Единственная девушка в целом мире 3 страница

О чем она только думает?! Нет. Она не будет это делать. В погребе творится настоящая пытка. Размышляя, Аллегра уселась на грудь жертве, наклонилась, прижалась губами к шее парня, выдвинув клыки и истекая слюной. Она страшно голодна.

Но в конце концов она отстранилась и отошла к противоположной стене, впав в полубредовое состояние, с белым как мел лицом.

Чарльз хотел превратить свою сестру в чудовище. Хотел доказать, что ее любовь – фальшивка, ошибка и самообман. Он намеревался показать Аллегре, кто они на самом деле. Они – падшие ангелы, проклятые Господом, вынужденные питаться кровью, чтобы выжить. Как низко они пали! Она – уже на дне…

– Нет! – вдруг воскликнула Аллегра отчетливо. Она встала, выпрямилась и скрестила руки на груди. – Уберите его от меня!

– Ладно, – пожав плечами, отозвалась Нэн. – Раз ты не хочешь, я оставлю его себе.

Вампирша оттащила парня в дальний угол и поцеловала своими клыками. Вскоре помещение заполнило громкое хлюпанье.

Аллегра обессилела. Казалось, она пробыла здесь сорок суток. Она понятия не имела, где Бен и что задумал Чарльз. Но девушка была уверена, что любимый жив. Она почувствует его смерть.

Но долго ли все продлится? Можно ли уповать, что Чарльз оставит Бена в покое? Или ее любовь к фамильяру причинила брату непереносимую боль? Уничтожить юношу проще простого. Ему могут свернуть шею или выпить досуха, или обставить смерть как несчастный случай. Чарльз пойдет на все, и Аллегра никогда не узнает правды.

Аллегра думала об их с Чарльзом прежних циклах. Как они докатились до такого? Она сбежала, бросив его у алтаря, унизила перед ковеном. Теперь она отказывается вернуться в свой мир, хотя все козыри имеются у него на руках, а она лишена выбора.

Почему она сопротивляется? Неужели в глубине сердца еще теплилась надежда, что Аллегра сумеет создать свою судьбу? Ведь ей не суждено быть с Беном.

Она только причиняла другим страдание – брату, возлюбленному, себе самой, ковену. Но она отказывалась признавать правду, что не сможет получить желаемое. Спасения от бессмертной участи не существует. Значит, те несколько месяцев, золотое время, которое она провела в долине как обычный винодел и земная девушка, – сплошное притворство. И она обманывала себя, когда делала вид, будто уже ничего не испытывает к своему бессмертному суженому. Аллегра любила Чарльза. Но она не могла отрицать, что любовь к Бену намного сильнее и затрагивает ее сущность.

Увы, Аллегра ван Аллен – не человек. Ей придется это признать, иначе Бен умрет. Теперь Аллегра не сомневалась. Для Чарльза важнейшей задачей являлось единство ковена, ради которого он пожертвует и Кодексом вампиров. Он понимает, что, пока Бен жив, Аллегра будет чахнуть по фамильяру и никогда не предастся всей душой своему близнецу.

Она приняла решение.

– Я хочу говорить с братом! – сказала она охраннику.

Кингсли Мартин отдал ей честь:

– Я приведу его немедленно.

Аллегра обрадовалась, что сейчас ее сторожил Кингсли. Некогда они дружили. В Риме она помогла ему совладать с Искажением. Мало кто доверял исправившейся Серебряной крови, но Аллегра всегда была добра к нему. Она еще помнила юношу Гемелла, слабого и хилого.

Когда Чарльз вошел, Аллегра бросилась к его ногам, коснувшись лбом его ботинок. Шнурки моментально промокли от слез девушки.

– Прости, прости, – всхлипывала она.

– Аллегра, не нужно, перестань! Встань, пожалуйста! Я не могу видеть тебя в таком состоянии! – произнес Чарльз и попытался поднять ее на ноги. – Пожалуйста, не надо.

