Iii. типы межчеловеческих отношений: вчувствование, перенос и теле

В предыдущем разделе мы познакомились с осново­полагающими и имеющими решающее значение для всех форм социализации силами — притяжением и отталки­ванием. Теперь встает вопрос, за счет чего и в какой форме они вводятся «в действие». Морено описывает три типа отношений, приводящих в движение «социоэмоциональные силы» притяжения и отталкивания, — вчувствование, перенос и теле. Для антропологии и пси­хологии различение этих модусов отношений имеет важ­ное значение с точки зрения теории, для социатрии и психотерапии, в частности для психодрамы, кроме того, еще и с точки зрения практики. Модус отношений вчувствования, с одной стороны, является условием осуще­ствления психодрамы, с другой стороны, психодрамати­ческое действие стимулирует и развивает способность к вчувствованию. На важных с терапевтических позиций этапах психодрамы и социодрамы проводится работа и с другим модусом отношений — переносом. Происходит «демаскировка» межчеловеческих данностей, осложнен­ных или искаженных переносом. Благодаря этому от­крывается возможность построения здоровых, реали­стичных отношений, так называемых теле отношений.

Разнообразие типов отношений обусловлено неодно­родностью когнитивной способности человека. Он задей­ствует ее всякий раз, когда «выходит из себя», чтобы вступить в отношения с другим индивидом, с «Ты», с миром и действовать в «сфере среди индивидов* (91). В этой важной сфере на соматическом, психическом, соци­альном и трансцендентном уровне (см. теорию ролей) во всеобъемлющих гештальтных связях развертывается че­ловеческая жизнь. Органическое состояние человека со всей очевидностью свидетельствует, что по своему предназначению человек — это homo interagens. Достаточно будет упомянуть о разделении его на двух индивидов по половым признакам — на мужчину и женщину — или о функциональной взаимосвязи между центром речи, гор­танью и языком одного человека и ушами, слуховыми нервами и акустическими мозговыми центрами другого. Благодаря этим органическим предпосылкам становится возможной интеракция. Приведет ли она к продуктив­ным, частично удовлетворительным или же к негатив­ным результатам, во многом зависит от модуса соответ­ствующих отношений, то есть от вчувствования, перено­са или теле.

Вчувствование

Еще до Морено вчувствование, или эмпатия, было определено Липпсом как «проникновение в личный эмо­циональный мир индивида или в эстетическую структуру объекта» (70). Под таким «проникновением» не подра­зумевается непосредственно активный процесс. Предпо­сылкой вчувствования скорее является «умение-отказаться-от-самого-себя» в смысле непредубежденного от­ношения к исходящей от другого индивида информации. Чем полнее восприятие, тем сильнее вчувствование, по крайней мере с точки зрения направленности. Тем не ме­нее вчувствование - это еще и активное «проникнове­ние человека в личный эмоциональный мир другого», ес­ли он представляет себя на месте других людей или в со­ответствующих условиях их жизни, то есть на эмоцио­нальном уровне принимает на себя роль другого. Амери­канский социальный психолог Мид описывает этот про­цесс в контексте развития речи как «принятие роли дру­гого» (74), подразумевая под этим не конкретное приня­тие роли, а эмоциональное, в воображении.

Опыт психодраматической работы дает основания го­ворить о вчувствовании как о принятии роли в вообра­жении, как о воображаемом, неполном обмене ролями (я принимаю роль своего визави на эмоциональном уров­не). Таким образом, вчувствование дает парциальное знание и приносит дивиденды, которые в большем объе­ме дает полный обмен ролями (действуя, я принимаю

роль своего визави, визави принимает мою роль). Все это означает целостное понимание реальности другого человека и его ситуации, а значит, и расширение созна­ния вчувствующегося. Он уже не стоит особняком среди малознакомых людей, а чувствует себя окруженным лич­ностями, о сущности которых позволяет ему судить егоэмпатия. Благодаря вчувствованию он получает возмож­ность быстро ориентироваться в различных ситуациях и адекватно вести себя в окружении посторонних людей.

