Искал душу, но встретил лишь тела

Итак, ходил я по Кипру уже более двух лет, а почти три года; вылечил тысячи людей от всяких болезней: от простых, и очень запущенных, и очень сложных для лечения, но я за кого бы ни взялся – всех излечил; ну а мне действительно приписали моё умение, как необычные чудодейственные возможности, неприсущие обычным людям – но и только, никто не говорил, что я – сын бога, что я – наместник бога, или я сам бог и есть. Этого, конечно же, не было, хотя люди, действительно, полны невежества, безграмотны все, и в грязи живут, и о другой жизни даже не помышляют.

В некоторых деревнях я задерживался надолго (именно в маленьких деревнях) и пытался местным жителям привить образ жизни как на Руси; не культуру полную – им её не принять, потому что интеллект очень низкий, и энергия – не присущая русичам (или русам, или белым русам, про ведрусов даже и говорить не буду), слаба их энергия – а энергией я называю и имею в виду в данном случае возможности генетического кода данного народа, и является это – спиралевидная траектория энергетического комплекса в совокупности присущих созвездий и Родовых возможностей Космической ипостаси (в данном случае имеется в виду Божественное наполнение живой сути этих людей). Я об этом уже знал, потому что получил знания об этом в нашем Мире, и теперь на практике я получал подтверждение истинности своего познания; что такое спираль – это умственные возможности, в данном случае – данного народа: то есть может копать землю, может срубить дерево, даже может его посадить и вырастить, а вот создать, произвести, например, топор металлический – не может (где нужно знать железную руду, нужно изобрести плавильную печь и выплавить металл, и металл может быть мягким, а может быть очень твёрдым и хрупким, а нужен металл для топора очень прочный – значит, технологию металлов надо знать, и так далее, и тому подобное, много ещё всяких тонкостей при производстве металлов); и вот дашь ты таким людям каменный топор – и они будут рубить деревья каменным топором, а дашь ему металлический – будет рубить металлическим топором, а сам никогда не изобретёт и не сможет придумать пилу или ещё что-то – вот и всё, вот что такое спираль генетического кода народов, и это надо знать и понимать.

Теперь вы поняли, почему на Россию (Русь) всё время, из столетия в столетие, идут и продолжаются нападения и проявление злобы и ненависти со стороны других держав, в разные времена от разных (и сегодня это происходит), – жрецы боятся Руси, потому что спираль генетического кода русичей не имеет конечной фазы, она бесконечна, то есть люди – творцы, и придумать и создать могут всё, что захотят (вообще всё). И теперь мы хотим не войну, а мир, мы хотим, чтобы на Земле наступил созданный Богом рай; а другого места, кроме как на Земле, нет – можно создать в будущем подобную планету, но это в будущем, а сейчас у нас есть прекрасная планета Земля, и мы её все вместе облагородим и так сделаем, что войне не бывать на нашей планете, и мы это можем, и это наша миссия, и её мы выполним – должны выполнить, а значит, сумеем, нашим возможностям нет предела; и все люди Земли должны нам помогать, а не обижаться – помогать усердно, то есть объединяться, а не разделять народы между собой; только все народы, живущие на Земле, объединившись вместе, смогут победить невежество и жестокость; и нравственность во всём её проявлении будет руководить, то есть она будет у людей на первом месте (а безнравственность сегодняшняя никогда не позволит вернуть мир Бога).

В Бельби я пришёл ночью и потому не зашёл в сам город, а остался ждать на его окраине рассвета. Спать не хотелось, а хотелось смотреть на звёзды и мечтать – да, я любил мечтать, но мечты мои сводились в конце концов к одному: чтобы Божественный мир возобладал в сознании людей; не выжить любой ценой, а чтобы все вместе люди стали бы строить свою жизнь как единую планету всеобщего счастья, и счастье это базировалось бы на семейных узах, на праздниках, на том, чтобы люди желали друг другу доброй и счастливой жизни, а не думали над тем, чтобы кого-то поработить и на труде рабов самому хорошо жить – это абсурд, рабовладелец всегда сам раб, и это так; но чтобы это доказать людям, им нужно познать всеобъемлющий мир Космических чисел (что это такое, я рассказывать не буду, это не имеет никакого смысла, и это опасно для сегодняшних людей – они просто-напросто могут сойти с ума, не выдержит психика).

Ну да ладно, не буду вас пугать, я вам просто расскажу что такое слово «Мир», о чём оно говорит, чего собою представляет и так далее.

Я в Мир пришёл не красоте учиться –

Я сам являю эту красоту,

И потому весь мир во мне струится

И голосом своим провозглашает мне.

