Замок Торнин королевства Роткалина. 4 страница

Недавно он интересовался у предсказательницы Никс своим будущим. Она ответила с усмешкой:

– Это нечто уникальное, – по-видимому, эта тайна развлекала ее.

Ничто не могло быть более нелепым, чем Сабина в роли королевы Ридстрома. Именно эту ситуацию Никс могла бы найти забавной. Валькирии поклоняются судьбе, как религии. И они были первыми, кто с готовностью признавал, что судьба непостоянная сука.

Я могу опровергнуть это….

Дверь камеры со стоном распахнулась, и вошли слуги.

– Мы должны приготовить вас для этого вечера.

Снова порошок ужалил его глаза.

Глава 8

Когда Сабина резко проснулась, то обнаружила, что ее кровать находится под проливным дождем в середине большого грязного поля, где несколько лет назад она была похоронена заживо.

Она поморгала глазами, осознавая, что это всего лишь созданная ею во сне иллюзия. Она всегда создавала иллюзии, когда спала или мечтала. Как только она рассеянно провела рукой по шраму на шее, иллюзия исчезла, и она вновь увидела свою спальню.

Эта комната в башне, как предполагалось, когда-то относилась к личным покоям Ридстрома. Она находилась в западной башне, самой близкой к воде, и имела огромное окно на всю стену, из-за чего всегда была открыта для океанских бризов. Сабина декорировала это окно струящимися красными и черными стягами, развивающимися на ветру.

Она поняла, что заснуть ей больше не удастся, потому что и в первый раз она уснула с большим трудом.

– Ты должна прекратить думать о своем пленнике, – произнес голос из темноты ее комнаты.

Девушка отшатнулась к спинке кровати, когда заметила желтые глаза Оморта, пылающие в ночи. После того, как она поспешно скрылась под иллюзией длинной ночной сорочки, она осветила комнату ярким люминесцентным светом.

Вот почему она никогда не могла спать ночью. Оморт мог связать запястья за ее спиной простым движением, что заблокировало бы ее возможность создавать иллюзии – ее единственную защиту.

– Ты пересек черту, войдя в мою комнату, брат.

– Это же вопрос формальности. Вскоре с ним будет покончено, – он, словно сканер, пытался прочесть ее мысли, но она научилась полностью блокировать их от него.

Он всегда требовал, чтобы другие не смели скрывать свои мысли, но не от Сабины, – как будто в глубине души он действительно не хотел знать ее чувства к нему.

– Что это значит?

– С захватом Ридстрома, мы стали на шаг ближе к… неизбежному.

Как долго я еще смогу отталкивать Оморта? То, что он нарушил частные границы, придя в ее комнату, служило дурным предзнаменованием. Как только она отдаст свою девственность демону и родит от него ребенка, у нее не будет никакого убежища, которое смогло бы защитить ее. Перебиваясь Хеттией, он, как стервятник, ждал ее.

Когда он приблизился к кровати, она постаралась сохранить невозмутимость.

– Чего ты хочешь?

– Твой скрижаль все еще неповрежденный висит на западной стене. Твой пленник сопротивляется?

– Он стойкий и решительный, как ты и сказал.

– Возможно, я должен взглянуть….

– Нет! Это невозможно. Ему не стоит напоминать о нашей связи, – торопливо ответила она, – как идут поиски оракула?

Их ловили в порочном круге, определяя местонахождение более слабых и морально неустойчивых. Каждый неизменно совершал ошибку и был казнен. Тогда мертвого заменял еще более слабый оракул.

– Нашел талант?

Он подарил ей взгляд, говорящий, что он сам позволил сменить тему.

– Я выбрал одну и послал демонов огня забрать ее.

Забрать ее… Оракул три пятьдесят шесть был добровольцем, а не «приобретением» Оморта. Многие женщины пошли на это, без сомнения, думая, что они будут более умными, более подготовленными и не станут просто «расходным материалом». Но они не были.

– Очень важно, чтобы у нас был один и как можно скорее, – сдержанно произнесла она.

Сабина должна действовать осторожно, поскольку эта тема беседы могла привести Оморта в ярость.

Однажды он украл силу предвидения у оракула, но не смог интерпретировать возникающие видения. Он начал сходить с ума, пока не был вынужден отказаться от этой силы.

