Интерпретация художественного текста

I призовое место в секции А. Русская литература

Куимчиде К.Э.

студент группы 4301

ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет»

Новообразования как способ реализации авторской стратегии в романе В. Пелевина «S.N.U.F.F.»

Ключевые слова:постмодернизм, В. Пелевин, авторская стратегия, двойное кодирование, новообразование.

Виктор Пелевин – один из самых популярных, читаемых и продаваемых авторов в современном литературном сообществе. Но при этом он заслуживает таких эпитетов, как «самый спорный», «самый загадочный» и «самый противоречивый». Один из его последних романов – «S.N.U.F.F.», написанный в 2011 г., – вызвал волну возбуждения в исследовательской среде, самые жаркие споры критиков и литературоведов.

« Роман «S.N.U.F.F.», как всегда у Пелевина, афористичен, философичен, метафоричен», – пишет исследователь творчества автора Татьяна Лестева [3]. Это острая сатира на современную действительность. В. Пелевин не пропускает ни одного события в политической и социальной жизни России, тонко высмеивая их в романе, давая остроумные, но далеко не всегда позитивные прогнозы будущему нашей страны.

Как и любой текст В. Пелевина, роман «S.N.U.F.F.» принадлежит постмодернистскому направлению, и, как следствие, язык романа весьма своеобразен. Людмила Бубнова характеризует его так: «S.N.U.F.F. – отвратительное слово! И роман написан не русским языком. В самом деле: разве можно по-русски понять фразу (случайно взятую): «Там был показан разрез подкопа якобы подведенного оркской охранкой под дом умученного пупараса»? Каждая фраза, понятно, стоит в контексте, способном обеспечить общее понимание. Но русская литературная фраза должна полнокровно «работать» сама по себе, к этому подвело вековое развитие русского литературного языка. Но автором предыдущий опыт литературы не учитывается, опрокидывается намеренно, или уж теперь он не может, не умеет иначе – ему знать» [2].

Мы видим, что в тексте реализуется хорошо известный постмодернистский прием – «принцип двойного кодирования»: текст должен быть доступен для интерпретации его как произведения постмодернизма, в то время как массовый читатель видит в нем развлекательное и сюжетное повествование [1: 298]. Стратегия достижения маркетингового успеха и завоевания популярности в среде читателей все та же – смещение поля актуального искусства в пространство массовой литературы для более активного присвоения экономического и символического капитала, функционирующего в обществе, ибо массовая культура всегда существовала и будет существовать, не теряя своей популярности [4: 156]. Для реализации данной стратегии В. Пелевин использует речевые средства и необычные языковые единицы – индивидуально-авторские новообразования, роль которых в романе «S.N.U.F.F.» весьма значительна.

Исходя из авторской стратегии В. Пелевина, новообразования, встречающиеся в его произведениях, можно условно разделить на три группы:

1. слова, ориентированные на массового читателя (новообразования I степени);

2. слова, ориентированные на элитарного читателя (новообразования II степени);

3. слова, подлежащие двоякой интерпретации (новообразования III степени).

Первая группа – это слова, ориентированные на массового читателя, на среднестатистического индивида. Подобные языковые единицы просты для понимания, то есть читающий человек сразу интуитивно поймет, от какого слова образовалась данная лексема, каким способом и какое явление действительности она обозначает. Зачастую подобные единицы имеют разговорную или сниженную стилистическую окраску. Эту группу можно условно назвать «простыми», «прозрачными» новообразованиями (новообразованиями I степени).

См. их употребление в контексте:

«Люди решили создать «киновости» – универсальную действительность, которая единой жилой пройдет сквозь реальность и фантазию, искусство и информацию». Очевидно, что читатель обратит внимание на новое и не известное ему слово «киновости» и легко интерпретирует его («нечто среднее между художественным кинофильмом и новостями»). На поверхности лежит и способ образования данной языковой единицы – междусловное наложение, когда на финальную часть одной лексемы накладывается омонимичное начало другой (кино + новости).

Есть и другие изобретения в фантастическом мире пелевинского романа: «Добрались с какой-то просто сказочной легкостью – на метролифте – маленькой уютной кабинке с четырьмя сиденьями. Ее вызывали в коридоре как обычный лифт, а дальше она уходила в путь по любому заданному маршруту». Сочетание свойств лифта и метро автор выразил в сложении основ, дополнив это комментарием, благодаря чему слово становится понятным любому читателю.

