Социолингвистика и социология языка

Наряду с термином "социолингвистика" многие исследователи употребляют термин "социология языка". Одни считают их синонимами, другие настаивают на необходимости разграничивать стоящие за ними понятия, считая социолингвистику одним из направлений социологии языка. При этом иногда тот или иной автор пытается теоретически разграничить эти направления исследований, но, используя их названия в конкретных описаниях языка под социальным углом зрения, взаимозаменяет термины "социолингвистика" и "социология языка" как полные синонимы. Например, американский ученый Дж. Фишман считает, что социолингвистика исследует прежде всего "социально обусловленную вариативность языкового употребления" [Fishman 1971: 8], социология языка рассматривает социально обусловленные языковые варианты (то, что уже установлено социолингвистикой) "как цели, как препятствия и как стимуляторы" социального взаимодействия, а самих "исполь-зователей языка и способы употребления ими языковых вариантов – как аспекты более общих социальных систем и процессов" [Там же: 9]. Однако в большой работе, помещенной в том же томе, что и процитированное предисловие [Fishman 1971a], Дж. Фишман не различает терминов социолингвистика и социология языка, используя их как синонимы.

Согласно мнению, которое разделяется многими современными исследователями, основное различие между обсуждаемыми понятиями заключается в том, что социолингвистика – это область языкознания, и она изучает языковые явления с привлечением социальных факторов (обусловливающих развитие и функционирование этих явлений), а социология языка – междисциплинарная, промежуточная область исследования, сочетающая социологические цели и методы исследования с лингвистическим материалом (см. [Kjolseth 1972; Белл 1980]. Развивая этот взгляд, можно сказать, что социолингвистика изучает языковые отношения и процессы, привлекая для их интерпретации социальные факторы, а социология языка изучает социальные отношения и процессы, обращая внимание на языковые явления, которые находят отражение в этих отношениях и процессах.

В отличие от социолингвистики, которая изучает вариативность языка, зависящую от социальных условий его существования, социология языка интересуется тем, как распределен язык, в частности языковые варианты в различных социальных группах, и как эти группы с помощью языка достигают своих целей. Например, социолингвиста интересует, как манипулирует языком власть (см. об этом в работах [Блакар 1987; Купина 1995]), как она использует его в качестве средства социальной демагогии [Николаева 1988] или средства скрыть истину [Вайнрих 1987], как можно найти путь к согласию с политическим оппонентом без ущерба для собственного реноме [Фишер, Юри 1987] и т. п. Социолингвист идет "от языка", от языкового факта, социолог языка – "от общества", от общественных отношений и институтов.

Поясним сказанное на примере. Изучая вариативность языка, социолингвист устанавливает, что использование языковых вариантов V(l) и V(2) зависит от возраста, пола, социального статуса информантов, от уровня их образования и общей культуры и от других характеристик. Основываясь на том, что вариант V(l) больше распространен в культурной среде и в группах более молодых носителей языка, исследователь может интерпретировать этот вариант как социально более престижный и более перспективный – с точки зрения нормы, – чем V(2), который представлен в менее культурной среде и главным образом в речи старшего поколения.

Те же самые варианты V(l) и V(2) могут быть и объектом внимания социолога языка. В этом случае они фигурируют как одни из признаков того или иного социального слоя, той или иной социальной группы – в ряду прочих признаков – например, психологических, поведенческих и т. п. (которые изучаются представителями других гуманитарных наук).

Однако социология языка не ограничивается использованием результатов, полученных социолингвистами, для лингвистической характеристики тех или иных групп. Задачи ее значительно шире. Идя "от общества", т. е. от лингвистической характеристики общества и составляющих его социальных групп, социолог языка определяет, какими языками и языковыми подсистемами пользуется та или иная группа, в каких сферах общения и с какой регулярностью, каковы численные соотношения лиц, владеющих разными коммуникативными кодами и субкодами, устанавливает количественные показатели, характеризующие использование языка (языков, языковых подсистем) в средствах массовой информации, в науке, в сфере образования, художественного творчества и т. п. Особенно актуальны такие исследования в многоязычных обществах, где важными параметрами языковых ситуаций являются распределение языков в разных общественных и этнических группах, характеристика групп с точки зрения использования ими этих языков в тех или иных коммуникативных целях, общественные оценки "своего" и "чужого" языков и т. п.

