Власть и социальный контроль
Социальная природа власти.
Поскольку власть реализуется одним человеком по отношению к другим людям, причем и те и другие рассматриваются как представители больших социальных групп, она затрагивает социальные отношения, являясь, по существу, одним из видов этих отношений. Речь идет о социальных отношениях власти или властных отношениях.
Мы часто пользуемся словом «власть», не особенно задумываясь над его смыслом. Однако при ближайшем рассмотрении содержание этого понятия оказывается далеко неоднозначным. Когда мы говорим о власти, то чаще всего думаем о политике. Тем не менее власть касается каждого из нас и в повседневной жизни. Если нам приходится кому-то подчиняться, то делаем мы это потому, что он (или она) обладает над нами властью. Родители, преподаватели, милиционер, тренер иногда заставляют нас делать то, что они считают нужным, не спрашивая, хотим мы этого или нет. И мы подчиняемся, поскольку каждый из них имеет над нами власть.
Термин «власть» широко используется не только в научной литературе, но и в обыденном языке. Так, например, по-французски le pouvoir — это не только власть в обыденном смысле этого слова, но и синоним центрального правительства; по-английски the power — это, помимо всего прочего, еще и держава, государство; немецкое слово die Gewalt используется для обозначения мощи, а также насилия. Наконец, в русском языке слово «власть» зачастую оказывается синонимом начальства, а термин «власти» (во множественном числе) обозначает властные органы государства, Любопытно, что в чешском языке слово vlast означает родина, отечество, а собственно политическая власть, равно как и мощь, выражаются словом moc. Что же касается властей, то они именуются urady, а власти предержащие, правительство — vlada.
Мы уже поняли, что слово «власть» имеет отношение не только к науке или политическому дискурсу. Оно широко употребляется и в обыденном языке, в том числе и в качестве метафоры. Так, мы говорим о власти музыки, нищеты, любовных чар. Рассуждая о влиянии, авторитете или мощи, мы зачастую подразумеваем под ними именно власть. М.В. Ильин и А.Ю. Мельвиль както заметили, что слова власть, мощь, сила, влияние, богатство, нормы, права, полномочия и т. п. стоят в одном синонимическом ряду. Мощь и силу объединяют с властью особые качества — способность к некоему делу, свершению. Влияние, богатство, нормы (и даже навыки, обычаи) являют собой некое подобие власти, но реализуемой по-другому и в иных отношениях. Наконец, права, полномочия, авторитет — суть некие неотъемлемые дополнения (и в этом смысле — продолжения) власти, ее инструменты или условия осуществления (117).
Оказывается, власть и владение, равно как и упоминавшееся нами немецкий термин die Gewalt — слова однокоренные, демонстрирующие, что власть, как и имущество, можно утрачивать, передавать, получать и делить. Вместе с тем, власть может рассматриваться в качестве функции, и в этом случае она уже не может быть монополизирована одним лицом. Более того — функция начинает возвышаться над людьми, делает их своего рода заложниками структурных отношений, предопределенных традициями и навыками политического взаимодействия. Власть как бы отчуждается от лица и становится «личиной» — ролью и той сюжетной линией, которые приходится разыгрывать (118),
Власть возникает в тех случаях, когда люди, оказавшись в сложных ситуациях, устремляются к взаимодействию и, способствуя преодолению беспорядка, учреждают специальные органы управления или сами берут на себя подобные обязательства. Снято немало фильмов о том, как подростки или взрослые, потерпевшие, например, крушение парохода (дирижабля, самолета) и оказавшиеся одни на необитаемом острове или в труднодоступном месте, выдвигали из своей среды руководителя (в ряде случаев он захватывал власть) и разрабатывали правила совместного поведения.
