Глава сорок седьмая. Сердце волка.

Ревел, если сможешь, съезди, пожалуйста, сегодня в Дубы-на-Воде. Марли, кожевенных дел мастер, прислала мне известие, что мой заказ готов. Я доверяю тебе оценить качество и принять работу, либо попросить внести изменения. Проверь, что страницы надежно крепятся к обложке, бумага хорошего качества и тиснение четко впечатано в обложку. Если ты сочтешь, что изделие стоит потраченных денег, доставь его лично мне. Это подарок для леди Пчелки, и я хотел бы лично преподнести его.

Среди бумаг Ревела в Ивовом Лесу

Я продолжала встречаться с Олухом каждую ночь, хотя это делало меня рассеянной и медлительной в течение дня. Я не беспокоилась о том, что меня выбранили за невыученные калсидийские глаголы, и о том, что пришлось выдернуть вышитые стежки, из-за которых маргаритки получились зелеными. Каждую ночь я ложилась в кровать и немного спала, прежде чем его музыка мягко будила меня. И я спешила спуститься по коридору в ночной рубашке навстречу лучшим часам в моей жизни.

Мне хотелось дать ему что-нибудь. Что угодно. Яркие платки, которые я купила для Ревела, все еще лежали в моем шкафу. Мне понадобилось много времени, чтобы сообразить, что я могла бы подарить их Олуху. Но даже этих платков было недостаточно, чтобы выразить мои чувства к доброму старику. У меня были чернила и кисти, чтобы делать записи и рисунки в дневнике снов. Очень осторожно я вырвала из дневника листок и нарисовала на нем Дымка, танцующего на катушке. Я раскрасила его – зеленые глаза с черными зрачками, серый мех и крошечные белые коготки.

Олух был счастлив получить мои подарки и пообещал, что сохранит их в секрете.

Я вернулась в свою комнату и свернулась калачиком в кровати, уставшая и счастливая.

Я проснулась, когда на пол рядом с моей кроватью опустилась Спарк.

– Пчелка. Проснись! – потребовала она.

– Что? Это ты! Где ты была? Я скучала по тебе!

– Шш, – она качнула головой в сторону смежной комнаты, где похрапывала Коушен. – Я живу здесь, в замке Баккипа. У меня куча дел. Когда мы вернулись, леди Неттл отстранила меня. Но лорд Риддл меня рекомендовал, и теперь я присматриваю за тобой. Охраняю тебя.

– Потому что я сбежала на Присс тогда? – я почувствовала укол сожаления. Что за глупую вещь я сотворила. Теперь моя сестра мне не доверяет. Я не заслужила ее доверие.

Спарк покачала головой.

– С первого дня, как мы вернулись. Много лет назад твоя сестра Неттл была чужаком в замке Баккипа, в то время она была совсем юной девочкой. Она боится, что здесь могут быть люди, которые попытаются использовать тебя, чтобы получить для себя выгоду. Риддл согласен с этим. Так что я присматриваю за тобой и каждые несколько дней отчитываюсь перед ними.

– Но в таком случае, почему я не видела тебя? О, – мои глаза проследовали по стене в поисках шпионских отверстий, в наличии которых я не сомневалась.

Она улыбнулась.

– У меня лучше получается следить за тобой, когда ты меня не видишь. Меня научили, какими путями передвигаться по замку, чтобы оставаться незамеченной. Может быть, когда-нибудь я покажу тебе.

– Почему сейчас ты здесь?

– Чтобы сказать тебе, что Олух не умеет хранить секреты. Он покажет свои платки. Два из них он повязал на кровать. И однажды он покажет кому-нибудь портрет Дымка. Он слишком нравится ему, чтобы беречь его только для себя. Авторство не оставляет сомнений. Никто другой не рисует в твоей манере, не говоря о такой тщательной прорисовке деталей.

– Неттл скажет, что я больше не могу дружить с Олухом?

Она пожала плечами. На ее волосах, обрезанных в знак траура, была паутина. Я протянула руку и убрала ее.

– Неттл примет какое-нибудь решение. Но они в любом случае узнают. Потому что завтра я должна отчитаться перед ними.

– Ты скажешь им, что предупредила меня?

Она сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула:

– Ты скажешь им, что я предупредила тебя?

– Нет, конечно, нет.

– Я ужасный шпион, – призналась она. Я смотрела, как она исчезает за дверью, и улыбалась.

Мне так и не удалось уснуть. Утром я умоляла Коушен позволить мне позавтракать в моей комнате, чтобы избежать ужасных процедур одевания и причесывания. Она испугалась, что я заболела, и уступила. Я поела и после этого позволила одеть меня, причесать и уложить мои короткие волосы настолько, насколько это вообще было возможно, прежде чем отправиться на очередное занятие в качестве фрейлины королевы Эллианы. Ее живот уже выдавался вперед, как нос корабля, и говорила она только о будущем ребенке, для которого теперь предназначалось все наше шитье. Затем я отправилась на уроки по языкам и по истории.