– И он у нас будет, – проговорил он рассеянно, пока медленно обходил вокруг комнаты, осматривая вещи и останавливаясь то тут, то там, чтобы поднять книгу. Сотни книг были разбросаны по всей спальне. В основном это были книги по истории этого королевства, Ридстрома. Она изучала их в течение многих лет.

– Я и не знал, что ты так хорошо осведомлена о моем враге.

– Я отношусь к этому серьезно – это мой шанс получить власть над Правусом.

– Да, я также хорошо изучил его. Ридстром долго восхищал меня, – он небрежно пролистал древний том, затем отложил его, – он верит, что ты – его женщина?

– Думаю, да.

Оморт улыбнулся, показывая безупречные белые зубы, но улыбка никогда не затрагивала его холодные глаза.

– Насколько, должно быть, демон разочарован, – он сел на кровать подле нее.

Спокойно… Спокойно… Отвлеки его.

– Что произошло той ночью, когда вы столкнулись с ним? Как королевство пало? Я прочитала, что написано в книгах, но детали размыты.

– Я заключил тайный договор с королем Орды Деместриу. Он атаковал Ридстрома, истощая его армию, затем организовал еще одно внезапное нападение. Ридстром был вынужден уехать, чтобы защитить дальние земли. Именно тогда я захватил Торнин. Замок оказался не защищен, потому что наследник Ридстрома, Кадеон, не принял вызов бороться за свою собственность.

– Почему он сделал это?

Что она слышала о наемнике Кадеоне, так это о его бесстрашии.

– Кто поймет этих демонов? Я получаю огромное удовольствие, зная, что Ридстром обвиняет Кадеона в том, что тот повернулся спиной к своему королевству. Чего не понимает Ридстром, так это то, что я рассчитывал на присутствие Кадеона в замке. Именно поэтому у меня было пятьсот привидений, готовых заманить принца в ловушку. Если бы Кадеон повиновался брату, то он и его охрана были бы убиты.

Интересно….

– И ты лично встретился с Ридстромом?

– Он – единственное выжившее после нашей с ним битвы существо. Вместо того чтобы просто испепелить его, я играл честно, сойдясь с ним в поединке с мечами в одной из его цитаделей. Он поверг меня – удар был точен и смертелен для любого другого. Но я поднялся. Он с помощью грубой физической силы обрушил крышу башни, заманив меня внутрь, и смог сбежать.

Рука Оморта медленно двигалась к ее прикрытой лодыжке.

– Сабина, насколько я могу доверять тебе?

– Вероятно, не настолько, насколько можешь Хеттии. Разве сейчас ты не должен быть с ней?

– Она не понимает вещей, которые ты делаешь. И вы совсем разные, по сравнению с тобой она – бледное подобие. Тусклая тень твоего света.

– И ты пришел в мою спальню только, чтобы заявить очевидное?

Брата в Сабине привлекала не только ее внешность. Она полагала, что Оморт тайно желал смерти. И поэтому жаждал ее – женщину, которая очень хорошо знала смерть.

Когда он легко коснулся указательным пальцем ее лодыжки, его глаза закрылись, а в уголке губ скопилась слюна. Сдерживая дрожь, она торопливо поднялась и подошла к выходящему на море балкону. Это место всегда успокаивало ее и было бальзамом для ее души. В течение большинства бессонных ночей она стояла здесь, глядя на море.

Оморт подошел сзади, встав слишком близко, но не тронул ее. Никакой теплоты от него не исходило. Он был холоден и бесчувственен, словно труп.

Ридстром же привлекал теплотой.

– Ты должен идти, брат. Завтра у меня очень напряженный день. Мне надо будет удачно разыграть партию в моей игре, чтобы сломить железную волю Ридстрома.

– Я рад, что ты перестала недооценивать его.

Почувствовав его холодное дыхание на своей шее, Сабина обернулась и поспешила к бару в комнате. Она налила сладкого вина – только для себя – затем подняла бокал, встав перед Омортом:

– Брат, действительно, будь так любезен и отрави меня.

Каждый месяц Оморт давал ей и Ланте morsus, буквально означающий «жалящий ядовитый укус». Сила morsus состояла в том, что он причинял боль не при приеме внутрь, а при попытке его вывести. Страдания от яда были, предположительно, настолько мучительными, что ее и Ланте все уже считали «приговоренными». Без противоядия боль стала бы непреодолимой, и они в конечном счете просто бы умерли.