Власть — явление многомерное. С давних времен феномен власти и неравенство ее распределения между людьми, социальными группами и государственными институтами порождали столько объяснений, обоснований и сомнений, сколько едва ли вызывало какое-либо другое явление. Мыслители начали задумываться о природе, власти давно, но до сих пор не дали согласованного и единственно утвердившегося в науке определения. Для одних власть — особого рода влияние, для других — способность к достижению определенных целей, для третьих — возможность использования тех или иных средств, для четвертых — особое отношение между управляемым и управляющим и т. д. Некоторые авторы связывают власть с подчинением, приказанием или с зависимостью, обезличенной волей обстоятельств, а то и с взаимозависимостью. Выдающийся американский социолог Т. Парсонс полагал, что власть— символический посредник, аналогичный деньгам, которые сами по себе «ничего не стоят», но принимаются в ожидании, что они смогут впоследствии «кассироваться». Согласно определению Б. Рассела, любое достижение намеченного результата действия уже есть проявление власти — независимо от того, приводит такое достижение к столкновению с другими людьми или нет.
Понятию власти свойствен легкий негативный налет, ибо она обычно ассоциируется с представлениями о принуждении, угнетении, насилии или несправедливом господстве. Многие видели в ней источник всего самого низменного и злого. Итак было, начиная с Античности. В одном из диалогов Платона говорится: «Нет человеческой души, которая выстоит искушение властью». В 1887 г. британский политик лорд Актон произнес схожую по смыслу фразу, ставшую крылатой: «Власть склонна к коррупции, а абсолютная власть коррумпируется абсолютно».
Однако не менее часто это понятие используют для обозначения позитивных или по крайней мере нейтрально оцениваемых явлений, таких как законное руководство, авторитет, признанное лидерство, влияние, воспитание, примирение интересов, групповая солидарность. Для Т. Гоббса, например, власть означала средство достижения будущих благ, а сама жизнь рассматривалась им не более чем путь к осуществлению своей мечты, т.е. вечное и неустанное стремление к власти, прекращающееся лишь со смертью. «Могущество человека есть его наличные средства достигнуть в будущем некоего видимого блага. Власть человека, если рассматривать ее универсально, состоит в его нынешних возможностях овладеть очевидными будущими благами», — писал Т. Гоббс.
Два века спустя А. Гамильтон (119) задал риторический вопрос: «Что есть власть, как не способность или дар что-либо совершить». Вопрос не требовал ответа, поскольку предполагал, что сущность власти в том и состоит, что она открывает путь для любого человека, одаренного способностями и энергией изменять общественные институты во благо людям.
В начале XX в. М. Вебер определял власть как возможность индивида осуществить свою волю вопреки сопротивлению других. Вебер напоминал, что в зависимости от ситуации говорят о власти отца над детьми, о власти денежного мешка, о власти юридической, духовной, экономической и т. д. Но в первую очередь под властью подразумевают высшую государственную власть. В середине того же столетия бихевиористы Г. Лассуэлл и А. Каплан рассматривали применение власти как акты, воздействующие на кого-либо или предопределяющие действия других. Позже известный американский политолог Р. Даль утверждал, что власть дает возможность одному человеку заставить другого делать то, что он не сделал бы по своей воле. По существу, Даль повторил своими словами высказывание М. Вебера.
Немецкий и американский психолог К. Левин писал: «Власть b над а можно определить, ...как отношение максимальной силы воздействия b на a... к максимальному сопротивлению со стороны а». Несколько раньше немецкий философ и социолог X. Арендт отмечала, что власть принадлежит не одному человеку, но лишь группе людей, действующих совместно: «Власть, — писала она, — означает способность человека не столько действовать самому, сколько взаимодействовать с другими людьми. Власть не является собственностью одного индивида — она принадлежит группе до тех пор, пока эта группа действует согласованно» (121). Власть генерируется, только при условии и только тогда, когда люди общаются друг с другом и взаимодействуют в тех или иных общих делах.
Возражая Арендт, С. Луке утверждал, что в основе всех определений власти лежит примитивное представление, согласно которому а тем или иным образом воздействует на МЫ (122). П.Моррисе полагал, что власть — это не просто способ воздействия на кого-либо или что-либо, а действие как процесс, направленный на изменение (кого-либо или чего-либо). О том же говорит современный британский социолог Э. Гидденс, который пишет, что обладание властью означает способность менять порядок вещей. Знаменитый американский политолог и теоретик управления, лауреат Нобелевской премии по экономике Г.Л.Саймон утверждал, что без коммуникации не существовало бы ни власти, ни влияния, понимая коммуникацию в широком смысле этого слова, а не только как речевое взаимодействие. По мысли X.Хекхаузена, о власти можно говорить тогда, когда кто-либо оказывается в состоянии побудить другого сделать нечто, чего этот другой не стал бы делать сам (123).