Вчувствованием нередко обладают и так называемые духовно обедненные психопаты, овеществляющие свое окружение и бесцеремонно использующие его в эгоисти­ческих целях. Это случается тем чаще, чем больше пер­вый, или когнитивный, компонент вчувствования преоб­ладает над вторым, представляющим собой «принятие ролл другого» в воображении, на эмоциональном уров­не, и выражающимся в практике психодрамы в виде конкретного изображения другого индивида. При этом другой индивид в значительной степени переживается как «я сам». В психодраме когнитивный и акцнональный компоненты вчувствования находятся в уравнове­шенном состоянии по отношению друг к другу,так как без достаточно полного восприятия нельзя правильно изобразить, а без соответствующего изображения приня­той роли нельзя как следует вчувствоваться. Само собой разумеется, частое изображение участником психодрамы другихлюдей повышает его способность к эмпатии.

Чтобы избежать недоразумений, следует отметить, что достигаемое подобным образом на основе психодраматического опыта понимание чужого «Я» не укладыва­ется в формулировку, соответствующую представлениям Гуссерля и Дильтея,согласно которым «другой человек осмысляется вначале как воспринимаемый объект, а за­тем благодаря вчувствованию превращается в "Ты"» (2.5). Вчувствующийся участник психодрамы хотя и ос­мысляет вначале другого человека в качестве восприни­маемого объекта, однако затем другой человек не стано­вится «Ты», а переживается при обмене ролями или при конкретном принятии своей роли как «я сам» или по меньшей мере с позиции собственного «Я». Спонтанное проигрывание в психодраме незнакомой роли другого человека зачастую настолько точно соответствует его реальным жизненным обстоятельствам, настроениям и ре­акциям, что порой невозможно себе представить, каким образом исполнителю роли другого в психодраме, объек­тивно не знающему условия жизни своего визави, удает­ся все это осуществить. Обратная связь каждого из уча­стников психодрамы, то есть отчет после игры о своих переживаниях во время изображения другого человека, всегда показывает, что роль другого переживается ис­полнителем этой роли как «я сам» тем сильнее, чем бо­лее интенсивным было вчувствование в ходе игры, и что, с другой стороны, благодаря этому пребыванию в чужом «Я» его вчувствование становится еще более сильным.

И все-таки вчувствование — это направленная на другого человека, но всего лишь односторонняя форма отношений. Хотя Морено и характеризует ее как пози­тивную, однако акцентирует внимание на том, что она «не способна дать удовлетворительного объяснения процессам внутри социальной конфигурации или дву­сторонним переживаниям в психодраматической ситу­ации» (91). Независимо от социометрически-психодраматического подхода Морено, Бинсвангер также опреде­ляет вчувствование как «психологически детерминиро­ванный акт односторонне конституируемой интенциональности» (9).

Перенос

Перенос представляет собой модус межчеловеческих отношений, который не является полностью ориентиро­ванным на реальность. Если в результате переноса один человек вступает в отношения с другим, то другой чело­век выступает не как личность, которой он является, а главным образом как объект бессознательных представ­лений, обусловленных желаниями или воспоминаниями первого. Допустим, к примеру, что некий мужчина же­нится на женщине, бессознательно возлагая на нее опре­деленные ожидания того, что в браке она будет вести себя по отношению к нему словно его любимая мать, или же другой человек в процессе психоанализа переносит на аналитика свою ненависть к отцу. Фрейд комменти­рует этот феномен следующими словами: «Поэтому совершенно нормально и естественно, что всегда готовое к экспансии и с нетерпением поджидающее своего часа ли­бидо не совсем удовлетворенного человека обращается также и на врача. Согласно нашему предположению, эта экспансия будет придерживаться шаблонов, опираться на одно из клише, которые были созданы больным ра­нее. Оно соответствует реальному отношению к врачу (под которыми Фрейд понимал отношения переноса.— Г. Л.), если решающим для этого включения будет (по удачному выражению Юнга) имаго отца. Однако пере­нос не привязан только к этому прототипу, он может произойти также через имаго матери, брата и т.д. Осо­бенности переноса на врача, выводящие перенос за рам­ки того, что можно объяснить на уровне здравого смысла, становятся понятными, если учесть, что этот перенос со­здается не только осознанными представлениями — ожи­даниями, но и скрытыми, или бессознательными» (35).