Я шла на обед полная опасений перед тем, что мне предстояло. Я сидела на помосте вместе с остальной знатью и ела вместе с ними, а к концу трапезы Риддл пригласил меня прокатиться днем вместе с ним и Неттл. Его глаза лучились добротой, но рот был сдержанно сжат. Я приняла его предложение с формальной вежливостью, а затем леди Симмер отправила меня обратно в мою комнату. Коушен подобрала соответствующую случаю одежду. Все мои принадлежности для езды были зелеными и желтыми – в цветах Ивового Леса. Это заставило меня подумать о том, как я вписывалась в иерархию Видящих.

Я спустилась, готовая к тому, что нас будут сопровождать. Но на улице не было ни ребенка, ни няни, и Риддл отпустил всех слуг, даже Пера, который с надеждой слонялся рядом с нами. Риддл без всяких церемоний посадил меня на лошадь, а Неттл без какой-либо помощи оседлала свою. Мы покинули двор спокойным шагом, но перешли на легкий галоп, как только выехали за ворота Баккипа. Мы не разговаривали, пока ехали, но пустили лошадей в быстрый галоп по лесной тропе, которая привела нас к уединенной поляне возле ручья. Здесь мы спешились и позволили лошадям напиться. И Неттл сказала:

– Я знаю, что ты посещаешь лорда Олуха каждую ночь. Тебе должно быть известно, что неприлично бегать по замку в ночной рубашке.

Я склонила голову и притворилась удивленной.

­ – Ну? – потребовала она ответа.

– Он мой друг. Он учит меня музыке Скилла. Мы играем с его котом. У него есть вкусная еда. Это все.

– И ты научилась возводить такие стены, что я едва могу обнаружить тебя в течение дня?

Я не поднимала глаз, разглядывая траву.

– Это чтобы удерживать музыку внутри. Он сказал, что мы не должны играть музыку слишком громко, потому что иначе ученики не будут хорошо спать.

­ – Можешь ли ты опустить стены и позволить мне послушать музыку, которой ты научилась?

Это была проверка. Доверяю ли я ей достаточно для того, чтобы опустить стены и доказать правдивость своих слов? Если я откажусь... Нет. Я не могла отказать ей в этом. Я опустила стены и почувствовала, как ее мысли коснулись моих. Я начала играть музыку мурлыкающего кота.

Волк-Отец ворвался в мое сознание с такой силой, что я резко села на траву.

Мы должны идти к королеве!

Королева Эллиана знает тебя?

Я была поражена так, будто из меня выбили разом весь воздух. Я заметила, как вскрикнула Неттл и Риддл внезапно опустился рядом со мной на колени, но знала, что волк был важнее.

­Как ты можешь быть здесь, если мой отец мертв?– спросила я его.

– Что она сказала? – с беспокойством спросила Неттл Риддла.

Он не умер. Пока нет. И мне нужно попасть к королеве, той, что охотилась со мной. Королева Кетриккен. Я хочу попрощаться с ней.

Попрощаться?

Да.

Я почувствовала, что он скрывает что-то от меня. Волк-Отец был очень похож на другого моего отца.

Хорошо. Я сделаю все, что смогу.

Я подняла взгляд на Риддла и Неттл. Не было ни одного простого способа объяснить это им. Я решила не пытаться.

– Я не больна. Ко мне пришел Ночной волк. Я должна увидеть королеву Кетриккен прямо сейчас. Мой отец жив. Ночной волк хочет с ней попрощаться, – следующие слова были приглушенными, – я думаю, они где-то умирают.

Риддл сел на корточки рядом со мной. Он положил руки на мои плечи.

– Объясни подробнее. С самого начала.

Я чувствовала скребущуюся внутри панику волка. Я попыталась.

– Иногда, когда отец не может быть со мной, ко мне приходит Волк-Отец. В мои мысли. Ночной Волк. Я знаю, что вы знаете его! Он был связан Уитом с моим отцом, и после смерти он жил в моем отце.

Я переводила взгляд с одного обеспокоенного лица на другое. Они, несомненно, должны были это знать. Они смотрели на меня, как на умалишенную.

– Когда меня похитили, Волк-Отец ушел со мной. Он старался помочь мне, предупредить об опасности или подсказать, что делать. Но иногда, когда мои стены были слишком высоки, он не мог говорить со мной. Когда я увидела своего отца, Ночной Волк вернулся к нему. И только сейчас, когда я опустила свои стены для Неттл, он снова пришел ко мне. И сказал, что должен увидеть леди Кетриккен. Потому что мой отец умирает.

Я покачала головой и вслух спросила Ночного волка:

- Как мой отец может умирать сейчас, если Любимый сказал, что он мертв? Зачем бы он солгал мне? Зачем бы оставил моего отца умирать в одиночестве?

Он не умер, Пчелка. Но он один и долго так не протянет. Он верит, что сможет отдохнуть и набраться достаточно сил, чтобы вернуться домой. Я знаю, что он не сможет. Он должен остаться там. Пришло время нам вырезать своего дракона.

