Тяжелейшие периоды в истории России и Болгарии.

Для понимания причин этих различий очень важную роль играет исторический и политический фон развития этих стран, отношение к тем событиям, которые наиболее запечатлелись в памяти народа.

Для этого обратимся, во-первых, к вопросу в российском интервью “Можно ли сказать, что в истории нашей страны после 1917 года были тяжелейшие периоды, если да, то могли бы Вы назвать такие периоды?”.

По частоте упоминаний они располагаются так:

1. Великая Отечественная война (1941-1945гг.) (34,3%).

2. Годы сталинских репрессий (13,3%).

3. Перестройка и нынешний период (реформы 90-х годов) (12,5%).

4. Коллективизация и голод в 20-е-30-е годы (10,5%).

5. Послевоенный период (1946-50 гг.) (7,4%).

“Можно ли сказать, что в российской истории до 1917 года были катастрофы? Если да, то что бы Вы назвали такой катастрофой?”.

Первая пятерка выглядит так:

1. Первая мировая война (28,7%).

2. Отечественная война 1812 года (10,7%).

3. “Все войны” (8,6%).

4. Татаро-монгольское иго (7,4%).

5. 1905 год и “кровавое воскресенье” (7,2%).

Эти вопросы несколько отличны в болгарском интервью: “В истории нашей страны были тяжелейшие периоды. Если да, то не могли бы Вы назвать такие периоды?” и “Согласны ли Вы с утверждением, что в истории Болгарии были катастрофы?”.

Ответы респондентов распределились следующим образом:

* Тяжелейшие периоды в истории Болгарии:

1. Переходный период, настоящее время (47%).

2. Турецкое иго (21,3%).

3. Коммунизм (11,3%).

4. Вторая мировая война (9%).

5. “Войны вообще” (4,%).

* Катастрофы в истории Болгарии

1. Переходный период, настоящее время (34,1%).

2. Первая мировая война (15%).

3. Турецкое иго (12, 5%).

4. Балканские войны (11,4%).

5. Коммунизм (11,2%).

Данные, приведенные выше по России и Болгарии, безусловно заслуживают специальной интерпретации. Уж очень различны ближняя и дальняя память у этих, казалось бы, близких, особенно в прошлом, народов.

Начнем с России. Здесь респонденты на первое место ставят Великую Отечественную войну (1941-1945 гг.). Это было для россиян тяжелейшим испытанием после 1917 года. Воспоминание о нем врезалось в память народа, ведь трудно найти такую семью, где не было бы убитых, покалеченных, пропавших без вести.

Не менее трагичен и второй пункт, который называют россияне после Великой Отечественной войны — сталинские репрессии. С ними неразрывно связаны 4 и 5 пункты: коллективизация и голод в 20-е — 30-е годы и послевоенный период (1945-1950 гг.), когда массовые репрессии продолжались и голод поразил целые республики (например, Молдавию). Такого массового истребления народа история не знала. По сравнению с ним даже первая мировая война кажется незначительным эпизодом, о котором респонденты почти не вспоминают.

Эти потери не только искалечили людей, создали империю страха, но и крайне отрицательно сказались на генофонде страны. Когда на протяжении сравнительно короткого исторического периода из состава и численности различных форм (аллелей) разных генов в населении срезаются самые активные и жизнестойкие — это не может не сказаться на качественном составе популяции, на распространение разного рода наследственных болезней, уродств, не может не влиять на социальные характеристики общества, в частности на его духовный потенциал, высокий уровень катастрофического сознания, социальный иммунитет к разного рода злоупотреблениям власти.

Как видно, материалы многочисленных исследований свидетельствуют о том, что пережитые после Октябрьского переворота испытания представляли собой не только демографическую, но и генетическую катастрофу. С ее последствиями мы и наши потомки вынуждены будем считаться и в ХХI веке. Об этом свидетельствует и очень высокий уровень страхов и тревог в России по сравнению с другими странами. Невероятные опасности, гибель близких, трудности выживания потеснили у многих людей все мысли о правах и гражданском достоинстве. Человек биологический, боящийся всего и всех, не доверяющий никому и ничему, стал главным героем этого времени.

