что мне теперь остается? Состариться в одиночестве, никем не любимой, как бедная Барата?

У Муфасы встал комок в горле.

— Сесси, я хочу тебе кое-что сказать, и это будет звучать ужасно при данных обстоятельствах, — он посмотрел ей в глаза. — Я не хотел вставать на пути у брата. Но обстоятельства изменились — или я скажу это, или меня разорвет на части.

— Это то, что я думаю?

— Возможно, — он нежно прижался к ней. — О боги, Сесси, каким негодяем я себя чувствую! Хуже самого скользкого червяка. Но я люблю тебя. Я всегда любил тебя. Иногда я был готов все отдать, лишь бы ты любила меня, а не Таку. Но я не хочу потерять брата, или хоть как-то навредить ему. Всю свою жизнь я разрывался между вами. Я не перенесу, если потеряю вас обоих. Не презирай меня за честность.

— Я не презираю, — она тоже прижалась к нему. — Я всегда знала о твоих чувствах. Ты не мог их скрыть.

— Может быть, ты не любишь меня, как люблю тебя я. Может, я просто нравлюсь тебе? Я хочу сказать, что постараюсь дать тебе все, что тебе надо. Я буду заботиться о тебе. Я сделаю для тебя все что угодно, если ты выйдешь за меня замуж.

— Даже забудешь Таку?

— Не говори так. Он мой брат. Я хочу, чтобы он вернулся.

— Мне нужно время подумать, — сказала Сараби.

Муфаса кивнул в ответ:

— Конечно.

С разрешения Муфасы Сараби встала и медленно ушла. Она брела среди высокой травы саванны, погруженная в свои мысли. Когда-то все было просто. Она влюбилась, когда была львенком, но теперь она стала львицей. Львицей, выбирающей между львом, которого желает, и львом, которого жалеет.

Сейчас ей было ясно, что ее любовь к Таке была прекрасной сестринской любовью, которой чужда страсть. С другой стороны, Муфаса пробудил в ней новые чувства, немного пугающие, но прекрасные. После разговора с Рафики, Сараби ничего не говорила Муфасе, но внимательно наблюдала за ним. Она была польщена, горда и даже немного опечалена, думая о том, как он тосковал по ней, но ничего не говорил. Муфаса был нежным и добрым, и он честно признался ей в любви. Едва ли она могла сопротивляться. И едва ли хотела. Она желала его, как никогда не желала Таку, и ей было стыдно. Стыдно, что если кто и старался заслужить ее любовь, так это Така. Стыдно, что ее любовь нельзя заслужить. Стыдно, что он не выдержит, когда узнает о ее любви к Муфасе.

Ее переполняла жалость к Таке. Львица не могла понять, где кончается любовь, и начинается жалость. Она боялась, что ее сердце, замирающее от мысли о каждом его ушибе или царапине, не сможет биться в унисон с его сердцем. Велика ли разница — быть с одним львом или с другим? Может ли она не познать любви из-за того, что ее сердце связано клятвами? Может ли она чувствовать его рвение и оставаться равнодушной?

Она попыталась представить Таку, идущего к ней в полумраке, в пылу ожидания брачной ночи. Она слышала его тихий голос, полный страсти: «Ты готова, любимая? Ты готова?» Она представила, как взглянула ему в глаза, какими они были, когда он в последний раз смотрел на нее, глубокие и полные желания. «Я готова». Ее сердце быстро забилось, но от страха, а не от влечения.

— Нет, я не готова! — сказала она вслух. — Я не хочу его! Нет! О боги, он узнает!

Рыдая, она обессиленно упала в траву.

— Айхею, помоги мне, я люблю их обоих, но я не хочу замуж за Таку — лучше умереть!

Она посмотрела заплаканными глазами на саванну. Вдруг над ней промелькнула тень. Подняв голову, она увидела пролетающего над ней Зазу — мажордома Ахади.

Она прижалась к траве, молясь, чтобы он не заметил ее здесь, плачущую как голодный львенок. К ее облегчению, он пролетел мимо и направился к реке. Какая удача — его острое зрение редко что-либо пропускало.

Она уже собиралась возвращаться домой, но остановилась, задумавшись. Его острое зрение редко что-либо пропускало… даже Таку! Оживившись, она рванулась из своего укрытия за ним вдогонку, пытаясь не упускать его из виду.

— Зазу! Подожди!

Высоко над ней птица-носорог несся к реке, свист ветра заглушал любой звук, который только мог до него долететь. Мягко приземлившись, он подошел к берегу реки, желая начать свой полуденный ритуал. В тихом месте в тени тростника он глубоко вздохнул, расправил крылья и окунул одну ступню в воду. “Бр-р!” Он быстро отдернул лапу.

— Великолепно.

Зазу отошел на несколько шагов, взлетел и после нескольких взмахов крыльями сжался в комок и упал в холодную воду, как камень.

— У-у-ух!

Он плескался, пока не попал в ледяное течение. Это было так приятно при сильной жаре. Он напевал и плескался, намокая от головы до кончика хвоста:

Mai-sie, Mai-sie,
Your eyes are driving me cra-zy,
Pluck a dai-sy,
Ask it if I am true.

You’ll pull off the fragrant petals,
And watch as each one settles,
I love you so, and off we’ll go,
To a paradise made for two.

Гусыня с выводком наблюдала за его развлечением. Один из гусят подплыл ближе.

— Чего делаешь?

— Кто? Что? — Зазу повернул голову и посмотрел на гусенка.— А, я просто купаюсь.

— Я думал, у тебя проблемы.

— Едва ли, — засмеялся Зазу.

Маленький комочек перьев смотрел, не моргая.

— Что-то еще?

— Ничего себе клюв! Ты кто?

— Я птица-носорог.

— Обожаю носорогов.

— Спасибо, — улыбнулся он. — Лучше отплыви, или я тебя обрызгаю. От птиц-носорогов много брызг.

Отталкиваясь лапами ото дна и хлопая крыльями, Зазу с усилием вернулся на берег. Он замахал крыльями, стряхивая сверкающие как алмазы капли воды, а затем начал с удивительным мастерством чистить перья. Представление окончилось, и гусенок уплыл назад к матери рыбачить.

Уже почти настало время сообщить Ахади полуденные новости. Служба обеспечивала Зазу безопасность. Он мог собирать отборные фрукты с деревьев, где жили хищники: он был бессрочным корбан — табу — для всех, кому хотелось отведать упитанную птицу-носорога.

Когда Зазу уже почти высох, чтобы взлететь, из кустарника вышла львица.

— Зазу! Слава богу, ты все еще здесь.

— Сараби! Доброе утро.

— Оно не доброе, — огорченно сказала львица. — Когда будешь облетать Земли Прайда, поищи Таку. Он убежал, и я беспокоюсь о нем.

— Убежал, говоришь? Этот маленький противный нытик? Я не думал, что он решится, — Зазу закатил глаза. — Я о нем ничуть не беспокоюсь. Вернется, когда вкусит прелести жизни в буше.

— Зазу! Я знаю, что ты его недолюбливаешь, но я-то тебе нравлюсь, правда?

— Конечно. Я высоко ценю твою дружбу.

— И тебе нравится Муфаса? — не дожидаясь ответа, она сказала: — Послушай, для нас с Муфасой важно знать, где он. Кроме того, это будет хоть одной важной новостью для короля. Акаси с ума сходит от беспокойства.

— Понял.

Зазу расправил крылья, собираясь улететь на патруль, и спустя мгновение он уже был над верхушками самых высоких деревьев.

— Удачи!

Наши рекомендации