Блестящая формула М. Вебера, в которой власть рассматривается как возможности или способности навязывать свою волю помимо желания других людей включает в себя понятие «способности» и «возможности». То или иное действие можно назвать проявлением власти, если оно побуждает человека (людей) делать что-то, чего они не сделали бы по своей воле. Находясь на перекрестке, регулировщик с помощью свистка, жезла и т. п. заставляет шофера сделать то, чего тот не сделал бы самостоятельно: остановиться, повернуть направо или налево. Полицейский дает команду (автомобилист ей подчиняется или нет), но это — команда, приказ, а не просьба или предложение. Полицейский наделен «возможностями» приказывать благодаря своему должностному положению. Кроме того, он имеет определенные
«способности», которые даны ему от природы и усилены в результате профессиональной подготовки.
По мнению С. Лукса, обладание властью равносильно тому, что от кого-то или чего-то зависят результаты или последствия совершенных действий, влияющие на существование и/или интересы людей и обстоятельств. Например, мощное землетрясение или шторм могут стать причиной серьезных разрушений. Но они, в отличие от политических потрясений, происходят стихийно, хотя и затрагивают интересы людей; явления природы существуют, но в них нет «намерения», они случайны, и о них нельзя судить в категориях моральной ответственности (124). «Совсем иное дело — политические деятели или группы. Они, в отличие от бурь и землетрясений, обладают целым набором специфических человеческих сил или возможностей: убеждать, приводить доводы, рефлексировать, общаться, предвидеть результаты действий и мер (хотя бы некоторые), оценивать последствия и изменять поведение в зависимости от такой оценки. В этом и состоит уникальность «власти» в человеческом обществе: концепция власти рассматривается с точки зрения морали. Именно эти человеческие возможности и силы становятся основой того, что мы придаем моральный и политический смысл понятию власти» (125).
С.Луке отмечает, что в основе идеи власти лежит весьма простая посылка: один индивид каким-то образом воздействует на другого. Однако не всякое воздействие можно считать применением власти. Мы ежедневно оказываем множество воздействий, но далеко не все из них можно отнести к проявлениям власти. Луке полагает, что власть — не просто обыденное, а морально значимое или нетривиальное действие: проявить свою власть по отношению к кому-либо — значит затронуть его интересы, а точнее говоря, пойти против его воли, покуситься на его автономность (126).
Б.Рассел рассматривал власть как фундаментальное, объединяющее все социальные науки объяснительное понятие, аналогичное понятию энергии в физике. Теоретически политологи склонны рассматривать власть политических деятелей как действие, направленное на что-то, а не как господство над кем-то. Мало кто сомневается, например, в том, что президент США в полной мере обладает политической властью. И все же американский ученый, автор книги «Власть президента» (1960) Р.Нейштадт считает, что президентская власть — это преимущественно власть убеждать, притом что убеждение — обоюдный процесс, а власть убеждать есть власть достигать соглашения.
Согласно Е.Вятру понятие «власть» подразумевает наличие следующих элементов:
• не менее двух партнеров;
• приказа (выражения своей воли по отношению к тому, над кем осуществляется власть, сопровождаемого угрозой применения санкций);
• подчинения (согласия выполнить приказ и реального действия по осуществлению своего намерения);
• административных норм, устанавливающих, что отдающий приказы имеет на это право, а тот, кого эти приказы касаются, обязан подчиниться.
Психологические концепции власти.
В психологии при объяснении феномена власти главное внимание уделяется ее мотивационной основе. В теории Дж.Уайта власть (в смысле сил, способностей, компетентности) понимается как результат некоторого всеобщего фундаментального мотива. Для Ж.Пиаже и Дж.Уайта компетентность является результатом функционального «мотива порождения эффекта», побуждающего субъекта постоянно вступать в спор с окружающим, в том числе и социальным, миром ради усовершенствования своей способности к эффективному действию. Примитивные формы социальной власти свойственны человеку, начиная с 2 -3 лет. Одновременно с этим он приступает к улавливанию природы ролей.
