Ашер: Лучше бы ты была параноиком.

Я слышу, как подъезжает автомобиль, спрыгиваю с дивана вместе с Бистом, которого я обнимала, и бегу к входной двери. Смотрю в глазок и вижу, как папа Ашера выходит из полицейской машины. Открыв дверь, я выхожу на террасу и слышу шорох бумаги под ногами. Я наклоняюсь и поднимаю её. Это обычный конверт. Судя по весу, там лежит карточка. Я только начинаю открывать его, как кто-то вырывает его у меня из рук.

Я подпрыгиваю и испускаю испуганный вопль. Я была настолько занята конвертом, что забыла об отце Ашера.

— Дерьмо, вы напугали меня, — говорю я, глядя на мистера Джеймса.

Он усмехается.

— Я понял это, когда ты завизжала.

— Я не визжала, — оправдываюсь я.

Я стала так близка с семьей Ашера, что его родители принимают меня за своего ребёнка. А его братья ведут себя так, словно я их младшая сестра, которой у них никогда не было. Теперь они наверстывают упущенное, подкалывая меня и постоянно мучая. Иногда Ашера это раздражает, но остальную часть времени он присоединяется к ним и выводит меня из себя.

Мистер Джеймс улыбается, словно я смешная, а затем опускает глаза на конверт. Улыбка покидает его лицо, а глаза возвращаются ко мне.

— Надеюсь, ты посмотрела в глазок, прежде чем выйти, — его голос становится серьёзнее.

— Конечно, — бормочу я, желая, чтобы здесь не было ничего серьёзного.

Я не хочу жить, постоянно оглядываясь назад.

— Давай пройдём внутрь. Ты покажешь мне их и опишешь человека, который их привёз.

— Вы собираетесь это открыть? — спрашиваю я, указывая на письмо.

— Как только мы зайдём в дом.

Мы заходим внутрь, я закрываю дверь за нами, а затем направляюсь в кухню. Мистер Джеймс стоит в центре перед цветами на стойке. Я замечаю у него на руках пару перчаток. Его голова наклоняется, и он смотрит на карточку.

— Что там? — спрашиваю я.

Он поднимает, чтобы я смогла увидеть. На лицевой стороне изображён ночной Манхэттен. Когда он открывает её, то я невольно отступаю, а в животе образуется пустота. Я смотрю на слова, написанные красными чернилами:

Грядущие события отбрасывают тень

Пришло виденье мне во свете лета.

В нем грусть была. Душа моя

Пронизана болью. Слезы ручьями

Бегут по щекам. Все прошлые беды

Бросили тень на солнца часы.

И не было грусти в цветах…

— Святое дерьмо, — я прикрываю рот ладонью и бегу в ванную, чтобы избавиться от тоста и кофе, которое были у меня сегодня на завтрак. Я чувствую влажное полотенце на шее и нежное поглаживание по спине.

— Ты в порядке? — спрашивает мистер Джеймс со злостью в голосе.

— Да, — отвечаю я, смывая.

Я беру тряпку с шеи и вытираю лицо. Подняв на него глаза, я вижу, что он злится. Просто надеюсь, это не из-за того, что я принесла проблемы в дом его сына.

— Мне так жаль, — произношу я, опускаю лицо в руки.

Почему это происходит со мной? Он притягивает меня в свои объятия.

— Мы разберёмся и не позволим ничему плохому произойти с тобой.

— Не понимаю, зачем кому-то так поступать со мной, — я рыдаю в его рубашку.

Больше всего я ненавижу, что и Ашеру приходится с этим бороться. Если что-то с ним произойдёт из-за меня, то я не знаю, что сделаю.

— Можно мне минутку? — спрашиваю я, отходя назад и вытирая глаза.

— Конечно, милая.

Я захлопываю дверь в ванную, отгораживаюсь от всей суеты по ту сторону и смотрю на себя в зеркало. Мои глаза покраснели и опухли. Я быстро собираю волосы, пускаю холодную воду и брызгаю её себе на лицо. Мне нужно почистить зубы, но я пока не готова покинуть на данный момент единственное помещение, где я чувствую безопасность. Это очевидно, что, как только я выйду за дверь, на меня посыплется град вопросов, на которые у меня нет ответов. Я полощу рот, затем запрыгиваю на стойку и стараюсь думать о том, кто мог так поступить со мной. Я даже представить не могу себе человека, которого обидела, и который бы так меня ненавидел, чтобы постараться убить или преследовать в другом штате и беспокоить. Меня осеняет: где они были все эти месяцы? Ничего же не случалось с той недели до Дня благодарения. Не то чтобы я их пропустила, но почему они ушли и почему снова вернулись?

— Новембер! — кричит Ашер у входной двери.

Я соскакиваю со стойки и начинаю открывать дверь ванной, когда она распахивается и ударяет меня прямо по голове.

— Дерьмо! — восклицаю я, поднимая руки к месту, куда меня ударила дверь.

— О, Господи! Малышка, ты в порядке?

