Глава пятая, в которой случается одно из самых важных событий нашей истории, однако совершенно не так, как все ожидают 5 страница

– Имад, Кадим – остаетесь тут, охранять детей. Мы с Амином идем дальше выяснять обстановку. Если мы вдруг не вернемся, в экстренной ситуации спасайте ребят. В остальном – никакой самодеятельности, ясно вам? Мы проверим, что там, придем к вам, вызовем подмогу и целителей. Все понятно?

– Понятно, аджибаши, – ответил за двоих Имад. Кадим просто кивнул.

Тут тряхнуло снова, и Фанак непроизвольно поднял взгляд на потолок. Шум и грохот раздавались оттуда. Скорее всего – из большой башни.

– Они должны быть на самом верху, – сказал аджибаши, рассчитывая, что его поймут без лишних разъяснений.

Амин понял и выскочил из комнаты первым, но Фанак не собирался от него отставать.

Дальнейшее читателю уже известно: в верхней комнате башни янычар встретил высокородный Шаир ибн-Хаким, он же достойный Джабаль ибн-Басир, который, едва они вошли, сообщил Фанаку-аджибаши с видом весьма самодовольным:

– Опять мне приходится за вас всю работу делать! Впрочем, я справился.

– К сведению уважаемого ловчего мага, коий может работать, где вздумается и как ему заказчик заплатит, я являюсь аджибаши Ремесленного Квартала, а, следовательно, это не мой участок. Также имею сообщить, что расследование дела о пропавших детях в мое ведение тоже не передавали. Так что вы заблуждаетесь, мой скорый на выводы друг. Моей работы вы здесь не выполняли, – немедленно осадил Джабаля Фанак. Каким бы тот ни был молодцом, ему стоило держать себя в руках и не покушаться на авторитет аджибаши.

Шаир демонстративно нахмурился и потер пальцами лоб.

– Избавьте меня от вашей янычарской бюрократии, досточтимый аджибаши. Если бы у меня был к ней интерес, я бы давно устроился на службу в ваш участок. Чего, как вы видите, не происходит. В общем, забирайте, – он брезгливо махнул рукой в сторону валяющегося на полу сахира. – И сами уж там выясняйте, в чье ведение его передавать.

Тут в разговор вступила Адиля, которая не то чтобы хорошо разбиралась в том, какими затяжными бывают препирательства с чиновниками, но почувствовала, что спор этот не первый и не последний, и присутствовать при нем не имела никакого желания.

– Кстати, как один из представителей заказчика я вашей работой весьма довольна, Джабаль-бек. Думаю, это главное. А теперь мы пошли домой, потому что там мама Лучика уже с ума сходит, да и остальные нави квартала переживают. Нам лучше поскорее вернуться к ним.

– Погодите, я не разобрался. Вы кто, уважаемая? – потряс головой Фанак.

– Ятима, ученица кузнеца Барияра, – ответила Адиля.

– Она со мной ребенка искала. Вот мы и нашли этого, который украл, – объяснил Шаир. – Я понимаю, что вам неймется бумажек понаписать, но я завтра зайду и подробнее расскажу. Вы же понимаете, что лучше скорее отвести ребенка домой.

Адиля кивнула.

– Мы ловчему пока даже не заплатили еще, ведь Джабаль-бек был так понимающ, что сразу взялся за поиски ребенка. Так что ему сейчас надо с нами.

– Действительно, каждый навь имеет право на оплату труда, – усмехнулся Фанак, а Шаир закатил глаза. Слишком часто вопрос вознаграждения за его любимое развлечение ставил его в весьма неловкую ситуацию, но и отказываться было никак нельзя.

– Словом, нам надо идти, – решил он поскорее свернуть разговор. – Вот еще, последнее… Он вам понадобится, я полагаю.

Шаир извлек из-за пазухи дневник сахира и протянул его Фанаку, а затем, не вдаваясь в дальнейшие разъяснения, решительным жестом ухватил Адилю за руку и повлек ее к дверям. За вторую руку бин-амиры, в свою очередь, крепко держался Лучик.

Амин-сакабаши проводил эту процессию изумленным взглядом, однако великодушно проглотил комментарий про «счастливое семейство». Фанака ибн-Мухлиса изумить было куда как сложнее, однако и он проследил за ловчим со сдержанным интересом.

– Завтра жду в участке. С утра, – на всякий случай напомнил он. Шаир снова скорбно вздохнул.

– И вам приятного вечера, Фанак-аджибаши.

Бин-амира спохватилась уже на лестнице.

– Эй, я и сама идти могу!

Шаир взглянул на Адилю в удивлении, но ее руку из своей тут же выпустил.

– В самом деле, здесь уже не опасно, – не без некоторого смущения пробормотал он. – Однако мне действительно следует сопроводить вас до дома. Чтобы завершить свою работу и получить оплату.

– Это уж как полагается, – ответила Адиля любимым присловьем Барияра, и они замолчали.

Возможно, иди они назад вдвоем, они бы так и молчали всю дорогу, но с ними был Лучик. Воспитанный ребенок не вмешивался в разговоры взрослых, но уж теперь-то он не собрался упускать случая.

– Ух, как вы его магией-то! А он совсем не боялся и смеялся, а вы его щиты подпалили! Ятима-аба, а ты меня так научишь?

Адиля растерялась и испуганно посмотрела на ловчего. Он взглянул на нее с улыбкой, и это как-то помогло бин-амире встряхнуться.

– Братик, у нас магии разные совсем. Так что тебя другому сахиру надобно учить. Но выучить, конечно, нужно: магия защиты редкая и полезная очень.

– Что, даже гороху и ежикам нельзя? – расстроился мальчик.

– Э-э-э-э-э… Ну, им можно. Если ты пообещаешь не применять их ко всем навям подряд, а только в самых крайних случаях.

Шаир фыркнул, так как учителей он за «крайний случай» не держал. Впрочем, он и не был знаком с Иядом ибн-Ахмедом, иначе пересмотрел бы свое мнение на сей предмет. Тут уж я отклонюсь слегка от их беседы и уточню, что сама Адиля никогда не догадалась бы отомстить учителю фехтования, деяния которого считала вполне справедливыми, хоть и обидными, но у нее были младшие братья, и именно они решили, что нельзя давать в обиду свою сестру. Опасность поджидала малоуважаемого Ияда на обычной садовой дорожке, по которой он направлялся в сторону дворцового Храма, не ожидая ни малейших проблем. И уж точно не ожидая пресловутого гороха, который два старших сына почтенного Рахима рассыпали от души, на пять касаб, повторив незатейливое заклинание трижды. Учитель фехтования, будучи навем прямолинейного ума, догадался отползти с дорожки на траву далеко не сразу. Он попытался встать – и растянулся на боку, попробовал снова – и шлепнулся на спину.

Мальчики же подошли к мести основательно: мало того, что Ияд ибн-Ахмед оказался в ситуации крайне неловкой, уязвляющей его больное самолюбие снова – так еще и поглазеть на это собралось немало публики. Ибн-амиры созвали добрый десяток детей придворных маликов, каждый из которых не один раз заполучал попреки и тычки от жестокого учителя. Так что во второй раз Ияд вставал уже под громкий хохот дюжины собственных учеников. Веселье продолжалось до тех самых пор, пока на дорожке не появился распорядитель амирских пиршеств. На его удачу, он и сам в детстве потешался подобным образом, так что, вместо того, чтобы попасть в неловкое положение вместе с Иядом, довольно быстро снял с дорожки хулиганское заклинание.