Социология языка может ставить перед собой и задачу изучения определенных социальных групп в качестве таких совокупностей людей, которые используют специфические языковые средства в роли символов принадлежности индивида к данной группе.

Таким образом, социолингвистика и социология языка, имея много общего в целях и задачах исследования, достигают этих целей и решают эти задачи, идя разными путями: первая – от языка к обществу, вторая – от общества к его языковым характеристикам.

В некоторых работах помимо социолингвистики и социологии языка выделяется еще лингвистическая социология, или лингвосоциология. Как следует из определений, которые дает Л. Б. Никольский этому понятию, оно весьма близко к тому содержанию, которое вкладывается в термин "социология языка": это "направление или область исследования, в которой изучаются социальные явления и процессы через их языковые отражения, а язык рассматривается в ряду факторов, оказывающих воздействие на функционирование и эволюцию общества" [Никольский 1976: 131]. В сходном понимании термин лингвистическая социология употребляют и некоторые зарубежные лингвисты (см., например [Ellis 1965]).

Прикладная социолингвистика

Многие науки, помимо теоретической разработки стоящих перед ними задач, решают задачи, связанные с практикой; обычно направления, занимающиеся этим, называются прикладными. Существует, например, прикладная лингвистика, которая разрабатывает широкий круг практических проблем – от создания письменностей и алфавитов для бесписьменных и младописьменных народностей (эта задача была чрезвычайно актуальна в нашей стране в 1920– 1930-е годы) до разработки систем машинного перевода, информационного поиска и других систем автоматической переработки текста. Обширно поле применения прикладной математики, прикладной психологии и других прикладных наук.

Какие же проблемы составляют объект прикладной социолингвистики?

Это, например, проблемы обучения родному и иностранным языкам. Традиционная методика преподавания языков базируется на словарях и грамматиках, которые фиксируют главным образом внутриструктурные свойства языка и обусловленные самой его системой правила использования слов и синтаксических конструкций. Между тем реальное употребление языка, как мы выяснили в предыдущих главах, регулируется еще, по крайней мере, двумя классами переменных – социальными характеристиками говорящих и обстоятельствами, в которых происходит речевое общение. Следовательно, обучение языку наиболее эффективно тогда, когда в методике его преподавания, в учебной литературе учитываются не только собственно лингвистические правила и рекомендации, но и различные "внешние" факторы.

Наиболее очевидна роль этих факторов при обучении второму языку. Те знания и навыки, которые ребенок приобретает в процессе освоения родного языка, взрослый человек, постигая неродной для себя язык, должен усваивать "с нуля", в значительно более короткие сроки и в известной мере искусственно – в учебной ситуации, а не в ходе постепенной социализации. Ошибки в чужом языке, и особенно в речевом поведении, чаще всего происходят от незнания ситуативных и социальных условий уместности тех или иных языковых единиц и конструкций, от невладения мехазмами КОдового переключения при изменении параметров речевого общения (смене темы, адресата, цели и т. п.). В отечественной системе образования еще нет должного осознания целесообразности применения социолингвистики для целей обучения языкам, хотя социолингвисты пытаются внедрить в сознание педагогов важность этой проблемы (см. работы [Дзекиревская, Тарасов 1970; Дьячков 1992; 1993; Фирсова 1992]). В лучшем случае используются страноведческие знания (ср., например, серию учебников русского языка для иностранцев, созданную в Институте русского языка им. А. С. Пушкина), но они составляют лишь часть социолингвистической информации. В США и некоторых других странах важность подобной информации при обучении языку осознана достаточно давно. К этому выводу можно прийти на основании как общих заявлений типа "...социолингвистическая информация может способствовать разработке новых основ подготовки учителей, созданию учебных материалов, методов обучения и различного рода учебных программ" [Shuy 1974: 157], так и конкретных программ, созданных с участием социолингвистов и применяемых в школьном обучении языкам. Уже к середине 70-х годов было разработано несколько таких программ, и интенсивная работа в этом направлении продолжается как в США, так и в странах Западной Европы.[74]