Я не знаю, насколько я сейчас в порядке. Зато я знаю, что у меня болит лоб. Кто, чёрт побери, открывает дверь с такой силой?

— Позволь мне взглянуть, — говорит он, убирая мои руки с лица. — Чёрт! — выкрикивает он, и я понимаю по его взгляду, что мне это не понравится.

Теперь у меня ещё и голова болит плюс ко всему дерьму, что уже произошло.

— Мне так жаль, малышка. Мне чертовски жаль, — он выглядит расстроенным.

Боже, это больно, но ведь крови нет. Всё так плохо? Я поворачиваюсь к зеркалу, и мне хочется смеяться. В центре моего лба красуется красная отметка. Я похожа на Гарри Поттера. Я начинаю хихикать, а глаза Ашера прищуриваются.

— Это, бл*дь, не смешно. Я ведь мог тебе навредить.

— Знаю, — заикаюсь я. — Какого вообще чёрта? Ты кто, невероятный Халк? Серьёзно, кто так открывает дверь в ванную?

— Папа сказал, что ты здесь. Но я даже не думал. Просто хотел убедиться, что ты в порядке.

Теперь я чувствую себя виноватой.

— Прости, мне просто больно, — мягко отвечаю я, чувствуя себя полной стервой.

Он всегда беспокоится обо мне. Даже когда для этого нет причин, он всё равно беспокоится. Так что теперь с таким же успехом я могу заковать себя в наручники.

Он целует меня прямо в место ушиба.

— Так почему ты смеялась? — спрашивает он, обнимая меня.

— Просто я похожа на Гарри Поттера.

Его глаза поднимаются к моему лбу, а губы дергаются. Я смотрю на него.

— Теперь мне придётся носить чёлку, чтобы спрятать это и не слушать дурацкие шутки твоих братьев по этому поводу, — произношу я, указывая на лоб.

— Они любят тебя.

Это правда, уж я-то знаю. Мы стали лучшими друзьями. Если Ашера не будет рядом, то я знаю, что смогу положиться на них, что бы ни случилось. И это не игра, а настоящие братско-сестринские отношения. И за это и я им благодарна. А Свен — это другая история. Мне с ним некомфортно. Не уверена, то ли это потому, что он такой видный красавчик, или потому, что такой человек. Иногда в его словах или взглядах мне удаётся разглядеть сексуальный подтекст. Но я видела его в действии, когда я и Ашер встретили его в баре. Если он добивается девушку, то пойдёт на все, чтобы добиться успеха. Он гиперагрессивен, но женщины по-прежнему летят к нему, как бабочки на огонь. Однажды, когда он встретит девушку и будет иметь на неё серьёзные намерения, то она должна быть очень сильной, чтобы справиться с его личностью.

— Я знаю, что они любят меня, — ворчу я.

— Все хорошо? — спрашивает мистер Джеймс за дверью.

Я обхожу Ашера и открываю дверь. Мистер Джеймс смотрит на меня.

— Что за хрень? — спрашивает он, глядя на Ашера

— Всё в порядке. Мне просто нужно немного льда и таблетка аспирина, — говорю я, проходя мимо него.

— Как это произошло?

— Это потому что ваш сын — невероятный Халк, а также его привлекает Гарри Поттер, — говоря я через плечо.

Я смеюсь, когда Ашер стонет.

— Это моя вина, — говорит Ашер, подняв меня и усадив на столешницу. — Дверь ударила её, когда я открывал, чтобы добраться до неё.

Я наблюдаю за ним, пока он идёт к ящику, чтобы взять мешочек, а затем к холодильнику. Он насыпает туда льда, а затем заворачивает его в кухонное полотенце и прикладывает к моей голове.

— Спасибо, милый, — шепчу я.

— Всегда пожалуйста, малышка. Мне жаль, что твой день полный отстой.

— Мне тоже.

Он целует меня в макушку, а затем смотрит на отца, но его глаза останавливаются на разах, которые всё ещё лежат на столешнице.

— Это принёс какой-то парень? — спрашивает он.

Я сглатываю и поднимаю глаза на отца Ашера. Он не сказал ему насчёт карточки. Мистер Джеймс сначала смотрит на меня, а затем на Ашера.

— Что вы не договариваете? — Ашер спрашивает у отца.

— Когда я подъехал, Новембер вышла и нашла карточку.

— Где она? — спрашивает Ашер, и его тело напрягается. Мистер Джеймс вручает Ашеру карточку, которая теперь внутри пакета с застежкой «молния», и видно, что у неё снаружи и внутри. Ашер смотрит на неё несколько секунд и видит там изображение Нью-Йорка, затем отбрасывает пакет. Могу сказать, что он использует всё своё терпение, чтобы не разорвать её пополам.

— Что это значит? — рычит Ашер.

Это звучит так дико, и так не похоже на него.

Я достаю телефон и вбиваю поиск слова, которые написаны.

— Это тот же автор, чье стихотворение красовалось у меня на стене, — говорю Ашеру и мистеру Джеймсу.