Перенос возникает в результате того, что человек бес­сознательно фиксируется на лицах, которые когда-то, чаще всего в раннем детстве, его окружали. Если эта бес­сознательная фиксация не устраняется, то он редко реа­гирует на нового партнера адекватным реальности обра­зом. Он реагирует так, словно имеет перед собой челове­ка, с которым был связан прежде. Большая часть всех нарушений межчеловеческих отношений объясняется этим механизмом. Перенос не устанавливает истинной связи одного человека с другим, «Я» с «Ты». Визави служит в той или иной мере нейтральным объектом, на котором без вчувствования в другого человека — или без «встречи» с другим человеком — отреагируются собст­венные фантазии. Как отношения переносы недолговеч­ны, поскольку в действительности визави не соответству­ет ни перенесенным ожиданиям, ни перенесенным стра­хам (исключение составляют отношения переноса — контрпереноса, которые, несмотря на свою деструктивность, могут быть стойкими, подкрепляя собой компле­ментарные неврозы. Под влиянием невротических по­требностей партнеры по отношению становятся привя­занными друг к другу). Перенесенные на здорового че­ловека ожидания, как правило, приносят разочарования, причем сам партнер никаких усилий к этому не прилага­ет. Просто он не такой, как ожидалось. И наоборот, проявления необоснованных страхов и подозрительности даже у очень терпеливого человека вызывают в конеч­ном итоге активное противодействие. Было бы неверно смешивать понятия противодействия и контрпереноса, ведь в случае противодействия речь идет о поведении, адекватном тому, что его спровоцировало, и оно может осуществляться без всякого контрпереноса.

Даже самому добродушному супругу в конце концов будет действовать на нервы и вызовет у него соответству­ющую реакцию, если его жена, без всяких на то основа­ний, ведет себя с ним так же амбивалентно и строптиво, как, например, со своим жестким отцом. Противодействи­ем — чтобы разграничить это понятие и контрперенос — я называю специфическую реакцию на перенос. В таких случаях при манифестации симптомов, например при не­вротическом, то есть неадекватном ситуации, страхе па­циента перед своим шефом, приступают к психодрамати­ческой терапии. Разыгрываются эпизоды, которые не раз случались в трудовой жизни больного. Если в процессе изображения такого эпизода со своим шефом у пациента возникает обычное для него состояние страха, этот эпизод может быть прерван, тогда как сам пациент, продолжая испытывать чувство страха, ходит по сцене, размышляет об этом чувстве и (например, с помощью предложенной ведущим психодрамы психодраматической техники дубля в форме «переходящего дублирования») ассоциативно вспоминает эпизоды из своего прошлого, которые когда-то вызвали у него точно такое же чувство страха. Они тут же подхватываются и также разыгрываются сценически. Допустим, к примеру, второй эпизод происходит в школе. Если страх перед учителем оказывается почти таким же беспричинным, что и страх перед начальником, то, про­должая раскручивать его тем же способом дальше, паци­ент возвращается в прошлое, пока наконец не появляется возможность заняться в психодраме отношениями, послу­жившими причиной страха, например отношениями с от­цом. Перенесенный в детскую психотравмирующую ситу­ацию, пациент вновь аффективно переживает прежние страхи; благодаря же особым возможностям психодрамы переживает не только те страхи, которые были связаны с отцом, но и весь комплекс собственных чувств внутри тогдашней семейной констелляции. Мать, братья и сестры также изображаются в психодраматических сценках.

Особенностью психодраматической работы с переносом является четкое распределение различных переносов среди разных лиц, которые осознанно выбираются пациентом в качестве носителей переноса среди членов группы. Это по­зволяет избежать наслоения переносов на одно и то же ли­цо, как это происходит в индивидуальном анализе, где в ка­честве законного носителя переноса предлагается только психоаналитик. Реконстелляция в психодраматической иг­ре всего комплекса отношений и соответствующей ситуации также позволяет избежать смешения ситуаций из прошлого с реальными ситуациями в группе, которое имеет место в аналитической групповой психотерапии.

