Развитие нравственности и нравственных ценностей

Нравственная жизнь римского общества, его нравственные ценности прошли сложный путь развития. В республиканском Риме, по свидетельствам историков, жизнь и поведение каждого гражданина в общем строго и точно определялась старинными формами и приличиями. Действовали традиции нравственной жизни, нравственной оценки деяний и поступков. Римлянин, как считалось, должен был, ведя свои дела, поддерживать строгую отчетность, хорошо исполнять все свои гражданские обязанности и любить родину.

Р. Ю. Виппер писал о том, что древние римляне отличались простотой нравов в дореспубликанский и ранний республиканский периоды [9]. Даже вожди, военачальники были весьма скромны в быту и золото не имело над ними власти. В республиканском Риме у его граждан и сохранялись и развивались нравственные добродетели, достойные восхищения. Это и трудолюбие, и непреклонная честность, и обостренное чувство справедливости и несправедливости, верность долгу и клятвам [10] . Республиканская римская армия еще не была наемной, она защищала интересы родины. Юношей воспитывали на примерах доблестных предков и современников. Всячески поощрялось соблюдение исконных обычаев, традиций. Нечестно нажитые богатства, взятки, подкупы, хищения казны – все это

бывало, но осуждалось и преследовалось. Римляне при расцвете республики становились именно гражданами, не противопоставлявшими себя обществу, государству. Общество, государство не были ориентированными на угнетение своих граждан.

Изменения в этом плане происходили постепенно. Высокомерие и заносчивость продуцировались трудными, длительными, но победоносными войнами. Завоевания приводили к росту состояний, давали возможности римлянам приобретать деньги, вещи и множество рабов. Оживлялась деловая жизнь, требующая смекалки, инициативы. Росли потребности и возможности их удовлетворения. Усиливалось расслоение общества. Количественно выросшее население стало превращаться в массу, толпу. Нравственные устои явно расшатывались.

С начала I века до н. э. римский мир принизало властолюбие [11]. В борьбе за власть аристократы, диктаторы использовали чернь. Правда, простые люди императорского Рима были разными. Римское общество слоилось. В нем были представлены и торговцы и ремесленники. Они, особенно последние, ценили в людях доброту и справедливость, честность. Они, как и военные, в массе своей были людьми энергичными, ценящими труд и радости земной жизни.

У императоров и их дворов была другая жизнь и иные ценности. Уже у Юлия Цезаря (еще не императора) девизом было: если уж право нарушить, то ради господства, а в остальном надлежит соблюдать справедливость. Хотя до садизма и мелочной жестокости Цезарь не опускался, но шел на нарушение законов и порядков, был ради власти готов поступиться любыми нравственными нормами. Позже, при Октавиане Августе, и особенно после него, все, даже по видимости республиканские, учреждения в государстве переродились. Сенат раболепствовал. Император Тиберий, покидая его заседание, промолвил: О, люди, созданные для рабства! Император Калигула уже требовал, чтобы ему поклонялись как богу и говорил: пусть ненавидят, лишь бы боялись. Император Нерон был по-звериному жесток, нагло лицемерен. И императорские дворы вполне соответствовали безнравственности властителей. Соперничество, жестокость, убийства, интриги, вероломство, разврат, непомерная роскошь – все это характерно для верхов позднеримского общества.

Как бы в оппозицию этому, в сознании некоторых римлян зреет иное. Сначала возникает философское учение стоицизма с его идеалами духовной свободы (но не произвола), равенства всех перед лицом неумолимой судьбы, ее неизбежностью, неотвратимостью. Стоики, такие как придворный Нерона, философ Сенека, император Марк Аврелий, раб Эпиктет, – выступили с призывом к человеку, который, по их мнению, даже в самых страшных условиях, вопреки им, должен стремиться к нравственному совершенству. Человек, беспомощный перед коварством и злобой себе подобных, игрушка судьбы, – мог и должен был, по убеждению стоиков, найти опору в самом себе, в своем разуме. Опору столь мощную, что его внутреннюю свободу – никто не в силах отнять. И эта свобода

позволяет человеку самому стать добродетельным и активно утверждать в жизни добро.

Наряду со стоицизмом, в Риме постепенно расширяет свое влияние христианство, появившееся в римских провинциях. Ранее христианство, как мировоззрение, оказалось во многом близким к стоицизму. Но стоицизм был все же несколько аристократичным, обращенным к разуму. Христианство же не является философией, это религия, основанная на вере. Оно возникло как массовое явление, распространенное поначалу в низах общества, уже потом захватывая и его верхи. Христианство принесло нечто совершенно необычное в нравственность и привлекло к себе представителей самых разных социальных слоев. Нравственность христианская оказалась одновременно и индивидуализованной, личностной и всечеловеческой. Нравственное совершенство и несовершенство каждого человека и человечества оказались связанными с жизнью вечной, важными для той или иной продолженности земного бытия в небесном, потустороннем, истинном бытии.

Нравственная культура и нравственные ценности в древнеримский период реализовывались, таким образом различно, на разных уровнях культуры. Добро и добродетель на низшем уровне явно связывались с их полезностью для общества, общины, Рима, а поэтому и для каждого гражданина. Но в Риме очень рано, и все более уверенно, добродетель начала проявлять себя и как норма, в связи с долженствованием добра, во всех его ипостасях. Римляне ведь были убеждены в том, что служение Риму (и в войнах, и в других делах) есть нравственный долг гражданина, долг, который выше его личных интересов, дороже самой жизни каждого. Как норма поведения гражданина рассматривались и мужество, стойкость, верность, честность, справедливость.

То, что творилось в императорском Риме, выглядело поэтому как кошмарный кризис нравственности, ее упадок. Но, как ни парадоксально, именно в кризисное время вызрело движение культуры к уровню возвышенных нравственных идеалов, при сознании личной ответственности человека за происходящее. Добро и добродетель, не переставая быть должными, становились страстно желаемыми в связи со стремлением к Богу, освященными верой, верой по существу человечной. Римское общество не избежало нравственного обескультуривания, но при этом появилась возможность (только возможность) выхода на самый высокий уровень культуры, к собственно культуре. Возможность, обнаружившаяся в пределах римской империи, порожденная в римских провинциях в условиях взаимодействия и взаимопересечения различных культур, заимствований, переосмыслений.