— Прошлое стихотворение называлось «Ноябрь». А это как? — задаёт вопрос Ашер.

— «Ожидание», — отвечаю я, и дрожь проходит по моему телу, когда я читаю его.

Грядущие события отбрасывают тень

Пришло виденье мне во свете лета.

В нем грусть была. Душа моя

Пронизана болью. Слезы ручьями

Бегут по щекам. Все прошлые беды

Бросили тень на солнца часы.

И не было грусти в цветах,

Растущих под солнцем апреля,

Иль в соцветиях яблока, один за другим

Раскрывших сердцевину свою.

Ни в чириканьи птиц,

Ни в отблеске крыльев,

Ни в жужжании мух золотых.

Самым печальным было видеть ее,

Сидящую на кресле из листьев.

Она дарила свою благодать

Тем теням, что сокрыли лицо

И безмятежный лоб, и любовь,

Что горит в её кротких глазах,

Что впитали весь свет словно в жажде,

И улыбка, и ладонь ее,

Что стремится и поднята к свету, —

Все было дорого и глазам, и сердцу.

Но страх пробежал по деревьям,

И воздух вдруг стал холодней.

И пока где-то там слышен смех,

Моя душа все тонет в темноте!

Будто в комнате я, где никак

Сквозь тяжелые шторы свет ко мне не прольется,

И сладость ранних цветов не мила мне совсем,

Как и румянец яблок спелых.

Будто день слишком яркий,

А птицы все громче и громче,

Словно вся красота Единственной той

Была лишь сказкой. Так вот в чем дело -

Пред Ней стоит Смерть, бросая повсюду

Тени свои. Она поглотила

И глаза, и улыбку. Нет больше Её!

— Это звучит ещё более угрожающе, чем то последнее стихотворение, которое он оставил, — говорит Ашер, глядя на своего отца.

Я тоже поворачиваю голову в сторону мистера Джеймса и замечаю, что его лицо абсолютно ничего не выражает.

— Что же нам делать?

— Мне нужно, чтобы Новембер рассказала мне всё о доставке и о других мелочах, которые остались в памяти после нападения в Нью-Йорке. Мне также важно знать, видела ли ты здесь кого-нибудь подозрительного.

Я смотрю на отца Ашера, а затем на него самого и не могу не отметить, как напряженно его тело, словно готовое к атаке. Я наклоняюсь вперёд, беру его за край футболки и притягиваю к себе. Обернув руки вокруг его талии, я кладу голову ему на спину. Его руки опускаются поверх моих, он делает глубокий вдох и, наконец, успокаивается.

— Мне нужно сходить к машине за блокнотом. Когда вернусь — поговорим.

Ашер поворачивается лицом ко мне и крепче обнимает.

— Мне так жаль, — бормочу я ему в грудь, позволяя его запаху и меня успокоить.

— Не извиняйся. Это не твоя вина.

— Может, мне лучше уех...

Я не успеваю договорить, как он тут же перебивает меня:

— Не смей, чёрт побери, даже думать об этом, — его руки ещё крепче сжимают меня, словно я могу раствориться в воздухе в любую секунду. — Я найду твою маленькую задницу и верну на место. Я хочу, чтобы ты выслушала меня, — его руки поднимаются к моему лицу, а губы находятся в паре сантиметров от моих. — Папа втянут в это. Я тоже, и теперь втягиваю Кентона. Мы выясним, что происходит, и кто за этим стоит. И пока мы будем этим заниматься, ты будешь в безопасности.

— Я не переживу, если что-то случится с тобой из-за меня, — шепчу я, открывая ему свой самый большой страх, а затем прячу лицо в футболке.

— Детка, — говорит он, поглаживая меня по спине, — единственная вещь, которая причинит мне боль, — это если ты уедешь, и я не смогу узнать, в порядке ли ты. Я не позволю этому произойти и не позволю, чтобы что-то случилось со мной. Думаешь, я бы позволил чему-нибудь случиться со мной, зная, что шестеро парней ждут момента, чтобы занять моё место?

— Ты же знаешь, что сумасшедший? — спрашиваю со всей серьёзностью.

— Нет, я — эгоист. Я знаю, кто спит каждую ночь рядом со мной. Ты моя, Новембер. До того дня, пока ты не покинешь эту землю, ты будешь принадлежать мне.

Что я могу на это сказать? Я не успеваю сформулировать ответ, как заходит его отец, держа в руках блокнот и пакет.

— Что ж, давайте начнём, — говорит мистер Джеймс, опуская все свои вещи на стол, берёт стул и садится.

Ашер целует меня в макушку, а затем присаживается рядом со мной на стойку, держа меня за руку.

Я рассказываю им о посылке, а после и о нападении. Затем я вспоминаю о розах, которые были возле двери моей квартиры, когда я вернулась из больницы. Я никогда не получала цветы, а моя мама постоянно получала их от любого мужчины, с которым виделась, так что я предположила, что они для неё. Я забрала их в квартиру и оставила на кухне. До этого момента я о них не вспоминала.