Австрийский психолог и психиатр, ученик 3.Фрейда, основатель «индивидуальной психологии» Альфред Адлер считал центральным принципом своего учения о личности т.н. «волю к власти». Главным источником мотивации он полагал стремление к самоутверждению как компенсацию возникающего в раннем детстве чувства неполноценности, определяющего специфический для человека «жизненный стиль». Согласно его теории, стремлением к совершенству, превосходству и социальной власти субъект пытается компенсировать обусловленный собственной конституцией дефицит власти, воспринимаемый как недостаточность своих способностей (отсутствие мускулистости у женщин, различного рода телесные несовершенства, зависимость ребенка от взрослых) и переживаемый как комплекс неполноценности.
Американский психолог Д.Картрайт создал дескриптивную модель власти, согласно которой властный мотив служит проявлением универсального стремления обладать средствами удовлетворения своих потребностей и желаний. «Все люди склонны влиять на других и стараются занять влиятельное положение, поскольку стремятся к определенным целям, достижение которых требует использования влияния» (132).
Уже тот факт, что при достижении своих целей и удовлетворении потребностей люди зависят друг от друга, приводит к стремлению употребить власть в том случае, когда другой человек стоит на пути осуществления желаний. Как было замечено, применение власти делает человека более сговорчивым, уступчивым и готовым прийти на помощь, а мотивация власти приобретает инструментальный характер. Характерным примером подобного инструментального действия власти является ее ролевое использование. От людей, занимающих руководящие позиции в социальных группах и организациях (семья, школа, фирма, армейская служба), ожидают, что они будут заботиться о соблюдении всеми единых норм поведения. Поэтому статус и выполняемая роль включают источники (ресурсы) власти, благодаря которым девиантов (людей с отклоняющимся поведением) можно наказать или исключить из группы. Инструментального подхода к мотивации власти придерживается, в частности, Дж.Верофф.
Другая точка зрения на мотив власти (ее, в частности, придерживались известные американские психологи Д.Маклелланд и Д.Винтер) связана с понятием внутреннего вознаграждения: в этом случае власть выступает не столько средством давления на других людей, сколько источником внутренней гордости, тщеславия, высокой самооценки. Здесь побуждающим началом является желание сделать власть ощутимой для другого, оказать влияние на его поведение. Применяя власть, человек ощущает свое могущество, у него возникает чувство уверенности в себе, растет самоуважение и т.п. При этом может измениться восприятие партнера: ему может быть приписана более зависимая и менее автономная позиция. Имеет место и уменьшение значимости партнера, сопровождаемое увеличением психологической дистанции между сторонами.
Придуманный психологами личностный конструкт «мотив власти» отражает индивидуальные различия властного поведения. Прежде всего между людьми существуют различия в силе стремления к умножению и увеличению источников власти. Даже простое обладание властью — без всякого ее применения — способно приносить удовлетворение. С точки зрения получения удовлетворения от власти, чувство обладания ею более значимо, чем воздействие на других людей. Желанными источниками власти могут быть престиж, статус, материальное положение, руководящая должность, возможность контролировать информацию. Так, в работе Д.Винтера (1973) было показано, что у студентов, занимающих какие-либо посты в системе студенческого самоуправления, уровень мотивации власти существенно превосходит средний. Высоким мотив власти оказался также у организаторов-добровольцев программы оздоровления жизни в крупном городе, игравшей важную роль в местной политике. Однако у чиновников того же города такой мотив обнаружить не удалось (133).
Puc. 6.1. Дескриптивная модель действия власти по Д.Картрайту
В более поздней версии своей теории Д.Винтер определял социальную власть как способность производить желаемый эффект в поведении или переживаниях другого человека. По своей природе человек заботится не только о выживании или пище, но и о сохранении власти над окружением. Если она утеряна, он немедленно спешит ее восстановить. Человек проявляет заботу о сохранении власти посредством своих поступков, к которым могут относиться: а) активные насильственные действия, направленные на другого человека, например нападение; б) оказание помощи, предоставление совета, поддержки, содействия без какой-либо просьбы со стороны другого человека; в) попытка управлять другим человеком; г) попытка повлиять, убедить, уговорить, подкупить; д) стремление произвести впечатление на другого человека.