– Пчелка!

– Что?

– Пчелка. Ответь мне. У тебя есть Уит? – спросила Неттл.

– Нет, не думаю, – я помедлила. Это казалось таким посторонним вопросом в то время, когда я пыталась понять слова Ночного Волка. – Я не знаю. Кошки говорят со мной, но они говорят со всеми или с теми, кто их слушает. Но это не Уит. Я не думаю, что это Уит. Он мой Волк-Отец. Пожалуйста! Позвольте мне пойти к Кетриккен. Это важно!

Неттл положила руки мне на плечи. Она медленно сказала:

– Пчелка. Наш отец мертв. Это трудно принять, и даже мне хотелось бы сделать вид, что это неправда. Но он мертв. Шут рассказал нам. Он попал под упавшую балку и потерял много крови от удара меча. Он отдал Шуту последние силы. Чтобы он смог спасти тебя. Наш отец не мог выжить, а тем более выбраться оттуда.

– Я бы не был так уверен, – сурово сказал Риддл. – Пока бы не увидел его тело. Идем. Нам нужно возвращаться в Баккип.

– К лекарям? – неуверенно спросила Неттл.

– К леди Кетриккен, – заявил Риддл. – Неттл. Я знаю, что ты сомневаешься. Но мы должны действовать исходя из того, что это правда! Мы пойдем к Кетриккен и спросим ее мнение. А затем мы примем дальнейшее решение.

– К Кетриккен, – неохотно согласилась она.

Старая королева чувствовала себя нехорошо еще до того, как получила новости о смерти моего отца. По пути в ее комнаты Неттл рассказала мне, что целители считают, что эти новости стали для нее последней каплей.

– Я беспокоюсь, – сказала Неттл Риддлу. – Может, нам не стоит еще больше волновать ее сейчас, когда она и так стала такой хрупкой?

– Я не думаю, что «хрупкая» – подходящее слово для нее. Мне кажется, она сдалась, Неттл.

Я виделась с Кетриккен только однажды, во время той неловкой встречи вскоре после нашего возвращения. В то день она была серьезно больна и печальна. Тогда ее покои были зашторены и закрыты. А сегодня нас пригласили в комнату с распахнутым окном, залитую светом. Это была простая комната, скудно обставленная мебелью. Там были стулья, низкий стол и совсем немного прочих вещей. Ваза ростом с меня была наполнена тростником и камышами. Это все. Облицованный плиткой пол был вычищен и ничем не покрыт.

Леди Кетриккен вошла без всяких церемоний вскоре после того, как слуга пригласил нас в комнату и объявил о нашем приходе. Ее седые волосы были уложены вокруг головы. Она была одета в длинное прямое бледно-голубое платье, перехваченное поясом на талии, и мягкие туфли. Она не носила ни драгоценности, ни косметику на лице. Ее можно было принять за обычную старую женщину с рынка. Она оглядела нас спокойными голубыми глазами. Легкое недовольство сквозило в ее голосе, когда она обратилась к нам:

– Неожиданный визит.

Я обнаружила, что улыбаюсь ей от удовольствия. Я была близка к тому, чтобы начать вилять хвостом. Нет, это Ночной Волк внутри меня был доволен. Я набрала полные легкие воздуха, вдыхая знакомый запах.

– Ты все еще ходишь, как лесной охотник, – легкий шаг и твердый взгляд, – сказала я ей.

­ – Пчелка! – упрекнула меня Неттл.

Но леди Кетриккен только удивленно улыбнулась мне.

– Пожалуйста, присаживайтесь, - пригласила она нас, и лишь легкая скованность была заметна в ее движениях, когда она опускалась на стул. – Я рада видеть всех вас. Стоит ли мне попросить принести закуски?

– А среди них будет имбирное печенье? – снова спросила я, не ожидая, что заговорю. Пристыженная, я сгорбилась и исподлобья посмотрела на нее.

Она подняла брови, глядя на меня, и с беспокойством спросила:

– Здесь происходит что-то, о чем я не знаю?

Неттл с безысходностью посмотрела на Риддла. Он молчал. Неттл попытлась начать:

– Пчелка считает, что ее отец все еще жив. Она думает, что он послал...

– Нет, – мне пришлось прервать ее. – Нет, он не посылал Ночного Волка. Он сам пришел ко мне. И он просил меня встретиться с королевой Кетриккен.

У бывшей королевы была бледная кожа. Я не думала, что она может побледнеть еще сильнее, но это произошло.

– Я больше не королева, – напомнила она нам.

– Вы всегда будете королевой для него, но более того, вы всегда будете охотником с луком, который накормил всех в темные времена. Он был счастлив находиться рядом с вами, бежать впереди вас, играть с вами и утешать по мере возможности, когда вам было грустно.

Ее губы слегка дрожали. Затем она мягко сказала:

– Твой отец рассказывал тебе о нашем путешествии в горах.

