То незваным, то званым (что реже), но всё один хер, - не родным

Ты пребудешь навеки, всё это отметив, без злости

Выходя за порог и вдыхая забвения дым.

Что с того, что тебе никогда со страной и народом не слиться?

К берегам никаким не прибиться, не спрятаться за?

Меж тобою и всеми проходит как будто граница,

Не пройти, не проехать, концы не свести, не связать.

И витийствуя в кухне, шаманя в каком-нибудь зале

И слоняясь по улицам разных чужих городов,

Ты всегда чужероден, поскольку тебе отказали

Во всех родственных связях, и ты отказаться готов

Сам от них, с каждым годом охотней и чаще

Не пропащий, но лишний, стоящий вне всяческих уз,

Расплевавшийся с прошлым, себя не найдя в настоящем,

Позабывший, как выглядит время , каков его запах и вкус.

Жернова потихоньку скрипят, и в муку перемелется мука.

Ну-ка встань и ходи, ведь не век же тебе тут лежать.

Удаляйся от всех - эхом смеха, рассеянным, тающим звуком.

И потом, через тысячу лет, возвращайся опять.

.

**

Что не так? Ща, скажу тебе, что не так:

Тебя радовал раньше шум моря, вой ветра и лязг атак.

Ты сквозь них различал свою музыку. Нынче всё это стихло,

Тихо стало слишком. И это - неважный знак.

Что не так? Вероятно то, что живу греша,

Забывая, что еле жива душа,

Пропуская месяцы, дни и годы,

Исправляться, в общем-то, не спеша.

Что не так? То, что помня о Судном Дне

Продолжаешь дохнуть, лежать на дне,

Обрастая тиной иллюзий, ленью,

От пути спасения - в стороне.

Но когда душа, исцарапав грудь

Изнутри, свою проявляет суть,

Ты так рад этой острой внезапной боли!..

Значит, жив, - и вырвешься как-нибудь,

Может быть, из этой трясины дна,

Где одна лишь муть, пустота одна.

Знать, не всё пропито, не всё пропето.

Глядь – полоска света вдали видна.

***

Се – странный человек, вернее – человечек.
Он, становясь скупей день ото дня и мельче,
Свой мозг насилует по двести раз на дню,
Молчит, или несёт какую-ту хуйню.

Се – странный человек, наставив Богу свечек,
Он Бога позабыл и был расчеловечен.

Всем дням недели он предпочитал четверг.

Умеренность во всём. Сияние отверг

Разверзнутых небес, застряв на полдороге.

Он стал один из тех, он стал одним из многих,

Кто сдался так легко, на всё махнув рукой,

И помер, прежде чем успел воскликнуть «ой!».

Да, этот персонаж скорее мёртв, чем жив.

Он сам себя нагнул, себя определив,

Сославшись на судьбу, страну, эпоху, век,

В разряд обычных жертв. Обычный человек

***

Из последней зимы я с большими потерями вышел

С покорёженным сердцем и изрядно отъехавшей крышей

Чем же занят я был? – да ведь всем, чем угодно, помимо

Важных дел. В основном – ерунда ерундой.

Оказалось – бездарно профукал я целую зиму,

Что рассеялась дымом, растеклась мутноватой водой.

И теперь, озираясь назад, удивляюсь себе, да на что же

Оказалась зима, что уже завершилась, похожа?

Не на бег ли в мешке по глубокому снегу, во сне?

Просыпаться пора, но глаза продирать что-то лень мне.

Что увидишь, открыв их - всё тот же день серый весенний,

Или вдруг ничего не увидишь, поняв, что ослеп?

***
Ещё одна зима сползает старой кожей,

ещё одной зимы безумие итожу:

Я вирус подхватил, и он ко мне прилип

Как СПИД, хотя не СПИД, как грипп, хотя не грипп.

Он хуже. Он страшней. Он - опухоль в мозгу.

И сделать что-то с ним никак я не могу.

Он заполняет всё - внутри меня, вовне,

С утра велит читать известья о войне,

Отыскивая их на ленте новостной,

Откуда слышен вой и льются кровь и гной.

Делить людей на тех, кто «против» и кто «за»,

Глядеть на чью-то смерть не отводя глаза,

Тем паче, что она не рядом, не вблизи

И, нервы щекоча, - не сможет укусить.

А мы открыли рты, и слушаем рассказ,

И радуемся, что есть кто-то «хуже нас».

Зима. Хрустящий лёд. Засада. Полынья.

Мне б воздуха кусок. Таблетку б от вранья.

24. 02. 2015

***

Спорит ангел, спорит чёрт,
Мысли роем закружив:
Пациент скорее мёртв?
Нет, скорее, все же – жив?
Ты решай уж сам собой,
Мёртвый ты или живой.

***

И был мне сон

И был мне сон. И снилась мне Италия,
Флоренция, Верона и так далее,
Где не был и не буду, может быть.
Во сне же чётко видел города я,
И, властью над пространством обладая,
Мог запросто себя переносить
Из точки А до точки Б, мгновенно
То в Геную, то в Рим попеременно.
А вот и Пиза… на стене панно
С Пиноккио (вернее – Буратино),
Знакомая какая-то картина –
Как будто где-то видел я давно
Её уже. В фантазиях? во сне ли?
И кто-то мне сказал:«вот, мы у цели,
Вот здесь-то всё как раз и началось…»
Что началось? А может быть, начнётся?
Напрасно жду теперь, что сон вернётся,
И тайна мне откроется, авось…

***

Лишь разгуляешься под вечер,
А глядь – домой уже пора.
Казалось, что в запасе – вечность,
А тут кончается игра.
Советчик, врач, хороший малый,
Я был, я жил. Кому мешало?
А я поверить не могу,
Что это я, не некий дядя,
Бегу, куда-то всё бегу,
И пробегаю жизнь, не глядя,
Верней – не видя ни аза.
Зачем же мне мои глаза?

***

Сбрасываю кожу как могу

На плаву я или на бегу