Важным может оказаться и то, в какой мере субъект способен учесть собственные источники власти, средства воздействия и мотивы другого человека. Проведенное Д.Винтером выборочное тестирование обнаружило сильно выраженный мотив власти у священников, учителей, журналистов и психологов, отличающихся в этом плане от административных служащих, врачей и юристов. И это не случайно: в первых четырех случаях мы имеем дело с ярко выраженными «манипулятивными» профессиями, связанными с воспитанием других людей, влиянием на них и их изменением.
У.Шнакерс и У.Кляйнбек (1975) установили, что испытуемые с сильно выраженным мотивом власти активнее ведут себя в «играх с переговорами», ощутимее влияют на своих партнеров, чаще идут на обман и с самого начала нацелены на больший выигрыш. Шнакерс и Кляйнбек определяют мотив власти как стремление проводить в жизнь свои намерения и решения, используя, по возможности, контроль над происходящими событиями.
А.Донли и Д.Винтер измерили, прибегнув к анализу содержания речей, произнесенных при вступлении в должность, силу мотива власти двенадцати живших в XX в, американских президентов и соотнесли ее с оцененной историками политической эффективностью их деятельности, вступлением в войну и масштабами преобразований кабинета. Несмотря на имевшийся в распоряжении президентов огромный аппарат власти, те из них, кто обладал слабым мотивом власти (У.Тафт, У.Гардинг, К.Кулидж, Г.Гувер и Д.Эйзенхауэр), пускали этот аппарат в ход менее активно, чем президенты с сильным мотивом власти (Ф.Д.Рузвельт, Г.Трумен, Дж.Кеннеди и Э.Джонсон). Таким образом, американским психологам удалось дифференцировать «сильных» и «слабых» политических лидеров.
Говоря о моральности намерений, можно вспомнить о введенном Д.Тибо и Г.Келли различении фатального и поведенческого контроля. В случае фатального контроля А оказывает влияние на последствия действий В, не заботясь ни о его мотивах, ни о его поступках. В случае поведенческого контроля А влияет на последствия действий В лишь в той мере, в какой ему предварительно удалось мотивировать В поступить желательным для себя (А) образом.
Уравнение и элементы социального контроля.
Власть имеют те, кто создает нормы и/или следит за их исполнением, т. е. применяет санкции. Практически любой член общества берет на себя, функции власти. Так, например,, пожилой человек, делающий замечание юноше, бросившему окурок, фактически проявляет властные функции. Однако в гораздо большей степени властью обладают полиция, суды, парламент, правительство, армия. Они не только наделены полномочиями издавать приказы (социальные нормы), но и обладают эффективными средствами контроля за их исполнением. Социальный контроль и власть — тесно связанные между собой понятия.
В любом обществе происходит борьба за власть верхов и низов. Низы всегда стремятся контролировать власть, следить за каждым ее шагом, чтобы максимально уменьшить количество возможных злоупотреблений. Напротив, власть имущие, т. е. меньшинство, стремятся отгородиться от дотошного контроля, выстроить как можно больше барьеров, быть непроницаемыми для низов для того, чтобы использовать имеющиеся в их руках максимальные блага по своему усмотрению, т. е. бесконтрольно. В этом смысле интересы верхов и низов диаметрально противоположны.
Таково естественное человеческое поведение. Одним обществам удается примирить разнонаправленные интересы и создать механизмы или институты, не позволяющие социуму расколоться в результате конфликтов, войн и междоусобиц. Другим — нет. Какими же способами верхи отгораживаются от низов?
♦ престолонаследием — системой, при которой власть передается только «своим»;
♦ закрытой системой университетов;
♦ созданием верной команды, превращающей институт выборов, призванный отфильтровывать слабых руководителей, в надежного гаранта их сохранения у власти.