Я скрестила руки на груди и выпрямила голову. Я не должна была выглядеть сумасшедшей или взбалмошной.

– Моя госпожа, мой отец Фитц рассказал мне совсем немного о тех временах. Кое-что я знаю от него. Но эти вещи рассказал мне Волк-Отец. У него есть несколько слов для вас, прежде чем он вернется к моему отцу. Я думаю, чтобы умереть.

– Как это может быть правдой? Как мог дух волка задержаться здесь и не исчезнуть? Как он пришел к тебе? И где Фитц? Все еще в далеком Клерресе и жив? – горе застыло в ее глазах и приоткрытых губах. Она словно постарела.

Я подождала, пока ответ придет ко мне.

– Нет, он у каменоломни в горах. Ты хорошо знаешь это место. Там, где Верити вырезал своего дракона. Лишенный запаха уверен, что он мертв. Но он ошибается. Фитц там, но очень слаб и измучен червями. Вскоре он умрет, и я умру вместе с ним. Я хотел увидеть тебя один последний раз. Чтобы сказать тебе, как ты была дорога мне.

Я замолчала. Я была удивлена, что стою перед Кетриккен и держу ее руки в своих. Мысль, которую он послал мне сейчас, предназначалась для меня.

Твоя мать была отличным партнером для Фитца. Она дала ему то, в чем он нуждался. Но вот та женщина, которую выбрал бы для нас я.

Сбивающая с толку мысль, не предназначенная для чужих ушей. Я оттолкнула его.

– Он убежден, что вы поверите, – Ночной Волк предложил воспоминание, и я озвучила его: – Он помнит это. Иногда на охоте ваши руки замерзали и деревенели. Вы снимали варежки и перчатки и грели руки в мехе на его шее.

Леди Кетриккен поднялась на ноги, словно медленно вздымающийся фонтан. Она посмотрела на Неттл. Она вновь была королевой с посеребренными волосами.

– Нам понадобится палатка и теплые вещи, потому что даже летом в горах холодно вечерами. Вы возьмете меня с собой. И Шута. Лорда Голдена. Кем бы он ни был сейчас. Позовите его тоже. Сегодня.

– Возьмите еду! – произнесла я. Затем волк сказал нам последнее, что мне хотелось узнать: – Он заражен паразитами, которые съедают его изнутри. Изо дня в день он тает, и я не знаю, как долго отсутствовал, – было странно слышать, как я произношу: – Спросите Пчелку. Она знает о таких смертях. Она видела одну из них.

Он переместился на задворки моего сознания, словно был истощен и очень устал. Мне было это понятно. Никогда я не слышала его с такой ясностью. Но он оставил меня в кругу троих взрослых людей, которые выжидательно смотрели на меня.

Я скрючилась, руки взлетели к губам, как только я поняла. Смерть предателей. Винделиар обещал ее мне. Неужели мой отец принял ее вместо меня?

Руки Кетриккен на моих плечах были словно когти хищника.

– Вставай, – сказала она строго и заставила меня подняться. – Расскажи мне, что это значит.

Рассказывать им о посланнице и ее смерти было ужасно. Интересно, как много из этого знал Любимый. Королева заказала закуски. Слуга принес чай и имбирное печенье. Я ела его со слезами на глазах и была удивлена тому, как могла наслаждаться его вкусом и запахом, рассказывая о кровоточащих глазах, плаще-бабочке и полуночном погребальном костре. Я думала, что мой отец рассказал об этом Риддлу или Неттл. Но нет. Неттл осела и закрыла руками лицо.

– О, папа. Как ты мог?

Я проглотила кусочек печенья.

– Эту смерть нельзя остановить. Так сказала посланница. Они приберегают ее для предателей. Медленная, болезненная и неизбежная, – я взяла еще одно имбиное печенье. Они смотрели на меня. – Он любит их! – сказала я сквозь слезы. Я посмотрела на печенье в своих руках. – Мой отец умирает ужасной смертью. Мы не можем остановить это. Но имбирь все еще имеет чудесный вкус.

– Это так, – согласилась Кетриккен. Она вложила еще одно печенье в мои руки.

Я откусила от него большой кусок, и в тот момент имбирь и сладость были всем, о чем я думала. Они говорили над моей головой.

– А как он мог не сделать этого? – сказал Риддл и напомнил Неттл о предыдущей посланнице, которая исчезла и, возможно, была убита во время Зимнего Праздника за несколько лет до событий с плащом-бабочкой. Это заставило Неттл открыть лицо и нахмурить брови, когда она пыталась связать оба события.

Кетриккен сказала только:

– Это то, что он сделал. Не то, что он хотел бы, но то, что считал своим долгом в тот момент. Пчелка, мне очень жаль, что тебе пришлось помогать ему в этом. Но мы понапрасну теряем время. Риддл, пойди и распорядись собрать то, что нам понадобится. Мы отправимся в путь до рассвета.