Социолингвистическая информация важна при разработке проблем и практических мер, составляющих языковую политику государства. Языковая политика требует особой гибкости и учета множества факторов в условиях полиэтнических и многоязычных стран, где соотношение языков по их коммуникативным функциям, по использованию в различных сферах социальной жизни тесно связано с механизмами политического управления, национального согласия и социальной стабильности. Одним из инструментов языковой политики являются законы о языках. Их разработка в целом – компетенция юристов: именно они должны четко и непротиворечиво формулировать положения, касающиеся, например, статуса государственного языка, его функций, защиты монопольного использования государственного языка в наиболее важных социальных сферах, регламентации применения "местных" языков и т. п. Но совершенно очевидно, что создать лингвистически грамотные законы о языке можно лишь на основе всестороннего знания функциональных свойств языка, степени разработанности в нем тех или иных систем (например, системы специальных терминологий, научного языка, языка дипломатических документов, официально-делового общения и т. п.), более или менее детального представления о том, что м ожет и чего не может данный язык в разнообразных социальных и ситуативных условиях его применения (широкий круг вопросов, связанных с разработкой законов о языке, обсуждается в статьях сборника [Языковые... 1994]). Сферы приложения социолингвистической теории и результатов социолингвистических исследований к решению задач общественной практики нередко зависят от характера языковой ситуации в той или иной стране. В многоязычных странах возникают одни проблемы, в моноязычных – совсем иные. В условиях многоязычия остро стоят вопросы выбора одного языка-макропосредника, который служил бы средством общения всем нациям, населяющим страну, и, возможно, обладал бы статусом государственного языка. В условиях языковой однородности актуальны проблемы нормирования и кодификации литературного языка, его отношений с другими подсистемами национального языка. Отсюда – разные акценты в разработке социолингвистических проблем, в ориентации прикладных направлений социолингвистики.

Например, в некоторых полиэтнических странах особое политическое значение приобретает сохранение языков малочисленных народностей (так называемых миноритарных языков – от фр. minoritaire 'относящийся к меньшинству, представляющий собой меньшинство'), в связи с чем возрождается литература на этих языках, они вовлекаются в сферу общественной коммуникации. Нередко эти процессы приходят в противоречие с функциональными возможностями миноритарных языков, с неразвитостью в них стилей, неразработанностью специальных терминологий, общественно-политической лексики и т. п. Многие из этих проблем – объект интереса прикладной социолингвистики.

В ряде стран современной Европы остра ситуация с иностранными рабочими и иммигрантами из азиатских и африканских государств, с их социальной, культурной и языковой адаптацией. Поэтому вполне объяснимо внимание немецких и французских исследователей к речевому поведению иммигрантов, смешанным формам речи (в частности, к полуязычию - например, турецко-немецкому, арабо-фра'нцузскому и т. п.), к обучению детей иммигрантов в европейских школах и др. (освещение этой проблематики можно найти в сборнике [Living... 1982], сжатое ее изложение - в статье [Liidi 1990]).

Для американской социолингвистики некоторое время тому назад был характерен всплеск интереса к блэк-инг-лиш– языку американских негров, который по ряду черт отличается от стандартного американского варианта английского языка. В связи с этим весьма актуальной оказалась проблема обучения негритянских детей в школе, поскольку речевые навыки, полученные ими в семье, приходят в противоречие с правилами того английского языка, которому их обучают в школьном классе (см. [Dillard 1973; Labov 1972; Швейцер 1981]).