Наша повседневная жизнь протекает под пристальным контролем окружающих нас людей. Даже тогда, когда они явно не демонстрируют его, он все равно присутствует в их словах, взглядах, оценках, поступках, реакциях. В семье нас контролируют родители, в школе — учителя, на работе:— начальство. Одни заняты формальным контролем по долгу службы; другие делают это добровольно (в этом случае контроль называется неформальным). Однако оба вида контроля (и формальный, и неформальный) представляют социальный контроль. Лица, выполняющие функции формального и неформального контроля, называются агентами социального контроля. Они контролируют правильность усвоенных образцов поведения.
Если контроль осуществляется отдельным человеком, то он носит индивидуальный характер, а если целым коллективом (семьей, группой друзей, учреждением или институтом), то говорят об общественном контроле. Таким образом, контроль — средство социальной регуляции поведения людей.
Трудно сказать, какое из двух понятий — власть и контроль— более широкое, а какое более узкое. Одни авторы полагают, что власть включает в себя контроль как свою функцию. Так оно и есть, но лишь в том случае, если речь идет об организации. Когда мы говорим об обществе, то все меняется местами: понятие социального контроля становится шире, а власть превращается в средство его осуществления. Ведь н социальный контроль входят и средства массовой информации, и правительство с парламентом, и рядовые граждане, которые контролируют, например, работу городского транспорта либо сервисной индустрии. В таком случае мы получаем следующее уравнение:
Социальный контроль = нормы + санкции + власть
Власть необходима тем, кто издает какие-либо нормы, например, юридические законы или правила поведения, а также тем, кто следит за их исполнением и применяет эффективную систему санкций, под которыми понимают не только наказание, но и вознаграждение. Таким образом, власть проявляет себя как собирательное понятие, охватывающее и скрепляющее между собой два важнейших элемента социального контроля — нормы и санкции.
Социальные нормы и социальные санкции.
Нормы — первое оружие власти. Контроль за их исполнением — второе. Контроль складывается из системы наказаний (санкций) и реальных действий (например, увольнение или взятие под стражу).
Нормы — суть некие идеальные образцы (шаблоны), предписывающие то, что люди должны говорить, думать, чувствовать и делать в конкретных ситуациях. Они различаются масштабом. Нормы первого типа возникают и существуют только в малых группах (молодежных тусовках, компании друзей, семье, рабочих бригадах, спортивных командах). Они называются групповыми привычками.
Например, уже упоминавшийся нами американский ученый Э. Мэйо выявил — в процессе проведения Хоторнских экспериментов — нормы, которые применяли по отношению к новичкам, принятым в производственную бригаду, старшие товарищи:
♦ не держись со «своими» официально;
♦ не говори начальству того, что может навредить другим членам группы;
♦ не общайся с начальством чаще, чем со «своими»;
♦ не изготавливай изделий больше, чем твои товарищи.
Нормы второго типа возникают и существуют в больших группах или в обществе в целом. Они называются общими правилами. Здесь речь идет об обычаях, традициях, нравах, законах, этикете, манерах поведении. Любой социальной группе присущи свои манеры, обычаи, этикет. Есть светский этикет, есть манеры поведения молодежи. Есть общенациональные традиции и нравы.
Все социальные нормы можно классифицировать в зависимости от того, насколько строго соблюдается их исполнение:
♦ за нарушение одних норм следует мягкое наказание — неодобрение, ухмылка, недоброжелательный взгляд;
♦ за нарушение других — жесткие санкции — тюремное заключение и даже смертная казнь.
Определенная степень неподчинения нормам существует в любом обществе и в любой группе. Нарушения дворцового этикета, ритуала дипломатической беседы или бракосочетания вызывают неловкость, ставят человека в затруднительное положение, но не влекут за собой жесткого наказания. В других ситуациях санкции более ощутимы. В некоторых обществах сурово карались малейшие отступления от традиций, не говоря уже о серьезных проступках. Под контролем находилось буквально все: длина волос, форма одежды, манеры поведения. Так поступали правители Древней Спарты в V в. до н. э. и советские партийные органы в XX в.