Неттл подняла руку.

– Моя госпожа, я умоляю о благоразумии, ­– она вздохнула и посмотрела на меня, словно не хотела говорить в моем присутствии. Риддл поморщился, когда она продолжила: – Я люблю мою сестру, но я думаю, что мы должны подойти к этому разумно. Она многое перенесла. Я была старше нее, когда умер Баррич, и я до сих пор вижу яркие сны, как он возвращается домой. Я не думаю, что она лжет, – и тут она посмотрела мне в глаза. – Но боюсь, она может ошибаться. Прежде чем мы соберемся в путешествие, позвольте мне отправить отряд, чтобы они оценили ситуацию. Если они найдут его, они могут привести его домой! Вспомните, эта поездка занимает несколько дней. Им нужно будет доехать на лошадях до той самой накренившейся Скилл-колонны, которую нам показала леди Шайн. Я приказала выпрямить и очистить ее; поскольку она использовалась ранее, мы можем считать ее надежной. Им понадобятся спокойные и непугливые лошади для перехода. Как только они окажутся на рыночной площади, я думаю, им еще придется преодолеть путь до каменоломни?

– Да, – медленно согласилась Кетриккен. – По крайней мере, сейчас хорошая погода. Зимой это заняло бы несколько дней. Нам приходилось охотиться, чтобы добыть еду, но теперь у нас будет с собой все необходимое снаряжение и припасы. Без снега будет проще, и я помню дорогу.

– Моя госпожа. Когда в последний раз вы садились на лошадь?

Ее плечи опустились, и она посмотрела на свои сложенные руки.

– Но это Фитц, – сказала она мягко.

– И отряд доберется до него гораздо быстрее, чем целая нагруженная экспедиция. Я прослежу, чтобы в отряде было как минимум двое опытных лекарей. Если он действительно там, они вернут его домой к нам.

Леди Кетриккен предприняла последнее усилие.

– У меня есть карта, которую я составила в том путешествии. Это поможет нам двигаться быстрее.

И Неттл, и Риддл молчали. Я тихо стояла, не уверенная в своей роли в этом мероприятии. И вдруг я поняла. Они собирались оставить меня здесь.

­ – Я не останусь тут. Я поеду на своей лошади, и Пер отправится со мной.

– Я возьму свою карту, – сказала Кетриккен, словно это и был ответ. Затем она медленно встала, и взгляд ее голубых глаз был холодным и жестким. Аккуратно ступая, она покинула комнату.

– Мне нужно собрать вещи и найти Пера, – сказала я.

Но Неттл медленно покачала головой. Она выглядела очень уставшей.

– Пчелка, тебе надо быть разумнее. Как и леди Кетриккен. И сейчас, как только она немного успокоится, я поговорю с ней снова. Нет никаких причин рисковать тобой или ею при переходе через Скилл-колонны. Я поеду сама. Я оставлю Хоуп с Риддлом и возьму с собой избранный отряд. Если отец там, если это не твое ужасное наваждение, тогда мы приведем его обратно в Баккип, где ему предоставят должную заботу и лечение. Королева Эллиана привезла двух новых лекарей, один с Внешних Островов и один, обученный жрецами Са в Джамелии. У них обоих есть новые идеи, новые травы и, как говорят наши лекари, новые успехи в лечении. Но я не стану рисковать тобой в Скилл-колоннах. Ты подвергалась опасности слишком часто за свою короткую жизнь. Сейчас тебе необходимо остаться здесь, в безопасности, и побыть ребенком, пока ты еще можешь. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я не возьму тебя с собой в дорогу через Скилл-колонны.

Я встретила ее взгляд.

– Я понимаю, – сказала я тихо.

– Повтори.

Я отстранено вздохнула.

– Ты не возьмешь меня с собой к отцу через Скилл-колонны, даже несмотря на то, что он, возможно, умирает.

Она поджала губы, а Риддл закатил глаза. Затем:

– Именно так, – сказала она и вздохнула. – С тобой все. Отправляйся к своим повседневным делам и, пожалуйста, никому не говори о случившемся. Я сама сообщу королю Дьютифулу. О, и о том, что мы пытались обсудить ранее. Конечно, ты можешь посещать Олуха, но в надлежащее время суток и в присутствии одного из его помощников, чтобы обеспечить самообладание, которого не хватает Олуху. Я организую это сегодня. Тебе нужно быть осторожной с ним. Он склонен к несдержанности, и иногда с ним бывает трудно. А обсуждение твоего обучения Скиллу придется отложить до моего возвращения. Возможно, нам придется ослабить твои способности, пока ты не научишься использовать их с большей осторожностью.

Мне совсем не казалось, что с ним бывает сложно. Но не сказала об этом. Я присела перед сестрой в реверансе. Когда я повернулась, чтобы уйти, она заговорила снова:

– Пчелка, я знаю, ты думаешь, что я жесткая и, возможно, холодная. Но мы сестры, и я почти потеряла тебя. Ты даже не можешь представить, какой беспомощной я чувствовала себя в течение всей беременности. Как я желала, что бы мой ребенок когда-нибудь узнал тебя. Как Риддл корил себя за то, что не остался тогда с тобой. Мы вернули тебя. Мы потеряли нашего отца. Я не потеряю тебя снова.