На лице его отражалась такая мука, что Аллегра не представляла, кому из них сейчас тяжелей. Они вместе делили боль. Близнец чувствовал то же, что и она. Ее терзания стали его собственными.

Чарльз не мог переносить унижение Аллегры. Но на кону стояла любовь. Аллегра позабыла про стыд и гордость:

– Не убивай его! Не надо, Чарли! Прошу, умоляю! Я пойду с тобой! Я произнесу обеты! Узы свяжут нас. Только не трогай его! Пожалуйста!

Глава 34

Справедливая война

Джек понял, что ситуация изменилась не в их пользу, когда в храме погас свет.

– Идем, – скомандовал он группе. Но внутри было пусто – ни девушек, ни следов схватки. Свечи по‑прежнему горели, везде царило спокойствие. И лишь бог Анубис с головой шакала смотрел на посетителей, словно потешаясь.

– Куда они подевались? – удивился Сэм. – Я не чувствую их в гломе.

Телепатическая связь прервалась в один миг. Скверный признак.

– Где‑то должен иметься потайной ход. Раз мы не видели, как они выходили, значит, они внизу, – сказал Джек. Он присел и начал простукивать пол, но повсюду слышался только глухой отзвук сплошного камня. Проход, по‑видимому, открывался в ответ на определенное заклинание. Джек попробовал несколько, но безуспешно.

Тэд обошел храм снаружи по периметру и сообщил, что все глухо. На кладбище не нашлось улик Нефилимов. Вампиры наблюдали за зданием несколько часов, а девушки исчезли, будто сквозь землю провалились. Хотя это являлось единственным логичным объяснением. Пленниц забрали в преисподнюю, в невесты демонам.

Джек заставил себя успокоиться. Он утешал себя тем, что девушки и сами представляют опасность для окружающих. Две сестры – опытные вооруженные венаторы. Шайлер также станет сражаться. Юноша старался совладать с гневом и ощущением беспомощности. Ему нужна ясная голова. Возможно, Врата совсем рядом. Значит, Шайлер права.

Он сосредоточился. Не прошло и минуты, как в сознании Джека возникла четкая картина. Он увидел, как Шайлер прорывается через стену в комнату внутри пирамиды, за ней – Дэхуа и незнакомая женщина постарше.

– Они в Гизе! – сообщил он товарищам.

Когда они добрались до гробницы, Шайлер с Катериной что‑то негромко обсуждали. Джек не стал отпускать замечаний насчет нарядов, хотя подобные гротескные пародии на свадебные платья выглядели неуместно. Юноша удивился, что в преисподней оказалось достаточно времени на столь тщательные приготовления, но вспомнил, что время внизу течет иначе. Наверное, девушки пробыли в аду не один час. Если с головы Шайлер хоть волосок упал, он перебьет всех демонов до последнего!

– Где Дэмин? – спросил Сэм.

– Пришлось оставить ее, – объяснила Шайлер. – Это я виновата. Демоны разоружили нас прежде, чем мы успели пальцем шевельнуть. Простите.

– Мы вернем ее, – хрипло произнесла Дэхуа, глядя перед собой покрасневшими, но сухими глазами. – Не волнуйся, Сэм. Дэмин в состоянии о себе позаботиться.

– Я доверял тебе, – произнес Сэм сдавленным голосом, глядя на Шайлер в упор. – Отныне мы будем делать так, как я решу.

– Прости, – повторила Шайлер. – Пожалуйста. Я не знала… не могла предположить.

– Мне не нужны извинения. Мне надо найти способ проникнуть обратно в преисподнюю. Врата здесь? Идем! – Он кивнул брату и Дэхуа. – Покажи нам дорогу, – произнес он, в первый раз обратив внимание на Хранительницу Врат. – Это твое хозяйство?

