Маленькая девочка становится взрослой

Я родилась под Новый год и была последним, шестым ребёнком в семье. На протяжении всей жизни я слышала, что будто мой приход в жизнь был специально подстроен, в результате этого я думала, что это был праздник, и праздновала его в течение 26 лет. Когда я родилась, моим родителям было под сорок, поэтому я чувствовала себя скорее внучкой, чем дочкой. Каждый день для меня был особенным. Я требовала и получала всё внимание, в котором нуждалась и которого хотела! Я считала, что обо мне будут заботиться всю мою жизнь, от меня же требуется - быть симпатичной и улыбаться, а всё остальное будет куском сладкого пирога. Всю ответственность за своё существование я возлагала на кого угодно, только не на себя, и, если чувствовала себя несчастной, считала, что окружающие меня люди плохо выполняют свои обязанности. Конечно, когда всё шло по-моему, я воспринимала это как должное. Мне казалось, что никто не знал, как сделать меня счастливой. Я всегда была расстроена и переполнена беспокойством, потому что ничто, как мне казалось, не могло доставить меня в то место, которое называлось Счастьем.

Я воспитывалась в религиозной атмосфере, но никогда не могла уловить, что это такое. Я не могла понять, как Бог мог любить меня в данный момент, а в следующую минуту сбросить меня в ад. Это непонимание и привело меня к тому, что мне преподносили как грех. Я захотела доказать, что если я буду танцевать, курить, стричь волосы, носить брюки, то не попаду в ад. Я начала совершать все эти “грехи”, когда училась в младшем классе высшей школы, и закончила тем, что забеременела в 15 лет. Но я не хотела выходить замуж и становиться домохозяйкой. Я собиралась родить ребёнка и воспитывать его одна, но это не получилось, поэтому я всё-таки вышла замуж и родила в 16 лет. И снова я не захотела брать ответственность за свои поступки, поэтому-то и вышла замуж.

Мой муж и я были двумя детьми, играющими в семью. Мы начали ходить по клубам, выпивать и прожигать жизнь. Мне казалось в то время, что я нашла то, что искала. Вот это была жизнь! Как раз в канун трёхлетней годовщины свадьбы мой муж был убит около одного из таких ночных клубов. Нет нужды говорить, что у меня появилась отличная причина обидеться на этот большой ужасный мир. Я искренне чувствовала, что где-то на небесах Бог наказывает меня за все грехи, которые я совершила. Я ненавидела Его! Я провела много бессонных ночей, страдая и думая о том, что может быть, мой муж и Бог слышат и видят, какую боль доставляет мне одиночество. Но я никогда не получала ответа.

После смерти мужа я стала проводить время с его лучшим другом. Мы вместе плакали и смеялись, вспоминали о прошлом. Вскоре я познакомилась с ЛСД. Результатом этого первого знакомства было то, что я лежала на полу, плача и желая, чтобы случилось так, чтобы мой муж не умер. Эта неудачная попытка не смутила меня, так как где-то в подсознании я поняла, что нашла что-то новое, новый мир! Может быть, это и было счастьем. Я постоянно искала освобождения от боли, и вот появился мужчина, который отличался от всех других моих друзей тем, что у него были деньги. Этот человек увидел испуганную маленькую девочку, которая страдала, и хотел освободить её от боли. Мне не потребовалось слишком много времени, чтобы привыкнуть к ЛСД. Но постепенно эффект от таблеток терялся, мне всё труднее становилось “балдеть”. Я снова стала искать способ, как убежать от себя, и нашла его, это была игла!

Моё первое ощущение было - экстаз. Чувство, которое бежало по моим венам и всему телу, было удовлетворение и весёлость. Я никогда и не мечтала о том, что мне будет так хорошо. В то время, как я открывала для себя новые “высоты”, я пыталась сделать так, чтобы два мужчины были счастливы. Мой папочка постоянно раскошеливался, а я постоянно лгала. Мы с моим другом брали эти деньги и покупали тот допинг, который был нам необходим. Но что-то меня настораживало, я уже не могла остановиться. Постепенно я начинала жить двойной жизнью. Почти год я употребляла допинг ради веселья. Я думала: “Если ты себя чувствуешь прекрасно, принимай его!” Постепенно игла подчинила меня, я уже не могла управлять ею. Эта зависимость привела к тому, что дважды за несколько месяцев меня арестовывали. Я никогда не забуду то чувство, которое испытала, когда меня фотографировали и снимали отпечатки пальцев. Всё, что я хотела - это вернуться домой и принять допинг. Мой ум и тело были настолько “закручены”, что я даже не знала, была ли моя дочь дома и ждала ли она меня.

Кто-то сказал мне, что если я лягу в больницу, то, может быть, смогу победить сложившуюся ситуацию. Я знала, что употребляю слишком много допинга, и думала, что мне просто-напросто нужен отдых. Но моё пребывание в больнице закончилось тем, что мои друзья стали передавать мне наркотики прямо через окно, а в то же время моего мужа арестовали и осудили на два года. И снова Бог отнял у меня смысл жизни. Перед тем, как мой муж покинул меня, я обещала, что буду верной женой, скоплю денег, которые мой папочка давал мне, и буду колоться очень редко. Но из всех обещаний мне удалось выполнить только одно - быть верной.

Я буквально два года провела в спальне и ванной, ожидая, когда муж вернётся домой и снова сделает меня счастливой. Игла постепенно стала моей подругой, любовником и смыслом жизни. Я потеряла те остатки самоуважения, которые у меня ещё были. Я часами сидела в ванной, колясь и плача, потому что шприц овладел мной. Я ничего не могла делать. Результатом употребления наркотиков стало то, что я покрылась язвами с головы до ног. Своим домашним я сказала, что это не язвы, а фурункулы. Я не понимала, насколько была больна. Я потеряла всё. Я была живым трупом, ничего и никого не чувствующим, за исключением своей “лихорадки”. Помнится, я думала, что, когда муж вернётся, я смогу остановиться и всё будет хорошо. Но ничего хорошего не было.

Я пыталась хоть какое-то время быть “чистой”, работала в мебельном магазине, который основал для нас отец, но работа у меня не шла. Я уже полностью не могла себя контролировать. Я практически не находила вены, мне приходилось вонзать иглу на 1,5 дюйма и искать. Всё это время я пыталась быть матерью, женой и подругой. Я надевала на себя одежду, маску и играла роль, но у меня никогда это не получалось. У меня не было смысла помогать себе.

В самые худшие времена своей болезни у меня никогда не появлялась мысль о самоубийстве. Я просто хотела заснуть и спать до тех пор, пока весь этот кошмар не закончится. Чем глубже я опускалась на дно своей привычки, тем скорее всё распродавала. Я продала дом, автомобили и драгоценности, но меня это не беспокоило, так как я должна была удовлетворять свою потребность в наркотиках.

Были люди, которые с удовольствием мне помогли бы, но всё, чем я могла ответить - это вколоть ещё большую дозу. Если кто-либо пытался подойти поближе к этой испуганной маленькой девочке, то у неё не было никакого представления, как реагировать на это.

У меня совершенно не было сил, чтобы выбраться из этого ада. Вскоре я снова была арестована, и это было концом для меня. Я никогда не шла в сопровождении полицейских, но знала, что бежать бессмысленно. Я прямо сказала им, что я сделала, последствия меня не интересовали, я хотела побыстрее уйти. Меня взяли в магазине, где продавались наркотики, и привезли в тюрьму.

Я была не в состоянии идти, мои ноги были настолько скрючены, что я не могла их выпрямить. К судье за приговором меня внесли на руках. Как ни затуманена была моя голова, я никогда не забуду те голоса, полные презрения и жалости, которые я слышала, когда меня несли в зал заседаний. Что-то в глубине моего воспалённого сознания сказало мне, что всё кончилось! Неожиданно я поняла, насколько близко я была к тюрьме и даже к смерти.