Я кивнула на это, развернулась и тихо покинула комнату. Я закрыла за собой дверь. А затем побежала по коридорам так быстро, как только могла. Прежде всего нужно найти Любимого. Он сможет провести нас через Скилл-колонны. И он задолжал мне ответы на вопросы. Как он мог сказать, что мой отец мертв, а сейчас я узнала, что он не умер, но умирает? Мой гнев к нему разгорелся сильнее, но я знала, что нуждаюсь в нем. Потом я найду Пера. Неттл не сказала, что я не могу поехать, только то, что она не возьмет меня с собой.

Я была рада, что все еще одета для конной езды. Брюки были гораздо удобнее для подъма по лестницам, чем эти невозможные юбки. Мои мысли неслись с бешеной скоростью. Сможет ли Любимый притвориться, что мы собрались на пикник, и взять с собой необходимую еду? Пер может привести лошадей из конюшни. Нам понадобится одна дополнительная, чтобы привезти отца домой.

Ты едешь, чтобы попрощаться, а не для того, чтобы увезти его домой. Еда, лежак и палатка – вот что ты должна привезти ему. Это поможет ему продержаться достаточно долго, чтобы завершить его миссию.

Я не собираюсь мириться с его смертью. Только не снова.

Мимо меня пробежал паж, но затем развернулся и приблизился ко мне.

– У вас все в порядке, леди Пчелка?

Я вдруг поняла, что по моим щекам текут слезы и собираются на подбородке. Я тут же вытерла их.

– На конной прогулке пыль попала в глаза. Спасибо за беспокойство. Ты не видел лорда Шанса этим утром?

– Я видел, как он поднимался по ступеням в Королевский сад, который находится на крыше.

– Спасибо. Я знаю, где это.

Я сменила направление и поспешила прочь. Но он нагнал меня в два шага и схватил за локоть. В гневе я вырвалась, пораженная его поведением. Но паж вдруг оказался Спарк.

– Что такое? Что случилось?

– Я должна увидеть лорда Шанса. Сейчас же.

Она поджала губы.

– Смени выражение лица, – зашипела она на меня. – Любой, кто посмотрит на тебя, заметит, что ты выглядишь вызывающе. Улыбнись, словно нам предстоит приятное дело, и поспеши, но не беги. Я пойду следом.

Я оправилась от потрясения. Вытерла лицо рукавом и натянула улыбку на губы. Я сделала так, как она сказала. Коридоры никогда не казались такими длинными. Я возненавидела крутой подъем по ступеням башни. Дважды я останавливалась, чтобы перевести дух. Я надеялась, что он все еще там. Внешняя дверь на крышу башни была тяжелой, чтобы сдерживать ветра и снег зимой. Спарк достала свои отмычки. Я показала ей мой ключ, и она ахнула от удивления. Вместе мы распахнули дверь и ступили в погожий день.

Высокие тонкие облака царапинами покрывали голубое небо. Здесь, наверху, ветер был холоднее. Я не сразу заметила лорда Шанса. Огромные горшки, полные цветущих растений, и статуи казались слишком безмятежными, и все это место выглядело чересчур спокойным для моих кипящих мыслей. Я проследовала по дорожке, покрытой плиткой, и, наконец, увидела Любимого, стоящего ко мне спиной. Он смотрел в сторону берега.

– Лорд Шанс! – окликнула я его.

Он повернулся ко мне и неуверенно улыбнулся.

– Что ж. Я не припомню, чтобы ты искала моей компании ранее, Пчелка. Трижды приветствую! – его голос был полон теплоты и надежды. Затем он увидел Спарк за моей спиной, и на его лице появилась тревога. – Что случилось?

Я думала, что смогу держать себя в руках. Но не смогла.

– Как ты мог сказать мне, что мой отец мертв, как ты мог покинуть его? Как ты мог бросить его? Как ты мог не вернуться за ним?

– Пчелка! – осадила меня Спарк, но я проигнорировала ее.

Мои слова стерли улыбку с лица Любимого. Он выглядел побитым и больным. Он попытался вздохнуть, не сумел и попытался снова.

– Пчелка, Фитц мертв. Ты сама говорила, что чувствуешь, что он ушел, – он сжал свободной рукой ту, что была в перчатке. – Я почувствовал, как связь разорвалась. Он умер. Я ощутил это, – его лицо исказили горе и потрясение. – Он покинул меня, – добавил он жалко, и это только распалило мой гнев.

– Он не умер! – я чеканила каждое слово. – Ночной Волк говорит, что он у каменоломни, умирает, изъеденный червями, так же, как умирала бледная посланница. Ужасная смерть. Ты знаешь о чем я говорю. Они называют это смертью предателей. Ее посылают стрелами. И ты оставил его на такую участь.