Использование поясняющих комментариев при введении в текст индивидуально-авторских новообразований – характерная черта языка В. Пелевина. Они упрощают интерпретацию этих языковых единиц. Например:

« – Элементарно, – махнул рукой Дамилола. – После них остались автономные псамботы.

– Псамботы?

– Да, – сказал Дамилола. – Это от слова «псам». Реклама и всякие идиотские послания. Произошло от выражения «spicedham», или «spam». <…>Псамбот – это типа как небольшой организм, который живет в маниту и сам приспосабливается к изменениям». В эпоху цифровых технологий слово «спам» стало общеупотребительным, но автор мастерски обыгрывает его, сопровождая остроумным пояснением.

Или:

«Про странности в поведении сур издавна говорят – «сколько кручин, столько причин, а сколько причин, столько кручин». Как объясняет экранный словарь, «кручиной» в древности называлась круглая ручка, которую надо было крутить, чтобы поменять настройку электронного прибора».

Игра слогов и звуков зачастую употребляется В. Пелевиным в его индивидуально-авторских новообразованиях. Рассказывая о противостоянии миров людей и орков, он пишет: «Каждый накапливал по капле мудрость и опыт – и сумма таких воль давала лучшую в мире форму правления, которая была органической. А сейчас она стала орканической». Прием звуковой игры и так привлекает читательское внимание к новому слову, автор же усиливает это еще и графически – выделяет слово и его источник курсивом в тексте романа.

Вторую большую группу составляют слова, которые вызовут у читателя затруднение в интерпретации, они заставят поразмыслить даже образованного и интеллектуально развитого человека. В основе их лежат научные термины, исторические названия или иноязычные слова. Кроме того, зачастую достаточно трудно определить способ их производства. Иногда В. Пелевин создает совершенно новое слово, не имеющее никакого отношения к уже существующим языковым единицам для номинации актуальных явлений, упомянутых в том или ином произведении. Такие новообразования можно назвать «закодированными» (новообразования II степени). Несомненно, они указывают на принадлежность творений В. Пелевина к элитарной художественной литературе.

Автор зачастую использует подобные языковые единицы в политическом и социальном контексте. «Население Биг Биза – около тридцати миллионов. Политический режим – либеративная демократура в форме манитуальной демархии (или наоборот – что это такое, все равно никто не понимает)». Игра с семантикой терминов, тонкий намек на Конституцию РФ или авторский вымысел – об этом предстоит поразмыслить элитарному читателю. Но некоторые пассажи запутают даже самого эрудированного и интеллектуально развитого читателя: «…я постантихристианский мирянин-экзистенциалист, либеративный консервал, влюбленный слуга Маниту и просто свободный неангажированный человек, привыкший обо всем на свете думать своей собственной головой».

При упоминании религии вымышленного государства Бизантиум, встречается термин «мувизм», который трактуется как «лицемерно извращенный и выхолощенный от самой своей сути Манитуизм, который считает маниту Антихриста всего лишь одним из многих воплощений маниту, прошедших по земле». А экономическая система упомянутой страны характеризуется двумя школами экономической мысли – «бизантизмом» и «хазмизмом». Суффикс -изм, примыкая к существительному, образует существительное мужского рода со значением идейного течения, направления мысли, стиля, характера действия, качества, названия учений и общественных течений, что и подтверждают данные индивидуально-авторские новообразования.

Наиболее же распространенной группой (в соответствии с авторской стратегией) в романе становятся новообразования III степени. Это те слова, которые однозначно нельзя отнести ни к «простым», ни к «закодированным», так как в них заключен двойной смысл. На поверхности лежит наиболее простой, очевидный, которого будет вполне достаточно для массового читателя и «псевдолитературы». Вдумчивый же читатель будет анализировать данное слово куда тщательнее и потому найдет в нем другое значение, более сложное и емкое.

Все ключевые понятия в произведении образованы именно через операцию «двойного кодирования». Повторяясь практически на каждой странице романа, они обрастают новыми смыслами и оттенками значений, начинают играть новыми красками, постичь всю красоту которых сможет лишь внимательный и заинтересованный читатель. Массовому же читателю будет достаточно прямого авторского объяснения или значения, раскрывающегося из контекста.

Слово «маниту», встречающееся практически на каждой странице, поначалу вызывает недоумение: раскрыть его истинное значение не представляется возможным. По мере прочтения приходит осознание того, что значений этих несколько и они кардинально различаются между собой. Это и наименование денег, и название устройства сродни персональному компьютеру, и имя важнейшего бога в религиозных воззрениях бизантийцев. Если с деньгами еще более-менее понятно – английское ‘money’ вполне узнаваемо, то с остальными значениями этого слова приходится трудно. Эту загадку позже раскрывает сам автор:

« – Ага, вот, – вспомнил он. – Почему у нас одно и то же слово для Маниту, маниту и маниту? Ты знаешь?