Не поставив меня в известность, мой отец нанял адвоката, чтобы вытащить меня. Мне сказали, что я поеду в больницу в сопровождении полиции. Но до моего отъезда приехал мой адвокат. Он вошёл, представился, а затем произнёс самые страшные слова, которые я когда-либо слышала: “Тебе пора, наконец, повзрослеть!” Он сказал мне, что взялся за моё дело только потому, что не мог видеть, как плачет взрослый мужчина, а мой отец плакал в его кабинете как ребёнок, умоляя помочь его маленькой дочке. Он сказал, что я больше не буду обращаться к родителям, братьям и сёстрам за помощью. Я должна стоять на своих ногах и самостоятельно отвечать за свои поступки. Никогда в жизни я не была так испугана. То, что адвокат говорил, пугало меня больше, чем арест или потеря дочери. Я не знала, как начинать. Я не представляла, что он имел в виду, за исключением того, что это надо было каким-то образом сделать.

Когда я приехала в больницу, меня информировали, что мне не разрешается звонить по телефону и отвечать на звонки. Я даже не могла разговаривать со своими родителями. Мне всё это не очень понравилось, но я знала, что лучше послушаться впервые в жизни. Единственным посетителем в первые несколько дней был мой адвокат, который и помог мне посмеяться над собой. Однажды я лежала в постели, испытывая чувство жалости к себе, и считала рубцы. У меня их было двадцать два. Он посмотрел на меня и очень серьёзно сказал: “Я знаю, что мы сделаем. Мы покрасим тебя в зелёный цвет и поиграем в пятнашки.” Я никогда ещё так не смеялась. До этого, если я и смеялась над собой, то делала это, осуждая себя за то, что была неудачницей в жизни. Теперь же, казалось, появились надежда и освобождение, всё уже было не так плохо.

Затем я попала в лечебный центр. Там я долгое время готовила себя к тюрьме, так как не видела другого выхода. Мой адвокат говорил, что, может быть, произойдёт чудо, так как я дошла до предела. Я знала, что люди не могут выйти сухими из воды после трёх арестов по поводу наркотиков. Мне на ум пришла песня “Господи, почему я?” Каждый раз, ложась спать, я её вспоминала. Я начала понимать, что такое благодарность. Все мои молитвы сводились лишь к просьбе “помочь мне”. Я не знала, кому молилась, но чувствовала необходимость в молитве. Я больше не могла нести бремя в одиночку. Окружающие меня люди говорили, что мне нужно поверить в нечто большее и более сильное, чем я, или я умру. Я смотрела этим людям в глаза и понимала, что они говорят правду, и хотела этого.

Впервые мне сказали, что я могу иметь своего собственного Бога, который будет любить и понимать меня. Если я захочу, у меня будет такой Бог, которого не будет больше ни у кого. Какое облегчение это для меня! Теперь я начала узнавать, что такое вера. Моё сердце говорило, что что бы ни случилось со мной в жизни, это произойдёт по воле Бога, что все мои тревоги уйдут прочь, если я буду молиться и верить. Казалось, что это очень легко сделать, но моя воля ещё не была готова подчиниться. Я продолжала говорить себе: “Ты приняла решение, потерпи и посмотри, что произойдёт”. Слова, относящиеся к Третьему Шагу “приняла решение...” испугали меня, потому что я не знала, что это за решение. Я никогда ничего не решала, я лишь реагировала на что-либо.

В лечебном центре я остановилась на Третьем Шаге, затем уехала в Бирмингем, в удалённый от города отель для наркоманов. Мне посоветовали поехать туда и посмотреть, что такое быть “чистой” в течение тридцати дней и дольше. Когда мне назвали место, куда я должна ехать, я подумала, что меня встретят сёстры в сутанах. Я не могла представить, как могут восемнадцать женщин долго жить под одной крышей, но я знала, что должна туда ехать. К моему удивлению меня встретили несколько приятных женщин, которые были не наркоманками, а алкоголичками. Я поняла, что попала в атмосферу любви, признания и понимания. Они сказали мне, что всё будет хорошо, и я поверила им всем сердцем.

