Исторические диагнозы и прогнозы

Следует отметить, что симптомы кризиса европейской культуры европейская гуманитарная мысль фиксировала (и «звала»!), начиная с конца ХIХ века. Достаточно красноречиво об этом свидетельствует уже название работ на эту тему: Ф.Ницше: «Сумерки идолов» (1886г.), «По ту сторону добра и зла» (1888 г.); Т.Лессинг: «Закат Земли в духе. Европа и Азия», «Проклятая культура» (1916 г.); (Г.Зиммель: «Понятие и трагедия культуры», «Конфликт современной культуры» (1918 г.); О.Шпенглер: «Закат Европы» (1918 г.); Альберт Швейцер: «Упадок и возрождение культуры» (1923 г.))[42]; А.Вебер: «Германия и кризис европейской культуры» (1924); Х.Ортега–и–Гассет: «Дегуманизация искусства» (1924–1925), «Восстание масс» (1930); З.Фрейд: «Неудовлетворенность культурой» (1930 г.); Й. Хёйзинга: «Homo ludens. В тени завтрашнего дня. Диагноз духовного недуга наше эпохи» (1935 г.); Э.Гуссерль: «Кризис европейского человечества и философия» (1935 г.); К.Поланьи: «Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени» (1944 г.); Р.Гвардини: «Конец Нового времени» (1950 г.). Критический пафос и пессимизм был характерен для глобалистов Римского клуба (70–х гг), которые писали о том, что на карту поставлена судьба человека как вида, о возможных перспективах самоуничтожении человечества, неспособного кардинально изменить приоритеты и смыслы бытия[43].

Самый, пожалуй, беспощадный (и пессимистический) диагноз европейской культуре был дан европейской философской мыслью в лице Освальда Шпенглера[44], который в своей известной работе показал неизбежность умирания культуры и перехода ее в стадию цивилизации. «У каждой культуры есть своя собственная цивилизация» – завершающая стадия любого культурного развития, его омертвение и угасание. «Цивилизация есть неизбежна судьба культуры, ее завершение. Цивилизации следуют как ставшее за становлением, как смерть за жизнью, как неподвижность за развитием, как умственная старость и окаменевший мировой город за деревней и задушенным детством». Признаки цивилизации: экспансия бездушной философии и чувственного искусства, распаляющего животные страсти (цивилизация не нуждается в настоящей философия и подлинном искусстве, которые органичны лишь для этапа культуры); культ материального благополучия и денег, которые становятся универсальной ценностью, «лишенной живой связи с талантом и трудолюбием», приоритет права, которое выступает основным «регулятором отношений между людьми и богами»; атеизм, вытесняющий религию; перемещение жизни в «мировой город», «высасывающий соки из нации»; холодный практический интеллект, замещающий «пылкую и благородную духовность» и в итоге ведущей к концу западной науки, которая превращается «в чистую игру функциональными числами»[45].

Цивилизация, считал Шпенглер, становится неизбежным финалом европейской культуры – этапом ее духовного вырождения. Западноевропейская культура – это «культура воли», символом которой является Фауст. Эта культура, пройдя стадии романики, готики, ренессанса, барокко и рококо и полностью реализовав свой потенциал, в конце XIX–начале ХХ века «умирает» в цивилизации. Возникающая на «кладбище культуры» техногенная цивилизация, сохраняющая «фаустовский дух» прошлого, не имеет будущего. Ключевой фактор падения западной культуры – распад «души» и исчерпанность самого проекта. «Фауст второй части Трагедии умирает, потому что он достиг цели. …Конец мира как завершение внутренне–необходимого развития – вот что означают сумерки богов…»[46].

Идеи Шпенглера в значительной степени предвосхитил Н.Я.Данилевский, который за 50 лет до выхода «Заката Европы» создал оригинальную теорию культурно–исторических типов и показал неизбежность культурной динамики: от рождения – через развитие – к старению и смерти. Европейскую цивилизацию он квалифицировал как умирающую, носителем которой является «народ одряхлевший», у которого нет будущего и «смерть» которого неминуема[47]. Н.Я.Данилевский считал, что всякая культура есть «культура духа», однако на известной стадии своего развития культура духовно истощает себя, рассеивает свою энергию и начинает разрушать свои основы. На смену «духовным иллюзиям» приходит цивилизация, в которой техника торжествует над духом. В цивилизации доминирует прагматичность и реалистичность, массовость и обезличенность, демократичность и энтропийность. Данилевский подвергал резкой критике Европу как единственного носителя «цивилизационного начала» и отстаивал идею уникальности славянской цивилизации как нового культурно-исторического типа (который проявится в ближайшем будущем и которому дано развить все сферы человеческой деятельности)[48].

В философско–культурологической литературе ХХ века времени был обозначен возможный итог антропологической катастрофы европейского мира: переход христианской культуры на модель язычества. В частности, в текстах эзотерического характера сценарий такого перехода рассматривается как результат «оккультной контринициации» (в какой–то мере предсказанной О.Шпенглером, Х.Ортега–и–Гассетом, Р.Геноном, Ю.Эволой), т.е. тотального духовного перерождения человека в результате утраты культурного иммунитета и беспрепятственного воздействия на сознание «инфернальных сил». Культурно–метафизический смысл данных идеологий заключается в абсолютизации в структуре индивидуального «я» всего низшего и временного – гордыни, алчности, чревоугодия, зависти, гнева, веками преодолеваемого культурами, возникщими на духовно-нравственной основе мировых религий.