Дискурсмонгер кивнул.

– В древние времена, – сказал он, – люди верили, что экран информационного терминала светится из-за сошествия особого духа. Духа звали «Manitou». Поэтому экран называли «monitor», «осененный Маниту». А деньги по-церковноанглийски – «money», так было изначально. Прописи Маниту объясняют так…

Дискурсмонгер прикрыл глаза и несколько секунд вспоминал.

« – Маниту Антихрист сказал – те, кто приходил до меня, возвещали: отдай Богу Богово и кесарю кесарево. Но я говорю вам: все есть Маниту – и Бог, и кесарь, и то, что принадлежит им или вам. А раз Маниту во всем, то пусть три самых важных вещи носят его имя. Земной образ Великого Духа, панель личной информации и универсальная мера ценности…» Священники говорят, одно из доказательств бытия Маниту в том, что эти слова сами сложились в языке похожими друг на друга…»

Интересно также в языковом плане и название государства Бизантиум, или, как зовут его местные жители, Биг Биз: «Дальше следовало сказать пару слов про последний мировой офшар – Бизантиум, или Биг Биз». При слове «Бизантиум», несомненно, вспоминается название великой Византии, но только ли этот смысл заложил автор? «Бизантиум: биз – сокращенное от бизнеса, а антиум, точнее Антиум, – греческий город, основанный сыном Одиссея и Кирки, приют этрусских пиратов. Метафора весьма наглядна: большой пиратский бизнес (бандитов в Древней Греции, похоже, не было). Биг Бизнавечно на приколе у оркской столицы: ни улететь от нее, ни подняться выше он не может. В Бизантиуме живут люди, внизу – урки (орки)» – так объясняет это слово Татьяна Лестева [3].

Но не только название «офшарного» государства людей поддается столь множественным интерпретациям, их антипод тоже весьма интересен в языковом отношении: «Они называют ее Уркаинским Уркаганатом, или Уркаиной, а себя – урками (кажется, это им в спешке переделали из «укров», хотя есть и другие филологические гипотезы)». Здесь автор открывает широчайший простор для лингвистов (при этом вставив свой язвительный комментарий) – тут и современная Украина, подпадающая под неофициальную зависимость от России, как Уркаина от Бизантиума, и каганат – монархическая форма правления у средневековых кочевников, и просто суффиксальное образование от слова «урка» – жаргонного названия воров и бандитов.

Но не всегда В. Пелевин создает «серьезные» языковые единицы, иногда он играет со словами, поворачивая их необычной стороной для читательского развлечения:

« – Нет, – сказала она, – я так не думаю. Иначе я бы тебе не предложила. Единственное, чего может опасаться такой жирный, сладострастный и слабоумный бабувиан – это чуть похудеть.

Тут я почувствовал, что могу пустить немного пыли ей в глаза <…>

– Бонвиван, – поправил я, – От церковноанглийского «bon-vivant». На древнем языке дискурсмонгеров это выражение значило «любитель хорошо пожрать». Говори, пожалуйста, правильно.

– Я говорю правильно, – сказала она, – Только я употребляю другое слово. Бабувиан – это павиан, который собирался в бонвиваны, а попал в бабуины. От церковноанглийского «baboon-vivant». Или еще можно сказать «baboon-viveur».

В заключение стоит отметить, что один из последних романов В. Пелевина «S.N.U.F.F.» очень интересен в языковом отношении, содержит множество индивидуально-авторских новообразований, которые напрямую реализуют принцип «двойного кодирования» и соответствуют авторской стратегии.

Литература

1. Берг М. Литературократия. Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе. М., 2000. 352 с.

2. Бубнова Л. S.N.U.F.F. // Виктор Пелевин: сайт творчества. URL: pelevin.nov.ru/.

3. Лестева Т. Виктор Пелевин. S.N.U.F.F. Утопия или реальность? // Виктор Пелевин: сайт творчества. URL: pelevin.nov.ru/ .

4. Руднев В.П. Словарь культуры ХХ века. Ключевые понятия и тексты. М., 1999. 384 с.

Источники

1. Пелевин В.О. S.N.U.F.F. М., 2012. 608 с.

II призовое место в секции А. Русская литература

Османкина Т.А.

студент группы 4301

ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет»