Внутренняя деформация фразеологизмов 4 страница

Орфографический разнобой обычно отражает сложную исто­рию слова. Чем отличается шпаклевка от шпатлевки? В словаре Ожего­ва приводится только первое слово, в 4-томном оба: шпатлевка – то же, что шпаклевка. И орфографический словарь дает два слова.

Разберемся. У слова «шпаклевка» два значения: замазка и зама­зывание, а производится шпаклевание лопаточкой, которая называется немецким словом «шпатель». Теперь ясно, что первоначальная форма слова была «шпатлевка». А новая форма по происхождению ошибка. Причина ошибки – ложная этимология: шпаклевать – затыкать паклей. Но затыкать паклей в русском языке называется «конопатить» (от «конопля»: см. «Этимологический словарь»).

Квалифицированный литературный редактор знает даже исто­рию правописания некоторых слов, если эта история непростая и пока­зательная. Например, название обезьяны «орангутан».

Оно пришло в европейские языки из малайского, где означает «лесной человек». Попав в русский язык в XIX веке, оно сразу получило наконечное «г» по аналогии с первой частью слова – «орангутанг». И эта орфографическая и произносительная ошибка была узаконена. Затем появилось дефисное написание слова, наверное, потому, что из-за двух «г» очень сильно ощущалась двусоставность слова. Орфографический словарь 1885 года дает двойную норму: «орангутанг (и оранг-утанг)». В словаре 1936 года остается только второй, дефисный вариант – узаконе­но второе изменение. А в последних изданиях орфографического слова­ря зафиксирован отказ от дефиса и наметился отказ от второго «г»: «орангутан (и орангутанг)». Надо ожидать, что в ближайших изданиях (начала XXI века) победит правильное написание этого слова, соответ­ствующее его этимологии. И на все это уйдет около 130 лет.

Случай, который был продемонстрирован, очень сложный. А в общем-то орфографические ошибки в полиграфических изданиях встре­чаются редко. Наибольшее их количество найдем в низовой печати. Правда, есть одно исключение – массовая орфографическая ошибка: на­писание слова «мэтр» (учитель) через «э», хотя все словари дают «метр» через «е». Это стихийное изменение орфографии очень умное: оно раз­водит графику двух совершено разных слов, существующих в одном обличье: «метр» (единица измерения) и «метр» (учитель). Орфографиче­ским словарям нужно узаконить стихийную орфографическую норму. И еще одна незаконная подвижка в русской орфографии. Она возникла после развала СССР. В 1992 году эстонский пар­ламент принял решение писать название своей столицы по-русски с двумя «н» на конце – Таллинн (как и по-эстонски – Tallinn). В России никто не удивился, никто не возмутился. Более того, новое написание быстро приняли, особенно на телевидении. Затем русскую орфографию поправили в независимом Казахстане: Алма-Ата превратились в Алма-ты. Так же Киргизия превратилась в Кыргызстан, а Белоруссия в Бела­русь. Исправление русской орфографии происходило через информаци­онные агентства так:

Был Ашхабад, стал Ашгабат

Ашгабат – так пишется и произносится теперь название столицы Туркменистана.

Президиум Верховного Совета республики принял постановле­ние об упорядочении написания на русском языке наименований облас­тей, районов и городов с сохранением туркменской транскрипции в со­ответствии с требованием закона Туркместана «о языке».

ИТАР – ТАСС («Известия», 6 мая 1992 г.)

Самое странное, что молчала Российская академия наук – Ин­ститут русского языка, который и занимается кодификацией русского языка, в том числе русской орфографии. Это то же самое, как если бы государственная дума России приняла постановление: английское напи­сание Moscow, немецкое Moskau, французское Moscou отменить, всем писать Moskwa. От скандала Европу спасло бы только хорошее чувство юмора.

В России государственные органы три года не замечали смехо­творной ситуации. Национальное самолюбие первым проснулось у того же телевидения: НТВ отказалось подчиняться эстонскому парламенту и перешло на прежнюю орфографию: в титрах прогноза погоды появился Таллин – с одним «н» на конце. И наконец в 1995 году орфографическая проблема была исчерпана правительственным постановлением. Приве­дем его полностью:

«Правительство РФ упорядочило использование названий ино­странных государств – республик бывшего СССР и их столиц в соответ­ствии с традициями и нормами русского языка. Вопрос был также рас­смотрен и одобрен президентом РФ.