– Если ты пойдешь сейчас, – отозвалась Катерина, – ты навредишь себе и вряд ли сумеешь вернуть девушку. Сейчас все демоны лимба ищут их. – Она указала на Шайлер и Дэхуа. – Замок Стикс расположен в пограничье. Если Дэмин отправили туда, вероятно, ее избрали невестой на Заключение Уз Урожая. У нас есть время, как минимум до Ламмаса. Имей в виду, до этих пор девушку никто не тронет. К ней и пальцем не прикоснутся, а ты сможешь спасти ее во время Ночи Девственницы, накануне праздника. Тогда замок опустеет, а демоны будут пировать в Тартаре.

Сэм долго обдумывал сведения и наконец выдохнул:

– Ладно. Мы подождем. Но операцией займусь я. Хватит ошибок!

Джек набросил свою куртку Шайлер на плечи, а венаторы отошли в уголок. Похоже, группа раскололась. Братья Леннокс снова стали настороженно относиться к Джеку с Шайлер, давая понять, что предпочитают свой круг. Когда они уходили, Дэхуа даже не взглянула им вслед.

– Ты как себя чувствуешь? – спросил Джек. До этого момента он воздерживался от проявления эмоций.

– Нормально. Спасибо Катерине. – Шайлер сжала его руку, безмолвно благодаря за куртку. – Мне просто нужно снять их мерзкий наряд.

– Ты – Халкиона, – произнес Джек, повернувшись к Хранительнице Врат. – Помнишь ли ты меня?..

– Трудно забыть Аббадона из преисподней. – Катерина улыбнулась и пожала юноше руку. – Очень жаль, что мы встретились при подобных обстоятельствах, но, боюсь, здесь ничего не поделаешь. Давайте найдем нормальное место и поговорим.

Квартира Катерины находилась в пригороде Гизы. В здании, построенном еще в девятнадцатом веке, квартировали преподаватели университета и молодые семьи. Квартира оказалась маленькой, но уютной. Похоже, Хранительница жила здесь очень давно. На кофейном столике валялись журналы «Лайф» тридцатых годов, рядом примостились бобинный магнитофон и телефон с дисковым набором.

Катерина поставила чайник на плиту.

– Как вы уже поняли, Вратам грозит ужасная опасность, ибо Серебряная кровь обнаружила их земное местонахождение, – сказала Хранительница. – К несчастью, мы не сумели выявить Кроатанов, проникших в ковены, пока не стало слишком поздно.

– Но Михаил говорил, что Кроатанов уничтожили во время римского кризиса, – неубедительно возразил Джек.

– Михаил много чего болтал, – усмехнувшись, парировала Катерина. – Кстати, не все его слова – правда. Он не хотел, чтобы ковен жил в страхе перед врагом. Поэтому он создал Орден Семерых. Когда возвели Врата, часть Серебряной крови оказалась заперта на нашей стороне, и Михаил с Габриэллой организовали команду для охоты. Это стало нашей первой обязанностью в должности Хранителей.

Шайлер увидела, как у Джека вытянулось лицо. Теперь юноша осознал, что на протяжении столетий его держали в неведении.

– Выходит, Мими знала всю подноготную? Неразвращенные никогда нам не доверяли, – произнес Джек. – Они до сих пор воспринимают нас как предателей, военачальников Люцифера, хотя мы переломили ход войны.

– Твоя сестра всегда отличалась наблюдательностью, – согласилась Катерина. Она разложила салфетки и тарелки. – Они разрушат Врата рано или поздно. Гончие регулярно пробираются сквозь них, и паре‑тройке демонов это под силу, – добавила Хранительница. – Прежде они не были способны на такое. Я многие годы делала все, что в моих силах, и сбивала отродья со следа.

– Ложная цель во Флоренции, – добавила Шайлер.

– Да. На некоторое время она помогла сбить врагов с толку.

– А петрувианцы? Они являются частью плана? – взволнованно поинтересовалась девушка. – Они убивали невинных женщин и их детей во имя Благословенных?

– Я делала все, что могла, и сама обучила петрувианцев. – Катерина налила кипяток в пузатый фарфоровый чайник. – И продолжаю – теперь в Каире. Я старалась освобождать девушек до того, как пленницы доставались Кроатанам.

