Этапы и «мины» европейской идентичности
Обозначенная выше тенденция возврата к идентичности по критериям почвы и крови имеют свои причины не только в современности, но и свое основание в человеческой истории. Но эта тенденция свидетельствует об очевидной регрессии европейской цивилизации, которая строилась путем тяжелого и драматичного возвышения по ступеням идентичности: от природы и рода – к духу, идее, всеобщему.
В истории человеческой цивилизации можно обнаружить три базовых критерия (и уровня) идентичности: два крайних – этническая (племенная, родовая, языческая) и универсалистская (выступающая основой имперского сознания), и промежуточная – национально–культурная, которая периодически поглощается либо языческой стихией рода, либо энергетикой имперской пассионарности.
1. Родовая, племенная идентичность – это «первичная матрица» культуры, определяющая ментальные основания ее носителя. Она характерна для культуры Древнего мира, который оставил нам тяжелый опыт в развитии человечества (включая расизм в его практическом воплощении – в стремлении к физическому уничтожению всех тех, кто воспринимался в качестве «они», и прежде всего по внешне фиксируемым отличиям – цвету кожи, разрезу глаз и т.д.)[23]. «Априорная неприязнь первобытного человека к незнакомцу, обеспечивающая консолидацию соплеменников, подтверждается многочисленными данными антропологии, и есть основания полагать, что межгрупповая вражда сопровождала всю историю рода Homo»[24]. «Духовная порча» (С.Аверинцев) языческого этапа человеческой цивилизации огромная: общение с языческими богами развращало сердце человека: разврат и злодейство совершались во имя божества, для общения с ним (Л.Тихомиров). Древний менталитет, с его иррациональностью и мистицизмом, давил волю человека, погружая его в «низшие круги бытия». Лишая человека мотивации и истощая его энергию продвижения вверх по ступеням духовного восхождения, он способствовал тем самым нравственной деградации. Языческие практики, которые характеризовались особой антигуманностью (в том числе и в форме человеческих жертвоприношений – даже древние храмы напоминали «общественные бойни»), погружали человека в стихию немотивированной агрессии. Беспощадная жестокость к «другому», к тому, кто вне общины – к рабу или чужаку – практикуется как нечто само собой разумеющееся (Л.Тихомиров)[25]. Этап родовой, племенной идентичности в Древнем мире закончился (вместе с изобретением железа в ХII–Х век до н.э.) демографической катастрофой – всплеском насилия, беспощадными и бессмысленными войнами, взаимным и немотивированным уничтожением «homo sapiens» себе подобных.
В результате усложнения форм общежития и драматического продвижения человека по лестнице гуманизации возникает этнокультурная идентичность, объектом которой становится этнос как «культурно облагороженная» совокупность племен и родов. Но и здесь инстинкт племенной солидарности, формирующий общность «мы», принципиально не преодолевается - значимым консолидирующим основании продолжает оставаться образ «они», идентифицирующий по критерию «почвы и крови». Этнокультурная идентичность, частично отвечая на вопросы «кто ты» и «с кем ты», весьма определенно дает понять: «против кого ты»[26].
2. Глобальная катастрофа Древнего Мира (начиная примерно с 3 тыс. но н.э.) определила глобальный прорыв человеческого духа, который совершился между 8 и 2 веком до н.э. Это так называемое «Осевое время» - эпоха формирования «духовных основ человеческого бытия» (К.Ясперс)[27]. Мир, вышедший из Древней Цивилизации, становится другим – универсалистская, индоктринальная, духовная идентичность вырывает человека из плена рода, в котором он был лишен свободы во всех ее смыслах, она дает ему право осознанного выбора своей судьбы, но в то же время взваливает на него тяжкий груз ответственности за ее исполнение. Корни новой идентичности – в религиозных концепциях, которые девальвировали значимость рода, обращаясь к духовному миру личности. Мировые религии «Осевого времени» послужили мировоззренческим фундаментом создания полиэтнических империй, пассионарный пафос которых проявлялся в стремлении охватить весь мир в общечеловеческом единстве[28]. Позднее религии стали ключевым условием формирования национальных культур (которые, в свою очередь, стали цементирующим основанием наций и национальных государств). Свое логическое завершение духовный универсализм находит в христианстве, которое призывает личность выйти из инерции рода и осуществить свободный выбор в сфере духа, призывает на равных основаниях людей всех рас и этносов к спасению[29].
3. Но тяжелое испытание «небом» и «свободой» (а также необходимостью самоотречения во имя высшего) человек не выдержал: с одной стороны, в неизживаемой тоске по племенному, родовому, с другой стороны, сохраняя инерцию идеальной устремленности к небу, человечество вступает в эпоху создания национальных государств (которые возникают, в том числе, и на обломках мировых империй). Формируется и расширяется пространство национально–культурной идентичности, в которой общность «мы», во-первых, перерабатывает «этнографический материал», преобразует и вбирает в себя энергетику этничности, придавая ей конструктивный статус, во-вторых, консолидирует общество-нацию исторической памятью и общей судьбой, объединяет народ ценностным и смысловым основанием. Именно ценности и смыслы, создаваемые в пространстве культуры (и имеющие в своей основе религиозные истоки), становятся душой нации, ее связующей субстанцией[30]. Формула нации – это синтез родового и универсального, вселенского. «Нация представляет собой также качественно новую стадию духовного развития общества, ее в известном смысле можно считать пострелигиозной формой духовной жизни», о чем свидетельствует европейский опыт Нового времени»[31]. Таким образом, национально–культурная идентичность имеет посреднический статус, интегрируя родовое и вселенское. Нация – это синтез рода и духа, преображающий земное и адаптирующий небесное в рамках единого сплава (не случайно значимым элементом национально–культурной идентичности становится Родина как место рождения - как результат одухотворенного племенного, родового начала). Но в то же время национально–культурная идентичность глубинно обусловлена сферой духовного - она рождается в идеальной плоскости: именно в самосознании субъект получает ответ не только на вопрос «кто я»[32], но и «зачем я», «во имя чего я».