Дети, увидев его, тут же бросились врассыпную, однако распорядитель, а уж тем более Ияд, запомнили виновников безобразия – и в тот же день о проделках маленьких ибн-амиров стало известно их родителям. Сколько ни пытались те объяснить причину своего поступка, амир Рахим и амира Джахира оказались глухи к детских доводам. В первую очередь потому, что не могли даже представить себе подобного бесчестного поведения от навя, учащего их детей. Мальчиков наказали, решив, что те несправедливо обижаются на Ияда за не такую уж редкую среди учителей военному ремеслу строгость. Адиля же, узнав о случившемся, к великому прискорбию, лишь сильнее уверилась, что попреки в ее адрес были вполне справедливы. Но заклинанию на всякий случай выучилась, ибо не бывает бесполезного знания.

Недобродетельность Ияда вскрылась позднее, когда с Адилей принялся заниматься мастер Веньян. У хорошего учителя, который видит ученика заинтересованного и неглупого, на лету схватывающего смысл и притом проявляющего должное терпение и старание в своих занятиях, но отчего-то убежденного в собственной бездарности, не может не закрасться подозрение, что предыдущие учителя были весьма далеки от совершенства. Выяснив у бин-амиры, из какого источника она почерпнула столь разрушительное знание, мастер Веньян счел нужным предупредить своих работодателей о том, что недобросовестный учитель может так же испортить еще не устоявшееся мнение о себе их младших отпрысков.

Слушателю, уже знакомому с доблестной Джахирой бин-Сю, будет нетрудно представить себе ее реакцию на подобные известия, если только он не слишком сильно ужаснется и не откажется наблюдать подобное пред своим мысленным взором. Гнев амиры был столь обширен и разрушителен, что досталось даже мастеру Веньяну, вина которого, по мнению сиятельной Джахиры, заключалась в том, что он не выяснил и не остановил тлетворное влияние Ияда на ее детей раньше. Однако, слегка остыв, благородная амира направила свое негодование в подобающее русло – и первым делом вызвала учителя фехтования на дуэль, уведомив его, что Чести ее дочери был нанесен урон, коий, до достижения совершеннолетия бин-амирой, намеревается возместить она, будучи ближайшим кровным родственником. Ияд ибн-Ахмед принял вызов, самоуверенно считая себя правым в этой истории, и к тому же более сильным воином, нежели низкорослая и тонкая, словно стебель папируса, уроженка Сина.

Насколько он ошибся, несчастный понял лишь в тот момент, когда изогнутое лезвие меча амиры опустилось плашмя на его ягодицы. Сие унизительное действие разгневанная Джахира повторила три дюжины раз, и о том, как гуляма Ияда выпороли за недостойное поведение, еще декаду судачила вся Феруза. В довершение же он был лишен не только должности учителя фехтования при дворце, но и вовсе права заниматься преподаванием. Ибо, по мнению Джахиры, его не следовало подпускать к детям на расстояние трех выстрелов из лука. К величайшему сожалению, здесь я должен упомянуть, что не все так гладко в подлунном мире, и хотя справедливость была в итоге восстановлена, донести это до ушей Адили венценосные родители нужным не посчитали, дабы не тревожить лишний раз ее переживаний. Однако все вышло иначе, чем они надеялись – и рана бин-амиры осталась незажившей.

Ничего из этого бин-амира, правда, не стала бы рассказывать, даже если бы не скрывала свою личность так тщательно, поэтому в тот момент Шаир так и не узнал, отчего учителя ею были отнесены к исключительным случаям, к которым заклинание скользящего гороха вполне применимо. Зато узнал кое-что другое, и тоже об образовании своей спутницы. Вновь благодаря Лучику, которому все еще не терпелось поговорить о случившемся, так что, разузнав насчет заклинаний, он со всей детской непосредственностью решил выяснить другой волнующий его вопрос:

– А разве можно так говорить, Ятима-аба? Ну, как ты про ежей...

Адиля невольно потупилась и на щеках у нее появился легкий турмалиновый румянец.

– Ну, это тоже из-за учителей... – неловко ответила она.

– Ты на них еще и ругалась, как портовый грузчик?! – восхитился Шаир, еще сильнее смутив девушку.