На фоне этих чудовищных катастроф россияне отрицательно оценивая период перестройки и нынешний период, тем не менее не считают его самым тяжелым. Он занимает третье место после Великой Отечественной войны и сталинских репрессий. Это заслуживает специальной интерпретации, которая кратко дана нами в Предварительных замечаниях.

Из катастроф до 1917 года россияне называют первую мировую войну, Отечественную войну 1812 года, “все войны”, татаро-монгольское иго и 1905 год и “кровавое воскресенье”. Как видно, в сознании респондентов запечатлелись в основном события, связанные с войнами, революциями, когда гибли миллионы сограждан. Тем более история распорядилась так, что Россия во всех этих событиях играла одну из главных ролей, выносила на своих плечах, платила своей кровью за те тяжелейшие испытания, которые в конечном счете меняли карту Европы и всего мира.

Совсем по-другому оценивают тяжелейшие периоды в истории своей страны болгарские респонденты.

Пусть читатель обратит пристальное внимание на то, что болгары самым тяжелым периодом считают “переходный период, настоящее время”. По их мнению, никогда не было хуже. Даже турецкое иго, даже вторая и первая мировые войны, коммунизм, балканские войны и “войны вообще” не могут сравниться с современной катастрофой, которую переживает болгарский народ.

Здесь позиция болгар выражена так решительно и категорично, что принципиально отличается от российских данных и это требует краткого комментария.

Начнем со второй мировой войны. В марте 1941 года Болгария была вовлечена в Берлинский пакт 1940 года фашистских держав. Войска Германии были введены на болгарскую территорию. Однако реально болгарские солдаты не участвовали в боях, прежде всего в сражениях на советско-германских фронтах в отличие от румын и венгров. То ли такая позиция Болгарии объясняется искусной политикой ее властей по отношению к Гитлеру, то ли он сам считал, что болгарские солдаты ненадежны, ибо традиционно болгары сохраняли чувство признательности русскому народу, который в ходе русско-турецкой войны 1877-78 годов освободил Болгарию от турецкого ига. Как бы то ни было кровопролитнейшей из всех войн — вторая мировая война прошла для болгар как бы стороной. Естественно, что они не называют ее самым тяжелым периодом своей истории.

Однако на втором месте в истории национальных катастроф респонденты называют первую мировую войну. Тогда Болгария выступала также в союзе с Германией, потерпела поражение и была наказана. По Нейинскому мирному договору 1919 года она потеряла значительные территории, выход к Эгейскому морю. Это были весьма чувствительные потери. Тем более, что незадолго до первой мировой войны, в ходе Второй Балканской войны (Балканские войны респонденты ставят на 4 место) Болгария, потерпев поражение в борьбе против Греции, Сербии, Черногории, к которым присоединились Румыния и Турция, по Бухарестскому мирному договору 1913 года уступила Румынии Южную Добруджу, Турции — Южную Македонию и часть Западной Фракии, Сербии — почти всю Северную Македонию.

Период коммунизма для болгар (они ставят его на 3, 5 места), похоже, также выглядит иначе, чем для россиян. Последние не могут не отождествлять его с десятками миллионов погибших в ходе сталинских репрессий, коллективизации, гражданской войны.

Болгарии в этом отношении как бы повезло. Да, были отдельные политические процессы, но ничего похожего на перманентную войну против своего собственного народа здесь не было. Массовые репрессии, естественно, болгарские респонденты и не отмечают среди тяжелейших катастроф. К тому же вскоре после окончания второй мировой войны лидером здесь стал весьма авторитетный в коммунистических кругах Георгий Димитров, который наблюдал всю вакханалию, называвшуюся строительством социализма в СССР, и совсем не хотел повторять все глупости и преступления, которые были в Советском Союзе. Вот и не встречаем мы среди перечня катастроф в Болгарии и коллективизации сельского хозяйства, хотя она там тоже проводилась, но осторожно без раскулачивания и гибели крестьян. Напротив, отыскивались такие формы кооперации, которые создавали бы заинтересованность у крестьян. Да и Тодор Живков, правивший страной больше 30 лет, при всей своей хитрости и изворотливости в отношениях с советскими лидерами в серьезные авантюры, грозившие катастрофами, свой народ не втягивал, благодаря этому жизненный уровень болгар в эти годы был не ниже, а по ряду показателей даже выше, чем в СССР, который все сильнее втягивался в бесконечную и бесплодную гонку вооружений с США, вся тяжесть которой падала на народ.