Если, взяв за критерий оценки меру наказания, мы расположим все нормы в нарастающем порядке, то получим следующую последовательность (Рис. 6.3):
Рис. 6.3. Шкала социальных норм
Соблюдение норм регулируется обществом с различной степенью строгости. Строже всего караются нарушения табу и юридических законов (например, убийство человека, оскорбление божества, раскрытие государственной тайны), мягче всего — привычек, индивидуальных (забыл почистить зубы или убрать за собой кровать) или групповых, в частности семейных (например, не выключил свет или не закрыл входную дверь).
Однако существуют групповые привычки, которые ценятся настолько высоко, что за их нарушением следуют строгие санкции. В тех же Хоторнских экспериментах новичков, нарушивших правила поведения, ждало суровое наказание: с ними могли не разговаривать, приклеить обидный ярлык («выскочка», «штрейкбрехер», «подсадная утка», «предатель»), вокруг них могли создать нетерпимую обстановку и заставить уволиться, к ним могли применить даже физическое насилие. Жестко чтимые и соблюдаемые групповые привычки получили название неформальных групповых норм. Они рождаются в малых, а не в больших социальных группах. Механизм, который контролирует соблюдение подобных норм, называется групповым давлением.
Социальные нормы выполняют в обществе весьма важные функции:
♦ регулируют общий ход процесса социализации;
♦ интегрируют индивидов в группы, а группы — в социум;
♦ контролируют отклоняющееся поведение;
♦ служат образцами, эталонами поведения.
Каким образом удается достичь всего этого при помощи норм? Во-первых, нормы — это также и обязанности одного лица по отношению к другому или другим лицам. Запрещая новичкам общаться с начальством чаще, чем со своими товарищами, малая группа налагает на своих членов определенные обязательства и ставит их в определенные же отношения с начальством и товарищами. Стало быть, нормы формируют сеть социальных отношений в группе или обществе.
Во-вторых, нормы — это еще и ожидания: от соблюдающего данную норму человека окружающие ждут вполне однозначного и предсказуемого поведения. Когда одни пешеходы движутся по правой стороне улицы, а те, кто идет навстречу, передвигаются по левой, возникает упорядоченное, организованное взаимодействие. При нарушении этого правила возникают столкновения и беспорядки. Еще более наглядно действие норм проявляется в бизнесе, который в принципе невозможен, если партнеры не соблюдают писаные и неписаные нормы, правила, законы. Стало быть, нормы формируют систему социального взаимодействия, включающую мотивы, цели, направленность субъектов действия, само действие, ожидание, оценку и средства.
Нормы выполняют свои функции в зависимости от того, в каком качестве они себя проявляют:
♦ как стандарты поведения (обязанности, правила) или
♦ как ожидания поведения (реакция других людей).
Защита чести и достоинства членов семьи представляет собой обязанность каждого мужчины. Здесь речь идет о норме как стандарте должного поведения. Этому стандарту соответствует вполне конкретное ожидание членов семьи, надежда на то, что их честь и достоинство будут защищены. У кавказских народов подобная норма ценится очень высоко, а отступление от нее карается весьма строго. То же самое можно сказать и о южноевропейских народах: отступников от принятого стандарта поведения карает все сообщество.
Почему люди стремятся соблюдать нормы, а общество строго следит за этим?
Нормы — стражники ценностей. С древнейших времен честь и достоинство семьи — одна из важнейших ценностей человеческого сообщества, которое ценит все, что способствует его стабильности и процветанию. Семья — основная ячейка общества, и забота о ней — его первейшая обязанность. Проявляя заботу о семье, мужчина тем самым демонстрирует свою силу, храбрость, добродетельность и все то, что высоко оценивается окружающими. Его социальный статус повышается. Напротив, неспособный защитить домочадцев подвергается презрению, его статус резко снижается. Поскольку защита семьи — основа ее выживания, то в традиционном обществе выполнение этой важнейшей функции автоматически делает мужчину главой семьи. Не возникает споров о том, кто первый (главный) — муж или жена. В результате укрепляется социально-психологическое единство семьи. В современной семье, где мужчина не имеет возможности продемонстрировать свои функции лидера, нестабильность гораздо выше, чем в традиционной семье.