Я буду к равноденствию стремиться

И буду Коловрат собой вращать.

И в Солнца состояние влюбиться,

И чтоб сиял на небе свет Луны.

О чём я говорю – понять возможно ль?

Но разве не журчит весной ручей?

И распускает дерево листочки,

И про любовь толкует соловей.

Вот это, именно вот так хотел я людям рассказать – вот тем людям на острове Май. Но у меня это плохо получалось – люди очень заняты своими каждодневными делами, и им даже не интересно то, о чём я хотел и пробовал неоднократно с ними поговорить. Не слушали меня люди не только потому, что им было не интересно, а ещё потому, что они не могли воспринять мои слова, ухватить мою мысль; о чём я толкую – им было невдомёк. Почему Солнце светит – да какое им дело до этого, им это совсем не интересно; почему в море вода солёная, а рыба пресная – им и дела нет до этого никакого; зачем трава на земле растёт и почему она зелёная? Вот это им воспринять, такие вот вопросы – для них как оскорбление: «Ты что, меня сумасшедшим считаешь, что задаёшь такие вопросы? Ты и сам дурак полный, хоть лечить людей можешь – вот ты и есть сумасшедший, вопросы у тебя умалишённого человека; почему солнце светит – ведь это надо додуматься до такого! А трава зелёная – так она зелёная всегда была, сколько мы живём – столько и зелёная, и раньше была зелёная; а если бы другой цвет имела – нам бы наши родители об этом рассказали. Вот поэтому ты есть больной, то есть слабоумный человек, и тебе надо просто лечить людей и помалкивать, а то мы тебя прогоним прочь или тебя будут пороть розгами и ремнями; и знай, что могут найтись и те, кто тебя может и убить, потому что увидит в тебе опасность».

Такие разговоры я слышал от разных людей уже не раз. И увидел я в народах разных одну очень серьёзную деталь: невосприимчивость Божественной красоты (природа); не нужна им красота – им нужна еда, пища, и чем её будет больше – тем лучше, а красота для этих людей не понятна, она не воспринимается ими. Но если человек не восхищается красотой, она его не влечёт, не вызывает восторг, не будит по ночам карнавальный блеск сияющих звёзд – как мне понять таких людей? Да понять их нехитро, ума большого не надо, примитивность этих жителей мне знакома, и на Большой земле живут подобные, идентичные народы; но ведь я-то хотел в них разбудить творческие эмоции, Божественной души порывы – но нет порывов, я их не смог разбудить ещё ни одного раза, хотя бьюсь уже более двух лет.

И вот тогда я обратился к самому себе, хочу узнать что делать дальше: может быть, мой эксперимент уже закончен, и я не смогу большего достичь, или ещё не время останавливаться, и нужно, несмотря ни на что, продолжать своё дело? Я задал сам себе этот вопрос и стал ждать ответ. Нужно сосредоточиться, замкнуться в себе, и обязательно, чтобы рядом никого не было. Но обязательно, чтобы живая природа окружала тебя, и более ничего не надо; и вот по прошествии небольшого времени я чётко прочитал внутри себя ответ, он мне говорил: «Пройди свой путь и не сверни с него, иначе потеряешь всё, ибо уже случилось, и мысль твоя, опережая времена, ушла вперёд, она готовит будущий исход – он есть такой, как есть, его исправить можешь ты, но знай: пройдут года, и пожалеешь ты тогда, что не прошёл своё, к чему стремился; и дух твой зря что ли томился? Он не простит, и потому твоя стезя – пройти всё до своего конца». Такой ответ услышал я, и душа не отринула эти слова, а, наоборот, обрадовалась.

И я в Бельби повёл своё дело дальше, и все сомнения улетучились, да их и не было по большому счёту, а только маленькие. И я зашёл в помещение каменное – оно охранялось, но меня впустили; в этом помещении находились духовные правители (они же книжники, они же фарисеи по Библии). Один всего лишь человек сидел на стуле, потом вышел ещё один из соседней комнаты; дом был одного этажа, но комнат было несколько – наверное, четыре или пять, не более. Войдя, я поздоровался с поклоном, мне в ответ слегка кивнули эти два человека и смотрели на меня внимательно – мало кто осмеливается входить в этот дом, а тут – чужак, и говорит с акцентом. Молчание затягивалось, но я знал, о чём говорить, и начал так:

– Добра в делах и долголетия в жизни; моё имя – Йезей Крезтос, если я не ко времени, то я покину этот дом и уйду.

Но меня остановили, сказав мне своё приветствие и показывая на скамью в углу; я присел; после дальней дороги, хоть я и отдыхал, не хотелось стоять перед этими сытыми и самодовольными людьми, тем более я знал, что это за люди такие эти фарисеи, эти духовные настоятели и поработители душ.