Отвергая возможные упреки в адрес правительства по поводу каких-либо скрытых политических мотивов, следует заметить, что но­вые (одновременно являющиеся не очень хорошо забытыми старыми) названия легко и привычно произносить по-русски, и они соответствуют исторической традиции.

Итак, отныне названия государств, бывших в прошлом респуб­ликами СССР, и их столиц будут звучать, в том числе и в официальной документации, следующим образом:

Название государства, полная форма*	Название государства, краткая форма*	Название столиц
Азербайджанская Республика	Азербайджан	Баку
Республика Армения	Армения	Ереван
Республика Белоруссия	Белоруссия	Минск
Республика Грузия	Грузия	Тбилиси
Республика Казахстан	Казахстан	Алма-Ата
Киргизская Республика	Киргизия	Бишкек
Латвийская Республика	Латвия	Рига
Литовская Республика	Литва	Вильнюс
Республика Молдова	Молдавия	Кишинев
Республика Таджикистан	Таджикистан	Душанбе
Туркменистан	Туркмения	Ашхабад
Республика Узбекистан	Узбекистан	Ташкент
Украина	Украина	Киев
Эстонская Республика	Эстония	Таллин

*Полные и краткие формы названий государств равнозначны.¹

И последнее. С появлением компьютерных программ контроля за правильным написанием слов орфографические пробелы перестают мучить даже бывших двоечников.

1.2. Пунктуационные ошибки

Правила расстановки знаков препинания менее строгие, чем орфографические. Здесь больше вариантов,¹ больше выбора, особенно в экспрессивных текстах. Даже возможны индивидуальные особенности в расстановке знаков препинания. Вспомним хотя бы известное при­страстие М. Горького к тире.

Вообще тире в наше время превратилось в агрессивный знак, вытесняющий другие знаки, прежде всего двоеточие, частота которого уменьшилась. Редко встречается в современной печати и точка с запя­той. Вместо точки с запятой авторы предпочитают ставить просто точку и, тем самым, делить длинное предложение на два коротких. В этом от­ражается особенность газетного синтаксиса.

Индивидуальные знаки препинания встречаются не только в ху­дожественной литературе, но и в публицистике. У Анатолия Аграновского таким любимым знаком было двоеточие. Два коротких примера из очерка «Обтекатели»:

– «Место происшествия: авиаремонтный завод»;

– «Капаницына... лишили звания. Его и еще одного: алкоголи­ка.»

В обоих случаях на месте двоеточия по правилам необходимо тире. Что делать редактору? Очень непростая ситуация. Ее нельзя ре­шать формально, ибо ситуация эта не в информационном тексте, а в ху­дожественно-публицистическом.

Если же мы перейдем к поэзии, то пунктуационные проблемы возрастут неизмеримо и надо будет признать, что, во-первых, расста­новка знаков препинания в стихотворных произведениях наполовину субъективна, а во-вторых, многие поэты просто не в ладах с пунктуаци­ей и полагаются на грамотность редактора. Рекордсменом среди них, пожалуй, является Джордж Байрон. Литературоведы часто цитируют его признание: «Я знаю, что такое запятая, но не знаю, куда ее ставить». За него это делала его кузина. В некоторых стихотворениях Байрона нет ни одной запятой. Из русских поэтов можно указать высокообразован­ного Федора Тютчева. Одновременные небрежность и оригинальность его пунктуации попортили много нервов его издателям.² Отклонения поэтической пунктуации от нормативной – это не каприз поэтов, а объ­ективная особенность поэзии. И поэтому работа редактора с поэтом над изданием его стихотворений даже с точки зрения только знаков препи­нания превращается в серьезный экзамен профессиональной компетен­ции редактора.

В истории мировой поэзии есть случаи полного отказа поэтов от знаков препинания. Советскими редакторами это пересекалось без­жалостно. Андрей Вознесенский вспомнил об этом недавно в газетном интервью: «...Стихи без запятых – это в застойные времена было по-страшнее, чем стихи против Советской власти...» (Комсомольская прав­да. 24 ноября 1994 г.).