В условиях современной России актуально изучение и многоязычия, характерного для полиэтнических стран (в частности, сохранения "витальности", т. е. жизнеспособности, миноритарных языков), и вопросов, связанных с нормализацией и кодификацией отдельных национальных языков, например русского литературного, взаимоотношений и взаимовлияния разных подсистем национального языка, что получает отражение в языковой практике и вызывает определенную общественную реакцию. Такова, например, реакция на жаргонизацию литературной речи, весьма интенсивную в конце XX в., на неумеренное заимствование иноязычной лексики, на другие процессы, характерные для развития и функционирования современного русского литературного языка, которые, по мнению многих представителей интеллигенции, требуют регулирующего вмешательства со стороны лингвистов.

Подробный очерк истории языковой политики в нашей стране представлен в приложении к учебнику.

Глава 5

МЕТОДЫ СОЦИОЛИНГВИСТИКИ

Социолингвистика – молодая наука. Она еще не успела в должной мере выработать собственные, присущие только ей методы исследования языка. Но ввиду того, что она возникла на стыке двух наук – социологии и лингвистики, представители новой области знания попытались воспринять все лучшее, что характерно для методики и техники исследований в обеих "питающих" ее науках.

В. А. Звегинцев даже писал о "методической всеядности" социолингвистики и в связи с этим находил, что методический аппарат представляет собой "самое слабое ее место" [Звегинцев 1982: 255]. Однако такая всеядность (как кажется, в значительной степени преувеличенная Звегинце-вым) имеет и свои объяснения: во-первых, как всякая молодая отрасль знания, социолингвистика совершенно закономерно идет по пути отбора методических приемов из того, что уже есть в других науках; во-вторых, широкий спектр методов соответствует достаточно большому кругу разнообразных проблем, которые относятся к компетенции социолингвистики. В связи с этим необходимо отметить, что в последнее время в социолингвистике наблюдаются два взаимосвязанных процесса: выработка собственного понятийного и методического аппарата и конкретизация предметной области, отказ от слишком широкой трактовки задач социолингвистики (последнее характерно, например, для концепции американского социолингвиста Д. Хаймса). Пожалуй, рано говорить об особых методах, используемых при создании социолингвистических теорий, – здесь социолингвистика ограничивается общенаучными методами. Методические особенности социолингвистики заключены в ее эмпирических исследованиях. При сборе конкретной информации социолингвистика в значительной своей части опирается на методический опыт социологии и социальной психологии, но методы этих наук получают здесь те или иные модификации применительно к задачам, которые решаются этой лингвистической дисциплиной. Так, поскольку многие виды социолингвистических работ связаны со сбором и анализом массового материала (только на основании значительного числа фактов можно судить, как используется язык социальными группами, а не отдельными индивидами), в социолингвистике применяются методические приемы, издавна используемые социологами: устный опрос, анкетирование, интервью и другие, которые претерпевают изменения в соответствии со спецификой социолингвистического анализа.

В настоящее время можно говорить об определенной совокупности методов исследования, которыми пользуется социолингвистика. В целом методы, специфические для социолингвистики как языковедческой дисциплины, можно разделить на три группы: методы сбора материала, методы его обработки и методы оценки достоверности полученных данных.

В первой группе преобладают методы, заимствованные из социологии, социальной психологии и отчасти из диалектологии, во второй и третьей значительное место занимают методы математической статистики. Есть своя специфика и в представлении социолингвистических материалов. Кроме того, полученный, обработанный и оцененный с помощью статистических критериев материал нуждается в с о -циолингвистической интерпретации, которая позволяет выявить закономерные связи между языком и социальными институтами.