Morsus препятствовал любой их попытке покинуть Оморта или возглавить мятеж.

Он вздохнул, как будто она расстроила его, затем покрутил массивное кольцо на указательном пальце. Когда он начал открывать украшенный драгоценными камнями тайник с ядом, она уставилась на кольцо. Оно имело такое огромное значение для нее. Оно было источником ее жизни, причиной ее повиновения.

И кольцо всегда говорило ей, когда Оморт лгал, поскольку в этом случае он непроизвольно крутил его.

Когда он высыпал черные гранулы в ее вино, послышалось тихое шипение и завитки дыма поднялись вверх.

Давным-давно он подсыпал morsus в их вино прежде, чем они научились распознавать яд по запаху или вкусу, и прежде, чем научились создавать свой собственный, чтобы противостоять ему.

Сабина отсалютовала бокалом:

– Твое здоровье, – и опустошила его, – а теперь я действительно должна немного поспать. Помни, Оморт, я делаю это для тебя. И я знаю, что ты хочешь, чтобы мы преуспели в этом деле.

Бросив на нее последний пристальный взгляд, он, наконец, вышел, но прежде она услышала, как он пробормотал:

– Скоро.

Оставшись одна, Сабина снова вернулась на балкон. Рассматривая шумное море и глубоко вдыхая соленый воздух, она размышляла о сложившейся ситуации.

Интриги и козни. Она хотела получить Торнин для себя и для Ланте. Но после сегодняшнего вечера начала подозревать, что Оморт вынудит ее сдаться прежде, чем она сможет закончить свою игру.

Она задрожала. Он осмелился прийти к ней в комнату, принеся с собой холод и страдания, нависающие над ним, словно плащ. Она чувствовала себя печальной и грязной.

Впервые внимательный взгляд Сабины не задержался надолго на море.

Она повернулась на юг в сторону башни с темницей.

Демон обладал врожденной природной силой, и она представила, что растворяется в ней. В конце концов она поняла, что ее ноги сами бредут к нему, а сердце болит… от чего-то.

Глава 9

Не говоря ни слова, Сабина забралась к демону в постель.

Почувствовав его мгновенное напряжение, она легла на спину рядом, не касаясь его, но достаточно близко, чтобы почувствовать тепло его большого тела.

Долгое время они лежали в молчании, словно прислушиваясь к беспокойной возне мышей. Оба смотрели в потолок, на котором она создала иллюзию ночного неба.

Он еще больше напрягся.

– Твоя сила невероятна, – его голос вибрировал.

В тишине она, казалось, чувствовала это.

– Да.

– Это иллюзия, или ты действительно заставила потолок исчезнуть?

– Мое тщеславие подсказывает мне, что ты впечатлен моим даром богини и очень заинтересован. А опыт подсказывает, что ты хочешь узнать мои сильные и слабые стороны, чтобы иметь возможность убить меня.

– Я сохраню твою жизнь, если ты освободишь меня сейчас, – сказал он, – ты плохо обслуживала меня. Но ты еще не сделала ничего непоправимого.

– Демон, дай мне время.

Как он мог быть настолько горячим? Невероятно, но она чувствовала себя словно растаявшей.

– Отвечая на твой вопрос, это все – иллюзия. Зрительная и слуховая.

– Ты не можешь заставить других что-то чувствовать?

– У меня нет никаких осязательных иллюзий. Еще нет. И это позор, поскольку, полагаю, я могла бы уничтожить целую армию. Тем не менее я могу заставить чувствовать иные вещи.

– Например?

– Я могу заставить тебя видеть твои худшие кошмары или наиболее желанные мечты. И я могу управлять ими.

– У тебя есть еще другие способности?

– Десятки, – солгала она. Еще одной ее способностью был давний подарок Ланте на день рождения – она могла общаться с животными и гипнотизировать их. – Я многое умею.

Он, казалось, осознавал ее слова. Наконец, он спросил:

– Ты думала о том, что собираешься сделать? Каково это было бы для тебя – родить и воспитывать ребенка демона?

По правде, она не очень об этом думала. Она не позволяла себе воображать свою беременность, роды или последующее воспитание принца демона. Если она начинала представлять, как бы выглядел их отпрыск, то тут же заставляла себя думать о чем-то другом.

Повестка дня была известна, заговор замышлен. Остальное – мелочи.

Но визит Оморта бросил тень на ее планы.