Главная болгарская беда.

Вот почему болгарский народ и считает современную катастрофу, настоящее время тяжелейшим периодом за всю историю Болгарии. Вот почему на первом месте среди страхов и тревог здесь оказались не экология, а катастрофическое обнищание населения.

Две трети респондентов чувствуют сильную тревогу и постоянный страх по поводу резкого снижения уровня жизни. Страна находится в состоянии гиперинфляции. К 1997 году жизнь подорожала в 6,8 раз. В основном это отразилось в ценах на продукты и алкоголь, которые выросли соответственно на 617% и на 618%. В начале 1996 года минимальная зарплата составляла 39$, в феврале 1997 года — 4,2$. Ко времени проведения обследования ситуация несколько улучшилась, и изменения в денежной политике привели к некоторой стабилизации. Минимальная зарплата осенью 1997 года составила уже 24$ и держится на этом уроне до настоящего момента. Однако воспоминания о финансовом кризисе еще очень свежи. На 1998 год прогнозируется повышение минимальной зарплаты до 27$, для деятелей культуры она составит — в среднем — 67$, для квалифицированных врачей -117$, для педагогов — 77$. В ряду постсоциалистических стран (включая Боснию и Герцеговину) по уровню жизни Болгария сегодня занимает последнее место.

Больше половины респондентов выразили крайнюю обеспокоенность полным беззаконием в стране и катастрофическим ростом преступности. Развал тоталитарного государства превратился в развал страны. Демократию восприняли как полную свободу действий. К 1997 году Болгария занимает 8 место среди самых коррумпированных стран мира.

Как и в других постсоциалистических странах Европы после развала прежней системы экономики в стране сформировалась армия безработных. В 1997 году уровень безработицы выше, чем в 1996. Сейчас, когда страна вступает в период приватизации и реструктуризации экономики, специалисты предполагают, что обеспокоенность нестабильностью работы в 1998 году усилится.

Резко усилилась активность религиозных сект. А Православная церковь не воспользовалась открывшимися возможностями для распространения своего влияния после краха коммунизма. Сегодня в Болгарии два Синода, два Патриарха и множество всевозможных религиозных сект: мормоны, мунисты, адвентисты седьмого дня, кришнаиты и т.п.

Из приводившихся ранее данных видно, что болгары крайне отрицательно относятся к активизации сект.

Эмоциональное восприятие опасностей.

Стандартный тест на общую обеспокоенность населения выявил высокую степень психической неустойчивости у жителей Болгарии. Судя по показателям, они более невротичны, чем россияне. Почти во всех случаях болгарские респонденты проявляют большую невротичность.

Можете ли Вы сказать о себе следующее (%).

Утверждения	да	нет	не знаю
	Болгария	Россия	Болгария	Россия	Болгария	Россия
Взаимоотношения с окружающими стали очень сложными	67,5	32,4	28,7	55,7	3,7	11,9
Вы стали нервны и раздражительны	50,3	49,1	43,8	41,0	5,9	9,9
Каждый день Вас преследуют мысли о работе	46,3	31,6	49,6	61,9	4,1	6,4
Вы тяжело переносите трудности	42,4	33,7	48,9	44,7	8,7	21,6
Вещи вокруг стали непонятными и странными	33,7	16,4	50,5	65,5	15,9	18,1
Ваш сон прерывается кошмарами или бессонницей	31,0	27,7	64,5	64,5	4,5	7,8
Вы подвергаетесь критике и недоброжелательству со стороны окружающих	29,9	18,0	59,7	63,2	10,4	18,8
Вы думаете, что все потеряло ценность и жизнь более не интересна	28,5	14,9	62,2	74,7	9,2	10,4
Бывает так, что Вы спорите, зная, что вы не правы	20,4	28,5	69,1	57,4	10,6	14,0
Вы испытываете ощущение бодрости	23,6		64,8	35,0	11,6	27,1