— Белые розы, — шепчу я себе под нос.

— Прошу прощения? — спрашивает мистер Джеймс.

— Кто-то оставил белые розы возле моей квартиры после нападения. Но я думала, что они для мамы.

— Почему ты нам об этом говоришь? — задаёт вопрос мистер Джеймс, как я вспоминаю шокированное лицо мамы, когда она достала карточку.

— На карточке было написано «Мне жаль». Мы думали, что это от маминого хахаля, который отвёз меня в больницу. Что он выражал свои соболезнования о том, что случилось со мной. Но я помню, что мама была шокирована этим. Словно, ну, не знаю, он не способен на это, понимаете? Словно ему не свойственно сожалеть. Когда этим же вечером я складывала вещи в машину, этот же парень, которому, я думала, принадлежат цветы, остановился, чтобы высадить Биста. Он держал его у себя, пока я была в больнице. Он не хотел, чтобы Бист прожил остаток своих дней в приюте для собак. Он на мизинцах заставил меня поклясться, что если я захочу отдать Биста, то он первый об этом узнает. Помню, как я думала, что он и правда хороший парень и у него с мамой всё сложится. Он обнял меня, сел в машину и уехал. Мне казалось, что он был занят. Я уехала несколько минут спустя, так что не знаю, что случилось с ним и моей мамой.

— Мне нужен телефон твоей матери, а также вся контактная информация о детективе из Нью-Йорка, который занимался твоим случаем, — произносит мистер Джеймс, а я киваю в знак согласия.

— У меня есть друг, который занимается расследованием, — говорит Ашер, а я с удивлением смотрю на него.

Это я не знала. Мы говорили о том, что случилось со мной, но он не говорил мне, что кто-то расследует это.

— Правда? — спрашиваю я, пытаясь понять, когда он успел попросить друга заняться расследованием.

— Ага.

Всё, что он говорит, прежде чем прижимает меня крепче к себе и целует в макушку.

— Ладно, — медленно растягиваю слово. — А когда ты собирался мне об этом рассказать?

— Прямо сейчас.

— Ты думаешь, что это нормально, что я узнала вот так?

— Ты теперь знаешь, — я прищуриваю глаза, он берёт мою руку, подносит ко рту и целует мои пальцу, которые переплетены с его. — Ничего не случилось за последние несколько месяцев. Мы даже не были уверены, что взлом был как-то связан с нападением в Нью-Йорке.

Это хорошая мысль. Мы ничего не знали. Я даже не знаю, почему меня это заботит. Я благодарна, что он расследует это.

— Они пришли к чему-нибудь? — спрашиваю я в надежде, что какой-нибудь детектив использует свои навыки так, чтобы я больше не беспокоилась провести остаток своих дней в опасности или, что ещё хуже, Ашер и обе наши семьи будут жить, находясь в опасности.

— Ничего нового. Они знают, что это единичный случай.

— Так, у них есть идеи, почему это случилось?

— Нет, малышка.

— Думаете, кто-то преследует меня? — спрашиваю я, глядя то на Ашера, то на его отца.

— Не уверен, что происходит. И прежде, чем я приду к каким-либо выводам, мне нужно поговорить с флористом, который отправил цветы, и спросить у него о человеке, который сделал заказ. Затем я позвоню твоей матери и постараюсь выяснить, что она помнит о той ночи, когда на тебя напали. Ещё мне нужно связаться с офицером, который занимался твоим случаем, и узнать, не было ли у них подобных происшествий.

— Ашер уже узнал. Он сказал, что это единичный случай.

— Да, это так, но он говорил о нападении. Я же говорю о цветах и послании, — произносит мистер Джеймс.

— Умно, — я улыбаюсь, а он качает головой, посмеиваясь.

— В то же время, я хочу, чтобы ты была очень осторожна, когда куда-то выходишь. Мне также нужен список людей, с которым ты встречалась. Может, кто-то из них не готов закончить ваши отношения.

— Это легко. Я встречалась с моим экс-женихом и Ашером.

— Я имею в виду, любой, с кем ты общалась, даже если это было не всерьёз.

— Знаю, но это были только мой бывший и Ашер. Я ни с кем не встречалась в старшей школе. Моя мама хотела, чтобы я работала, а когда у меня был выходной, я сидела дома. Я встретила своего бывшего на втором курсе в колледже и встречалась с ним, пока не застала его с мамой. После того как я с ним порвала, мне нужно было время, так что я не была ни в ком заинтересована для серьёзных отношений. Перед нападением мой босс заставил меня зарегистрироваться на сайте знакомств, но я давно не заходила в свой аккаунт.

— У тебя есть информация об аккаунте? — спрашивает Ашер, и я вижу, как играют его желваки.

— Да, в моей телефонной книге.

— Так, значит, ты даже не собиралась удалить свой аккаунт, когда мы начали встречаться?

Я закатываю глаза и смотрю на него, пытаясь понять, серьёзно ли он.