Моё пребывание там началось со смешения чувств. Я часто хотела уехать, забрать свою маленькую дочку и увезти её далеко прочь от всех страданий реальной жизни. Я много читала о Четвёртом Шаге и поняла, что пришло время приступить к нему. Я провела долгие часы за описанием того, что со мной происходило, тех страданий, которые я испытывала. Я писала обо всём! И почувствовала огромное облегчение. В конце концов я избавилась от всех страданий. Если вы посмотрите на меня в моих записях и поймёте. Насколько я была безответственна, то вы увидите, что дальше мне идти было некуда. Я “старая” постепенно начала умирать. Я начала понимать, что не заслуживаю всех тех наказаний, которыми себя одарила, и что, может быть, я была достойна того, что называла счастьем.

Я несколько месяцев делала Четвёртый Шаг, а когда пришло время переходить к Пятому, у меня не было плана действий. Единственное, что требовалось - это объяснить свои действия. К моему удивлению, женщина, с которой я работала по Пятому Шагу, не смеялась надо мной. Она жалела меня, когда я плакала, и смеялась тогда, когда я смеялась. Аллилуйя! Наконец-то я нашла человека, который понимал мои сумасшедшие мысли и поступки.

Теперь я чувствовала себя прощённой и готовой к тому, чтобы Бог исправил меня “старую”. Но вскоре я поняла, что ключевым словом к Шестому Шагу было слово “готов”, и что должно быть, чтобы Бог был готов. За Шестым Шагом практически сразу следовал Седьмой, так как в результате Пятого Шага я имела представление о своих недостатках. Мне отчаянно нужен был тот, кто исправил бы их. И теперь я начала понимать, что такое готовность.

Восьмой и Девятый Шаги поражали меня, когда я приступила к Программе; я была готова к тому, чтобы все приняли мои искренние извинения. Мне было так легко от того, что Бог простил меня, что я думала, будто все тоже простили. И снова, как оказалось, мне надо было ждать указаний свыше и не устраивать самодеятельности.

Я ежедневно возвращалась к Десятому Шагу, стараясь тщательно исследовать, не обидела ли я другого человека, позволив своим недостаткам преодолеть любовь Бога. Результатом Двенадцати Шагов стало то, что я не могу больше жить старой жизнью, обманывая себя. Иногда Бог даёт мне время оглянуться назад и подумать. Он знает, что я погибну, если вернусь туда.

Одиннадцатый Шаг - это способ освобождения от себя. Теперь я могу молиться где угодно и когда угодно, так как у меня есть Друг, который будет слушать, когда бы я ни молилась. Сначала размышление было для меня трудным делом, ведь я не могла слышать всего, что говорил мне Бог. В процессе работы по Программе, особенно после Десятого Шага, я научилась слышать Бога, когда он говорит, что я обидела кого-либо.

Двенадцатый Шаг - это причина того, что сегодня я живу. Я имею возможность поделиться тем, что дали мне Анонимные Наркоманы, и это позволяет мне оставаться в живых. Теперь я личность, я знаю, кто я, что из себя представляю. Может быть, кто-то где-то сможет воспользоваться моим опытом. Если так случится, я достигну цели своего существования и буду счастлива!

Программа Анонимных Наркоманов разбудила во мне личность. Я могу теперь высоко держать голову и говорить кому-нибудь: “Привет, меня зовут... Я наркоманка”. А вот до того, как я приступила к Программе, меня спрашивали: “Кто ты?”, и я не могла ответить, так как не знала. Я люблю себя вновь обретённую. Мне нравится узнавать себя и других людей, которые похожи на меня. Теперь я могу испытывать чувства, которые в течение многих лет были где-то глубоко погребены во мне.