Задание 11.В знаменитом стихотворении О. Мандельштама, написанном в 1933 году, отметьте все случаи несовпадения авторской пунктуации с общими правилами.

Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кремлевского горца.

Его толстые пальцы как черви жирны,

И слова как пудовые гири верны,

Тараканьи смеются глазища

И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей,

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,

Он один лишь бабачит и тычет.

Как подкову дарит за указом указ –

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз, –

Что ни казнь у него – то малина

И широкая грудь осетина.

Попутно. И среди журналистов встречаются страдающие байроновской болезнью и высокомерно считающие, что для расстановки запятых есть корректоры.

Пунктуационная система русского языка более гибкая, чем сис­тема орфографическая. Поэтому она более открыта для стихийных про­цессов, не сдерживаемых официальными правилами. И редактор должен хорошо знать эти процессы. Продемонстрируем два из них, может быть, самых малозаметных.

Первый процесс – уменьшение количества закавыченных слов в газете. Кавычки, этот малозаметный знак препинания, был, между тем, самым любимым, самым агрессивным знаком препинания в советской печати. И в печати фашистской Германии тоже. Этот знак тоталитарной прессы. О нем есть небольшая научная литература.³

Посмотрите еще раз в разделе об опечатках текст письма чита­теля с доносом на районную газету. Пять закавыченных слов и словосо­четаний в четырех предложениях! Подумайте самостоятельно: о чем сигнализируют эти знаки? Зачем читатель их употребил?

Кроме своей прямой задачи – выделения цитат, чужих слов – ка­вычки выполняли также очень специфическую функцию подстраховки автора текста: как бы меня не поняли превратно, как бы чего не вышло. Закавычивались газетные метафоры: «второй хлеб», «королева полей». Вдруг читатель поймет буквально? Закавычивалось ироническое слово­употребление: «солидная» газета, новая «конституция». Вдруг читатель не поймет иронии? Закавычивались разговорно-просторечные слова: «заколачивать» деньги, «подкинуть» идею. Вдруг читатель подумает, что это слова из моего лексикона? Особенно тщательно закавычивалась идеологически чужая лексика: «холодная война», «советская угроза», «права человека», «инакомыслие». Лингвисты усматривали в кавычко­мании некоторую стилистическую ущербность советской газеты, но журналисты-практики этого в упор не видели.

Рухнула советская идеология, и кавычки незаметно исчезли со страниц обновленных газет. Следы старой болезни можно встретить у журналистов старшего поколения. Молодежь от нее свободна.

Второй процесс – стихийная попытка изменить правописание русских буквенных аббревиатур на западный манер: ставить в сокраще­ниях после заглавных букв точки: театр-студия А.К.Т., фирма Т.А.К.Т., А.О. Наблюдаются колебания: на телеэкране – студия О.С.П., в телепро­грамме – ОСП; на телеэкране – программа V.I.Р., в телепрограмме – VIР. Примеров немного, но они показательны. Процесс пошел.

В «Словаре сокращений русского языка» 1983 года издания 17700 сокращений, из них всего две аббревиатуры из заглавных букв, которые пишутся с точками: Ф.И.О. – фамилия, имя, отчество и В.О. – Васильевский остров. Уточним: встречается вариант ФИО без точек. Кроме того есть еще одна петербургская аббревиатура, не попавшая в словарь: П.С. (Петроградская сторона). Все, больше русских точечных аббревиатур нет.

Но они были в конце XIX века. Первые русские буквенные аб­бревиатуры писались с точками. Бесточечные написания появились чуть позже, но победили только в 1920-х годах. Новая аббревиатура Р.С.Ф.С.Р. поначалу писалась с точками.

Новая мода на точечные аббревиатуры как будто бы возврат к старому, но это не так. Новое написание – это влияние на русский язык английского языка, в котором сокращения из заглавных букв могут быть и с точками и без точек.