– Зачем пожаловал и откуда идёшь? – спросили они.

Я рассказал свой путь от начала, и то, как я лечил людей; они оживились:

– А, так это ты тот самый лекарь, который может излечить все болезни, даже те, которые никто не может излечить? Нам интересно поговорить с таким человеком.

Разговор

– Из каких земель будешь, кто твои родители? – спросили они и стали внимательно смотреть на меня; я примерно знал перед этим, какие вопросы мне будут задавать. И ровным голосом стал отвечать:

– Я с земель, которые сейчас называются ромейская околотья (Римская колония), а родителей своих я не помню, а языки разные знаю, потому что жил среди разных народов; с детства любил травами заниматься, и были травники знакомые – вот они меня и научили кое-какие болезни излечивать; а денег не беру, потому что лечить людей из любви хочу, а не из-за денег; а если из-за денег, то это не лечение, а просто заработок – вот поэтому я могу излечить практически любую болезнь, ибо лечит любовь, а не нажива; а тот, кто лечит за деньги – не может многие болезни вылечить не почему иному, а только лишь потому, что деньги лечить не умеют, деньги не являются энергией доброй, они вообще не являются энергией живой, жизнеспособной – они, деньги, являются энергией корыстной, энергией, которая никогда ничего не даёт, а только забирает. Вот почему я лечу все болезни, а другие – только некоторые; вот и в вас, вернее, в одном из вас сидит болезнь, она на меня смотрит и смеётся надо мной, ибо себя считает очень сильной, потому что уже пытались её излечить, выгнать, да так и не смогли, и ведь многие знахари пытались излечить данную болезнь, а так ни с чём и ушли прочь, низко наклоня голову.

Один из двух духовников смотрел на меня с нескрываемым интересом и даже с восхищением, но и испуг был виден в его глазах, он смотрел на меня с надеждой и страхом.

– Как тебя звать? – спросил я с мягким акцентом, так, как я разговариваю со всеми больными.

– Могул Тиеф, – ответил мне этот человек и улыбнулся по-доброму; уже без злой иронии, а искренне, от всей души говорил со мной этот человек.

– Расскажи мне про свою болезнь, и, леча тебя, я расскажу тебе всё про себя; я вижу в твоих глазах болезненный цвет – твоя печень может не выдержать, лечение нужно начинать уже сейчас; я вовремя пришёл, болезнь запущена, лечение нужно начинать прямо сейчас.

Мы пошли к нему домой, я дал ему выпить кедрового молока один глоток и сказал, чтобы он больше не ел ничего до завтра, а сам пошёл искать нужные травы – я знал, какая болезнь у этого человека и как её нужно лечить. Травы нужно было настаивать трое суток, а потом ещё в течение трёх суток добавлять нужные травы, и тогда настой получится очень сильным. У нас было много свободного времени, и мы разговаривали; всё это время больной употреблял только жидкую пищу, приготовленную мной. За это время мы не то, чтобы сдружились, но этот человек, Могул Тиеф, стал мне доверять. Когда настой был готов, я стал поить его им – началась рвота и головокружение, от обильно употребляемой воды был сильный понос (диарея). Больной сильно страдал; организм вычистился, а сильный настой травы убивал болезнь, и через две недели болезнь ушла, она прекратила своё существование.

– Ну вот теперь, – сказал я, – ты можешь есть всё, что угодно, и даже пить вино в любом количестве. Но почему, – сказал я, – тебя не излечил твой бог, а вернее, почему вообще допустил болезнь в твоё тело, но почему? Ведь ты сам говоришь, что служишь и верой, и правдой своему богу – так, может быть, плохо служишь ты ему или недостаточно хорошо? А может быть, не тому богу служишь ты, какому нужно, может, это и не бог вовсе?

Могул Тиеф смотрел на меня с испугом и с нескрываемой дикой злобой – ведь он был третьим начальствующим духовным лицом на всём острове, и услыхать такое, что это не тот бог – для него было как предательство всего; ведь за такие разговоры – виселица или отсекновение головы (отрубают голову), именно голову, а не руку или ногу, потому что этот грех, это грехопадение совершает именно человеческая голова, разум, а не рука, как у вора. Испуг его был таким сильным, что на какое-то время он потерял дар речи; он сидел, моргал глазами и был совершенно потерян, в нём две (а может быть, и больше) какие-то силы вели между собой борьбу. С одной стороны, он служил богу верой и правдой, ревностно исполняя все предписания, а с другой стороны, почему он заболел, да ещё такой болезнью, которую не каждый может вылечить? А другие – вон хотя бы взять рыбаков: ведут не ахти какую праведную жизнь, а никаких болезней у них нет, все здоровы, а если и болеют, то незначительными болезнями, которые легко излечиваются.