– Но если девушку успевали совратить? – не унималась Шайлер. – Вдруг оказывалось, что она носит дитя Нефилима? Что ты делала тогда, Хранительница?

Катерина достала жестяную банку с печеньем и разложила порции по тарелкам с узором из геральдических лилий.

– В этом случае я перерезала женщине горло, – ответила она без тени вины или стыда. – Прошу к столу, – пригласила Катерина, усевшись за стол, и вежливым жестом предложила гостям последовать ее примеру.

– А младенцы? – Голос Шайлер дрогнул.

– Их ожидала та же участь.

Шайлер побледнела. У нее перехватило дыхание. Перед девушкой предстала длинная и кровавая история Катерины и священников‑петрувианцев: младенцы, проткнутые штыками, девушки со вспоротыми животами, боль и огонь. Жестокая тайная война.

– Наверное, произошла ошибка, – сказала она, взглянув на Джека. Тот опустил голову.

– Я не знаю. Подобному нет оправдания, даже если речь идет о выживании вампиров, – вымолвил Джек спустя минуту.

А Хранительница окунула печенье в чай с молоком, откусила кусочек и спокойно продолжала говорить:

– Здесь нет никакой ошибки. Орден петрувианцев основал Михаил. Мне поручили поддерживать принятый распорядок.

Глава 35

Живое и мертвое

– Мы уходим? – спросил Оливер с нескрываемым облегчением, когда Мими вкратце изложила ему план. Она вихрем ворвалась в комнату и имела настолько кровожадный вид, что парень перепугался за собственную шкуру. К счастью, Мими ограничилась тем, что пнула упавшую на пол подушку, а потом рухнула на диван. Девушка выглядела поникшей, словно сдутый воздушный шар, – боевой дух покинул ее.

– Я подкупила демона – дала ему флакон своей крови. Бог весть, зачем это ему понадобилось. – Мими вздрогнула. – Он сказал, если я хочу убраться отсюда, нам нужно перехватить поезд, который отвезет нас прямиком в лимб.

– А как же Кингсли? – спросил Оливер.

– Кингсли? – К Мими вернулось прежнее яростное выражение лица.

Оливер с удовольствием выключил телевизор. Шоу, которое он смотрел, – про инопланетянина, который поселился в земной семье и притворялся щенком, – являлось поистине маразматическим шедевром. Юноша с удовольствием ухватился за повод расстаться с Тартаром.

– Он не с нами? – осторожно поинтересовался Оливер у Мими.

– Нет! – отрезала Мими, толкнула кофейный столик и вскрикнула, схватившись за ногу. – Я не хочу об этом разговаривать, ясно?

Оливер кивнул:

– Понял.

Мими вернулась к себе в апартаменты. Сердце разбито вдребезги, но она даже ничего не ощущала. Просто внутри все оцепенело. Она так цеплялась за свою любовь! Она верила, что однажды обретет счастье… И ее ждет счастливый исход. А все случилось наоборот. Но она ошиблась. Кингсли никогда не любил ее. В всяком случае, он больше не испытывал к ней прежних чувств – а может, их и вообще не существовало.

Путешествие окончено. Мими потерпела неудачу. Она вернется в ковен, возможно, выстроит свою жизнь заново и снова объединит вампиров. Мими не знала, что ей делать дальше. Искать брата? Мстить? Но она выдохлась. Нужно как следует выплакаться, но она не позволит, чтобы Кингсли слышал ее рыдания! Мими очень надеялась, что врезала ему как следует. Щека парня сделалась багровой, но шок, отразившийся на его лице, стал для Мими приятным сюрпризом.

В дверь тихонько постучали.

– Оливер, отвали! – рявкнула Мими. – Я же сказала, что не хочу разговаривать!

Но дверь отворилась.

– Это не Оливер, а я. – В проеме возник Кингсли. Судя по всему, он сильно устал и вдобавок нервничал. Его левая щека имела ярко‑розовый оттенок.

– Чего тебе надо? – спросила она.