Она ответила демону вопросом на вопрос:

– Откуда ты знаешь, что у меня уже нет маленьких детей демонов?

– Есть?

– Нет, у меня нет потомства.

– Что, если ты родишь девочку? Королевство Роткалина является патрилинейным.

– Не напоминай мне. Знаешь, в клане Чародеев женщина может наследовать корону. Моргана – нынешняя Императрица всего клана.

Сабина повернулась на бок, он сделал то же самое, хотя его руки все еще были скованы цепью за спиной.

– Люди здесь не приняли бы женщину. Интересно, смогу ли я оставаться в живых достаточно долго, чтобы иметь еще одного ребенка?

Прядь густых темных волос упала ему на лоб, но он не мог убрать ее.

– Мне суждено забеременеть и родить здорового мальчика, твоего наследника.

Сын. Его голос погрубел от гнева?

– Я никогда его не увижу, ведь ты пойдешь своей дорогой. Не буду учить и защищать.

Она притихла. Вопреки широко распространенному мнению, она не любила причинять боль тем, кто никогда не сделал ей ничего плохого. Но она пока еще не управляла миром и не могла повлиять на исход данной ситуации. Для нее и Ланте будет более безопасным, если демон умрет. Этот демон, рядом с ней.

Он станет побочным ущербом, которого нельзя избежать.

– Подожди… Если ты знаешь, что точно родишь здорового мальчика, то сможешь убить меня, как только поймешь, что беременна.

Она скрыла свое лицо и его выражение за иллюзией, потому он не увидел ее устремленный вдаль взгляд.

– Я не оставлю своего ребенка воспитываться здесь, в крови и ненависти. До меня доходили слухи о разврате, творящемся в Торнине. Кровавые жертвы и извращения. В моем доме.

– Оморт действительно наслаждается своими кровавыми жертвами.

Губы демона приоткрылись.

– Послушай себя! Ты настолько привыкла к этому, что даже не осознаешь, как безумен твой мир!

Ее глаза сузились. То, что я не вздрагиваю, вовсе не означает, что я слепая.

Сабина слишком хорошо знала, насколько болен ее мир. Это и стало причиной, почему она была настроена добраться до власти.

– Ты никогда не получишь мою клятву, чародейка.

– Я не остановлюсь, пока не получу ее.

– Ты собираешься держать меня прикованным все время? Я знаю, более чем хорошо, что из этой темницы невозможно сбежать.

– Безопасность не единственная причина, по которой я хочу оставить тебя связанным. Я хочу быть уверенной, что ты не сможешь выпустить пар, который мы накопим с тобой вместе, иначе это будет очень плохо, – когда она провела пальцем вниз по его груди, мышцы его тела сократились, – но мне приходит в голову, что если ты настолько непреклонен в отношении воспитания своего потомства здесь, значит, ты уже признаешь, что я являюсь твоей?

– Ты никогда не думала, что это означало бы для тебя? Если бы ты не прибегла к этому?

– Ты имеешь в виду, встретились ли мы при других обстоятельствах? Был бы ты симпатичен мне? Верен мне? – Ее голос звучал удивленно. – Если бы мне не было суждено захватить тебя в эту ночь, тогда бы я подумала о самореализации себя в качестве официантки в твоем любимом ресторане. Я была бы обаятельной, но не слишком удачливой Лорен, которая носит платья с цветочным узором и которой нужен всего один перерыв, чтобы уничтожить расу крыс, – или всего один мужчина, чтобы спасти ее, – она хихикнула, – я бы принесла тебе пирог и позволила бы заглянуть мне под юбку.

– Если бы я не знал тебя другой, то да, возможно, ты бы оказалась рядом с благородным мужчиной, который был бы симпатичен и верен тебе.

– Говорят, ложь никогда не покидает твой язык.

– В твоем голосе слышится недоверие.

– Потому что так и есть. Я никогда еще не встречала мужчину, который бы не использовал правду с выгодой для себя, преуменьшая и изменяя ее по своему желанию.

– Я этого не делаю.

– Тогда скажи мне, физически я – то, на что ты надеялся?

Он в молчании пробежал по ней глазами, затем произнес:

– Нравственно – нет. Я не ожидал быть обременённым одной из самых злобных женщин Ллора.