Благодаря четкой реконстелляции психотравмирующей ситуации и ее воспроизведению она, как и прежде, переживается аффективно, но теперь уже повзрослевшим на несколько лет или десятилетий и более зрелым челове­ком, который смотрит на нее другими глазами и оценива­ет иначе. Об этом повторном переживании Морено пи­шет: «Каждый истинный Второй Раз освобождает от Первого» (83). Если после воспроизведения в психодраме психотравмирующего события и связанного с ним страха пациент сумел интегрировать их не только сознанием, но и эмоционально в качестве биографического факта, нахо­дящегося целиком в прошлом, то бессознательная фикса­ция устраняется, а сам человек становится открытым для реалистических межчеловеческих отношений.

Обусловленные переносом иллюзии и разочарования, а также специфические для переноса реакции затрудня­ют и уменьшают как индивидуальную, так и социальную креативность. Тем не менее перенос — это часто встреча­ющийся психодинамический феномен. Явления переноса связаны с ирреальным и оставляют в стороне реальные межчеловеческие отношения. Морено считает перенос негативным и патологическим аспектом здоровой способ­ности к межчеловеческим отношениям, с которой — в ее односторонней, «зачаточной», то есть оставленной без ответа, форме — мы познакомились на примере вчувствования и которую — в ее окончательно развитой, дву­сторонней форме — мы рассмотрим в дальнейшем на примере теле-процесса.

Теле

Для феноменов межчеловеческой сплоченности, то есть социализации в понимании Морено, креативной ко­операции, «жития с другими в любви», но также и для соотнесенного с реальностью взаимного противодействия нужно допустить существование всеобъемлющего модуса отношений, который расширяет односторонне конституи­руемую интенциональность вчувствования до двусторон­ней интенциональности «проникновения в глубь» пере­живаний другого человека. Соответствующее двусторон­нее, соотнесенное с реальностью восприятие и вытекаю­щее из него отношение двух (или нескольких) человек Морено называет теле-процессом, или теле-отношением. Теле — это мгновенное взаимное понимание личности другого человека и своего актуального положения, или жизненной ситуации. Теле — это не одностороннее вчувствование, теле — это столкновение. Морено, имея в ви­ду двустороннюю интенциональность, называет его так­же «двоечувствием» (или при многосторонней интенцио­нальности — «многочувствием»). Теле — это двусторон­ний, полностью развернутый, здоровый модус межчело­веческих отношений.

Часть теле- в таких словах, как «телепатия», «теле­грамма», «телефон» и т.д., означает расстояние, которое преодолевается в результате действия, обозначенного по­следующими слогами. Кроме того, поскольку следует предположить, что здоровый двусторонний модус отно­шений основывается на множестве преодолевающих про­странство между индивидами двусторонних когнитивных и коммуникативных способностей, ориентированных на визави как на цель, «телос», Морено употребляет слово «теле» как символ суммы этих способностей и как сокра­щенное обозначение теле-процесса (91).

Отличительным признаком теле является реалистич­ная оценка индивидами друг друга и обусловленные ею реалистичные межчеловеческие отношения, которые, в отличие от переноса, не дают повода ни к ложным ожи­даниям, ни к необоснованным страхам. Если присущие отношениям теле понимание или осознание двумя людь­ми друг друга вызывают взаимное притяжение, то осно­вывающиеся на этом притяжении интеракции партнеров характеризуются креативностью. То, что когнитивный компонент теле-процесса уже на биологическом уровне предшествует креативному, доказывает такое библейское выражение, как «познать женщину» \Библия, первая книга Моисея, 4: 1,25. — Прим. ред.\

Теле, однако, не есть одно лишь взаимное понимание, это еще и взаимное проникновение, аналогичное второму компоненту нашей дефиниции вчувствования, то есть обоюдное принятие в воображении роли другого челове­ка, благодаря которому становится возможной гибкая креативная интеракция. В своем «Приглашении к встре­че» (1914) Морено пишет:

Прогулка вдвоем: глаза в глаза,

уста в уста,

и если ты рядом, хочется мне

вырвать глаза твои из впадин

и вставить их вместо моих,

а ты вырвешь мои

и вставишь их вместо своих,

тогда буду я глядеть на тебя твоими,

а ты взглянешь на меня моими

глазами (78).

То, что в основе истинного общения лежит феномен взаимного принятия роли в смысле обоюдного проникно­вения в сущность другого, выражается, например, уже в свадебном ритуале Ригведы \Собрание преимущественно религиозных гимнов, первый известный памятник индийской литературы. Оформился к X веку до н.э. — Прим. ред.\, где говорится:

То, что есть ты, это я,

а то, что есть я, это ты (132).