– Нет... это они... То есть, мой преподаватель рукопашного боя... Он военный, ветеран, чуть ли не с детства жил в казарме... И, в общем... я слишком хорошо знаю, как обычно ругаются в казармах.

– О, я надеюсь, ты поделишься знаниями?

– Ну не при ребенке же! – возмутилась Адиля.

– Жаль, жаль, а то я уж приготовился записывать, – не удержался от язвительной реплики Шаир.

– Неужто ты постоянно носишь с собой блокнот для запечатления всяких непотребств? Замечательно! Надо взять с тебя пример, – тут же ответно восхитилась бин-амира.

И тут уже Шаир, действительно всегда носивший с собой блокнот, чтобы записывать особо удачные строки, залился краской, представив, что все его бейты можно посчитать непотребством, и проклиная свой длинный язык.

Лучик, который смотрел, как они перекидываются репликами, крутя головой, не выдержал и спросил:

– Вы ссоритесь, что ли?

Адиля поспешила его успокоить:

– Нет, солнышко! Мы так шутим с ловчим-беком. Это бывает после драки, ты не знаешь еще, а я-то боевой сахир, меня учили. Просто после победы, бывает, дурная сила остается, и куда-то ее надо деть. Вот мы и перешучиваемся. А некоторые нави другой раз даже ищут, где еще побиться, так им неймется.

– Не надо драться, лучше шутите, – решил ребенок.

– Мы постараемся сдержаться, – очень серьезно кивнул Шаир, которому совсем не понравилась даже шуточная идея битвы с Ятимой. Очередной пурпурной синкой! Что за мода, право, у этих дамочек – чуть что лезть в драку?

Тут Адиле пришла в голову отличная мысль:

– Может, Джабаль-бек расскажет нам какую-нибудь историю из своих приключений? Тогда нам даже шутить не придется.

Ловчий с удовольствием ухватился за эту идею, и они дошли до родного квартала под байку о хитроумном воре, мешке вялых листьев и пустынном тушкане.

Когда они вывернули с Гончарной, первым их заметил ученик сахира Торопыжка, о котором внимательный слушатель наверняка помнит.

– Идут! И-иду-у-ут! – закричал он во весь голос.

Тут же из окрестных домов повысыпали нави, среди которых одними из первых, разумеется, были Халима и тетушка Фатима. Вскоре на улице снова оказалась солидная толпа, которая суетилась и волновалась. Понять и разглядеть, что именно происходит и кто идет, успели не все – так что жители ремесленного квартала снова галдели, перебивая друг друга, задавая вопросы и делясь мнениями.

– С Лучиком идут?

– Ловчий этот вправду молодец!

– Кого-нибудь ранили?

– Похитителя волокут?..

– Ты с ума сошел? Его янычарам сдали!

– А где янычары?

– Бедный ребенок! Выглядит бледным!

– Как там козочка моя?

– Да пропустите же меня вперед, нави добрые!

Халима не стала ждать и судачить и первой кинулась по улице навстречу возвращающимся, а добежав, подхватила сына на руки и расплакалась. Лучик тут же принялся гладить ее по голове, рассказывая, как и раньше бин-амире, что теперь все хорошо, потому что Ятима-аба его спасла.

– Да как же ты с ним ушел, зачем? – взволнованно спросила Халима, немного успокоившись. – Чужой же навь, опасный!

– Я будто сон видел, мама, – тихо ответил мальчик. – Будто он мне приснился, сказал с ним идти – и я пошел.

Халима тихо охнула, Шаир выругался сквозь зубы, а Адиля подумала, что надо бы сводить ребенка к целителю, хоть он и в порядке с виду.

– Он еще и запретными заклинаниями пользуется, вот же человечье отродье! – не выдержал Шаир, высказавшись еще и вслух.

Адиля собиралась ответить, но не успела, потому что к ним подскочила тетушка Фатима, наконец пробравшаяся сквозь толпу.

– Козочка моя, я так волновалась! Как же ты там? Против похитителя, небось, сражаться пришлось?

– Ятима-аба самый потрясный боевой сахир! – объявил Лучик. – Она его сначала грохнуться заставила, а потом вместе с ловчим щиты спалила! Прям огнем сгорели всамделишным!

Кто-то в толпе ахнул.

– Слышали? Спалила похитителя к людям, только пепел и остался!

– А янычары кого заарестовали тогда?

– Никого я не палила! – обиделась Адиля, которую обнимала Фатима, причитая: «Как же так, детонька!»

Шаир улыбнулся и пожал плечами.

– Успокойся, нави всегда болтают. Мы-то знаем, что ты никого не убивала.

Адиля хотела было сказать, что и не собирается, но уже через секунду опомнилась и лишь нахмурила брови. Ото всей этой истории она и правда думать забыла о том, какой клятвой связана,и сейчас не знала даже, радоваться или огорчаться тому, что мысли о мести снова вернулись к ней.

– Я теперь тоже на сахира учиться хочу! На защитника! – сообщил маме Лучик, прежде чем был унесен домой.

Это снова заставило бин-амиру улыбнуться, отбросив на время противоречивые ощущения и мысли. К тому же, к ним подошел Барияр, как всегда, дожидавшийся, пока остальные нави перестанут галдеть и можно будет заняться делом без суеты и спешки.

– Это самое, Джабаль-бек, с нас оплата причитается, как и обещались. Пожалуйте в дом ко мне, там все и порешаем в тишине.

Шаир сделал очень невозмутимое лицо: его личные проблемы с оплатой ни в коем случае не должны были обидеть и оскорбить тех, кто был ему искренне благодарен. Он уже приготовился в очередной раз выносить неловкую и неприятную для себя ситуацию, как вдруг ему пришла в голову хорошая мысль. Взять не деньгами, но артефактом. Все-таки расплачиваться своим трудом работящим навям куда легче. Только вот – что попросить? У Шаира, разумеется, не было проблем со снаряжением, и он уж начал подумывать, не стоит ли выбрать какое-то оружие или, может, соврать, что у него компас разбился, но тут перед его взором предстала утренняя стена, на которую он не сразу смог влезть. И это было решением. Тянуть со своей просьбой он не стал: они были еще на полпути к дому, куда Барияр увлек его почти так же уверенно и решительно, как днем, когда Шаир сказал:

– Я вижу, вы с артефактами работаете...

– Еще как работаем, – не без гордости согласился кузнец.

– Ну, тогда я предпочту взять плату вещью прекрасного мастера, ибо она ценнее денег.

Барияр тут же расплылся в довольной улыбке – и ибн-амир понял, что проблему можно считать решенной. Впрочем, он не подрасчитал величину радости, которую кузнец испытает от комплиментов в свой адрес: не успел он озвучить задуманное до конца, как его затащили в кузню и разложили перед ним готовые артефакты. Адиля, которая шла к дому с ними, не преминула завернуть следом. Решение денежных вопросов с ловчим ее не слишком интересовало, а вот какой он выберет артефакт – было очень любопытно, так что теперь она увлеченно наблюдала за происходящим.

Шаир потер рог, шалеющий от разнообразных магических эманаций, и, ткнув в сторону одной из вещиц, выглядящей, как довольно занятная брошь в форме выгнутого серебристого листа, спросил:

– Что это?

– Артефакт для смены цвета волос. Думаю, вам тоже такой пригодится, чтоб, значит, преступник не опознал!

Шаир на секунду онемел, представив, как становится прямо посреди погони платиновым блондином – особенно впечатляюще выглядели чисто белые брови на оранжевом лице – и потряс головой, чтобы избавиться от видения. Адиля же, немедленно вообразив ловчего брюнетом, а затем – почему-то с гривой зеленых волос, не выдержала и фыркнула.

– Думаю, я воздержусь, – сухо ответил Шаир и почесал свою коричневую бровь, которая чуть не загорелась под внимательным взглядом синки. – Я вообще о другом хотел попросить.

– Просите что угодно, ловчий-бек! Хоть полный доспех!