Каждый четвертый болгарин не ощущает себя в стрессовой ситуации, тогда как в России – каждый третий. Только в одном случае россияне проявляют большую невротичность – в спорах (вопрос: «Бывает, что Вы спорите, зная, что не правы?»). В целом из таблицы следует, что болгарские респонденты более эмоционально подавлены («Правда, ли, что все вещи вокруг стали непонятными и странными?»). В России положительно ответили 16,4% респондентов, в Болгарии — 3,7%, в два раза больше.

Как давно Вы испытываете страхи и тревоги?

	Болгария	Россия
Совсем недавно	4,0	5,1
Чуть больше года	6,3	8,8
Последние несколько лет	49,8	39,8
Сразу после начала изменений в стране	22,9	22,9
Всегда	12,9	21,0
Не помню	4,0	2,3

Высокая степень тревожности появилась у болгар в переходный период, то есть с начала 90-х годов. Поэтому можно с большой долей уверенности сказать, что основная причина такого поведения – недавние события, социально-политические и экономические кризисы, конец эпохи коммунизма и переход к новой эпохе, но какой, еще не известно.

То есть нестабильность в стране оказывает более сильное воздействие на общее психическое спокойствие людей, чем на более локальные проблемы. Ответы на вопрос «Как Вы думаете, многие ли лидеры в Болгарии испытывают беспокойство и тревогу?» распределились так: немногие – 45%, таких людей немало – 31%, их большинство – 11%. Ответы болгарских респондентов демонстрируют высокую степень отчуждения между обществом и его духовными и политическими лидерами.

К сожалению, нельзя сопоставить эти данные с российскими результатами, так в российской анкете присутствует только один вопрос на эту тему: «Как Вы считаете, много ли людей в стране испытывают страх и тревогу?».

Болгары утверждают, что в большинстве случаев беспокойство вызвано общением с другими людьми (41%), собственным восприятием окружающего мира (36%), сообщениями средств массовой информации (31%). Судя по результатам, в России люди больше уделяют значения общению с другими, хотя болгарские респонденты чаще указывают «другое», а в российской анкете «затрудняюсь ответить».

Неформальное общение – лучший источник информации в отношении страхов и тревог. Для болгарских респондентов это особенно важно. Именно в процессе неформального общения появляются или исчезают страхи и тревоги, что дает человеку эмоциональный импульс. Отсюда напрашивается вывод, что именно социально-психологическая атмосфера со своими позитивными и негативными доминантами, где люди вместе рефлексируют, имеет для человека крайне важное значение.

Социальная активность.

Поведение респондентов, их социальная активность позволяет рассматривать катастрофическое сознание на более высоком уровне, чем эмоциональное поведение. В этом отношении респондентов можно разделить на три группы:

1. Пассивные. Многие респонденты не могут внятно ответить на вопрос, предпринимают ли они что-нибудь, чтобы предотвратить возможные опасности (отвечают «не знаю» или говорят на другую тему), или заявляют, что ничего не делали и не будут потому, что не могут. Причины самые разнообразные: «не могу сам себя оценить», «я слишком старый», «ну, я же женщина», «я нерешительный человек», «я на пенсии». Некоторые считают, что это работа правительства: «все должно делать оно», «я верил Боневу». Верующие целиком полагаются на божью волю.

2. Активные. Это наиболее разнородная группа. В ней присутствуют чистые индивидуалисты — «только бы я выжил», «думаю лишь о своей семье», «уеду за город», коллективисты-общественники – «приму участие в митингах», «буду протестовать всеми доступными мне средствами», просветители – «всем буду рассказывать, что делать», агрессоры – «только силой» и альтруисты – «буду всем помогать». Есть примеры так называемой «активной пассивности» — «уеду из Болгарии как можно дальше». Некоторые сказали, что примут меры, в зависимости от того, какая опасность будет им угрожать: экономическая – «искать работу, дополнительный заработок», преступность – «приобрету оружие», «поставлю железную дверь».