«Да, этот лекарь поставил меня в неловкое положение, что я, человек, который всегда найдётся что сказать, в этот раз растерялся, как малое дитя. Ведь я действительно не знал, что сказать – как ловко он меня подцепил, и ведь действительно, почему меня бог не защитил от болезни? Я об этом никогда не думал, а вот он думает об этом; может быть, он заслан кем-то, чтобы оклеветать нас – мол, вот смотрите: какие же это духовные наставники, если они болеют болезнями, присущими всем грешникам? Может быть, они не те, за кого себя выдают? Как же это бог допускает болезни своим работникам, которые ведут самый светлый образ жизни? Безгрешны они, а ведь болеют только грешники, да и то только самые отъявленные; бог через болезни показывает: «Вот смотрите, это грешник, через болезнь выявляется его грех». Да, мы смеёмся над людьми, они доверчивы и наивны, можно сказать, глупы, и ими управлять очень даже легко, и подать приносят сами, а если кто утаить захочет – так есть воины, они придут в дом к таким людям и всё равно возьмут подать, да ещё и штрафу припишут – вот народ и служит нам верой и правдой: одни бога боятся, а другие – силы, вот у нас и порядок во всём, и жизнь спокойная. И коратор доволен во всём, все доходы стекаются к нему во дворец, и у него со своим начальством добрые отношения, потому что много денег и всего остального увозится на парусных шкизалях (лодках) на материк к их колотному управляющему (управляющий колониями), но не к самому их предводителю, главнокомандующему центуриону (центурион – центральная или главная ур (энергия), то есть просветлённый, знающий, верховный).

И так жизнь катилась сладко и сытно, спокойно и радостно, ни о чём думать не надо, всё за тебя сделают и всё вовремя принесут, а ты только наслаждайся жизнью да барыши свои подсчитывай; ну иногда и лишнего себе тихонько присваивали – ну так что ж, все так делают, и в этом греха мало, это занятие нормальное; эх, если бы не болезнь – жил бы себе потихоньку и в ус бы не дул, а сейчас с этим пришедшим лекарем как-то нужно всё уладить, чтобы он ничего не заподозрил. Всё-таки он меня от неизлечимой болезни излечил, и обижать его не хочется, но он какой-то ушлый, всё знает наперёд, что я скажу – и кто его так обучил разговаривать? Какой-то он непростой лекарь, а может, это скрытый ревизороист (ревизор)? Да нет, не может быть, зачем ему меня лечить, если можно и так всё узнать? Нет, это не ревизор, это какой-то очень тёмный человек, подготовлен и обучен очень, и неспроста он здесь – надо бы его проверить, незаметно проследить за ним: может, у него есть сообщники – надо узнать, кто они и сколько их всего, и кто у них предводитель».

Так думал Могул Тиеф, сидя под тенью дерева; он напрягал свои мозги, вспоминая разговор с этим Йезеем Крезтосом: не проговорился ли он, не наболтал ли чего лишнего?

Нет, не наболтал этот человек ничего лишнего, да я и не собирался ничего у него выведывать, я просто с ним разговаривал на всякие темы, когда лечил его. А кто он такой – уж будьте уверены, я и сам знал; знал я их законы безбожные, нечеловеческие, и нравы их (нравственность), неприсущие людям – детям Бога, безсовестность во всём их жизненном проявлении. Просто я однажды спросил у Тиефа, когда он уже был здоров, не чувствует ли он, хотя бы иногда, перед людьми какую-то, хотя бы самую незначительную, но всё-таки вину, какую-то провинность: «Ведь люди отягощены таким к ним отношением: вечные поборы, а взамен они не получают ничего, кроме плетей и оскорблений – разве богу это угодно, которому ты так преданно и даже самозабвенно служишь? Неужели бог так сильно желает, чтобы люди жили в нищете, да ещё в болезнях и в вечных долгах? Ведь они могли бы жить гораздо лучше, если бы вы помогли им организоваться; чтобы наладить их отдых и их труд, чтобы не порабощать всякими податями и налогообложением, а именно создать жизнь более достойную; чтобы помогать слабому, а не требовать от него наравне со всеми – тогда бы и нищих было бы меньше, и больных тоже было бы меньше; ведь если всё по-доброму, по совести, то можно было бы жить в радости всеобщей, а не работать денно и нощно, не покладая рук и всё равно не имея полного достатка».