Шаир усмехнулся:

– Ну нет уж, в таком по стенам лазить неудобно, а мне бы как раз наоборот. Очень, знаете ли, в моей работе порой не хватает возможности через высокий забор перебраться. Хорошо, если дерево какое есть поблизости, или камень в стене выщерблен... А если нет – то минуты потерял, а преступник утек.

Кузнец задумчиво огладил усы.

– Так это что, значит, нужна штука, чтоб за стены цепляться?

– Ну да, – кивнул Шаир. – Без веревок, на них тоже времени уйма уходит.

– Понимаю. Но тут дело такое: это только на заказ.

– Я не спешу. Если вы, конечно, возьметесь, досточтимый Барияр.

– Сказал же, что угодно – значит, что угодно! Так, – Кузнец постучал пальцами по столу. – Дело это новое, мне подумать надо, как его сподручней устроить. Значит, нужно парный, для двух рук, я так понимаю. Форма, хм-хм…

Тут он схватился за поистертый, явно уже не раз соскобленный, пергамент и принялся на нем что-то набрасывать, потом поднял голову и велел:

– Ятима, на всякий случай сними ему мерки с кистей рук. Пусть будут.

– Э? – Шаир недоуменно посмотрел на ученицу кузнеца. Та пожала плечами:

– Ну, кольца ж по мерке делают, а тут, может, в таком роде будет. Ты перчатки-то сними!

– А? Да, точно! – Шаир, который так и не удосужился стянуть с рук перчатки для лазанья, сейчас тихо этому порадовался. Какой удачный повод забыть в кузнице вещь! Он предусмотрительно положил их не на виду, а рядом с собой, на лавке и протянул правую ладонь Ятиме. Портновской мерки в кузне не нашлось, так что Ятима сначала попыталась приложить к ладони линеечку, потом недовольно фыркнула, достала шнурок и, отмечая на нем размеры пальцами, измеряла уже его, записывая результаты на оставленный кузнецом пергамент. У девушки выбилась из прически прядь, и она все время сердито сдувала ее, встряхивая головой, но от дела не отрывалась. Барияр, тем временем, побежал проверять какие-то металлы, а потом вернулся с четырьмя отшлифованными камнями – парными яшмой и нефритом, и попросил подержать по очереди в руках оба, примеряя, «какой лучше сдружится с аурой».

Шаиру было интересно наблюдать их, сосредоточенных на привычной работе, увлеченных, так что, когда он понял, что дело уже сделано, вставать и уходить оказалось как-то лень. Так бы и сидел в кузне, наблюдая таинство создания артефакта, хоть рога и чесались от этого невероятно. «В следующий раз накладки на рога у Ватара возьму», – все же поднимаясь с места, подумал Шаир – так, будто собирался приходить сюда в гости, а не по делу. Дел у него, между тем, было целых два: помимо того, что предстояло забрать готовый артефакт, нужно было все-таки умудриться незаметно проверить ауру Ятимы. Сейчас Шаир даже представить себе не мог, что она окажется бин-амирой, однако для собственного спокойствия все же считал нужным исполнить все «формальности».

Увы, ни во время погони, ни позже у него не было для этого никакой возможности, потому он и решил предусмотрительно забыть в кузне перчатки, чтобы вернуться за ними назавтра: ждать, пока Барияр изготовит артефакт, ему совершенно не хотелось. Окончательно убедиться, что Ятима – не Адиля – отчего-то казалось очень важным. Словно сейчас между ними все еще стояла легкая тень сомнения и мешала. Чему именно – ибн-амир, пожалуй, и сам не смог бы сказать. Но мешала очень сильно, и ему хотелось поскорее разрешить это недоразумение.

Вежливо распрощавшись, он кинул еще один недовольный взгляд на пурпурную Ятиму, вздохнул и неторопливо отправился во дворец, вовсе не ожидая никаких подвохов в родном доме.