Спарк ахнула:

– Они пускали в нас дротики. Перед взрывом. После того, как Пчелка обратила их в бегство, он вытащил дротик из своей куртки…

Надежда и ужас боролись на лице Любимого.

– Он не может быть жив, – объявил он. Но как же он жаждал поверить в то, что мой отец выжил.

– Я рассказала Неттл и Риддлу. И мы встретились с леди Кетриккен. Неттл планирует отправить отряд, чтобы проверить, правда ли это. Она сказала, они вернут Фитца домой. Но Ночной Волк говорит, что он умирает, даже если отец сам не верит в это. Волк говорит, он должен остаться у каменоломни и вырезать своего дракона. Он говорит, они не должны возвращать его сюда.

– Вырезать дракона? – Спарк была сбита с толку.

Я услышала шаги и, обернувшись, увидела Ланта и Пера. Пер вскричал:

– Твой отец жив! – в тот же момент, когда Лант воскликнул:

– Спасибо Эде, мы нашли вас!

Но наиболее шокирующим было то, что к нам подлетела Мотли, приземлилась на плечо Пера и прокричала:

– Фитц! Фитц! Каменоломня. Каменоломня!

– Мы отправимся до темноты, – объявил Любимый. Он посмотрел через парапет и внезапно добавил: – Кетриккен отправится с нами.

– И как мы доберемся до места? – спросила Спарк. Ее голос звучал тихо.

– Так же, как мы с тобой делали это раньше. От камня в темнице до Аслевджала. От Аслевджала до рыночной площади. Оттуда пешком доберемся до каменоломни со Скилл-камнями. Спарк, я помню, как тебе было тяжело в прошлый раз. Тебе не нужно идти.

– У нас нет крови драконов, чтобы помочь вам в этом путешествии.

– На моих пальцах Серебро. Я верю, что справлюсь. Те, кто опасаются этой дороги, могут не идти с нами.

– Конечно, я пойду с вами, – в ее голосе звучала горькая обреченность.

Я сказала:

– Если он сможет открыть камень, я знаю, как передать силу через Скилл. И я смогу взять ее у Пера, если потребуется.

Пер ответил суровым кивком. Лант ничего не сказал, но на его лице отражалась болезненная решимость.

Спарк скрестила руки на груди.

– Кетриккен немолода, и ее суставы причиняют ей много боли. Она не справится.

– О, ты не знаешь ее так, как я, – Любимый был непреклонен. – Она осилит это путешествие. Я не оставлю ее.

Спарк всплеснула руками.

– Это сумасшествие. И конец моего пребывания в Баккипе. Мы все рискуем жизнью и разумом, – она повернулась и с гневом закричала на Пера и Ланта: – Почему вы все еще стоите здесь? Соберите все необходимое. Лорд Шанс, вы должны рассказать о нашем плане Кетриккен. Я не стану этого делать, – она перенесла свое внимание на меня: – Действуй в соответствии со своим распорядком дня, словно ничего не должно произойти. Вплоть до переодевания ко сну. Жди, пока мы не заберем тебя.

Глава сорок восьмая. Время

Клетка, сделанная из каких-то изогнутых, извивающихся штук, а внутри – нечто, бывшее ранее человеком. Черно-белая крыса смотрит на него, затем хихикает и, делая сальто назад, убегает прочь.

Я не нарисовала иллюстраций к этому сну. Такое ощущение, как будто это случится на самом деле, и я увижу всё собственными глазами.

Дневник снов Пчелки Видящей

- Все, что может есть медведь, человек тоже может, - так сказал мне Баррич, очень давно, после того, как я умер в подземельях Регала, но еще до того, как я снова стал человеком. Он как раз выгуливал меня, и мы случайно наткнулись на присыпанную листьями добычу медведя. Тогда он осторожно осмотрел находку, по-быстрому отрезал пару кусков подгнившей оленьей туши, и затем мы поспешно убрались подальше от медвежьего тайника.

Выдержанное мясо гораздо нежнее, чем свежедобытое - его вкус я вспоминал с удовольствием. Но слова Баррича были сущей правдой: человек может есть личинок из-под гниющего бревна, лягушек, мягкие корни и молодые водоросли. Даже тина может добавить густоты супу, если найдется в чем его приготовить. А озерные водоросли можно есть горстями вместе с водяным крессом, корни рогоза хорошо пожарить на слабом огне. Иногда я спрашивал себя, не этим ли пробавлялся Верити до тех пор, пока мы с Кетрикен не прибыли в карьер и не начали добывать для него нормальную еду.

Утром, после того, как меня покинул мой волк, я проснулся и потер будто бы набитые песком глаза. Стоило мне приподняться и сесть, как меня настиг страшный приступ кашля. Когда я смог вдохнуть и вытер рот тыльной стороной ладони, на ней осталась размазанная кровь. При виде нее появилась печальная, болезненная уверенность. И тут во рту я ощутил что-то ужасное. Не боль – хотя лучше бы было больно. Я наклонился и сплюнул. На землю полетели кровь и слюна - и еще несколько бледных извивающихся существ, по толщине как тетива, но не длиннее фаланги пальца.