— Я вообще о нём не вспоминала. — Он прищуривает глаза. — Что? Ты занимаешь всё моё время, — кричу я, вскидывая руки. — Прости, если я не думала об этом сайте, когда даже не хотела там регистрироваться.

Я слышу, как на кухне смеётся мистер Джеймс, и поднимаю голову вместе с Ашером. Мистер Джеймс поднимает руки, как бы говоря, что он тут ни при чем, и смеётся ещё сильнее. Я тоже смеюсь, пока глаза Ашера не находят мои.

— Думаешь, это смешно?

— Эм... нет? — мой ответ звучит как вопрос, поэтому я начинаю смеяться ещё громче.

— Что я говорил тебе о насмешках надо мной, детка? — спрашивает он.

Я смотрю ему в глаза и тут же вскакиваю и бегу от него. К сожалению, он выше и быстрее меня, так что прежде чем мне выпадает шанс сбежать, я уже на полу, его тело плотно прижато к моему, а руки щекочут меня.

Моя голова то поднимается, то опускается. Я умоляю его остановиться. Затем к нам подбегает Бист не для того, чтобы помочь мне, а для того, чтобы поддержать Ашера в его пытках. Он лижет мне лицо, пока Ашер всюду щекочет.

— Ты собираешься удалить свой аккаунт?

Он продолжает щекотать.

— ДА! — я кричу, соглашаясь с ним. — Пожалуйста, остановись. Мне нужно пописать.

Наконец-то у меня получается сказать полное предложение. Он сразу же останавливается. Я вскакиваю на ноги и бегу в ванную, не оглядываясь. Когда иду обратно, то слышу разговор Ашера и его отца.

— Я хочу, чтобы это дерьмо поскорее закончилось.

— Позвони Кентону и попроси его заниматься только Новембер. Ты всегда можешь послать её к нему для безопасности.

Хм, интересно. Я интересовалась, где работает Кентон, но каждый раз эту тему удачно обходили стороной.

В его смехе нет ни доли юмора. Затем он отвечает:

— Он встретил Новембер на рождественской вечеринке и готов был приударить за ней, пока я не сказал ему, что она принадлежит мне.

— Он никогда не пересечёт черту, и ты это знаешь.

— Единственное, что я знаю, — это моё желание, чтобы это дерьмо закончилось, — рычит он. — Я слишком эгоистичен, чтобы отправлять её. Я не смогу функционировать, зная, что она осталась с Кентоном, — я слышу, как он делает вдох. — Если тучи продолжать сгущаться, то я заберу её в хижину.

— Твой кузен — замечательный парень. Также он лучший в своём деле.

— Да мне насрать. Тебя там не было. Ты не видел, как он на неё смотрел. Я знаю Кентона лучше, чем кто-либо ещё. И пока всё тихо, она останется со мной.

— Твоя ревность, в конечном итоге, может причинить ей боль, — шепчет его отец, а моё сердце начинает учащённо биться.

— Я не позволю, чтобы с ней что-то сучилось. Никогда. У меня есть гребаные причины, чтобы никому её не доверять, — мне нужно перестать подслушивать, но я просто приросла к месту. — Мы даже не знаем, что происходит. Известно лишь то, что на неё напали в Нью-Йорке. Это может быть никак не связано с тем, что происходит здесь.

— На карточке был изображён Нью-Йорк. Мне кажется, что тот, кто это делает, знал её ещё с Нью-Йорка. Мы даже не знаем, связаны ли вообще события в Нью-Йорке и здесь, но с тех пор, как она в Теннесси, произошло два случая с оставленными посланиями в виде стихотворений. Дело запутанное. Нам нужно разобраться и сложить все кусочки воедино. Я еду в город к флористу. Позвоню, если что-то выясню.

Я слышу разочарование в голосе Ашера.

— Тогда я поговорю с моим другом в Джерси и расскажу ему о сегодняшнем прошествии.

Я выхожу из своего прикрытия, когда мистер Джеймс открывал входную дверь. Он наклоняет свою голову и одаривает меня нежным взглядом.

— Будь очень осторожна, — его тон не напоминает мне шерифа, а человека, который заботится обо мне, как о собственной дочери. — Если будешь выходить на улицу, то будь начеку с теми, кто рядом. Если кто-то хоть на крошечную долю заставляет тебя беспокоиться, то ты идешь в людное место и звонишь мне или одному из моих мальчиков. Как я уже сказал Ашеру, это дело запутанное. Мне просто нужно увидеть, смогу ли я что-нибудь откопать, чтобы всё уладить. Поэтому береги себя.

— Спасибо за всё.

Я подхожу к нему и обнимаю за талию. Он обнимает меня одной рукой, так как вторая занята его блокнотом, пластиковым пакетом с карточкой внутри и термосом с кофе.

— Я уверен, что Сьюзан оставит работу на ближайшее время, чтобы убедиться, что ты в безопасности.