Если вы думаете, что разница между типами написания аббре­виатур чисто формальная, то вы, как говорится, глубоко ошибаетесь. Разница принципиальная, разница в произношении таких сокращений. Английские буквенные аббревиатуры произносятся по буквам: U.S.A. (ю-эс-эй), C.N.N. (си-эн-эн), O.K. (о-кей). Подобные русские сокращения произносятся совсем иначе. Если сокращение состоит из одних соглас­ных букв, то оно произносится, как и в английском – по буквам: БДТ (бэ-дэ-тэ), если же среди букв хотя бы одна гласная, то произношение меня­ется: аббревиатуры читаются как обычные слова: СКА (ска), ТАСС (тасс), НЭП (нэп), МХАТ (мхат), СМИ (сми). Поэтому русская аббре­виатура может превратиться в обычное слово: вуз, мид, врио. Даже рас­шифровка аббревиатуры может быть забыта. Расшифруйте: дот, дзот, загс.

Таким образом, разделение точками заглавных букв в русских аббревиатурах на английско-американский манер – это, во-первых, без­грамотно, во-вторых, неуважение своего языка, в-третьих, нарушение законов русского языка. И, в-четвертых, редактор должен безжалостно исправлять такие вольности.

¹ О вариантности в современной русской пунктуации см.: Шварцкопф Б.С. Современная русская пунктуация. М., 1988. С. 150–186.

² Николаев А.А. Пунктуация стихотворений Тютчева // Современная пунктуация. М., 1979. С. 202–222.

³ О кавычках в газете см.: Крон А., Успенский Л. Кавычки и какбычегоневычки // Литературная газета, 16 октября 1965 г.; Беззубое А.Н. Еще раз о кавычкомании // Журналист. 1979. № 2; Васильев В. Оскорбление кавычкой // Литературная газета, 18 июня 1980 г.

1.3. Лексико-семантические ошибки

Лексико-семантические ошибки возникают от неточного знания значения слова, а иногда и от совершенно ложного знания и изредка от невнимательности. Обычно такие ошибки допускаются в словах из пе­риферийной зоны словарного запаса человека.

Общее количество слов в русском языке никем не подсчитано. Наверное, оно близко к миллиону. В новом Академическом словаре рус­ского литературного языка будет около 200 тысяч слов. А. Пушкин за годы своего творчества употребил 21200 слов. А. Блоку для написания цикла «Стихов о Прекрасной Даме» понадобилось 2500 слов. Сколько слов в вашем словаре? Имеется в виду активный запас слов – слова, ко­торые вы употребляете. По некоторым оценкам лингвистов словарь че­ловека с высшим образованием имеет объем порядка 10 тысяч слов. Это количественная сторона словаря. Теперь качественная.

Значения почти всех слов, которые мы знаем, находятся в зоне подсознания. Любая попытка дать рациональное определение тому или иному слову, превращается в непосильную задачу. Не верите? Тогда определите простое слово «стол», переведите его значение, которым вы пользуетесь без всяких затруднений, в сферу сознания. Попробовали? Получается что-то длинное и смешное. Теперь посмотрите в толковый словарь, прочитайте статью на это слово. У него, оказывается, не одно, а шесть значений. А вы, пользуясь безошибочно словом, и не подозревали об этом. А еще в словаре приводятся фразеологизмы со словом «стол». А еще есть и вообще другое, второе слово «стол» – историзм со значени­ем «престол».

Так что ошибиться в значении слова, особенно нового, или ста­рого, или специального, или редкого не так уж и трудно.

Остановимся сперва на механизмах возникновения лексико-семантических ошибок. Основных механизмов всего два: ложная сино­нимия и ложная этимология.

Ложная синонимия:человек не знает точного значения слова и приравнивает его к значению другого слова, считая его синонимом первого.

«Магазин быстро завоевал авторитетсреди населения.» (Газета).

Авторитет – это влияние, а в контексте речь идет о популярно­сти, известности.

«Между нами есть особенности.»(Ю.Бондарев). Автор хотел сказать: различия, но употребил ложный синоним.

Иногда ложные синонимы не совсем ложные. Смешиваются частичные синонимы,которые не во всех контекстах могут заменить друг друга.

«Мы уже накопили незначительныйопыт в этом деле.» (Газета). Надо: небольшой опыт. «Небольшой» и «незначительный» – частичные синонимы. Кроме того, смешаны словосочетания «уже зна­чительный» и «еще незначительный».