Важной особенностью социолингвистики является необходимость уточнять методические детали применительно к каждой конкретной задаче. Поскольку социолингвисту часто приходится иметь дело с большим числом информантов, предварительное абстрактное моделирование ситуации опроса не может предсказать всех трудностей, которые часто возникают при непосредственном контакте с информантами. Для того чтобы выявить все осложняющие факторы и минимизировать их воздействие на результаты исследования, обычно проводятся пилотажные исследования, в ходе которых проверяется действенность известных методических приемов в отношении конкретной ситуации.

При сборе информации социолингвисты чаще всего прибегают к наблюдению и опросам; достаточно широко используется и общенаучный метод анализа письменных источников. Разумеется, часто эти методы комбинируются: после предварительного анализа письменных источников исследователь формулирует некую гипотезу, которую проверяет в процессе наблюдения; для проверки собранных данных он может прибегнуть к опросу определенной части интересующей его социальной общности. В самом начале социолингвистического исследования перед исследователем встает проблема выбора тех конкретных индивидов, на языковом поведении которых предполагается строить гипотезы и проверять их.

Отбор информантов

Проблему отбора информантов обычно рассматривают в связи с анкетированием, но она важна при любом социолингвистическом исследовании. Задачи, которыми занимается социолингвист, всегда привязаны к определенному социуму; вслед за социологами социолингвисты называют членов этого социума генеральной совокупностью. Генеральная совокупность(применительно к задачам социолингвистики) – это множество всех индивидов, чьи языковые особенности являются объектом конкретного социолингвистического анализа.В зависимости от поставленной задачи размеры этой совокупности могут сильно различаться. Если изучаются особенности коммуникативного поведения в малой группе, то детальное исследование всей генеральной совокупности не представляет серьезной проблемы, но в большинстве случаев социолингвист имеет дело с такими генеральными совокупностями, которые полностью обозримы лишь чисто теоретически.

Если мы собираемся изучать билингвизм в Татарстане, то генеральной совокупностью является все население этой республики. Если объектом исследования выбрано варьирование редукции гласных у носителей русского литературного языка в зависимости от возраста, то в генеральную совокупность должны войти все носители русского литературного языка. Если предполагается исследовать речевые особенности русскоязычных хиппи, то в генеральную совокупность попадает всякий, кто относит себя к хиппи.

В подобных случаях, когда вся генеральная совокупность труднообозрима, исследователи прибегают к отбору некоторых типичных представителей генеральной совокупности, формируют выборочную совокупность, или выборку. Естественно, чем меньше выборка, тем меньше временных и материальных ресурсов требуется для ее обследования, но в отношении изучаемых явлений выборка должна быть репрезентативной для всей генеральной совокупности: те, кто попадает в выборку, должны представлять собой миниатюрную модель всей генеральной совокупности.

Перед исследователем встает очень сложная задача: заранее установить, какие именно свойства членов генеральной совокупности могут отразиться на изучаемых аспектах языкового поведения. Например, при исследовании билингвизма заведомо важны следующие параметры индивида: этническая принадлежность, район проживания (сельская местность, небольшой город, крупный город), возраст, пол, уровень образования. Это означает, что распределение носителей этих характеристик в выборке должно максимально приближаться к тому, как обстоит дело в генеральной совокупности. Поскольку каждый индивид обладает специфическим набором таких характеристик, в выборке должны быть соответствующим образом представлены именно эти наборы. Например, среди отобранных в выборку городских татар распределение по полу, возрасту и образованию должно соответствовать этим показателям среди всех городских татар генеральной совокупности. В том случае, если носители отдельных характеристик будут отбираться независимо, теоретически может появиться такая выборка, где квота по высшему образованию будет заполнена одними женщинами, квота по лицам старших возрастов – только горожанами и т. п. В результате по каждому параметру в отдельности выборка будет повторять генеральную совокупность, однако не будет репрезентативной. Если при выборке соблюдаются характерные для генеральной совокупности соотношения лиц с определенными наборами тех социальных параметров, что признаны значимыми для исследования, то такая выборка называется квотной пропорциональной выборкой, а соответствующие параметры – связанными.