Вот тут Тиеф меня спросил:

– Что значит «по совести»? Такого слова или понятия у нас нет; откуда ты принёс нам такое понятие – оно нам не известно и не понятно, что это за новое миропонятие, которое называется «по совести»? По совести – значит слово «совесть» имеет какое-то сакральное значение, но какое это такое значение, что если по этому слову жить, то всем будет лучше? Ты что-то недоговариваешь. Есть наши законы и уставы, и мы тысячелетиями так живём (по крайней мере, так жили наши отцы), у нас есть свои традиции и свои праздники, а что такое совесть – мне невдомёк, откуда ты её, эту совесть, приволок? И вообще, кто ты такой, чтобы меня учить? Меня, Могула Тиефа, человека, которого знают все: и малые, и старые, потому что я самолично езжу по всем селениям и рассказываю людям, как надо жить и как надо служить богу. Это я могу рассказать всем, как хорошо жить по-божески, а как жить плохо, то есть не по-божески, ты меня понимаешь? Ты, Йезей Крезтос, ты, видимо, не очень умный человек, хотя лекарь ты отменный, но ум твой не является полезным людям, и потому ты глуп, и глупость твоя может быть опасной для людей. Ибо ты сам не понимаешь своих слов и можешь других завести в такие дебри, глупости, что им потом придётся очень трудно, ибо ты своенравный и гордец, каких ещё поискать. Ты кто такой, чтобы нас всех учить уму-разуму? И слово-то придумал такое хитрое и непонятное: «совесть» – уж это не та ли совесть, которую ты сам и придумал, и теперь выдаёшь её, как будто она очень полезная при решении межлюдских взаимоотношений? Я бы тебя отдал солдатам, они бы тебя быстро допросили с пристрастием, но я, как человек благородный и очень добрый, пожалею тебя – ведь ты всё-таки вылечил меня от страшной и неизлечимой болезни, как мне до тебя все говорили. Так вот знай, я тоже умею доброе дело делать: я тебе оставляю жизнь – может быть, ты и не такой уж безрассудный человек, как кажешься на первый взгляд. А потому я тебя спрошу, и ты мне постарайся ответить: что такое твоё слово «совесть»? Только ответь так, чтобы я смог понять; говори открыто, разумно и по-простому, чтобы действительно мог понять каждый, кто захочет это понять; ты готов мне объяснить это слово или ты не сможешь? Но я тебя буду направлять и помогать тебе, и мы сможем объясниться понятным языком. Так что значит это твоё слово «совесть»? Это что, новая форма как богу молиться, как службу вести по-новому? А что, по-нашему вам не нравится? А если наша вера вам не нравится – то мы вас повесим, да и всё; и сколько бы вас ни было, а веру нашу не позволим уродовать и лишать нас нашего миропорядка.