Он не ошибался. Сьюзан как медведица, которая заботится о своих детёнышах. С тех пор, как я познакомилась с этой семьей, она взяла меня под свою опеку и дала понять всем, что если кто-то меня обидит, то будет иметь дело с ней.

— Хорошо, — бормочу я.

Может, моя настоящая мама не хочет меня, но Сьюзан любит меня и относится как к своей дочке. Братья Ашера всегда подкалывают меня, говоря, что я подхалимничаю. Мне плевать.

Ашер оборачивает свои руки вокруг моей талии и притягивает спиной к своей груди.

— Созвонимся, пап, — говорит Ашер, уходя от двери, когда его отец закрывает её за собой.

Он запирает её и поворачивается ко мне, взяв моё лицо в свои ладони.

— Ты в порядке? — я вижу беспокойство в его глазах.

— Всё хорошо. Просто я хочу знать, кто это делает и зачем.

— Я тоже, детка, — произносит он, прикасаясь своим любом к моему.

— Мне кажется, или это стихотворение очень устрашающее? — шепчу.

— Не кажется.

— Как ты думаешь, что это значит?

— Не знаю, малышка, — тихо говорит он.

Я оборачиваю руки вокруг него и прижимаюсь сильнее. Могу сказать, что он ненавидит эту ситуацию больше, чем я.

Глава

— Пока, — кричу я через плечо, выходя из «Искушения».

— Пока, милая, — кричит Лиз в ответ через открытую дверь магазина.

Я проснулась рано, чтобы встретиться с Лиз за кофе и рассказать о том, что произошло вчера. Она знала, что я получила цветы, потому что я позвонила ей и всем остальным, чтобы посмотреть, могли ли они это сделать. Она, как и все, сказала, что ничего не посылала, и спросила, что произошло. Тогда я не могла сказать ничего вразумительного. Плюс с каждым телефонным звонком мне становилось всё страшнее рассказывать об этой ситуации. Затем пришёл мистер Джеймс и нашел карточку. Тогда я поняла, что это было больше, чем просто дружеский жест.

Когда же мистер Джеймс ушёл, Ашер потащил меня в свой кабинет, усадил за стол, передал мне мой планшет и заставил войти в мой аккаунт на сайте знакомств. Он поднял меня с кресла и усадил себе на колени. Я пошарила по своей страничке, заблокировала профили парней, от которых я получала сообщения. Нажав на свой профиль, я разглядывала фотографию, которую использовала. Потом я пару раз хмыкнула, когда читала краткую информацию о себе. Мы перешли в раздел сообщений. Я была удивлена их количеством. Некоторые были вполне адекватные, другие — отвратительные. Адекватные были из категории «Не хочешь поужинать со мной?» А другие — «Не хочешь заняться со мной сексом?» Они больше всего меня удивили. Я не думала, что люди используют Интернет для перепихона на ночь.

После того, как Ашер убедился, что никто из посетителей сайта меня не преследует, он удалил мой аккаунт.

Я тихо слезла с его колен, борясь со смехом, который был готов вырваться наружу, пока он что-то печатал. Закончив, он всё выключил и повернулся ко мне.

— Только моя.

Он хмыкнул, а я больше не смогла сдержаться: я начала смеяться.

— Ты — пещерный человек, — сказала я, целуя его.

***

— О, боже. Простите, — я извиняюсь перед человеком, которого случайно задела.

Женщина что-то бормочет, а потом наклоняется, чтобы подобрать файлы.

— Тебе нужно смотреть, куда идёшь.

Я узнаю этот голос. Моё тело напрягается.

— Мама? — шепчу я в ступоре, когда она поднимается.

Её волосы изменились, стали немного длиннее. Я вижу пару морщин в уголках глаз. Вероятно, ей пришлось завязать с ботоксом, когда я перестала выдавать деньги.

— Новембер, — произносит он и слегка кивает, но больше ничего не говорит.

Она одета в повседневную для неё одежду: чёрные широкие брюки, блузка лавандового цвета, которая, насколько я знаю, из настоящего шёлка, и блестящие туфли на высоких каблуках. Каблуки выглядят так, словно их можно использовать в качестве оружия. Ещё я знала, что у этих туфель красная подошва.

Один из бывших ухажёров купил их ей до того, как жена узнала, что у него любовница. Жена сказала, что если он продолжит изменять ей, то она отведёт его на кастрацию. Это последний подарок, который он дал моей матери, и единственное, что она сохранила. Все украшения и дорогие сумки ушли в ломбард. Она не держала ничего, кроме одежды, если, конечно, на ней не было бирки. В противном случае она либо получала деньги обратно, либо меняла вещь в магазине на что-то более подходящее.

— Мам, что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, начиная сходить с ума.

Я не хочу, чтобы папа видел её, или, ещё хуже, бабушка. Я оглядываюсь, но, к счастью для меня, на улице никого нет.

— Что ж, и я рада тебя видеть, — фыркает она.

А по её тону не скажешь.

— Прости, я просто удивлена. Я звонила тебе, но ты, видимо, не думала мне перезванивать.