Вторая из сформулированных выше гипотетических задач (варьирование редукции гласных) демонстрирует наличие одной очень серьезной проблемы, без решения которой невозможно произвести выборку. За внешней легкостью обозначения генеральной совокупности ("носители русского литературного языка") может скрываться чрезвычайная трудность точного определения ее границ: необходимо сформулировать, каковы основания для включения или невключения индивида в число носителей литературного языка, и лишь после этого приступать к формированию репрезентативной выборки.

С проблемой выборки сталкиваются не только социолингвисты, но и лингвисты "чистые": например, при подборе информантов с целью описания ранее не исследованного языка, в диалектологической экспедиции, при подборе дикторов для инструментального фонетического анализа и т. п. Но для такого рода задач первый попавшийся или даже "среднестатистический" носитель языка не очень годится; подходящих информантов помогают найти квалификация, исследовательский и жизненный опыт специалиста. Одни носители языка могут оказаться более пригодными для продуцирования связных текстов, другие – обладающие идеальной дикцией – для изучения фонетики, третьи – для сбора словарных материалов и фразеологии. Каждый, кому приходилось заниматься полевым описанием языка, знает, как непросто найти хорошего информанта-"грамматиста", который легко справляется с синтаксическими и морфологическими трансформациями, а подчас и включается в научный поиск. Немаловажными являются и легкость достижения контакта исследователя с информантом, его утомляемость и другие психологические особенности. В конце концов "чистый" лингвист может остановить свой выбор на двух-трех основных информантах, иногда прибегая к контрольным проверкам языковых фактов у других носителей языка. Подобный отбор социологи называют целевой выборкой. Для описательной лингвистики целевая выборка является ведущим и, бесспорно, очень продуктивным способом подбора информантов, но она имеет лишь вспомогательный характер для многих социолингвистических задач, а именно таких, которые направлены на выявление языковых характеристик некоторого социума в целом.

Безусловные преимущества этого типа выборки – простота и экономичность, недостаток – невысокая достоверность полученных социолингвистических данных. Увеличение размеров целевой выборки мало помогает: когда информанты отбираются с опорой лишь на исследовательское чутье, невозможно обосновать представительность полученных данных для всей генеральной совокупности. При этом чем многочисленнее и разнороднее генеральная совокупность, тем менее надежными становятся результаты.

Многие социолингвистические задачи не предполагают статистической обработки материала, для их решения целевая выборка оказывается оптимальной. Приведем такой пример. Собирая материал для словаря сленга хиппи, автор целевым образом отбирал интервьюируемых среди представителей различных "системных" группировок Москвы, Санкт-Петербурга, Таллина, Уфы. При обработке материала "слово считалось используемым носителями сленга, если хотя бы несколько опрошенных информантов, идентифицирующих себя как хиппи, знали и употребляли это слово (при этом подразумевалось, что опрошенные информанты не относятся к одной и той же компании, и, таким образом, рассматриваемое слово не является окказионализмом)" [Рожанский 1992: 5]. Для обоснования включения слова в словарь проводился опрос контрольных информантов, не относящих себя к хиппи.

Целевой выборке противостоят различные виды вероятностных выборок. Наиболее точной, но и наиболее трудоемкой является так называемая случайная выборка. Определение случайный следует в данном случае понимать не в обиходном его значении ('бессистемный'), а как теоретико-вероятностный термин: при случайном выборе любой элемент (и любой набор элементов) генеральной совокупности имеет равную вероятность попасть в выборочную совокупность. Чтобы идеально соблюсти требования простой случайной выборки, необходимо иметь полный список всех элементов генеральной совокупности и далее выбирать из него необходимое число элементов при помощи таблиц случайных чисел. На практике случайную выборку часто заменяют систематической, когда при необходимости выбрать i единиц из генеральной совокупности, содержащей п единиц, отбирают каждую n/i-ю единицу из общего списка.