Раньше я думала, что счастье - это то, какие и сколько наркотиков я могла купить. Как мало я знала о настоящем счастье. Я начинаю считать, что боль - это изменение. Я знаю, что боль - это неотъемлемая часть процесса выздоровления. С помощью боли Бог постепенно, когда он захочет, сможет разбить много фальшивых личностей.

Сегодня у меня есть надежда. Программа стала тем стимулятором, который мне был отчаянно необходим и был дан мне как подарок. С каждым днём я хотела всё больше и больше из того, что предлагала мне Программа. Я хотела многое узнать и мне нужно было пройти долгий путь, чтобы добиться понимания того, чего я ищу.

Очень трудно выразить словами то, что Бог и Программа Анонимных Наркоманов сделали для меня; нет слов, чтобы рассказать о любви Бога. Я надеюсь, что моя история сможет помочь кому-нибудь, но если этого не случится, то уже хорошо то, что она помогла мне.

Спасибо, Господи! Спасибо, Анонимные Наркоманы, за то, что вернули мне жизнь!

ХОРОШО БЫТЬ “ЧИСТЫМ”

Однажды напившись, а это было в возрасте 13 лет, я сам сделал большую глупость. Мне было очень дурне, я поссорился с родителями и меня выгнали из баскетбольной команды. У меня было много причин больше никогда не употреблять алкоголя. Но две причины перевесили всю боль, все тревоги и заставили меня пить многие годы. Первая причина - это внимание, которого я жаждал. Вторая, и тоже очень важная - это то, что мне очень нравились ощущения, вызываемые действием алкоголя. Впервые я покурил марихуану в 14 лет, а ко времени окончания высшей школы я курил уже несколько раз в неделю, а напивался почти каждые выходные.

Я пробовал принимать ЛСД, мескалин, курить разные виды гашиша и марихуаны. Я жил в маленьком городе в штате Вашингтон, там было очень трудно доставать большинство видов наркотиков, но марихуана была всегда. Я мог купить её прямо в школе и в то же время мне не надо было просить кого-либо из старших купить спиртное. Я всегда был в одной и той же группе друзей. У нас были общие интересы. Мы вместе пили, наркоманили, и я боялся общения с новыми людьми. В те добрые времена я всегда искал счастья и веселья. Что бы я ни делал, алкоголь и наркотики присутствовали всегда.

Я закончил высшую школу в 17 лет и переехал в соседний город (а он был немного побольше) вместе со своими одноклассниками. Наконец-то я освободился из-под родительского контроля. Следующие два с половиной года я жил такой жизнью, какой хотел, поступая, как считал нужным. В 18 лет меня арестовали за управление автомобилем в нетрезвом состоянии, и я провёл ночь в тюрьме. Тогда я не считал, что у меня была проблема с алкоголем и наркотиками.

Лучшее, самое подходящее слово для описания последних двух лет моей наркомании - это скука. Я работал на фабрике, чтобы заплатить налоги и покупать марихуану и пиво. Всё свободное время я проводил у телевизора или в наушниках, слушая музыку. Я курил каждый день и пил по выходным. Иногда мы с друзьями садились в машину и ехали за город, туда, где мы впервые начали употреблять наркотики.

В самом начале наркотики делали меня весёлым. В конце, когда я слишком привык к ним, я уже частенько не мог почувствовать такого веселья. Я всегда находился среди тех людей, которые вели такой же образ жизни, как и я. Я не думал, что было что-то дурное в том, чтобы выкурить “сигаретку” и пойти, например, в магазин. Я говорил себе, что это поможет набраться мне опыта.

В 20 лет я снова был арестован за управление автомобилем в нетрезвом состоянии и провёл три дня в тюрьме. Протрезвев, я понял, что всегда вступаю в конфликт с законом, будучи пьяным. Конечно, я ещё не осознавал, что курение марихуаны или употребление ЛСД или “спида” также поставят передо мной трудности. Чтобы не находиться в тюрьме шесть месяцев и не платить большой штраф, я согласился отправиться в центр по лечению алкоголизма.

