Политические сочинения и публицистика.
Документы оппозиционных и революционных организаций и партий
При анализе политических сочинений и публицистики необходимо помнить о том, что в условиях цензуры значительная их часть имела форму литературно-критических, философских и научных статей. Авторы их использовали приемы эзоповского языка. Выражение «эзопов язык» было введено в широкий оборот М.Е. Салтыковым-Щедриным; так он называл особую, «рабью» (греческий баснописец Эзоп был рабом) манеру иносказательного изложения (примеры из далекого прошлого, из истории других стран и народов, имея в виду осуждение своих «внутренних турок»).
С возникновением оппозиционных организаций появились их программные документы. На первом этапе (первая половина XIX в.) они еще окончательно не сложились в особую разновидность, в них еще не видны обязательные элементы и структура (анализ существующего положения, цели движения, пути и способы достижения этих целей). Функции программных документов выполняли самые разные по характеру и типу сочинения. Среди них и проекты Конституций (П.И. Пестеля, Н.М. Муравьева), проекты манифестов, прокламации («Православный катехизис» С.И. Муравьева-Апостола); документы, которые формулировали основные нравственные принципы членов тайного общества («Правила» и «Присяга» Общества соединенных славян) и др. Все они находились в тесной связи с другими сочинениями участников движения – политическими, научными, литературно-художественными. И вне этих произведений программные документы нельзя ни правильно понять, ни истолковать, ни использовать.
Анализ программных документов – дело сложное и вот почему. Как правило, существует несколько редакций документов. К тому же часто отсутствует датировка, а иногда не указан и автор. Документы часто не структурированы (нет разделов, глав и т.п.). Многие документы не завершены. Нужно помнить и о том, что значительная часть материалов дошла до нас в переформированном, разрозненном виде в составе вещественных доказательств следственных дел. Эти особенности следует иметь в виду при анализе документов декабристов, петрашевцев и, в определенной мере, народнического движения. Поэтому необходимо привлекать другие источники: воспоминания, переписку, материалы судебных процессов.
Значительно более зрелыми являются документы политических партий: программы, уставы, протоколы съездов и конференций, отчеты центральных комитетов, переписка ЦК с местными организациями. Вместе с тем заниматься историей политических партий невозможно без привлечения других источников – мемуаров, личной переписки и периодической печати (партийной публицистики).
Периодическая печать
Русская печать XIX века развивалась в условиях цензуры. Первый устав о цензуре был издан в 1804 г. Он узаконил предварительную цензуру всех изданий. В годы либеральных увлечений Александра I печать жила сравнительно свободно. За первые 10 лет царствования возникло более 80 новых периодических изданий. Но уже накануне войны 1812 г. была усилена цензура и надзор за самими цензорами. Постепенно сложились следующие системы цензуры: общая, светская, гражданская, духовная, иностранная, военная и даже театральная.
При Николае I в 1826 г. был издан новый устав о цензуре, который современники прозвали «чугунным», а через два года его сменил третий, но такой же консервативно-охранительный. Он действовал без существенных изменений почти до 1861 г. В 1836 г. император запретил новые периодические издания, и это постановление действовало в течение 20 лет. Только с 1856 г. стали появляться новые названия периодики. Это заметное смягчение продолжалось до середины 1860-х гг., затем последовало новое усиление цензуры, продолжавшееся вплоть до конца 1905 г.
После реформ 1860-х гг. улучшились и внешние условия для развития периодики: в 5 раз выросло число типографий, увеличилось производство бумаги, сформировался корпус профессиональных журналистов. Большое значение имел и рост грамотности и образованности населения, – это обеспечивало массовый спрос на периодику. Особенно быстро увеличивался выпуск ежедневных газет – к концу века их издавалось более ста. Заметную роль играли «толстые» журналы-ежемесячники. Направления журналов и газет, особенно во второй половине века были самыми разными: официальная правительственная и официозная печать, многочисленные либеральные газеты и журналы, так называемая «бульварная» пресса («легкое» чтиво) – для обывателей.