Сказанные раннее слова Оморта прозвучали в ее голове. Насколько, должно быть, демон разочарован…

– Одна из? Не номер один? – Она надулась. – Ну, всем нужно к чему-то стремиться. Интересно, я никогда не считала себя злобной. Только потому, что я как-то раз выкрала союзника?

Когда он нахмурился, она исправилась:

– Или убила кого-то, кто был готов помешать моей краже?

– Почему ты должна красть?

– А как еще я могу получить золото? Присоединившись к машинописному бюро?

– Возможно, ты могла бы обойтись и без этого.

– Невозможно. Ты должен иметь золото.

Золото – жизнь.

– Тебя ненавидят даже больше, чем это можно себе представить.

– Ты ненавидишь меня? – спросила она.

– Еще не знаю. Но, полагаю, это неизбежно.

Она мягко засмеялась:

– Ненавидеть меня все равно, что ненавидеть острый меч, который карает тебя. Он не виноват в том, для чего сделан.

– Меч может быть отлит повторно. Сделан снова.

– Только после того, как будет сломан. Вообрази, как болезнен огонь штамповочного пресса и как ужасно чувствовать сокрушительные удары во время первого создания. Зачем повторять всю эту боль?

– Чтобы на этот раз сделать его правильным.

Она решила закрыть эту тему.

– Сегодня вечером ты назвал меня tassia, когда я нежно ласкала тебя. Если это означает «порочная женщина», есть ли какой-нибудь мужской эквивалент?

– Ты не знаешь? Ты не умеешь говорить на языке демонов? – недоверчиво спросил он.

– Считается странным учить этот язык, и на нем запрещено говорить в замке. Так или иначе я знаю пять других языков. Пять – мой предел; реестр полон.

– Таким образом, ты не понимала меня, когда я проклинал тебя?

– Нисколько. Но ты достаточное количество раз назвал меня «злой» и «сукой» на английском, чтобы я могла догадаться.

Зазвонили колокола замка, раздаваясь в тишине.

– Они звонили в полночь, теперь в три? – Его голос был пропитан отвращением. – Почему в три? Это означает, что у вас есть злобный бог, которому надо идти кланяться? Жадный до крови жертвоприношений?

– У меня должна быть причина поклоняться? Как у тебя?

– Ты могла бы сделать хуже.

– Хочешь знать тайну, Ридстром? – спросила она. – Я поклоняюсь Иллюзии.

– Что это значит?

Она дотронулась до его лба, откидывая в сторону волосы:

– Иллюзия – скромная любовница Реального мира, которая приветствует его, когда он мрачен. Иллюзия – хитрость в дополнение к его мудрости веков, сладкое забвение его знаний. Щедрость в его нужде. Это то, что для меня свято.

– Ты рассматриваешь себя как Иллюзию?

Она подарила ему спокойную усмешку:

– Ты хочешь быть моей Реальностью?

Когда его зеленые глаза опустились на ее губы, она поинтересовалась:

– Ты думаешь о нашем поцелуе, демон? Надеюсь, что да, потому что я продолжаю думать об этом. Мне понравилось то, как ты целовал меня.

Складка между его бровями стала глубже.

– Почему ты пришла сюда сегодня вечером?

Чтобы прогнать отвращение, которое Оморт заставляет меня испытывать.

– Чтобы предупредить тебя. Я собираюсь снять перчатки для нашей следующей схватки. – Или, скорее, убрать их. – И я не выкажу милосердия в следующий раз, когда приду сюда.

Она не могла позволить себе это, так как каждый проходящий день уменьшал вероятность забеременеть.

Чародеи просто не были столь плодовитым видом, как другие в Ллоре.

Демон пристально изучал ее лицо, как будто пытался заглянуть под маску ее иллюзий.

– Сабина, я не верю, что ты столь плоха, как кажешься.

– Со мной все не так, как кажется. Все намного, намного хуже.

– Нет. Я не думаю, что ты хочешь сделать все это со мной и моими людьми.

– Что сделать? Посягнуть на власть? Захватить демона? – когда он не ответил, ее голос стал холодным. – Ты думаешь, что сможешь изменить меня, не так ли? Превратить в кого-то хорошего? Возможно, реабилитировать меня?

– При моих обстоятельствах я должен верить этому. Тебя можно заставить видеть вещи по-другому. Я могу учить тебя.

Когда она поднялась, комната, казалось, завертелась от ее ярости. Над ними в иллюзии неба сверкал каскад падающих звезд.