– Нет, – сказал я, – совесть – это не новая религия, это вообще не вероисповедание – это мир души человека, это его (человека) внутренняя шкала: чего может совершать человек, а чего не может. Вот, например, воровать не может, а делать добрые дела – может и хочет, и это ему приносит удовольствие и даже радость. Хочет помогать малоимущим, бедным и даже нищим – помогать, чтобы им легче жилось на Земле, чтобы радостнее было, чтобы люди эти бедные не так явно ощущали, что они бедные, что у них не хватает средств для полноценной жизни; а унижать слабых не хочет – ему, этому человеку, у которого совесть есть, не обидеть хочется других, а поставить человека рядом с собой равным себе, чтобы достойным себя чувствовал любой, а не только сильный да богатый, и чтобы люди были все равны – ты понимаешь? – чтобы все были равны, а не наоборот, когда одни начальствуют над другими. Одни говорят, что они бога на Земле представители, а другие, мол, все грешники, и что они должны отрабатывать свои грехи и служить верой и правдой настоятелям церкви. Что только духовенство, настоятели церкви безгрешны, и что именно они у бога вымаливают спокойную жизнь для всех, а не только для себя. Вот это бред, вот это и есть – когда нет у человека совести внутри его самого; и когда совести нет у человека – ты никакими писаниями не заставишь его быть добрым, справедливым, добросердечным и желать мира для всех людей, а не только для себя. Вот ты, Могул Тиеф, себя считаешь большим человеком, и величие твоё зиждется на твоём личном понимании миропорядка: кто сильнее, тот и прав; в понятие силы входит и богатство человека, то есть чем человек богаче, чем больше у него денег – тем человек честнее и у него больше прав, чем у того, кто беднее или кто совсем нищий; ведь нищий для вас всегда виноват, а бедный должен служить богатому, а богатый имеет право использовать труд бедных людей и платить ему столько, сколько он (хозяин) захочет, а не столько, сколько нужно, чтобы этот честный работник жил безбедно, чтобы у него был полный достаток, и семья была бы накормлена, и одежда у каждого была добротная, и дом у такого человека был бы крепкий, красивый и чтобы всем места хватало; чтобы семья его, этого работника, кто честно исполняет свои трудовые обязанности, не ютилась в жалкой халупе, в грязи и бедности. Ведь ты так не считаешь, для тебя бедный всегда должен быть бедным, а богатый должен управлять бедным, вы даже придумали (и это уже давно, ещё до вас всех было сделано) такое порабощение, как крепостничество. Ведь это вы, люди, придумали, что одни должны служить другим, а не Бог – ведь Бог такого придумать не мог. Бог создал даже Солнце, чтобы оно освещало Землю, и саму Землю с её природой, с животными, лесами, полями, с водоёмами, наполненными рыбой разнообразной – и всё это он создал для всех людей в равной степени; а вы не приняли Божественного мироустройства, вас не устраивал мир счастливый Бога, вы не хотели равенства, когда все равны перед Богом, перед правдой, перед небом и Солнцем, ведь Солнце светит для всех, и воздух – для всех, а не для избранных; вот и получается, что мир, созданный человеком, не является Божественным, а значит справедливым, а всё почему? И это правда, и она, эта правда, тебе будет не по душе, ибо твоя душа не является Божественным Духом, и Дух этот облачён вестью Бога, то есть энергией Бога – Отца-Творца, и весть эта так и называется: совесть. И именно поэтому, что душа не от Бога, то в ней (то есть в тебе) и совести нет и быть не может, а раз нет совести, то и мир Божественный для тебя чужд, он (этот мир) тебе не нужен, ибо такое понятие, как справедливость, для тебя чуждо – тебе нужно порабощение, обман и ложь. И ты не виноват в том, у тебя натура такая: то есть обман (кто сильнее – тот и прав) для тебя и является справедливым, и именно этот уродливый, безбожный мир ты называешь праведным. Пойми, я не обвиняю тебя, я хочу, чтобы ты понял мои слова и прислушался к ним, и посмотрел бы на других людей не как «этот сильный, и с ним нужно дружить, а этот слабый, и его можно обижать», а как на мир, где все люди достойны равенства, и доброта, и чувство меры являются главным и приоритетным во взаимоотношениях между людьми.

Я всё это говорил этому человеку, а он слушал меня и пытался понять, и даже где-то и кое-что он понимал, но этого было слишком мало, чтобы понять полностью мои слова, и он их принимал как обиду, а не как правду, жизненную каждодневную правду; и правда эта: для меня, например, неприемлема, то есть жизнь такая, такие взаимоотношения для меня неприемлемы – и вот это, именно это (что я не согласен и даже против таких традиций и устоявшихся правил жизни этих людей) раздражало Тиефа более всего, он принимал мои слова как обвинение его и, вообще, всех их, духовных наставников, как обличение их лживой, мошеннической деятельности. Он не понимал, что я всего лишь хочу, чтобы он прозрел и увидел весь ужас, бездушие их мира, их уставов и правил; ведь я не обвинял этого человека, мне хотелось, чтобы он вспомнил, что он прежде всего человек, и рождён для чего-то более существенного – быть может, для радости и счастливой жизни; и это счастье всё-таки распространяется на всех, и именно от этого, что на всех (а не только на избранных начальников), именно когда счастье жизни принадлежит всем – вот тогда и именно тогда и сам, вот этот Могул Тиеф будет и сам счастлив; вот понимаете – именно только в этом случае: когда другим радостно, тогда и ему будет радостно, а не по-другому. А когда другим плохо, то и ему, Могулу Тиефу, тоже плохо, вот в чём всё дело – я вот это, именно это хотел передать, объяснить ему, но он видел в моих словах подвох, и ничего, кроме ненависти ко мне он не испытывал. А я всё-таки пытался ему объяснить, что именно хочу я: да мне не нужны твои деньги и твоё звание, мне не нужна твоя власть над людьми, но мне нужно (и это очень важно), чтобы он посмотрел по-иному на мир и на жизнь людей: не с точки зрения ненависти и страха перед людской массой, а с точки зрения (и это самое главное) – с точки зрения Любви: чтобы его Любовь, живущая в его душе, управляла бы миром, а не жестокость и насилие. Но ведь любовь (и это я ему не мог объяснить никак) – и есть та самая совесть: именно любовь, всеобъемлющая, которая позволяет жить, и жить всегда, то есть вечно, всему живому на Земле, а мёртвого-то ничего и нет в Божественном мире. Вот о какой любви я пытался ему объяснить, а не о той, когда он любит свою жену, свою дочь, своего сына – в общем, свою семью, а как же остальные? А остальные должны служить его семье – так вот это насилие; это не всеобъемлющая любовь, а это корыстная, низкая, тщеславная, демоническая ипостась, то есть проявление демонического склада характера, безсовестность, бездушие, то есть отсутствие души, присущей миру Бога.