– Я пришел извиниться, – сообщил Кингсли, привалившись к стене. – С моей стороны было невежливо принижать твои усилия. Я не хотел высмеивать тебя.

– Мне плевать!

Кингсли дружески взглянул на девушку:

– Мне правда очень жаль, что я тебя разочаровал. Я… польщен, что ты потрудилась проделать столь долгий путь.

– А ты совсем… не скучал по мне? – осмелилась спросить Мими. Это – лишь один из вопросов, которые ей хотелось задать Кингсли. Неужели она ничего не поняла? Его последний взгляд на прощание, его просьба разорвать узы и уйти вместе – неужели ей все померещилось? Мими горевала, оплакивала, мечтала, строила планы, как вернуть его… и выяснилось, что зря? Он никогда не любил ее? Как она могла быть такой дурой?!

– Прости, – произнес Кингсли, поглаживая ее по спине, словно ребенка.

Боже милостивый, если он хотел утешить ее, то выбрал самый отвратительный способ! Мими чувствовала себя, словно старшеклассница, влюбившаяся в преподавателя.

– Угу, – кивнула она. Ей хотелось только одного. Пусть Кингсли поскорее исчезнет из этой комнаты и из ее жизни. Она не желает больше его видеть! Хуже безразличия со стороны Кингсли была его жалость. – А теперь тебе лучше уйти.

Но Кингсли не послушал Мими:

– Слушай, давай прокатимся? Я хочу тебе кое‑что показать. Ты сразу поймешь.

Мими с трудом подавила вздох:

– Это обязательно?

– Обещаю, что после поездки перестану тебе надоедать.

– Ладно.

Они выехали из города, за пределы седьмого круга, в бесконечные полосы ничто, окружающие Тартар. Темная беспредельная пустота без намека на жизнь. Здесь заправляли мертвецы и те, кто их сохраняет. Они попали в пустующие бесплодные земли, зараженные радиацией, в опустошенные долины, где на заре времен бушевало Черное Пламя. Посреди бесконечной тьмы Кингсли остановил машину и вышел.

Он присел у края дороги и позвал девушку за собой.

– Видишь? – спросил Кингсли, указав на крохотный красный цветок, проросший в пепле пустыни. – Помнишь? Раньше здесь ничего не росло. А теперь дело обстоит иначе. Преисподняя меняется, в том числе отчасти из‑за меня.

Это был обычный сорняк, но Кингсли так сильно им гордился. Мими не хотела уязвлять его чувства.

– Времени потребуется много. Возможно, ад никогда не будет таким красивым, как наверху, но кто знает? – Кингсли осторожно прикоснулся к лепесткам. – Понимаешь, в другом мире у меня никаких перспектив, – произнес он. – А здесь я свой, и мне спокойно.

Мими понимала, что он имел в виду. Он никогда не вернется обратно к прежней боли. В срединном мире Кингсли Мартин – изгой. Не ангел, не демон – Серебряная кровь. Вампир, которого сторонятся. Ему не доверяют собственные сородичи.

Наверное, когда‑то он любил Мими. Хотя ничего не имело значения. Чувства, если они и были, уже покинули Кингсли. Реальна лишь его гордость за крохотный цветок.

И она увидела то, что отказывалась осознавать. Кингсли изменился. Здесь, внизу, он был цельным. Он стал самим собой. Его душа перестала терзаться и разрываться на куски. Кроатан обрел свободу.

Внезапно Мими поняла слова Хельды: «Если сумеешь убедить Араквеля уйти с тобой – он твой».

Кингсли не покинет преисподнюю. У него есть все – приключения, новый опыт, возможность возвращать жизнь мертвой пустыне. Мими не хотела отнимать то, что он нашел. Если она по‑настоящему любит его, то не будет его беспокоить. Ведь именно в самопожертвовании и самоотверженности заключен смысл любви. Валентинки, букеты и хеппи‑энд – ничто по сравнению с осознанием того, что благополучие любимого важнее собственного. Но как ужасно вырасти и понять, что ты не в силах получить желаемое!

– Я рада за тебя, и ты счастлив, – произнесла Мими, когда они направились к машине.

– Здесь никто не бывает счастлив. Но я доволен, и, полагаю, мне этого достаточно.

В Тартар они ехали в молчании. Мими опасалась, как бы не сказать лишнего, а Кингсли погрузился в размышления. Когда они вернулись в «Герб герцога», тролли, похоже, почувствовали их настроение и поспешили убраться восвояси. Не было видно ни единого слуги, хотя обычно они буквально висели над душой, предлагая наперебой сладости, шампанское или джакузи.

Кингсли проводил Мими до ее апартаментов.

– Ну, что, попрощаемся?

– Угу. Пока.

Кингсли задержался в дверном проеме:

– Очень мило с твоей стороны – заглянуть ко мне. Всегда рад с тобой повидаться, Форс. Заходи, если окажешься в наших краях.

Ишь, умник! Они больше никогда не встретятся. Она пришла в ад в погоне за мечтой, а теперь надо просыпаться. Она нужна ковену. Хватит тратить время впустую. Мими чувствовала, что наступило прощание, но, боясь расплакаться, просто пожала плечами и отвернулась. Внезапно девушка кое‑что вспомнила:

– У меня осталась одна твоя безделушка. Забирай.

Она достала из кармана кроличью лапку‑брелок. Мими нашла ее в вещах Кингсли и взяла себе, вспоминая, как парень вертел ее, подбрасывал в воздухе и ловил.

– Я потерял ее в Нью‑Йорке, – произнес Кингсли. Брелок много для него значил. Однажды он сказал Мими, что лапка часто приносила удачу.

Он явно питал некую извращенную привязанность к уродливой штуковине.

– Знаю. Я ее нашла.

– И ты ее хранила? Все время?

Мими пожала плечами:

– Она напоминала мне о тебе. – Она хранила вещицу, словно залог того, что когда‑нибудь Мими снова увидит любимого.

Кингсли продолжал изумленно смотреть на лапку, а девушке отчаянно хотелось, чтобы он побыстрее убрался прочь. Слишком мучительным получилось испытание.

– Постой, – хрипло произнес Кингсли и коснулся ее руки.

Их пальцы переплелись. Мими крепко пожала ему руку, давая понять, что не держит зла. Они – друзья. И, похоже, никем иным не являлись. И довольно с нее дружбы!

Но Кингсли ее не отпускал. Она попыталась высвободить ладонь, но он только крепче сжал ее, и в сердце Мими пробились ростки надежды. Но она не желала снова идти дорогой, ведущей в пустоту.

Они словно приросли к полу, и время застыло.

Затем Мими решилась поднять взгляд.

И увидела, что по его прекрасному лицу текут слезы. Когда их взгляды встретились, Мими показалось, будто у Кингсли что‑то сломалось внутри. Похоже, потрепанная кроличья лапка напомнила ему о том времени, которое они провели вместе в Нью‑Йорке. А возможно, он наконец поверил, что она спустилась в ад из‑за него. Но все это уже не имело значения. Стена рухнула, и Кингсли капитулировал перед любовью, которая жила в его душе. Перед любовью, скрытой под маской заносчивости и безразличия.

Кингсли все‑таки признался ей, когда они попрощались навсегда, раскрыл свое сердце. Но вместо ликования, торжества и ощущения победы Мими заполнила нежность и стремление защитить любимого.

– Конечно, я скучал по тебе, – прошептал он. – Разве я мог забыть…

– Кингсли… – произнесла Мими, но он уже привлек девушку к себе. И на этот раз она его не оттолкнула.

Глава 36

Пленница

В заточении у Аллегры постоянно кружилась голова. Она забыла, когда в последний раз видела солнечный свет. Что с Беном? Куда его поместили венаторы? Как их виноградник? Работники будут беспокоиться. А родные Бена? Ведь они должны поднять тревогу! У Красной крови существуют свои методы поиска пропавших людей.