3. Безразличные. Типичными для этой группы ответами стали: «когда наступит, тогда и буду думать». Часто эта группа респондентов апеллирует к молодому поколению – «все должна делать молодежь».

Полученные данные говорят о том, что большинство не имеет четкой позиции. Разница в ответах отражает различную природу страхов. Как правило, ответ «это от меня не зависит» относится к вопросу о ядерной войне, природных бедствиях или же об экологических катастрофах и массовых эпидемиях и идеологических бедствиях – нашествие ислама и пр. Нельзя здесь и не упомянуть о роли прессы. СМИ чаще всего просто констатируют факты, а не дают советов, что делать в подобных ситуациях.

Социальная активность респондентов в Болгарии и России (%).

	Болгария	Россия
Активные	40,3	41,3
Пассивные	42,0	58,7
Безразличные	17,7	-

Практически по всем параметрам болгарские респонденты проявляют большую социальную активность по сравнению с россиянами в достижении личного и общественного благополучия. Особенно по отношению к безработице, экологии и обнищанию.

Социальная активность по отношению к преступности, экологическим катастрофам, безработице и обнищанию.

Преступность — одна из наиболее серьезных для болгар опасностей, поэтому отношение к ней очень показательно.

В какой мере Вы лично готовы предпринять или уже предпринимаете какие-то усилия, чтобы обезопасить себя от преступности? (%)

Реакция	Я уже это делаю	Я намерен(а) так поступать	Нет, это не для меня
	Болгария	Россия	Болгария	Россия	Болгария	Россия
Все возможные меры, чтобы оградить себя от этой опасности	58,9	40,2	23,0	30,6	18,1	29,2
Все зависящее, чтобы предотвратить эту опасность для близких	56,7	37,9	28,5	35,8	14,8	26,4
Все возможное, чтобы предотвратить эту опасность для нашего народа	20,6	4,6	32,8	25,9	46,6	69,5
Объединяюсь с другими, кто тоже чувствует эту опасность и принимает меры для ее предотвращения	23,0	7,5	39,0	24,9	38,0	67,7
Делаю так, как и другие: если потребуется, сделаю что-нибудь вместе с другими	31,5	-	51,0	-	17,5	-
Полагаю, что надо просто перетерпеть опасности и лишения	12,2	23,6	14,5	10,4	73,3	66,0
Уверен, что сделать ничего нельзя, никто не может предотвратить эту опасность	24,2	-	16,3	-	59,5	-

Ответы на вопрос «В какой мере Вы лично готовы предпринимать или уже предпринимаете какие-то меры, чтобы обезопасить себя от с преступности?» различны. От 12% до 25% опрашиваемых ответили: «делаю это сейчас и намерен(а) так поступать». Активная позиция характерна для 20-53% болгарских респондентов. В два раза меньше людей занимает пассивную позицию. Сравним Болгарию и Россию.

Это касается действий, предпринимаемых респондентами в настоящее время. 58,9% болгарских респондентов уже предпринимают все возможное, чтобы оградить себя от этой опасности (среди россиян – только 40,2%). 56,7% болгарских респондентов уже делают все от них зависящее, чтобы обезопасить своих близких (среди россиян – 37,9%). 20,6% болгарских респондентов делают все возможное, чтобы предотвратить эту опасность для всего народа (среди россиян – 4,6%). 23% болгарских респондентов объединяются с другими (среди россиян –7,5%).

Болгары значительно активнее россиян. Хотя этот вывод и относителен: по своим размерам страны не сопоставимы. И соответственно по преступности. Странным показалось бы заявление российских респондентов о том, что они делают все возможное, чтобы предотвратить эту опасность для русского народа. Кроме того, более длительный и более тяжелый период тоталитаризма значительно снизил социальную активность россиян.

Отношение к экологическим катастрофам близко к отношению к преступности, но есть и особенности. Проявилась интересная закономерность: чем сильнее люди борются с проблемой, уже сейчас или только намереваются, тем меньше их степень обеспокоенности. Это по отношению к преступности. С экологией все наоборот: чем выше уровень тревоги – тем сильнее люди борются с проблемой или, по крайней мере, стараются. Причина явления в самой природе бедствий. Глобальные проблемы нельзя решить просто укрепив дверь или купив пистолет.