Размеры выборки зависят от степени разнообразия единиц, образующих генеральную совокупность. Если все элементы абсолютно одинаковы, то и выборка может быть сколь угодно мала; напротив, чем выше неоднородность генеральной совокупности, тем больше должно быть выборочное отношение (численное соотношение выборки и генеральной совокупности). Иными словами, при неизменной генеральной совокупности увеличение выборки позволяет уменьшить количество возможных ошибок в собранном материале, при неизменных размерах генеральной и выборочной совокупностей количество ошибок зависит от структуры генеральной совокупности: чем она сложнее (т. е. чем большим числом разнородных признаков – например, полом, возрастом, уровнем образования, профессией и т. п. - она характеризуется), тем выше вероятность ошибок.

Облегчить процесс выборки помогает кластерная выборка, которая предполагает разбиение генеральной совокупности на территориальные кластеры (от англ, cluster, букв, 'пучок, куст', а также 'группа') с последующей выборкой индивидов в пределах кластеров.

Еще один вид выборки - стратифицированная случайная выборка. Исследователь обычно имеет представление о структуре генеральной совокупности и может подразделить ее на определенные страты. Так, среди множества носителей русского литературного языка выделяются такие страты, как промышленные рабочие со средним образованием, служащие, журналисты и писатели, студенты-филологи и пр. Чтобы быть уверенным, что в выборку попадет должное количество представителей каждой страты, достаточно провести случайную выборку в каждой из них, а затем объединить полученные выборки. В этом случае уменьшение размеров выборки не приводит к увеличению ошибки. При стратифицированной выборке гораздо проще соблюсти принцип пропорционального представления в ней квот с необходимыми наборами социальных параметров.

Может показаться, что выделение самих страт и определение их численного соотношения представляет собой дополнительную сложность, однако стратификация множества носителей литературного языка существует независимо от исследователя и применение стратифицированной выборки позволяет лишь более отчетливо осознать проблему определения границ множества носителей литературного языка.

Для упрощения процесса подбора индивидов, подлежащих изучению, различные типы выборок могут совмещаться в многоступенчатую выборку. Многоступенчатые выборки особенно эффективны, если необходимо создать представительную выборку, элементы которой различаются по многим значимым параметрам.

Например, для исследования билингвизма молодежи в многоязычном городе структура выборки должна повторять структуру генеральной совокупности по всем параметрам, которые могут влиять на коммуникативное поведение билингвов. Сведения о социальной и этнической структуре молодежи можно почерпнуть из официальных источников (при этом надо иметь в виду, что соотношение различных этносов среди молодежи может значительно отличаться от их соотношения во всем населении города – как за счет отличий в возрастной структуре отдельных народов, так и за счет разницы в интенсивности миграционных процессов). Выборку незанятой молодежи целесообразно проводить по месту жительства, работающей молодежи – по предприятиям и учреждениям, старшеклассников – по школам, студентов - по вузам. Для выборки из каждой страты территорию города можно разбить на кластеры, но в общем случае "жилые", "производственные" и тому подобные кластеры не будут совпадать. В идеале кластеры каждой страты следует подвергнуть процедуре случайной выборки (которая может быть и многоступенчатой: при "жилой" выборке сначала случайным образом отбираются административные районы, внутри отобранных районов – кварталы и далее отдельные дома), а затем уже в отобранных кластерах произвести выборку индивидов. Конечно, нельзя забывать, что этносы в городе могут быть расселены неравномерно.

Изложенные способы получения выборочной совокупности – это тот идеал, к которому надо стремиться. Для социолингвиста, изучающего большие генеральные совокупности, он редко достижим, и не только из-за сложностей, связанных со случайной выборкой[75]: само обследование и последующая обработка собранного материала требуют больших материальных вложений.