Система тайных ходов Золотого дворца была сложна и опутывала собой весь его сверху донизу. Шаиру было неизвестно ни как их решили построить, ни почему впоследствии знание о большинстве из них было утрачено. Однако он был уверен, что ныне знает всю сеть переходов целиком. А также и то, как они связаны между собой. Чаще всего он пользовался ходом, ведущим из его покоев на улицы Сефида, вторым же по частоте использования был переход, позволяющий попасть оттуда в крыло ученых – и так наведаться в гости к Ватару, избегнув лишних глаз и ушей. Именно в него наш герой сейчас и свернул, заметив, как в темноте коридора мерцает огонек лампы. Таков был оговоренный знак тревоги: если Ватар повесил лампу – значит, пропажу Шаира из дворца случайно обнаружили. Так что теперь ибн-амир, вместо того, чтобы идти прямиком к себе, отпер еще одну секретную дверцу, уводящую в более узкий боковой коридор. Тот, в свою очередь, вел к параллельному ходу, который оканчивался дверью, открывавшейся буквально за касабу от комнаты Ватара.

В свое время друзья самолично передвинули поближе к нему две пальмы в кадках, украшавшие коридор – чтобы можно было входить и выходить как можно незаметнее. Держа наготове стихи для отводящего взгляд заклинания, Шаир выглянул наружу и, увидев, что коридор пуст, постучал в двери мастерской Ватара, зная, что вряд ли тот днем отлеживается в спальне.

– Заходи, друг мой, – весьма сдержанным тоном поприветствовал Шаира Ватар и, когда тот вошел в лабораторию и сразу схватился за накладки на рога, уставшие за сегодняшний день, спросил: – Хотел бы я знать, в какие дали тебя занесло в тот момент, когда во дворце поднялся дикий переполох из-за твоей пропажи? И даже до меня, скромного алхимика, практически не участвующего в придворной жизни, доползли слухи о том, что, якобы, до благородного ибн-амира добралась не менее благородная Адиля бени-Феллах и вызвала на поединок.

– Эти сплетники хотели узнать, жив ли я, так сказать, из первых рук? – усмехнулся Шаир, несмотря на то, что начинал потихоньку закипать. У него был тяжелый день, он спас ребенка и вовсе не заслуживал, чтобы его отчитывали.

– Думаю, так. Кроме того, приходила сиятельная чета, коей я был вынужден скармливать наши нелепые байки, показавшиеся мне чрезвычайно неубедительными, когда я их рассказывал, – сообщил Ватар и, отвернувшись, принялся скручивать и разворачивать какой-то свиток.

– Думаю, мои родители все же поверили тебе, мой драгоценный друг, по той несомненной причине, что сочиненная история подходит моему образу мыслей и характеру и не вызывает недоумения у знающих меня навей.

Ватар тяжко вздохнул и снова повернулся к своему драгоценному, но неуемному другу:

– У знающего тебя навя в лице меня вызвало изрядное беспокойство, что ты шастаешь один по городу в тот момент, когда из Шаярии долетают подобные новости.

– Какие еще новости?

– Сиятельная Джахира, в свойственной ей неповторимой манере, сообщила посредством Сферы Дальновидения, что артефакт жизни ее дочери указывает на опасную ситуацию. Так что мне действительно очень интересно, где ты пропадал и что произошло. И нашел ли ты... то, что искал.

Шаир нахмурился и плюхнулся на диван. Он все же нацепил накладки, так что магические токи теперь не раздражали, а вот новости – раздражали очень. А ведь еще недавно день казался таким замечательным!

– Никого я не нашел, – проворчал он и вытянул ноги, закинув руки за голову. – Точнее так – нашел я похитителя детей, что, как по мне, важнее, бин-амира как-нибудь уж подождет.

– Что, того самого? Который трех детей украл? Что с ними? – Ватар бросил свой свиток и повернулся к другу.

– Живы, хотя и не все здоровы. Но я уверен, что целители сделают все возможное. Он на них эксперименты ставил, вообрази! Магические! – говоря это, Шаир принял куда менее расслабленную позу, так как до сих пор не мог думать об этом спокойно.