В отношении мер, применяемых для противостояния с безработицей, различия между Россией и Болгарией наиболее заметны. На это есть свои причины. В Болгарии с начала эпохи реформ прочно вошли в социальную жизнь забастовки, митинги и разного рода протесты. Естественно, социальная активность болгар выше. Никто уже не полагается на социальные льготы, это было модно несколько лет назад. Преобладание в болгарском варианте ответов «это меня не беспокоит» говорит просто о том, что в болгарской выборке преобладают пенсионеры, а в российской – женщины. Однако пенсионеры утверждают, что будут поддерживать тех, кто «будет бороться с безработицей».

В какой мере Вы лично готовы предпринять или уже предпринимаете какие-то усилия, чтобы обезопасить себя от загрязнения окружающей среды?(%).

Реакция	Я уже это делаю	Я намерен(а) так поступать	Нет, это не для меня
	Болгария	Россия	Болгария	Россия	Болгария	Россия
Все возможные меры, чтобы оградить себя от этой опасности	51,8	42,9	30,4	30,8	17,8	26,3
Все зависящее, чтобы предотвратить эту опасность для близких	50,2	39,7	32,9	34,8	16,8	25,5
Все возможное, чтобы предотвратить эту опасность для нашего народа	25,5	9,6	34,1	28,7	40,4	61,7
Объединяюсь с другими, кто тоже чувствует эту опасность и принимает меры для ее предотвращения	23,5	8,3	42,2	25,3	34,3	66,4
Делаю так, как и другие: если потребуется, сделаю что-нибудь вместе с другими	31,1	-	49,2	-	19,7	-
Полагаю, что надо просто перетерпеть опасности и лишения	11,4	20,8	15,8	9,8	72,8	69,4
Уверен, что сделать ничего нельзя, никто не может предотвратить эту опасность	22,9	-	16,6	-	60,5	-

Что Вы будете делать, если останетесь без работы? (%)

Реакция	Я уже это делаю	Я намерен(а) так поступать	Нет, это не для меня
	Болгария	Россия	Болгария	Рос-сия	Болгария	Рос-сия
Если так случится, буду искать работу по своей профессии	20,0	10,7	38,7	59,5	41,4	29,8
Если это случится и не найдете работу по профессии, то постараетесь освоить другую профессию	21,1	7,3	37,2	66,1	58,3	26,6
Будете с теми, кто решительно требует не допускать безработицы	40,5	4,1	36,3	42,2	23,2	53,7
Не будете работать, будете жить на пособие и поддержку семьи	12,3	6,6	13,1	7,8	74,6	85,6
Еще не знаете, что будете делать	11,8	8,8	10,9	3,5	77,3	87,7

Если Вам недостаточно доходов от основной работы, то какие пути Вы используете, чтобы поддержать нормальный уровень жизни, какие способы могли бы использовать, если потребуется, какие не стали бы использовать вовсе?(%).

Реакция	Я уже это делаю	Я намерен(а) так поступать	Нет, это не для меня
	Болгария	Россия	Болгария	Россия	Болгария	Россия
Прирабатывать в другом месте	13,7	22,0	21,3	46,1	65,0	31,8
Получать доход по денежным вкладам или операций с ценными бумагами	20,9	6,4	26,2	20,4	52,9	73,3
Пользоваться продуктами со своего участка	48,3	66,9	15,6	11,6	36,1	21,5
Получать помощь от родственников	25,2	22,5	23,2	19,4	51,6	58,1
Продавать, что можно продать из своих вещей	9,5	3,4	23,8	14,0	66,7	82,7
Просить помощи у других (не родственников)	9,3	0,9	20,8	7,1	69,9	92,0
Не знаю, что буду делать	22,1	-	13,3	-	64,6	-

2/3 респондентов занимают по этому поводу активную позицию, 1/5 – не могут определиться, так как не уверены в своем будущем, 13% ощущают свою беспомощность. Большой процент болгарских респондентов ощущают на сегодняшний день свою несостоятельность и вынуждены продавать свою собственность и искать помощи у родных и близких.