Этот древний модус отношений служит моделью и лежит в основе психодраматической техники обмена ро­лями.

Морено начал с того, что заставлял погрязших в кон­фликтах и уже не способных между собой общаться лю­дей обмениваться in situ, то есть на месте конфликта — дома или на работе, — своими ролями и проигрывать различные ситуации. Такой обмен ролями использовался в качестве замены или, так сказать, в качестве субституциональной терапии утраченной способности к общению или теле-способности. Подобно тому как благодаря соот­ветствующей активности пациента с атрофированными в результате долгой болезни мышцами ног и не способного вначале пройтись даже по комнате у него постепенно восстанавливаются его потерявшие жизнеспособность мышцы, так и лицам с нарушенными отношениями по­степенно — сначала в психодраме, где это сделать проще всего, — удается обменяться своими ролями с партне­ром. Часто действуя и переживая в роли своего визави, они снова налаживают и восстанавливают свое «исчез­нувшее» умение вчувствоваться, способность к теле, то есть способность к общению. Поскольку на практике ре­дко бывает так, чтобы психодраматической терапии бы­ли доступны оба партнера (а при тяжелых расстройст­вах это, кроме того, еще и не всегда показано), отсутст­вующий партнер заменяется одним из членов группы или ассистентом. Использование особых психодрамати­ческих техник позволяет партнеру из группы вести себя во время конкретного разыгрывания реальных сцен по­добно настоящему партнеру, так что обмен ролями меж­ду пациентом и исполнителем роли соответствующей персоны оказывает на регенерацию теле-способности при­мерно такое же благотворное действие (а вначале даже более благотворное), что и психодраматический обмен ролями с реальным партнером.

Общение означает в целом трансценденцию «Я», а именно в одновременное бытие «Я» и «Ты», из которого проистекают признание другого человека в его действи­тельной ситуации и соответствующие отношения с ним. Они могут быть как «житием в любви», так и адекват­ным реальности соперничеством, где сражаются в инте­ресах дела. Это соперничество в смысле общения с вра­гом, общения в борьбе также является содержанием не­мецкого слова Begegnung. При типе противоборства, со­ответствующем теле, агрессия релевантна действительно­сти. Как и любовное общение, она не сопровождается ни утратой реальности, ни психическим выхолащиванием. Этим данные формы общения отличаются от переноса и контрпереноса. Далее, теле включает в себя адекватное реальности понимание несовместимостей, то есть не со­гласующихся между собой черт личности или особенностей характера двух людей, приводящее к тому, что в социометрическом тесте по критерию несовместимости данные индивиды друг другом взаимно отвергаются. Та­кие их взаимоотношения — это одно из проявлений не­гативных теле-отношений.

Слово «негативный» в этом контексте не следует по­нимать превратно. Негативные теле-отношения также ре­левантны действительности и поэтому могут оказывать более благотворное действие, чем позитивные отношения переноса — контрпереноса, при которых два человека взаимно выбирают друг друга в социометрическом тесте, но не понимают партнера и от него далеки.

Благодаря социометрии теле-способность человека становится объектом изучения с точки зрения как тео­рии, так и практики. Еще до Морено данная способ­ность уже рассматривалась Гегелем, а с 40-х годов об­суждалась и Людвигом Бинсвангером, однако в гумани­тарных науках ее значение и для теории, и для практики недооценивалось. Гегель называет эту важную способ­ность прочувствованием. В «Теологических произведе­ниях юности» он говорит: «Вся природа мгновенно про­чувствовала другую и ощутила ее гармонию или дисгар­монию» (45). Отталкиваясь от гегелевского понятия прочувствования, Людвиг Бинсвангер вплотную прибли­жается к содержательной дефиниции теле как исполнен­ного любви общения. Спустя три десятилетия после опубликования мореновского «Приглашения к встрече» он пишет: «Вчувствование — это психологически детер­минированный акт односторонне конституируемой интенциональности, прочувствование — проявление взаим­ного бытия или взаимной «жизни» в смысле совместного бытия, бытия любви, одним словом, встречи» (9).