— Ты бросила меня ради отца. Он ничего не хотел иметь с тобой общего, но ты всё-таки ушла от меня к нему.

Замечательно! И что мне с этим делать? Мой папа не оставлял меня. Моя мать держала меня вдалеке от него, но сейчас я не хочу начинать спорить с ней, стоя в центре на площади. Слухи в этом городе разлетаются быстро, а я не хочу, чтобы моя семья знала о её присутствии.

— Мам, пожалуйста. Я тебя не бросала. Ты знаешь, что произошло. Я больше не могла оставаться в Нью-Йорке.

Я смотрю, как она закатывает глаза, полностью игнорируя мои слова.

— Подобное случаются в этом городе каждый день. Не драматизируй.

О, Господи! Мне хочется кричать. Я знаю, что много плохого происходит в городе. Я прожила там всю свою жизнь. Я смотрела новости, читала газеты. Но это не случилось с кем-то другим, это случилось со мной, с её дочерью.

— Мам, меня могли убить. Изнасиловать. Ты слышала, что сказала полиция. И поверь мне, я знаю, что плохое случается, но я больше не чувствовала себя там в безопасности, — я делаю вдох. — Ты не ответила на мой вопрос. Зачем ты здесь? Всё в порядке?

Она качает головой и поджимает губы, прежде чем ответить:

— Всё в порядке. Мне просто нужно было увидеть юриста по делам, которые тебя не касаются.

Мне, конечно же, интересно узнать о её встрече с юристом, но я не собираюсь спрашивать об этом. Я просто хочу, чтобы она ушла, и её никто не увидел.

Я делаю глубокий вдох, надеясь получить огромное «нет» на свой следующий вопрос.

— Ты надолго в городе?

Она оглядывается и морщится в отвращении.

— Нет, это однодневная поездка. Мой самолет через пару часов.

Спасибо, Господи, хотя бы за это.

— Хорошо, — всё, что я могу ответить. Мне не грустно, что она улетит.

— Похоже, ты отлично тут справляешься и ладишь с местными, — говорит она, глядя на меня.

Слово «местные» в её устах прозвучало так, словно они не люди, а секретная раса инопланетян, которые пытаются захватить мир. Она делает шаг назад, прижимая сумку ближе к своему телу, будто бы я собираюсь вырвать её и убежать. Сейчас засмеюсь. Я осматриваю свою одежду и понимаю, что да — я отлично вписываюсь сюда. На мне пара темных джинсов, черная рубашка и розовая жилетка. Мой образ сегодня дополнила пара простых чёрных ботинок. Я выгляжу хорошо. Конечно же, не стиль западного Нью-Йорка, но для Теннесси очень даже ничего.

— Спасибо, — я улыбаюсь.

Она громко вздыхает и осматривается. Очевидно, она получила не тот ответ, который ожидала.

— Мне пора, — говорит она, и по моему лицу текут слезы.

Глупо, понимаю, но ведь она у меня единственная мать, и меня бесит то, что мы с ней не можем ладить. Всю свою жизнь я хотела, чтобы она заботилась обо мне. Но каждый раз, когда она доказывала, что этого не будет, мне будто всаживали нож в самое сердце.

— Конечно. Хорошего полёта, — бормочу я, осознавая, что я больше не ребёнок.

Мне не нужно объяснять людям, почему моя мама не рядом, как это происходит у других детей. Факт того, что у меня есть семья и друзья, которым я не безразлична, придаёт мне сил. С этой мыслью я обхожу её, иду по тротуару и набираю Ашера.

— Привет, малышка. Я сейчас немного занят. Давай я тебе перезвоню?

— Не надо. Эм… э-э-э... это не так уж важно. Я просто хотела сказать, что люблю тебя.

— Ты в порядке? Звучишь немного расстроенно.

— Я в порядке, правда. Просто чудесно, — честно отвечаю ему.

Я познала счастье благодаря ему, его семье и моей.

Он затихает и глубоко вдыхает.

— Детка, я тоже тебя люблю, — его голос хриплый.

— Хорошо, — шепчу я, закрывая глаза.

— Хорошо, — он шепчет в ответ.

На секунду он замолкает, а затем произносит:

— Увидимся дома.

— Конечно, — шепчу в ответ.

— Позже, — он усмехается, и я смеюсь вместе с ним.

— Да, позже, — я вешаю трубку, чтобы не выглядеть ещё большей дурой.

Я смотрю в зеркало заднего вида и замечаю улыбку на своём лице. Я поеду домой. Домой. К моим Ашеру и Бисту. Я завожу машину и трогаюсь.

***

— Нет, — отвечаю хриплым голос Ашеру, который лежит позади меня.

Наступила суббота, и последний час Ашер пытается поднять меня. Я готова придушить его.

— Детка, — смеётся он, зарываясь лицом в мою шею.

— Ашер, я в последний раз тебе говорю, если ты не оставишь меня в покое, то я тебя убью.

— Это неприлично, — он усмехается.