Как видим, социальные нормы — действительно стражники порядка и хранители ценностей. Даже простейшие нормы поведения олицетворяют собой то, что ценится группой или обществом в целом.
Социальные санкции
Санкциями называются не только наказания, но и поощрения, способствующие соблюдению социальных норм. Санкции — охранники последних. Наряду с ценностями они ответственны за то, чтобы люди выполняли нормы. Таким образом, нормы защищены с двух сторон— со стороны ценностей и со стороны санкций.
Социальные санкции — разветвленная система вознаграждений за выполнение норм, т. е. за конформизм (согласие с ними), и наказаний за отклонение от них, т. е. за девиантность.
Конформизм (от позднелат. conformis — подобный, сообразный) — приспособленчество, пассивное принятие существующего порядка, господствующих мнений, отсутствие собственной позиции, беспринципное и некритическое следование любому образцу, обладающему наибольшей силой давления (мнению большинства, признанному авторитету, традициям и т. п.); податливость личности реальному или воображаемому давлению группы.
Конформизм представляет собой внешнее согласие с общепринятым порядком, поскольку внутренне индивид может оставаться несогласным с ним, не ставя никого в известность об этом. Конформизм — цель социального контроля, но не цель социализации, ибо последняя предполагает внутреннее согласие, «принятие» общепринятых норм.
Девиантность (от лат. deviatio — отклонение) — в социальных науках поведение, нарушающее общепринятые в данном обществе нормы и правила.
Агенты формального и неформального контроля.
Внешний контроль — это совокупность институтов и механизмов, гарантирующих соблюдение общепринятых норм поведения и законов. Он подразделяется на неформальный и формальный виды контроля.
Неформальный контроль основан на одобрении или осуждении со стороны группы родственников, друзей, коллег, знакомых, а также со стороны общественного мнения, которое выражается через традиции и обычаи либо средства массовой информации.
Традиционная сельская община контролировала все аспекты жизни своих членов: выбор невесты, методы разрешения споров и конфликтов, способы ухаживания, выбор имени новорожденного и многое другое. Никаких писаных норм не существовало. В качестве контролера выступало общественное мнение, выражаемое, как правило, старейшими членами общины. В единую систему социального контроля органично вплеталась религия. Строгое соблюдение ритуалов и церемоний, связанных с традиционными праздниками и обрядами (бракосочетанием, рождением ребенка, достижением зрелости, обручением, уборкой урожая), воспитывало чувство уважения к социальным нормам, прививало глубокое понимание их необходимости.
Неформальный контроль могут осуществлять также семья, круг родственников, друзей и знакомых. Их называют агентами неформального контроля.
Формальный контроль основан на одобрении или осуждении со стороны официальных органов власти и администрации. Исторически этот тип контроля возник позже неформального — в период зарождения сложных обществ и государств, в частности, древневосточных империй. Вместе с тем, его предвестников мы без труда обнаруживаем и в более ранний период, в 328 эпоху так называемых вождеств, где четко обозначился круг формальных санкций, официально применяемых к нарушителям, например, смертная казнь, изгнание из племени, отстранение от должности, а также всевозможные виды вознаграждений.
В современном обществе значение формального контроля сильно возросло. Оказывается, в сложном социуме, особенно в многомиллионной стране, все труднее поддерживать порядок и стабильность неформальными способами. И это понятно, ведь неформальный контроль ограничен небольшой группой людей, в большой группе он неэффективен, поэтому его называют локальным (местным). Напротив, формальный контроль действует на всей территории страны, он глобален. Его осуществляют агенты формального контроля — специально обученные и получающие заработную плату за выполнение контрольных функций лица. Они — носители социальных статусов и ролей. К ним причисляют судей, полицейских, врачей-психиатров, социальных работников, специальных должностных лиц церкви и т. д.
Если в традиционном обществе социальный контроль держался на неписаных правилах, то в современном его основой выступают зафиксированные в документах нормы: инструкции, указы, постановления, законы. Социальный контроль приобретает институциональную поддержку. Формальный контроль осущест<