Там я узнал о многом, в основном о том, что это очень здорово, если ты не балдеешь, что многие люди хотят стать “чистыми”. Я любил сидеть и слушать, как другие пациенты делились своим опытом. Я думал: “Если я также плох, как эти люди, то я тоже смогу остановиться, как и они”. Я знал, что многие из этих людей начинали так же, как и я, и остановились, пройдя через годы страданий. Я решил, что зашёл слишком далеко, и захотел стать “чистым”. Также я решил заодно вылечиться от марихуаны и других наркотиков. Я начал себе нравиться, открылся перед другими людьми, позволил им узнать меня, и они тоже полюбили меня.

Я вышел из центра после того, как прожил тридцать дней “чистым”, но я ещё не приступил к Первому Шагу. Через два дня я покурил марихуану. Ощущения были знакомые, но все знания о наркомании, которые я получил, не шли из моей головы. Я понял, что мои советчики были правы: я был наркоманом. Я оказался бессильным перед первой затяжкой или глотком. И тогда я в последний раз принял наркотик.

Через неделю я уехал от своих друзей, от которых зависел. Я начал регулярно ходить на собрания и беседовать с другими членами нашей группы. Если я относился ко всему непредвзято, не искал различий между нами, то я видел, что всем нам свойственны одни и те же чувства и желание бросить наркотики. Меня попросили убрать комнату, где проходило собрание - так меня вовлекли в службу. Позднее я стал ездить в лечебный центр за пациентами, чтобы привезти их на собрание.

Со временем Третий Шаг стал более реальным и важным. Мне было нетрудно поверить в то, что в моей жизни присутствует некая Высшая Власть. Достаточно вспомнить обо всех автомобильных авариях, в которых я мог пострадать физически и даже погибнуть, но ничего этого не происходило. То, что я раньше называл счастливым случаем, теперь называю работой Бога. Я использую слово “Бог”, так как его легче писать. Этот Бог должен действительно любить меня. Он дал мне пройти через страдания наркомании, я должен вынести из этого урок, и у меня есть, чем поделиться с другими наркоманами. Он подвёл меня к новой жизни в юном возрасте. Если он был добр ко мне так долго, то я думаю, что смогу доверить ему заботиться обо мне и дальше. Я повторяю Третий Шаг утром и говорю вечером: “Спасибо”.

Когда я употреблял наркотики, то сидел и мечтал о том, что я однажды сделаю. Теперь же я делаю это. Я путешествую, встречаюсь с новыми людьми, мне доверяют. Мне нравится ходить в походы, ездить на велосипеде, кататься на лыжах, танцевать и даже ходить на свидания. У меня друзья по всем Соединённым Штатам и я чувствую себя намного ближе к некоторым из них, чем к своим друзьям по наркотикам.

Прошло уже более трёх лет. Конечно, я не всегда чувствую себя счастливо и уютно. Бывает, что я ощущаю страх и одиночество, я обижаюсь, завидую, ревную. Я считаю, что Десятый Шаг мне очень помогает. И ещё, я даже не могу сравнить те несколько неприятных часов, которые испытал в процессе выздоровления, с годами похмелья, раскаяния и провалов в памяти.

Бог действительно добр ко мне. Он дал мне здоровье, принципы и Сообщество Анонимных Наркоманов. Сегодня я жив. Спасибо!

ВОЗВРАТА НЕТ

Меня зовут Джордж, я - наркоман и член Сообщества Анонимных Наркоманов. Сегодня благодаря А.Н. я могу жить “чистым” и трезвым. Сейчас мне 30 лет, а начал употреблять наркотики около двенадцати лет назад.

Я помню, что когда я был ребёнком, я всегда хотел быть членом какой-либо компании или группы своих сверстников. Но я был одинок и не знал, как это сделать. С детства я чувствовал страх и собственную неполноценность. Я не мог заняться ни спортом, ни чем-либо другим, так как боялся, что не смогу это делать. Я боялся людей, особенно если они принадлежали какой-либо компании, поэтому я жил в мире мечты, где я имел значение как человек.