В обеих странах люди готовы обрабатывать свои приусадебные участки и заготовлять продукты питания (1/2 болгарских респондентов и 2/3 российских уже делают это), если это поможет им хоть как-то улучшить качество жизни. Тот факт, что городские жители придают такое важное значение своим загородным участкам, просто для того, чтобы выжить, уже говорит о катастрофической ситуации. На втором месте по степени важности для респондентов помощь родственников. Основное отличие между Болгарией и Россией связано с отношением опрашиваемых к денежным вкладам и операциям с ценными бумагами. В три раза больше болгарских респондентов полагаются на этот способ поддержания нормального уровня жизни (Болгария – 20,9%, Россия – 6,4%). Каждый пятый болгарин уже использует эти возможности, каждый четвертый намеревается в ближайшем будущем. В России инфляция развивалась более стремительно и моментально «съела» все сбережения, тогда как в Болгарии правительство сейчас уже старается контролировать этот процесс. В России основная часть доходов населения связана с приработками.2/3 болгарских респондентов ответило, что «это не для меня».

Для болгар более приемлемы другие меры – продажа имущества, обращение за помощью к родственникам.

Практически по всем параметрам болгарские респонденты в настоящее время проявляют большую социальную активность в достижении личного и общественного благополучия. Однако все эти оценки достаточно субъективны. Россия не сравнима по размерам и населению с Болгарией. Длительный и жесткий период тоталитаризма, военного режима приучил российских граждан к социальной пассивности.

В ситуации, которая сложилась в исследуемых странах, неизбежен политический экстремизм, тоска по сильной руке, по деспоту, который, наконец, наведет порядок и накормит людей. Болгарские исследователи отмечают экстремизм и “синих”, и “красных”. Да и в России все больше начинают преуспевать деятели, которые обещают железной рукой навести порядок. Катастрофизм стимулирует жестокость, насилие, преступность, а рядом с ними мистицизм: прорицатели, гадалки, сектанты всех оттенков. Господство частных интересов ведет к росту индивидуализма. В утрате чувства коллективизма видят респонденты одну из серьезных опасностей. Но не все так просто. В Болгарии катастрофы, поставившие народ на грань выживания, как это не парадоксально, стимулируют своеобразный микроколлективизм. Сплачиваются семьи для коллективного выживания, улучшаются отношения между родителями и детьми, то есть все-таки на этом уровне происходит своеобразное объединение людей.

Резко обострились этнические отношения между болгарами-христианами, болгарами-мусульманами, турками и румынами. Результатом этого является не только общий рост напряженности, катастрофизм усиливает миграцию, особенно турков и молодежи, что существенно ослабляет экономический потенциал страны. К тому же эмиграция создает проблемы в других странах и усложняет международное положение Болгарии, что не может не сказываться на резком уменьшении притока иностранных инвестиций, которых и так крайне мало. Недоверие к власти и экономическая нестабильность усиливают недоверие к системе сбережений, способствует их оттоку из банков, что также подрывает возможность экономического роста.

Мы уже отмечали, что уровень страхов и тревог в Болгарии все же ниже, чем в России. Высшая степень обеспокоенности здесь связана с индивидуальными страхами. Глобальные страхи — (экология, рождаемость и т.п.) на втором месте. Больше всего обеспокоены самые незащищенные слои общества — пенсионеры, этнические группы, женщины.

Болгарские исследователи приходят к выводу, что катастрофичность сознания усиливается. Это находится в центре политической борьбы. Катастрофические ожидания ведут к катастрофическим результатам. При этом крайнее преувеличение страхов в одном ведет к тому, что забывают о более грозных опасностях, которые надвигаются к концу второго тысячелетия.