Ох.

Я пошел к пруду, набрал в рот воды, прополоскал и сплюнул. Еще один.

Все фрагменты сложились в единую картину у меня в голове – и я испугался. Бледная посланница, которую мы с Пчелкой сожгли – я прокрутил в уме этот эпизод, а затем отмёл его. Ночной волк настаивал на том, что у меня паразиты – пусть так. Не более того. Я нагнулся и рассмотрел существо, которое жило внутри меня. Таких мне раньше видеть не доводилось ни у людей, ни у животных. Ну, и всё. Всего лишь червь. Интересно, повезет ли мне отыскать растущие поблизости черемшу или желтокорень? Оба растения годились для избавления от паразитов. Но более практично было бы отправиться на древний рынок, а оттуда - в Бакк. А уж там найдутся лекари.

Я набрал еще воды в ладони и умыл лицо. Когда я опустил руки, они оказались слегка розоватыми. Я потрогал ноздри и посмотрел на свои пальцы. О нет.

Кончиками пальцев я коснулся глаз – пальцы стали красными. С окрашенными кровью руками пришло тошнотворное понимание. Посланница плакала кровью. Она говорила, что черви, которыми Служители заразили ее, пожирали глаза, так что она уже едва могла видеть. Я поднял взгляд и осмотрелся - я все еще мог видеть.

Но как долго это продлится?

Каждый день я неизменно исполнял две задачи: собирал дрова для костра и ходил к воде, чтобы напиться. Я хотел пойти к ручью и наловить рыбы, но сила покидала меня. Носовые кровотечения теперь были ежедневным явлением, а спина и бедра покрылись маленькими зудящими язвочками. Их не было только там, где пролилось Серебро.

Слишком поздно я понял, что волк был прав. Как бы я хотел, чтобы он вернулся ко мне, и я мог бы ему об этом сказать. На третий день его отсутствия уже нельзя было отрицать, что мои жизненные силы тают. Мой волк ушел, а я знал, что никогда не смогу вернуться домой. Я несколько раз пытался воспользоваться Скиллом - и безуспешно. Возможно, помешало Серебро на моем теле, или общая слабость, или присутствие в огромном количестве Скилл-камня вокруг – да какая, собственно, разница? Я был один. И у меня было последнее дело: я должен приготовить для нас камень. И надеяться, что волк вернется и разделит его со мной.

С того момента, как через прикосновение моей ладони Ночной Волк положил начало нашему труду, мне даже в голову не приходило, что по форме это может быть чем-то иным, кроме волка. Каждый день я трудился над нашим «драконом», разглаживая руками камень, вкладывая в него воспоминания из жизни с Ночным Волком. Меня удивило, что появляющийся из камня волк стоял, оскалившись и ощетинившись. Неужели мы вместе и правда выглядели так свирепо? И вот, отдавая камню нашу охоту, нашу совместную дичь, моменты дикой возни в снегу, ловлю мышей в старой хижине, извлечение впившихся в нос иголок дикобраза и ощущение напора его зубов, выгрызающих из моей спины древко стрелы, я понимал – этих воспоминаний не хватит, чтобы насытить каменную плоть. Знал, что на последнем вдохе прижмусь к этому каменному созданию, погружусь в него – но так и останусь здесь, завязнув в камне, прямо как Девушка-на-драконе, которая стояла тут уже многие десятки лет.

Надо было послушаться его, ох, надо было. Будь Ночной Волк со мной, мы могли бы больше вложить в Волка-дракона.

Цвет камня не менялся, и это меня тревожило. Перед смертью мне бы хотелось еще раз взглянуть в его мудрые глаза, в последний раз увидеть его удивительный, мерцающий зеленым взгляд, в котором отразился огонь костра. Теперь я стал спать, прижавшись к нему спиной, как мы делали раньше. Конечно, камень не согревал меня, но я надеялся, что мои сны могут впитаться в него, и это поможет волку появиться быстрее.

Однажды ночью я проснулся. Когда кто-то ослаб и замерз, его сон бывает двух видов. Один из них – это когда притворяешься, что спишь, а сам дрожишь и ворочаешься, пытаясь удержать тепло собственного тела. Я завернулся в украденный плащ с головой, спрятав уши и глаза от мошкары. Насекомые любят издыхающих животных. Затем я провалился во второй вид сна - тяжелого сна, вызванного изнурением, которому не способны помешать холод и боль. Думаю, этот вид сна — предвестник смерти.

И вот я очнулся от него, медленно и неохотно, не вполне понимая, когда именно сон сменился реальностью. Голоса. Звуки шагов. Я с трудом высвободил голову из складок плаща, но не встал. Только открыл глаза и утомлен