Я был единственным ребёнком в семье, а мой отец умер, когда мне было три года. Меня воспитывали мать, дедушка и бабушка. Я был очень впечатлительным и не хотел, чтобы об этом знали другие, поэтому я пытался прятать свои чувства. Я не любил себя и всегда старался казаться другим человеком, не таким, каким был на самом деле.

Ещё в раннем возрасте я стремился убежать от реальности сегодняшнего дня, мечтая о будущем. Я думал, что когда-нибудь буду счастлив, если смогу измениться или попаду в лучшие условия. Я хотел контролировать и влиять на людей, а это отталкивало их от меня, и я чувствовал себя отвергнутым.

Становясь старше, я стал обвинять общество в моей неспособности быть счастливым. В то же время, где-то в глубине души, я обвинял и себя.

Я начал страдать из-за нехватки внимания дома и в школе. В душе мне было больно, я был смущён, но не знал, что предпринять. Я чувствовал, что мне нужно что-то сделать, чтобы привлечь к себе внимание. Я связался с ребятами, которые нарушали все правила поведения. За это их наказывали. Но даже в этой компании я чувствовал себя неадекватным.

Каким-то образом я окончил школу (высшую) и, чтобы доставить удовольствие своей семье, поступил в колледж. Я не был готов к той ответственности, которая требуется в колледже, кроме того, у меня не было мотивов, побуждающих учиться. Я чувствовал себя не в своей тарелке и учился плохо. К концу первого семестра я ушёл из колледжа и пошёл работать. Я думал, что тяжёлая работа и низкая зарплата подчеркнут мою мужественность. Но это мне быстро надоело.

В общении с людьми у меня постоянно возникали проблемы, и во всех ситуациях я обвинял других в этих проблемах.

Я начал участвовать в движении “Мир и Любовь”. Я думал, что у музыкантов этой эпохи был действительно ответ, частью которого были наркотики. Мне казалось, что меня могли признать за “длинноволосие”, так как они говорили о неограниченной условиями любви и других духовных причинах.

Я начал курить марихуану, затем попробовал ЛСД и барбитураты. Мои первые впечатления о каждом наркотике были прекрасны и мне хотелось их продолжать. Особенно мне понравились “спид” и ЛСД. Я думал, что наркотики соседствуют с духовными и мистическими философиями. Шаг за шагом я попробовал все наркотики, даже такие, какие никогда не собирался пробовать.

Связей с женщинами у меня было мало, и ни одна не была успешной. Это всё теснее и теснее связывало меня с наркотиками. Я чувствовал страх и волнение перед этим новым разрушительным образом жизни. Иногда меня обуревали сомнения, но как только я забалдевал, я чувствовал себя уверенно и спокойно. В эти моменты я оставлял весь мир за спиной. Когда же я не балдел, меня съедало чувство страха смерти. “Спид” и ЛСД помогали мне преодолевать этот страх.

Я вернулся в колледж и продолжал всё больше и больше употреблять наркотики. Я подстриг волосы и начал много пить. Я думал, что найду ответ, изменив стиль жизни, но всё ещё стремился оправдать глотание таблеток учёбой или искал какую-либо другую причину.

Я чувствовал, что жизнь пуста и бессмысленна. Моя изоляция в колледже становилась всё сильнее и сильнее, употребление “спида” выросло до ежедневного приёма, а моё здоровье стало ухудшаться. Я стал панически бояться людей.

Возвращаясь на выходные в свой родной город, я стал общаться с подобными себе наркоманами (в то время я таковым себя не считал). Казалось, что их подход к дилемме употребления наркотиков сводился к тому, чтобы принять их как можно больше, пока вы не достигните высшей точки. В конце концов я прекратил контролировать употребление наркотиков и решил не сопротивляться им. Если я собирался стать наркоманом, то я ещё получу удовольствие от этого. “Прими столько, сколько сможешь, делай это постоянно” - вот что стало моей новой философией жизни. Вскоре я почувствовал, что меня что-то жжёт изнутри. Во рту были язвы, кожа стала жёлтой, я не мог по вечерам выходить из дома, так как я был не в состоянии сконцентрировать своё зрение и галлюцинировал.