Общие приемы и правила анализа материалов печати практически те же, что и для печати XVIII в.:
- необходимо учитывать характер и направление органа печати (демократическое, либеральное, консервативное);
- определить жанр источника (очерк, статья, обозрение, фельетон, судебный отчет, некролог и т.д.);
- определить вид источника (научная статья, публицистика, мемуары и т.д.);
- провести атрибуцию, если статья не подписана, или подписана инициалами, псевдонимом.
Мемуаристика и эпистолярия
В XIX в. резко увеличивается число мемуаров и происходят изменения в их составе. Мемуары придворной аристократии и служилой дворянской знати в качестве источника как бы отходят на второй план. Растет число и значение мемуаров чиновников (это среднее дворянство и дворянская интеллигенция); появляются и растут количественно мемуары разночинцев. Сформировались целые комплексы мемуаров участников освободительного движения, либерального и оппозиционного, в том числе декабристов, либералов, народников, социал-демократов. Такой состав мемуаров существенно повысил их значение как исторического источника, ибо они освещают гораздо более широкий круг вопросов, чем мемуары XVIII века. Проблемы использования мемуаристики XIX века в качестве исторического источника рассмотрены в работах А.Г. Тарковского: «Русская мемуаристика и историческое сознание XIX века (М., 1997) и «1812 год и русская мемуаристика» (М., 1980). К мемуарам XIX – начала XX в. тематически примыкают воспоминания русских послереволюционных эмигрантов, подготовленные в 1920-1940-е гг. и изданные в России в 1990-2000-е гг.: М.В. Родзянко, П.Н. Милюкова, А.Ф. Керенского, А.И. Деникина, В.М. Чернова, Б.В. Савинкова, жандармского генерала П.Г. Курлова и многих других.
Единой общепринятой классификации воспоминаний нет. Обычно их группируют по социальному и профессиональному положению мемуаристов, по хронологическому и тематическому принципу. Но это часто имеет условный характер.
Частная переписка, как источник, соприкасается, с одной стороны, с публицистикой, с другой – с мемуарами. Но переписка имеет свои специфические черты. В XIX веке она была важнейшим средством общения и получения информации. Многие люди по-прежнему были домоседами, передвигались медленно и редко, а почтовая служба работала неплохо (с 1858 г. ввели марки как знаки почтовой оплаты). Стимулировали переписку и дефицит информации о современной жизни, и цензурный режим.
Письма, как и дневники, субъективны, дают отрывочную информацию, в них много слухов, непроверенных фактов, непонятных современному читателю намеков и полунамеков (нельзя забывать, что письма перлюстрировались). Затрудняет использование писем и французский язык (особенно часто использовавшийся в первой половине и середине XIX в.). Затрудняет отсутствие в большинстве случаев ответных писем.
Исследователю необходимо познакомиться с эпистолярным этикетом т.е. с навыками и формами ведения частной переписки. Особенно строго этикет соблюдался в деловой переписке, и пишущие старались неукоснительно его выполнять. Титулатура адресов и обращений была разработана до тонкостей. Правила титулования соответствовала чинам Табели о рангах. К чиновникам XIV-IХ классов следовало обращаться «Ваше благородие», VIII-VI классов – «Ваше высокоблагородие», V класса – «Ваше высокородие», IV – III классов – «Ваше превосходительство», II-I классов – «Ваше высокопревосходительство». Существовали устойчивые формы подписи письма и проставления даты на нем.
Несмотря на то, что объем переписки был большим, сохранилось далеко не всё. Причина заключалась в том, что в глазах современников письма не являлись текстами для хранения. В 1880-х гг. шли бурные споры по поводу возможности публикации частных писем на страницах периодики, - многие считали это неуместным, нескромным. Тем не менее публикаций писем в XIX – начале ХХ века было довольно много, особенно в так называемых «толстых» и исторических журналах.
К сожалению, сводных источниковедческих работ по эпистолярным текстам нет. Не существует и сводных библиографических указателей.