У нас в стране самым впечатляющим мероприятием такого рода стало изучение под руководством В. А. Аврорина языковой ситуации в Сибири: в 1967–1969 гг. был обследован 31 народ (всего охвачено 58 тыс. человек, более 7% коренного сельского населения Сибири)[76]. Однако национальная и языковая политика того времени не предполагала реальных мероприятий по поддержке местных языков, и в результате собранные материалы оказались невостребованы, обработаны они были неполностью и опубликованы лишь частично.

Методически аккуратные массовые социолингвистические исследования возможны лишь при поддержке заинтересованных в них государственных институтов, а это мало где в мире имеет место. Приятное исключение составляет Япония, где государство на протяжении многих лет финансирует многоаспектные социолингвистические исследования. Информанты подбираются не только по социальным характеристикам, но и по психологическим (например, на определенном этапе отбора "испытуемым предлагалось просмотреть мультфильм, в котором постепенно собака превращалась в кошку; выяснялось, в какой момент это отметил тот или иной информант <...> в результате к анкетированию допускались лишь лица с наиболее усредненной реакцией, которые имели больше шансов считаться типичными носителями языка") [Алпатов 1988: 98]. Тщательный отбор информантов делает вполне репрезентативными для всех говорящих по-японски выборки в несколько сотен, а для некоторых задач даже и десятков человек.

Для сравнительно небольших генеральных совокупностей вполне реально получить выборку, приближающуюся ко всему изучаемому социуму по многим параметрам. Например, при исследовании этно-языковых процессов у сельских шорцев Кемеровской области в 1976 г. (изучалось владение шорским и русским языками, использование их в быту и на производстве) выборка производилась с учетом половозрастной и социально-профессиональной структуры населения. При этом в выборке доля неквалифицированных работников составила 56,9% (всего среди работающего населения, по данным нехозяйственных книг сельсоветов, эта категория составляла 58,0%; далее показатели по генеральной совокупности приведены в скобках), квалифицированных работников физического труда – 29,6% (29,8%), механизаторов - 5,6% (6,0%), служащих - 4,3% (4,8%) и т. д.; почти идентична и половозрастная структура: например, среди женщин лица старше 60 лет составили в выборке 18,6% (среди всех взрослых женщин – 17,6%), в возрасте 50-59 лет - 16,5% (16,0%), 35-49 лет - 25,0% (27,9%) и т. д.

Примерно такое же соотношение соблюдалось в выборке повторного обследования через 10 лет, в 1986 г. [Патрушева Г1996: 123-124].

Определение выборочного отношения – наиболее сложный и ответственный этап подготовки обследования, но при аккуратном и тщательном подходе репрезентативными могут оказаться достаточно небольшие выборки.

Социологи накопили значительный опыт в выделении выборочной совокупности. Институт Гэллапа и другие авторитетные организации, занимающиеся изучением общественного мнения всего населения США, пользуются выборками в 1,5–2 тыс. человек [Смелзер 1994: 641]. Популярные в России конца 1990-х годов еженедельные опросы "за кого бы вы голосовали, если бы выборы президента происходили в ближайшее воскресенье", результаты которых регулярно комментировались на телеканале НТВ, также проводились на выборке в 1,5-2 тыс. человек (были представлены разные слои населения 29 регионов).

Однако буквальное перенесение чисто социологических приемов на подготовку значимой в языковом отношении выборки может закончиться провалом даже при гораздо больших значениях выборочного отношения.

В ходе проводившегося в 1994 г. Госкомстатом России "выборочного социально-демографического обследования (микропереписи) населения с охватом 5% постоянного населения" [Ежегодник 1995: 13] в отличие от предыдущих переписей задавались социолингвистически значимые вопросы. Детали отбора выборочной совокупности не публиковались, но можно думать, что ее формировали грамотные социологи, работавшие по общепринятой у нас в стране, хорошо обкатанной методике многоступенчатой выборки: территория страны делится на зоны, "в каждой зоне производится стратификация административных районов и городов <...> на страты[77] равного объема. Из каждой страты с вероятностью, проп<

Наши рекомендации