Аллегра не понимала, почему Чарльз не принял ее предложения. Она бросилась к его ногам, умоляя сохранить жизнь любимого, но близнец лишь осторожно отцепил ее руки от своих лодыжек. Потом он усадил Аллегру на стул и вышел из погреба.

Аллегра впала в изнеможение. Она не знала, что будет дальше. В отчаянии девушка раскрыла перед Чарльзом собственный разум, отправляя сквозь глом безнадежные и тревожные сообщения. Она обещала сделать все, что он пожелает. Но брат не отвечал.

Вероятно, ей не будет прощения. Она вынудила Чарльза принять крайние меры. Он никогда не вернется к ней. Слишком поздно. Он желает мстить и способен на все, что угодно…

Спустя некоторое время после ее последнего воззвания к Чарльзу дверь погреба со скрипом отворилась. Аллегра глазам своим не поверила, увидев вошедшего.

– Ой, я тебя и не заметил, – произнес Бен удивленно и взял с нижней полки бутылку вина.

Аллегра вздрогнула, сомневаясь в реальности происходящего:

– Бен? Ты в порядке?

Он улыбнулся:

– Ты так сильно соскучилась? Я только что вернулся из магазина.

Никто его не похищал и не угрожал. Потрясенная Аллегра поняла: ее заточение случилось в гломе, сумеречном мире, где время течет иначе. Ей казалось, что прошли месяцы, но в этой реальности минуло лишь несколько часов.

На Бене была та самая одежда, в которой она видела его в последний раз: красная фланелевая рубашка, потрепанные джинсы и рабочие ботинки.

– Хендерсон хочет заказать еще одну головку сыра. Думаю, у нас скоро будет не виноградник, а сырная пещера, – сообщил парень, вытаскивая вторую бутылку. – Давай попробуем «Шираз» восемьдесят восьмого года. – Он с улыбкой взглянул на Аллегру и сразу изменился в лице, заметив ее затравленный вид. – Ножки… что случилось? Ты очень странно на меня смотришь.

Аллегра покачала головой и погладила его по руке:

– Нет, не волнуйся. Кажется, я страдаю клаустрофобией. Я не смогла найти одну бутылку, пробыла здесь слишком долго и запаниковала. Со мной не произошло ничего страшного.

Они вместе поднялись наверх, в небольшой зал дегустаций.

Бен поцеловал Аллегру в лоб и отправился в мастерскую поработать. Девушка еще не до конца осознала свою свободу. Какое счастье, что Бен в безопасности! Конечно, Чарльз никогда бы не стал причинять вред Красной крови. Аллегра осмотрелась. Элегантное помещение с дубовыми стенами оказалось пустым, не считая единственного посетителя за дальним столиком. Кингсли Мартин невозмутимо читал газету. Выглядел он в точности как местный житель, заглянувший попробовать молодое красное вино. Аллегра нерешительно приблизилась к юноше:

– Что происходит?

– Разве не ясно? – Кингсли усмехнулся. – Ты можешь идти куда хочешь. Я решил пропустить стаканчик перед уходом. Хочу проверить, действительно ли каберне настолько хорошо, как твердит реклама.

– Почему? – спросила Аллегра. Разумеется, она имела в виду не алкоголь.

– Приказ Чарльза.

– Где он?

Кингсли пожал плечами:

– Без понятия. Возможно, вернулся обратно в Нью‑Йорк.

Испытание случилось в гломе. Чарльз даже не приезжал в Калифорнию.

– Что происходит? – не унималась Аллегра.

Венатор положил газету:

– На мой взгляд, ничего. В принципе, тебе не о чем беспокоиться. Что касается уз, то это – исключительно ваше с Чарльзом дело. Но скажу по секрету – думаю, он сдался.

Кингсли взболтал вино и сделал большой глоток. Несколько мгновений он подержал жидкость на языке:

– Увы, если ты угодил в Кроатаны, вкусовые сосочки не восстанавливаются. К сожалению, я не чувствую запаха. Какое оно?