* * *

Сравнительное русско-болгарское исследование катастрофического сознания показывает не только общие тенденции страхов и тревог, но и их специфику. Начиная это теоретико-эмпирическое исследование, нас, естественно, беспокоил вопрос: в какой мере страхи отражают реалии жизни? Здесь было немало сомнений. Уверенность мы стали обретать изучая географию страхов и тревог, определяя эпицентры катастрофического сознания в России. После получения весьма серьезных исследований болгарских социологов мы укрепились в мысли о том, что за цифрами, характеризующими страхи, скрываются политические, исторические и геополитические реалии. Перед нами как бы раскрылись особенности исторических путей этих стран, их трудное, кровавое прошлое, их не вселяющее надежд настоящее. Поразительно, как точна, реалистична и долгая, и короткая память у народов, которые в исследовании были представлены нашими респондентами. Нет, нельзя согласиться с тем, что главный урок истории в том, что она ничему не учит. Ее уроки запечатлеваются в памяти народа и на уровне сознания, и на уровне подсознания, и наглядно проявляются в иерархии страхов, в коэффициентах катастрофичности, и, видимо, служат ориентирами для выживания в самых невероятных условиях.

Видимо, с этими данными полезно ознакомиться политикам самых разных направлений, чтобы представить себе, чем живут люди за пределами “Садового кольца”. В этих материалах содержится бескомпромиссная критика политики коммунистов, которые превратили великую Россию в империю страха.

Данные сравнительного российско-болгарского исследования дают материал для размышлений и нашим радикалам-демократам. Какие права человека?! Какая демократия?! Когда 2/3 населения находится в состоянии сильной тревоги, постоянного страха от опасностей, которых они в принципе не должны были бы бояться в нормальном обществе. Когда, как в Болгарии, они считают свою современную жизнь самой страшной катастрофой за всю ее историю. Когда россияне, осознавшие не только последствия Чернобыля, но то, что они буквально обложены неисчислимыми запасами химического, биологического, ядерного оружия, которое не уничтожается и каждодневно грозит планетарными катастрофами.

Цифры, характеризующие катастрофическое сознание населения, — это реальные показатели демократизации не по лозунгам и не по выкрикам вождей, а по истинным переживаниям людей.

Пока страхи так велики, о какой демократизации можно говорить? Тем более, что речь идет не о каких-то геологических опасностях, таящихся в недрах планеты, а о соблюдении тех, весьма простых истин, к которым призывал 2000 лет назад Христос в Нагорной проповеди.

Заключение

Чувства и настроения играют огромную роль в человеческом поведении. Страх как социальное чувство — неотъемлемый элемент ментальности практически всех наций мира. Воздействие массовых социальных страхов на поведение особенно значительно в моменты национальных катастроф. Качество жизни в обществе во многом зависит от интенсивности страха. Это нашло отражение в известном обращении Рузвельта в 1941 году, когда он призвал людей освободиться от “нужды” и “страхов”.

Трудно переоценить значение страха как массового социального настроения для современной России. Проницательный Максим Соколов писал о том, что Россия пребывает в состоянии “национального испуга”. Более того, “в сущности, — писал он, — страна держится лишь на спасительном испуге народа” — и это “единственная польза от 1917 года” (1).

Как мы старались показать в этой книге, подобная оценка значения массового социального страха в России имеет под собой почву. В культурной и исторической памяти россиян накопилось множество страхов. Эти страхи, в частности, страхи, господствовавшие при тоталитаризме, во многом препятствовали развитию позитивных социальных процессов. Сейчас новые посттоталитарные страхи, пришедшие на смену прежним, так же как и историческая память о былых страхах, являются своего рода “страховкой” от “резких движений”. Несомненно, страх — не самая лучшая основа для выхода из затяжного кризиса, в котором пребывает Россия. Тем не менее, возможно, это настроение оказывает стабилизирующее воздействие. Препятствуя развитию катастрофического радикализма (2) и соответствующих массовых движений, страх может оказаться одним из тех настроений, которые удерживают страну от сползания в очередную разрушительную катастрофу. Возможно также, что страх способен трансформироваться в иные социальные чувства, такие как сдержанность, осторожность и предусмотрительность, — чувства, более соответствующие зрелому возрасту, в том числе социальной зрелости общества.

В этой книге упор был сделан на теоретическое осмысление значения социальных страхов, так же как на анализ тех изменений и сдвигов, которые произошли в массовых опасениях жителей России. Эмпирическое систематическое изучение массовых социальных страхов еще впереди. На наш вз