Я знал – вы понимаете? – я знал, что я не буду понят, что меня отвергнут эти люди; и потому меня отговаривали от этой моей миссии – потому что итог уже был нам всем известен, итог печальный. Полное непонимание и неприятие моих слов, даже не учений, не догматов – просто разговора по душам. Принять меня за сумасшедшего им было нельзя – уж слишком понятным языком я растолковывал этим людям свои мысли, и вы знаете, они, эти люди, могли меня даже понять иногда, а иногда у них зашкаливали мозги, и они уходили от меня и даже сердились; а я продолжал свой эксперимент, мне всё-таки хотелось сделать всё возможное и невозможное, чтобы изменилась жизнь этих людей, но как и предсказывалось нами всеми в нашем Мире, мне не удалось хоть что-то изменить в жизни людей, живущих на острове Май (Кипр). Я не смог им объяснить, а вернее сказать, в них разбудить такую энергию, присущую в полной мере нашему Отцу-Богу, и потому и мы, его дети, имеем эту энергию в полной мере, и называется она совесть – да, именно так она и называется: совесть. И я получил ответ: что совесть есть не у всех; хотя уж знали, но я пытался, я очень хотел, чтобы это было не так, я хотел ошибиться, может быть, один раз в своей жизни хотел ошибиться, но ошибки не произошло, и это меня огорчило.

Вот и получается, что метал свой бисер под ноги именно свиней (а потому что люди и тебе самому не позволят бросать бисер своего сердца, то есть чистоту помыслов и самые добрые желания для людей), именно для этих людей, живущих на этом острове Кипр. «Я люблю вас», – бывало, говорил я этим людям, и они смеялись надо мной, они смеялись с таким сарказмом и с такой неприязнью ко мне, как будто я был сумасшедшим, да ещё вредным, хотя я им не сделал ничего плохого – вот такие нравы. Но надо сказать, что всё-таки разные народы имеют психику немного разную на этом острове, есть народы менее агрессивные, но и только, но всё равно они могли свободно меня обидеть в виде – отобрать моё имущество (суму) или её украсть, потому что больше у меня ничего не было.

Про Атлантов

Эксперимент продолжался, я ходил из деревни в деревню, из городка в городок, и меня там встречали хорошо, потому что я мог вылечить их болезни, а больных было действительно очень много. Меня кормили, поили, а я лечил, не отказывал в этом. Но ведь в чём разница между истинной добротой и ложной? Истинная доброта сердца проявляется тогда, когда человек ещё не знает, например, нуждающегося, а ему уже помогает, вернее сказать, для него сам факт беды людской, даже самой незначительной, является бедой собственной, и он, этот действительно добрый человек, сопереживает страдающему не потому, что он (страдающий) ему знаком, а потому что в нём Бог живёт – а именно частичка Божья, энергия такая, которая называется совесть, и эта совесть присуща как Богу, так и его детям-людям.

Вот, например, слышали вы слово такое «Атланты», а что обозначает это слово – вам и невдомёк; а что это за люди такие? А может быть, это и не люди вовсе, а что-то ещё? Или это цивилизация какая-то непонятная, очень засекреченная, или это миф, мифология, выдумка, и так далее? Но ведь даже выдумка любая – это не что иное, а как факт: где-то и чего-то уже произошло, такое было; факты такие подобные существуют, и не на бумаге, а в полях энергий разных космических – вот поэтому к мифологии относятся научные работники очень внимательно: они ищут зацепки разные, им это интересно; а мифология – она может показать правду, только по-своему, но если человек способен к анализу, то он в этих мифологиях может многое познать; и потому книги такие и источники подобные были уничтожены частично, а частично – используются до сих пор, но только теми силами, которым не нужна правда, а нужна ложь – и потому книги писались по-новому, они лживые, и писались они в последнее тысячелетие (не в это, а в предыдущее), и писались в больших количествах, чтобы у будущих поколений не было недоверия к малой толике книг, а к большому количеству книг всегда есть доверие, потому что есть такое мнение, что много книг нельзя переделать – а я вам говорю, что можно, именно так, а не иначе. Грамоте обученные монахи (их обучали за границей, а впоследствии и на Руси), большим числом своим, книги, которые были оставлены (вот эти книги и различные таблички, свитки на коже и так далее) – вот это всё эти монахи переписывали, да так переписывали, что главный смысл источника знаний становился не главным, а переходил на другую, незначительную деталь, описанную в какой-то книге или в каком-то другом источнике, то есть искажалась информация, или убиралась полностью главная мысль. И никто не торопил этих монахов – они писали всю жизнь, медленно перерабатывая всё, что истинного было у предков.