Я приехал домой из колледжа летом 1971 года полностью опустошённый, и именно тогда я познакомился с героином. Морфий и героин всё больше становились частью культуры наркоманов, и у меня были друзья, которые кололись. Я тоже попробовал, и мне понравилось, так как я мог расслабиться, поесть и поспать.

Я научился пользоваться шприцем, и к середине лета я уже кололся дважды или трижды в день.

Новыми темами для разговоров стали насилие и тюрьмы, а не мир и любовь. Теперь мы стали обманывать, воровать и делать всё, чтобы достать наркотики. Мне не нравились все эти разговоры, но наркотики делали их всё более и более приемлемыми. В конце концов я втянулся в воровство (мы обкрадывали дома) и подделку чеков.

Я воровал и в своём собственном доме, лгал, продавал свои музыкальные инструменты, чтобы достать деньги на покупку наркотиков.

В конце лета меня арестовали за подделку чека и посадили в тюрьму. Это было кошмаром: осознать, как низко я пал, и я собирался ответить перед законом за свои поступки. Моя мать взяла меня на поруки, а местный совет по борьбе с наркотиками направил меня на лечение к психологу. Но это мне не помогло, и я продолжал колоться. Поэтому мой адвокат предложил поехать в Лексингтон в федеральную наркобольницу. Я пробыл там довольно долго и вернулся с мыслью, что вернусь в колледж, и всё будет о’кей. Также я думал, что один укол не принесёт мне вреда.

Снова став активным наркоманом, я снова обратился в местный совет по борьбе с наркотиками, так как я узнал, что они отправляют людей к врачу, который выписывает для наркоманов рецепты на метадон и барбитураты. Итак, моя наркомания приобрела другое направление. Я начал получать “снабжение” легально от врача. Я думал, что всё хорошо, пока врач не сказал (а это случилось через год), что он не может больше выписывать мне метадон. Я запаниковал и купил немного “спида”, и пока у меня не было метадона, употреблял “спид”. Через несколько дней я свихнулся и начал во дворе стрелять из револьвера в воображаемого врага. Я очнулся в тюрьме после двух жалких недель сумасшествия. Суд послал меня в городскую больницу. Через тридцать дней меня освободили, и я пошёл прямо в кабинет к врачу за другим наркотиком. Я продолжал глотать снотворное, пить кодеиновый сироп от кашля и водку.

Я начал встречаться с девушкой, которая тоже употребляла наркотики, и моя зависимость от неё выражалась в том, чтобы доставать всё больше наркотиков. Её зависимость от меня была эмоциональной. Я чувствовал, что она охраняла мою жизнь, когда я доходил до безумия и мог умереть, если бы кто-нибудь не охранял меня от нанесения вреда самому себе. Я стал тухлятиной из-за наркотиков. Уличные наркотики, легальные наркотики и кодеиновый сироп - вот, что я мог достать. Мне дали испытательный срок за подделку чека, а снова меня арестовали за управление автомобилем в нетрезвом состоянии и за размахивание оружием. Нет необходимости говорить, что я всегда был под наблюдением полицейского, который следит за отпущенными условно, и меня в конце концов отправили в другую больницу к другой восстановительной программе.

В 1974 году после проведения 4 месяцев в городской тюрьме у был отправлен в коммуну, оказывающую долгосрочное терапевтическое воздействие. Когда я попал туда, я был очень болен эмоционально и оставался безучастным ко всему первые 3 месяца. В то время, когда я был в этой общине, я испытал множество сильных изменений, большинство из которых были положительными. Я научился действовать совместно с другими людьми и отвечать за свои поступки. У меня появилось то, во что я мог верить.