«По-деловому суетятся члены новогодней комиссии.» (Газета). Надо: торопятся. Суетиться – бестолково торопиться.

Особенно часто ложными или частичными синонимами оказы­ваются однокорневые паронимы, поэтому смешение паронимов– самая распространенная причина лексико-семантических ошибок.¹

«Машина лейтенанта стала достигатьбеглецов». (Газета). На­до: настигать.

«Десятки солдат химического центра были подверженывоз­действию ЛСД. Он вводился также морским пехотинцам.» (Газета). На­до: подвергнуты.

«Нетерпимыйхолод мучал нас всю дорогу». (Газета). Надо: нестерпимый.

«Так появилось желание занововернуться в прошлое.» (Газета). Надо: снова.

«Теоретический фундамент космических полетов положентру­дами К.Э.Циолковского.» (Газета). Надо: заложен.

«Комнату проветривать возможночаще.» (Медицинская бро­шюра). Надо: как можно, по возможности.

Существуют очень популярные пары слов, которым посвящены десятки статей по культуре речи и которые продолжают выступать в роли ложных синонимов: стать и встать, надеть и одеть, предоставить и представить, обоснование и основание и т. д. Если вы их не различаете, наведите справки в словарях.

Ложная или частичная синонимия могут привести к контами­нации словосочетаний.

«Предлагается в окружениисобора запретить автомобильное движение. (Газета). Надо: вокруг (в районе) собора. Но можно сказать: в окружении президента. Можно рассматривать эту ошибку и как смеше­ние паронимов.

«Завтра, как сообщают синоптики, состоится облачная с прояс­нениями погода.» (Газета). Погода ожидается, а состоится матч.

Ложная этимология(другое название – народная этимология) – явление, по сравнению с ложной синонимией, довольно редкое.

Приведем два типичных примера.

Первый пример без искажения формы слова: слово «заглавный» некоторые, по ложной этимологии, производят от слова «главный» и наделяют значением «самый главный», «первый».

«Заглавным шел жеребец Хиус.» (Газета). То есть – первым.

«Заглавная профессия». (Газетный заголовок). То есть – самая главная.

В устной речи встречаются: заглавная фигура, заглавный во­прос, заглавная должность.

А между тем слово «заглавный» происходит от слова «заглавие». Отсюда: заглавная буква, заглавная тема в печати, заглавная партия в опере, заглавная роль в пьесе (роль персонажа, именем которо­го названа пьеса). Поэтому в пьесе А.П. Чехова «Вишневый сад» нет никакой заглавной роли.

Второй пример с искажением формы слова. Было когда-то рус­ское слово «селянка» – сельское кушанье. Потом оно превратилось в «солянку» – соленое кушанье, хотя оно не более соленое, чем остальные. У Чехова мы найдем только селянку, у Горького – оба слова, у Фурма­нова (в «Чапаеве») – только солянку. Вот время народной переделки слова.

Это была раскладка лексико-семантических ошибок по причи­нам их возникновения. Но для литературного редактирования этого ма­ло. Есть еще одна важная сторона ошибок – их частота. Выше по час­тотной характеристике ошибки были разделены на индивидуальные, регулярные, массовые.

Индивидуальные ошибкиимеют субъективную основу и ха­рактеризуют отдельного человека. Кто-то не различает слов «коренной» и «закоренелый» и говорит: «Она закоренелая москвичка». Для кого-то синонимичны «природный» и «прирожденный», и у него в тексте мож­но встретить: «Он природный наставник молодежи», третий пишет в газете: «Большинство времени уделялось профилактике». Вместо: большая часть времени.

М. Горький допускал сочетание числительного с собиратель­ным существительным: «полмиллиона молодежи, получающей высшее образование», «больше тысячи молодежи охвачены жаждой знания».

Р. Рождественский не различал слова «боязно» и «боязливо»:

«Ты в окошко глянешь боязно.»

Здесь нужно: боязливо, то есть робко, с боязнью. Разница меж­ду словами не только семантическая, но и синтаксическая: боязно – только сказуемое (ей боязно); боязливо – только наречие (она чувствует себя боязливо).

В общем, у каждого свои недостатки.