– Я казнила первого мужчину, который попытался обратить меня в добро, – в дверном проеме тюремной камеры она добавила: – Мне было двенадцать.

Глава 10

Когда Ридстром учуял удушающий запах Сабины, он от удовольствия прикрыл глаза, проклиная себя за эту слабость.

Что она будет делать с ним сегодня вечером? Ее слуги оставили его раздетым и прикованным к кровати за запястья и лодыжки, одним покрывалом прикрыв низ его тела.

Она не возвращалась в течение двух дней. Час полз за часом, темница, казалось, сжималась вокруг него, наручники впивались в кожу.

Все демоны гнева знали рассказы о тех из них, кто полностью обращался в демонический образ, и не смог перевоплотиться обратно. Они жили, как животные – адская идея для такого, как Ридстром. Чтобы предупредить это, демоны его вида получали разрядку по нескольку раз в день.

Сабина отказала ему даже в этом.

Она спросила его, ненавидел ли он ее. В то время он это не чувствовал, но семя ненависти уже было посажено. Оно росло каждый день, как она оставила его в мрачной камере.

– Ты возмущен уходом за тобой и теперь дуешься, – сказала она небрежно, войдя и встав за кроватью. – Но я планирую изменить это.

Больше мучений. Более дразнящих. Его растущая ненависть боролась с потребностью. Он проклинал свой член, когда он поднялся под простыней в ожидании.

Почему, черт возьми, она не приходила так долго? Он не знал, где она и вернется ли вообще когда-нибудь.

– Тебе не интересно, что я предложу? – Она потянулась за спинкой кровати. – Как я и предупреждала, я пришла при полном параде сегодня, демон.

Он ощутил на коже холод металла и пристально посмотрел вниз на ее руки на его груди. Она носила перчатки до локтя, которые были сделаны из металлических колец и заканчивались на ногтях серебряными наконечниками, острыми и вспыхивающими как бритва.

Рукавицы? В нем начало нарастать беспокойство.

– Я собираюсь использовать все свои уникальные таланты, чтобы соблазнить тебя. Ты не хочешь даже посмотреть на свою женщину?

Он должен был запрокинуть голову назад, чтобы увидеть ее. Он отказался показывать, насколько ему было любопытно.

Не смотри… не делай ничего, к чему она склоняет тебя.

Когда она начала массировать его плечи, он напрягся, но она знала, как действуют ее когти, поэтому она не прокалывала кожу.

– Когда я лежала в темноте тем вечером, мне пришло в голову, что я не должна этого делать только потому, что ты мне отказал.

Она подразумевала, что пригласила другого мужчину в свою кровать? Это было тем, что она делала все это время? Его клыки стали расти.

Она наклонилась, чтобы пробормотать ему в ухо:

– Так… я фантазировала о тебе… в то время как сама себя удовлетворяла.

Он не смог сдержать вспышку гнева – и облегчения – прежде, чем она спросила:

– Ты хочешь увидеть то, что я воображала?

Все еще склоняясь над ним, она подняла руки и поместила их прямо перед его лицом. Воздух над ними стал размытым и словно нагретым. На дальней стене начала показываться иллюзия, словно фильм на киноэкране.

Он приоткрыл рот из-за того, что видел. Сцена показывала ее голой на четвереньках и его, позади нее, сильно сжимающего ее бедра, когда он брал ее сзади.

Веки его отяжелели, челюсть расслабилась. Он мог отвести взгляд вместо того, чтобы смотреть в течение долгих мгновений и чувствовать, как его член каменел с каждым ударом сердца. Ненависть, что он чувствовал к ней, заглушалась его желанием.

Если бы я мог сдержать себя, уменьшить давление, то я мог бы думать…

Воображать ее действия – было одним, но видеть все это – совершенно другим. Когда он увидел свой член, погружающийся в ее лоно, Ридстром застонал, не в силах сдержать себя.

– Ты играешь с вещами, которых не понимаешь. Я потеряю контроль над собой. Я могу убить тебя так же легко, как и заявить на тебя права.

Она проигнорировала его.

– Хотел бы ты увидеть, о чем я думала, когда достигла кульминации?

Иллюзия показала ее мастурбирующую своей голой розовой плотью, садящейся на свои пальцы…

Внезапно видение изменилось, чтобы показать Сабину на коленях перед ним, стоящим. Его кулак был запутан в ее длинных рыжих волосах, направляя ее голову, пока она облизывала его член. Он наполнял ее рот, будучи явно на грани, откинув назад свою голову. Она воображала себе это?