Сегодня в книгах древних (переписанных) – один словесный блуд и бред (или почти так), а что-то по-настоящему ценное, представляющее интерес как историческая правда – такого можно встретить крайне редко. И вот такое слово, как «Атланты», «Атлантида» – это тоже что-то непонятное, неясное: то ли люди какие-то жили, то ли инопланетяне какие-то, то ли ещё что-то, а может быть, такого и не было никогда, а может, и было, да не то всё, а всё по-другому – вот так вы живёте благодаря переделкам, переписи книг и других источников, а ведь сколько было просто уничтожено настоящей, истинной информации. И потому я вам кратко расскажу об этом слове «Атланты»; эти знания об их деятельности и о их жизни хранились и у нас в Мире, но были уничтожены, как и многое другое, этими жителями сегодняшней Западной Европы; и сегодня это – дикие, невежественные люди, как и раньше; вешают на стены мазню (картины) в действительности людей психически больных (например, Пикассо), называют их художники (то есть худое, нежизнеспособное) – и это для них культ высокого интеллекта; а это на самом деле борьба с Божественным миром, с живым проявлением мысли, это скудоумие, а скудость ума граничит с безумством.

Так что такое Атланты, кто они и где жили, и на Земле ли? Да, на Земле, и даже более того: они умели выращивать различные фрукты, овощи и пшеницу с рожью такой красоты (даже визуально), и эти продукты им заменяли многие их испытания на других планетах, а именно: они могли продукт с называнием репа (у них она называлась арепья или арепа) взрастить так, что и Луна будет служить своим истинным предназначением не только планете нашей Земля, а каждому человеку в отдельности – вот так могли делать Атланты; а что это значит? А вот это уже отсутствует в источниках якобы древних, может быть и в старых, но переделанных. А это значит: пойдя весною на ручей (вот, например, весной), Атлант соприкоснуться мог с планетою любой, какой он хотел; или звезду, какую видел на небе, и она ему понравилась – и вот уже планета эта ему предстала в полном своём обличье, ведь не всегда и не каждому охота перемещаться на другую планету, а здесь – вот она, перед тобой, и ты в ней самой, вернее сказать, общается человек и видит всё, что есть на планете этой, и какая там жизнь, и почему именно так, а не иначе. И вот уже продукт с подобной энергией выращивают Атланты, но для чего всё это? Да для того: чтобы Вселенной управлять – её и знать надо. И почему устройство звёзд в созвездия возведены, и именно такие планеты там, в созвездье этом, а не другие, ведь не названия важны, а их суть энергетическая, их наполнение – вот, что важно; да, для человека сегодняшнего, где астрология гласит, например, такое: «Дева в Меркурии» или «Телец в Луне» – ведь это глупость, а всё откуда? Да всё это не что иное, а переделанные знания Атлантов, и ваши гороскопы – это глупость, она не значит ничего в масштабах Космоса и к жизни людей не имеет никакого отношения. Атланты познавали не для того, чтобы не понимать, а только фиксировать – они использовали планету свою (и нашу) Земля как обсерваторию, как летающий аппарат, живущий среди других планет, не мёртвых, но живых, не глупых, но разумных. Зачем весь этот мир, он создан кем и для чего? Или это стечение обстоятельств? Или это как бы так, и предназначенья нет, а есть лишь хаос? Они сумели объяснить себе, что в мире этом есть предназначение пылинке каждой, и что большое – это не значит, что незыблемо; есть в Космосе канон один, и он гласит: «Безмерье глупых – есть всё то, что переходит в ни во что, всему венцом является лишь мера, а мера зиждется во всём, и кто лишён свободы этой, кто потерял пространство – разум меры, тот обличён в энергию корысть».

Вы скажете сегодня: что такое мера и что есть корысть? Не зная этого, всяк человек не может быть – он бытия лишён, рассудка, разума, истока теплоты, идущего от Солнца. И поняли Атланты (и легко), что Солнце не является самим по себе – то люди создают его своим теплом; и даже более скажу, что удалось познать легко Атлантам: что про любовь им удалось изведать кое-что, и с ней самой, с живой субстанцией, они говорили и поняли её, и засмеялись над собой, что так темны они и