– Мы не жалуемся, – ответила Аллегра.

– Не сомневаюсь. Надеюсь, ты не слишком плохого мнения о нас. Ты и сама понимаешь, у нас нет выбора. Мы выполняли приказ Региса.

Девушка кивнула и начала вытирать стойку. Кингсли продолжил чтение, потягивая напиток. Вдруг Аллегре в голову пришла одна мысль, и она задала вопрос:

– А вы выяснили, что произошло с больными фамильярами?

– Кем?

– Чарльз однажды упомянул, что Красная кровь начала умирать от неизвестной болезни. Стражи заволновались, ведь несколько членов комитета, кажется, подхватили эту заразу.

Кингсли пожал плечами:

– Я не встречал в докладах таких данных.

– Форсайту известно о происшествии.

– Тогда наверняка он руководит операцией, – кивнул Кингсли.

Аллегру удивило, что Чарльз оставил в неведении своего лучшего венатора. Но, возможно, угроза была незначительной. Девушка опустилась на стул за стойкой и подперла голову руками. Упадок сил после перенесенного кошмара начал давать о себе знать. Она чувствовала себя так, словно сошла с «американских горок». Аллегру переполняли изнеможение и облегчение.

– Ах да, чуть не забыл! Чарльз просил передать тебе одну вещь.

Кингсли кинул Аллегре конверт.

Аллегра вскрыла его и обнаружила обручальное кольцо. Именно его девушка вручала брату в каждом цикле.

Чарльз приложил и записку. Аллегра прочла: «Похоже, я не тот, кому оно предназначено».

У нее мучительно заныло под ложечкой. Она сохранит кольцо, но не станет отдавать его Бену. Аллегра выберет новое, которое станет знаком верности. А старое она сохранит как память о прошлой любви и прежней жизни.

– Спасибо, – поблагодарила Аллегра и мысленно добавила: «Спасибо, Чарльз».

Брат не смог заставить себя убить соперника. Он не притронулся к Бену, и тот даже ничего не заподозрил. Ведь реальной опасности не существовало. Аллегру переполняла благодарность. Возвращение кольца означало, что она свободна от уз и вольна остаться с любимым мужчиной. Без сомнения, суд крови отменяется. Чарльз никогда не бросит ей вызов.

Аллегра спрятала кольцо в карман:

– Кингсли, хочешь еще что‑нибудь попробовать? За счет заведения.

Глава 37

Невозможный выбор

«Трудно лгать тому, кого любишь», – подумал Джек. Ему не хотелось, чтобы Шайлер поняла, как глубоко его потрясли события предыдущего вечера. Ведь девушка выбралась из преисподней буквально чудом! Он теперь ее и на шаг от себя не отпустит! Хотя Шайлер может и воспротивиться.

– Не переживай из‑за меня, – беззаботно сказала она, выходя из ванной в растянутой футболке и джинсах. Катерина предложила девушке кое‑что из одежды, и она воспользовалась случаем, чтобы заодно и вымыться. Шайлер так старательно смывала с себя макияж, что просто сияла. – Я не допущу лишних встрясок, – добавила она и, робко улыбнувшись, похлопала себя по животу. Джек все понял по ее взгляду.

Именно этого он и боялся. «Боже милостивый, она думает, что носит моего ребенка!» У него душа в пятки ушла. Пока они направлялись к столу, Джек хотел сказать любимой, что это действительно невозможно. Ангелы не наделены даром сотворения новой жизни. Шайлер не беременна. Она больна. Узы уничтожают ее, пожирают изнутри и снаружи. Рвота, желчь и кровь – признаки Изнурения.

Аллегра впала в кому спустя несколько лет после разрыва уз. Перед этим у нее наблюдались такие же симптомы. Джек видел ее личное дело, читал про болезнь, все соответствовало состоянию Шайлер. Он уверен: узы ослабят и убьют его, но реальность оказалась гораздо хуже. Они уничтожали любимую. Так произошло с Аллегрой. Узы брали свое.