Она прогуливалась перед ним, перед иллюзией, все еще играя. Его дыхание сбилось, время, казалось, замедлилось.

– Сабина?

Она была одета в платье чародеек, то самое, которое древнейшие ее клана одобрили давным-давно. Она носила тщательно продуманный головной убор в золоте и серебре, который, возможно, легко можно было бы назвать короной королевы. Ее волосы были заплетены в дикие косы, вьющиеся вокруг убора.

Маска из черной как уголь краски вокруг век заставляла ее янтарные глаза пылать. Ее губы были обведены кроваво-красной помадой. Металлическое бюстье только прикрывало грудь. Ниже короткой юбки чулки, словно рыболовная сеть сплетенные из золотых нитей и доходящие до середины бедра.

Он всегда думал, что традиционные платья для чародеек – это потенциал для сводящего с ума эротичного образа. Он никогда не видел такое платье на добропорядочной женщине.

До сих пор. Ридстром прошипел проклятие. Необходимо отрицать все, что я хочу.

Ллор постановил, чтобы они были одеты так, потому что чародеи – самый физически слабый клан из всех существ. У них не было когтей – они подражали им. Они были уязвимы для ран, потому они защищали головы и тела металлом. Масками они смущали своих более сильных противников.

Если прежде он не переносил ее…

То теперь она была его фантазией, сделанной из плоти, созданной иллюзией, показывающей его ноги, почти подогнувшиеся, когда она всосала его глубоко.

Моя. Она не торопливо развернулась. Таким образом он мог видеть ее со спины. Пока он созерцал ее дерзкую задницу в этой юбке, он подумал, что окончательно сломлен.

– Я подумала, что мы должны лучше узнать друг друга, – промурлыкала она, снова останавливаясь перед ним. – Возможно, ты отказался взять меня, потому что ты не видел, каким обаянием я обладаю.

Она позволила иллюзии позади себя исчезнуть.

– Обаянием, – тупо повторил он. Теперь она хотела говорить, когда он делал все возможное и не возможное, чтобы не коснуться его больным членом прохлады простыни.

– Мне любопытно, демон. Чем ты наслаждаешься в сексе?

Он пытался понять это большую часть своей жизни. Он знал, что ему нравилось, как она одета. Он будет фантазировать, как лишает ее этой порочной одежды. Медленно расстегивая каждую сложную часть… это потребовало бы времени, ожидания. Медленно развязать шнурочки кожи на ее металлическом бюстье.

– Распространяли слухи, что тебя привлекают хорошие девочки, добродетельные женщины.

Внутренне встряхнувшись, он произнес:

– Я хочу добродетельную королеву для своих людей.

– Но это не то, в чем ты нуждаешься в постели.

– И как бы ты узнала об этом?

– По тому, как ты буквально трахал глазами мое тело в этом одеянии и при этом поднималась твоя простыня. Знаешь, что я думаю? Я думаю, что в глубине души ты всегда хотел злую девочку. Судьба знала это, и потому тебе дала меня. Я думаю, что ты самоотверженно выбирал добродетельных женщин, скучных, правильных женщин только потому, что тебя учили так делать.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– Я знаю о тебе все, Ридстром. Я изучала тебя в течение очень многих лет, поглощая запрещенные биографии очень старого типа. И за прошедшие два дня я пересмотрела все тексты об истории твоей семьи, твоей истории. Я работала, чтобы согласовать то, что было написано, с тем, что я знаю о тебе лично.

Пот бисеринками украсил его лоб. Сколько она изучила?

– Например, я прочла, что ты сделал попытку определить свою женщину впервые в твой тринадцатый день рождения и следующим днем позже. Я думаю, это правда.

Это правда. Для принца демонов попытка с женщиной была очень важна. Он спал со всеми подряд, пытаясь найти свою супругу. Ридстром взял больше женщин в первом столетии своей жизни, чем он имел в последующие четырнадцать.

Она продолжала:

– Они были старше тебя, и они были «леди», которые являются обязательными для сексуально-неосведомленного. Они жеманничали? Они называли его пенисом, а не членом? – спросила она, указывая изогнутым пальцем-когтем на него. – И действительно они были слишком нежны с ним?