У Ватара расширились глаза, и он сказал тихо и раздельно:

– Какая. Невероятная. Сволочь! Убить его мало!

– Я тоже так думаю – ну, впрочем, он попал в руки правосудия, и я верю, что любой кади отмеряет ему достойное наказание. Не может не сделать этого, если он не лишен чувств вовсе. А таким среди кади не место.

– Но как ты ухитрился? Его никто найти не мог!

– Он украл сегодня четвертого ребенка и, к счастью, меня вовремя позвали его искать. И я нашел, – небрежно сказал Шаир, будто совершал подобные подвиги каждый день.

– Ты все-таки великолепен! – рассмеялся Ватар, – Знаешь, ради такого я готов потерпеть даже еще один разговор с твоими родителями.

– Спасибо. У меня вообще сегодня день неожиданных находок. Ты не поверишь, мне за день встретились целых две пурпурные синки. Но ни одна из них – не бин-амира!

– Ты их проверил, разумеется?

– Одну проверил, вторую не успел. Но и насчет нее я знаю наверняка.

Тут Ватар вздернул бровь и поглядел на друга недоверчиво, зная свойственную ему поспешность суждений, которая, собственно, и завела его в эту неприятную историю.

– Откуда такая уверенность?

– Ничего общего с Адилей бин-Джахирой – ни в жизни, ни в характере. Ты представляешь, она ученица кузнеца! Молотом машет в ремесленном квартале. Ну какая из нее бин-амира? Хотя, должен сказать, девушка она в высшей степени замечательная... даже удивительная!

– Ты что, опять влюбился? – немедля спросил Ватар тоном, в котором смирение с неизбежным было приправлено изрядной долей сочувствия.

Шаир же в ответ на это удивленно округлил глаза.

– С чего ты взял? – спросил он и тут же обиженно поджал губы. – Будто я не могу оценить девицу просто как навя... или как хорошего работника... или еще как-нибудь... Просто она отличный боевой маг. И ум у нее весьма незаурядный. Никогда еще так увлекательно не проводил время!

Ватар не смог сдержаться и недовольно хмыкнул.

– Ты, значит, так это воспринимаешь – веселился, пока мы тут беспокоились о тебе?

Шаир наморщил нос и потупил взгляд.

– Ну уж в этом полоумном сахире ничего веселого не было. Однако с Ятимой действительно интересно. И будь дело попроще – да, веселился бы. И не смей меня в этом упрекать. Коли уж ты для беготни по городу малопригоден, я имею право проводить время за занятием, которое мне нравится, вместе с тем, кому оно тоже нравится. И кто при этом нравится мне.

– Но ты не влюбился? – для надежности уточнил Ватар еще раз.

– Говорю же – нет. Кроме того, после всей этой истории с бин-амирой подобные мысли о пурпурных синках вгоняют меня в тоску. Я уже не представляю, где еще и как именно ее искать! А тут еще эти твои новости...

Шаир вздохнул очень печально, и тут уж Ватар не мог не проникнуться к нему искренним сочувствием.

– Может быть, попробовать искать иначе? – предположил он, ибо был воистину умен и порой весьма проницателен.

– Как иначе! Предложи, если знаешь больше! Ты ученый, а я – всего лишь ловчий маг, так научи же меня, о достойный, как искать, если все известные мне способы не дают результата! – вскинулся Шаир.

– У ученых, о мой обидчивый друг, есть свои подходы, которые говорят, что если все опробованные методы не дают результата, надо делать по-другому.

– Как делать, как? Ты мне изобретешь новое заклинание? Или, скорее, эликсир, который я вылью на землю, и он отведет меня к бин-амире?

– Для начала я бы подумал, вместе с тобой. Я никогда не вникал в тонкости ловчей магии и методы, которыми ты ищешь навей, так что понять, в чем заключается неверность твоего подхода, я не могу, пока ты не опишешь мне, что и каким образом ты делаешь.