— Мне плевать. Проваливай. Ради Бога, у тебя три брата и куча друзей. Ты не можешь надоедать кому-нибудь из них?

— Я не собираюсь никого из них приглашать принять душ со мной.

— О, Господи! — кричу я. — Вали отсюда! Я сплю, — я кладу подушку себе на голову, стараясь не слышать его голоса.

— А по-моему, ты уже проснулась, — слышу приглушённый ответ, и не могу, конечно, сказать наверняка, но по его тону понятно, что он улыбается.

— Допрыгался, — я переворачиваюсь и залезаю на него.

Его лицо загорается, и он начинает смеяться. Я улыбаюсь в ответ, хватаю подушку и поднимаю над его большим и глупым лицом. Его руки мгновенно опускаются на мои бока, и начинается щекотка. Когда мне наконец-то удалось заставить Ашера сжалиться, мы оба задыхаемся.

— А теперь, ты пойдёшь со мной в душ? — спрашивает он, а глаза его искрятся.

— Ты безжалостный, знаешь об этом?

— Мне нравится принимать душ вместе с тобой, — он пожимает плечами.

Я качаю головой и смеюсь.

— Нет. Тебе нравится трахаться в душе.

Он резко становится серьёзным, а я замираю.

— Нет! — его голос такой низкий. — Мне нравится заботиться о тебе. Я могу трахать тебя в любое время. Но не всегда могу позаботиться.

Я расслабляюсь и сглатываю комок, вставший в горле, а затем прижимаюсь своими губами к его.

— Пойдём, примем душ, — шепчу я напротив его.

Он несет меня в ванную и там проявляет свою заботу. Затем я отвечаю ему тем же. Это прекрасно.

Стоя около кухонной стойки, я наблюдаю за тем, как ест Бист, пока сама допиваю кофе. Ашер выходит из-за угла, одетый в мешковатые джинсы, низко сидящие на бёдрах, без носков и с футболкой в руке. Во рту пересыхает. Я сжимаю руку в кулак, чтобы не накинуться на него и не погладить кубики его пресса. Он качает головой, и я понимаю, что он обо всём догадался. Это нечестно. Ни один человек не может иметь столько власти над другим.

Подойдя ко мне, он наклоняется и нежно целует меня в губы. Затем целует меня в нос и забирает чашку из рук. Щетина на его подбородке вызывает порочные фантазии, а внешний вид в целом заставляет растекаться лужицей на полу. Не сдержавшись, я зарываюсь пальцами в его волосы, потом пробегаюсь кончиками по лицу, чувствуя приятное покалывание. Вспоминаю, как приятное ощущение, когда он потирается щетиной у меня между бедер. Я свожу их вместе и опускаю руку.

— Ты в порядке, малышка?

Я киваю, ничего не ответив. Я счастлива, даже более чем. Иногда я просыпаюсь и думаю, как жила все эти двадцать пять лет. Я не имела понятия, что такое счастье, но теперь я просто купаюсь в нем.

— Ты опять задумалась. Что происходит? — спрашивает он, кусая бублик.

— Ничего, — усмехаюсь в ответ. — Так что у нас сегодня по плану? Может, покатаемся, — спрашиваю я, взволнованная этой идеей.

— Нет, через час у нас будет гость, — произносит он, вытирая рот.

— Ла-а-адно, — протягиваю я, ожидая, когда он мне скажет, кто придёт.

Но он молча улыбается.

— Так кто это? — задаю вопрос, когда он по-прежнему молчит.

— Увидишь, — он пожимает плечами.

— Значит, ты мне не скажешь?

— Нет, — отвечает он, опустив чашку и тарелку в раковину, даже не помыв. Он начинает уходить, я прочищаю горло, дабы привлечь внимание, и киваю в сторону раковины. Он поднимает бровь. Я снова киваю на раковину.

— Детка, у тебя что, нервный тик? — спрашивает он, слегка улыбаясь.

Я хмурюсь.

— Я не твоя домработница, Ашер.

Он широко улыбается, показывая ямочки, затем идёт к раковине, берёт тарелку и чашку, по-прежнему не помыв их, и ставит в посудомоечную машину.

— Ты должен хотя бы сполоснуть их, прежде чем поставить в машину, — произношу я, чувствуя себя врединой.

— Это посудомоечная машина, — медленно растягивает слова он, подходя ко мне.

— Да... — я не успеваю договорить, как его губы мгновенно находят мои.

Поцелуй такой глубокий, влажный и сладкий, что, когда он отстраняется, я оборачиваю руки вокруг его шеи и ноги вокруг бёдер. Меня снова окутал туман по имени Ашер, что скажи он мне, что это не посудомоечная машина, а микроволновая печь, я бы с ним полностью согласилась.

Мои глаза распахиваются. Он смотрит на меня с дерзкой улыбкой на лице и шепчет:

— Так-то лучше.

Затем сжимает мою задницу, сажает на стойку и выходит из кухни, натягивая футболку по пути.

— Святое дерьмо, — шепчу я