Регулярные ошибкиимеют другое качество. Их нельзя счи­тать субъективными. Если многие регулярно спотыкаются на одном и том же месте, значит, там что-то есть. «Заглавный вопрос», «надеть оч­ки», «представить слово» – такие ошибки встречаются нередко. Типич­ный пример регулярной ошибки в переводе И. Кашкина романа Р. Стивенсона «Владетель Баллантрэ»:

– К черту эти напыщенные речи! – воскликнул милорд. – Вы прекрасно знаете, что мне это ни к чему. Единственно, чего я добива­юсь, это оградить себя от клеветы, а дом мой – от вашего вторжения.

Нашли ошибку? Надо различать две конструкции: «единственное (числительное), чего я добиваюсь» и «единственно (наречие) правильное решение». На этом споткнулся очень квалифицированный переводчик, а может быть, наборщик.

Регулярные ошибки требуют такого же жесткого исправления, как и индивидуальные, хотя и могут быть частично объяснены. Разберем еще три характерных примера.

1. Слово «миновать» означает «проходить мимо, рядом». А на практике, кроме словарного значения, встречается и такое:

«Каждый день тысячи рабочих минуют проходную каждого за­вода.» (Районная газета).

«Поднявшись по ступеням, Наполеон миновал неширокую ка­литку в крепостной стене и направился в город.» (Популярная статья на историческую тему).

Получается, что тысячи рабочих прогуливают работу? Нет, ко­нечно. Слово «миновать» употреблено здесь в значении «проходить че­рез». И эту ошибку сделали два совершенно разных автора. Значит есть какая-то объективная причина для нее. Возможно, это самое начало процесса, в результате которого значение слова изменится – расширится. А может, процесс заглохнет. История покажет.

2. Слово «обнародовать» означает «объявить, опубликовать для всеобщего сведения». А в газетах 1970–1980-х годов встречалось такое словоупотребление:

«Так бы это и осталось неизвестным, если бы журналист не об­народовал подвиг героя».

«Лев Толстой впервые обнародовал слово «непротивление». А Ленин «партийность».

Нельзя обнародовать событие или слово. О событии можно рас­сказать, а слово впервые употребить. Но здесь ситуация совершенно не та, что в предыдущем случае. Здесь перед нами метафорическое упот­ребление слова – не авторская глухота, а авторская вольность. Перенос­ное значение – «показать, рассказать народу». Метафора была популярна у журналистов той эпохи, а потом умерла вместе с эпохой. Прервался процесс появления нового значения у слова.

3. Слово «половина» означает «одна вторая часть», «одна из двух равных частей». Мы говорим: одна половина, первая или вторая половина, обе половины. Неверно: последняя половина. Курьезно: большая или меньшая половина. Плеонастично: две равные половины. Ошибки очень прозрачные, но посмотрите, как настойчиво встречается одна из них:

«Перед нами стоит сейчас вторая, большая половина задачи, большая по трудности.» «Тем самым что мы сбросили власть эксплуата­торов, мы сделали уже большую половину работы.» (В.И. Ленин. Речь на заседании пленума Моссовета, т. 31, с. 372, 373).

«Большая половина фабрики... была в огне.» (Б. Полевой, «Глубокий тыл»).

«Большая половина неба», «большая половина загона», «большая половина мужиков». (А. Ананьев, «Годы без войны»).

«Ожоги покрывали большую половину тела». («Советская Рос­сия», 1957 г.).

«Большая половина рабочих чертежей уже готова.» («Ленинградская правда». 1976 г.).

«Большая половина матча прошла в равной борьбе». (Телевидение, 1985 г.).

Во все этих примерах слово «половина» употреблено в значении «одна из двух неравных частей». И тогда большая половина – это большая часть. Но это значение всегда останется ошибкой. Ибо оно открыто алогично.

Регулярность может проявляться очень слабо. М.С. Горбачев в телевизионном интервью в 1996 году сказал такую фразу: «Зюганов в теории блудит.» Он хотел сказать: блуждает. Перепутал паронимы. Это индивидуальная ошибка? Нет. В одном военном приказе 1942 года встретилось такое же словоупотребление: «Части дивизии блудили по лесу.» Ошибка слабо регулярная. Их авторы не знали, что слово «блудить» стоит в ряду: блуд, блудница, блядь и пр. Знали бы – поосте­реглись бы.

Массовые ошибки– это ошибки, получившие широкое, повсе­местное распространение, но не узаконенные словарем.

Начнем с курьезной ошибки на идеологической подкладке. Выше, в разделе «Фактические ошибки», мы уже выяснили, что выстрел «Авроры» не был сигналом к штурму Зимнего дворца. Теперь займемся лексико-семантическими манипуляциями, связанными с этим событием. Вторая ложь родилась где-то в 1960-х годах, когда выстрел «Авроры» превратился в залп «Авроры». Залп – это одновременный вы­стрел нескольких орудий. Сочетание «залп «Авроры» мог придумать только малограмотный человек, но эта лексическая и историческая ошибка получила массовое распространение. Был даже снят художест­венный кинофильм под названием «Залп «Авроры». В газетах можно было встретить расхожую фразу вроде: «Легендарный крейсер «Аврора». Это его залп возвестил о начале новой эпохи.» Видный поэт и публицист того времени Николай Грибачев многократно выступал на эту тему. Вот только одна его фраза из журнальной статьи: «Однако бу­дущий Пимен, бесстрастный летописец лет минувших, обязательно от­метит, что в заревах залпа «Авроры» родилась все растущая волна необ­ратимых перемен.² Прочитайте еще раз внимательно. Почему от одного залпа образовалось не одно зарево, а много? Как в заревах может ро­диться волна? В одном предложении преувеличение, ломаная метафора и фактическая ошибка. Это образчик советского политического слово­блудия. Основой пропагандистского стиля той эпохи была жажда экс­прессии, ради ее утоления приносили в жертву и точность словоупот­ребления и даже историческую правду.

Третья неправда, связанная с событиями 25 октября 1917 года, заключена в словосочетании «штурм Зимнего». Что это за штурм, в ко­тором не было ни одного убитого? Позднейшие инсценировки и художественные фильмы, в которых солдаты и матросы бегут из-под арки Главного штаба к Зимнего дворцу, прямо на пулеметную стрельбу юн­керов не имеет ничего общего с исторической правдой.³ Не было жертв, а значит, не было и штурма. Был захват Зимнего дворца, то есть разоружение и вытеснение его защитников без кровопролития.

Некоторые нынешние публицисты настаивают на том, что и ре­волюции не было – был Октябрьский переворот. Сами большевики в первые годы советской власти так называли это событие. Но все-таки, думается, что по своему историческому значению это была революция – Октябрьская, но не Великая. Величие оставим за Отечественной войной 1941–1945 гг.

Массовой ошибкой является также словосочетание «правительственная награда». Никто эту ошибку не видит, заметил ря­довой читатель в 1987 году. Приведем полностью его письмо-заметку:

Правильно называйте награды

Хочу обратить внимание журналистов на распространенную ошибку – ее можно встретить почти во всех газетах. Нередко в печати советские ордена и медали – как боевые, так и трудовые – называют пра­вительственными наградами. А это неверно, Совет Министров СССР орденами и медалями не награждает.

Советую работникам редакций, особенно очеркистам и репор­терам, внимательно прочитать тот раздел Советской Конституции, где говорится о деятельности Президиума Верховного Совета СССР. Каж­дому станет ясно, что в нашей стране ордена и медали правильно назы­ваются государственными, а не правительственными наградами.

Красноярск. К. Кузнецов, ветеран войны и труда⁴

Конституция теперь другая, а награды по-прежнему государст­венные, но и ошибка по-прежнему встречается. Это лексическая ошибка, ибо в ней – народное представление о том, что правительство – это и президент, и совет министров, и парламент вместе взятые.

Еще одна ошибка из ряда курьезных. В 1970-е годы (а может быть, и раньше) пришло в журналистику из науки и стало модным слово «эпицентр». Журналисты поняли его неправильно – как «самый центр» или просто «центр», но с некоей экспрессией, исходящей от начальной части «эпи». Как научный термин «эпицентр» означает проекцию цен­тра (землетрясения, воздушного взрыва) на поверхность Земли. Журналисты это необычное, красивое слово стали употреблять метафорически. Определите сами переносное значение этого слова в примерах из разных газет: