Откуда есть и пошла Москва и Московия 19 страница

(Только. — В.Б,) 15 июня он (Иван IV. — В.Б.) приближился к Москве и остановился в Братовщине, где представили ему двух гонцов от Давлет-Гирея, который, выходя из России (Московии. — В.Б.), как величавый победитель желал с ним (Иваном IV. — В.Б.) искренно объясниться… На вопрос Иоаннов о здравии брата его, Давлет-Гирея, чиновник Ханский ответствовал: «Так говорит тебе Царь наш:…Я везде искал тебя, в Серпухове и в самой Москве; хотел венца с головы твоей: но ты бежал из Серпухова, бежал из Москвы — и смеешь хвалиться своим Царским величием, не имея ни мужества, ни стыда!.. снова буду к тебе….если не сделаешь, чего требую, и не дашь мне клятвенной грамоты за себя, за детей и внучат своих». Как же поступил Иоанн?.. Бил челом Хану»…[277]

Как бы ни старался Н.М. Карамзин в излишнем многословии утопить суть событий, факт остается фактом: Иван Грозный все же ударил челом Хану Давлет-Гирею; по всей видимости, дал так называемую «клятвенную грамоту за себя, за детей и за внучат своих», как давали подобные клятвы все его предки, хотя «писатель истории» об этом событии умалчивает. Так род Московских Рюриковичей до последнего своего колена оставался в вассалах у Ханов Орды.

Как всегда, обращает на себя внимание трусость Московских князей, удирающих в лесные дебри от Ханов Орды. Глядите, какую выдающуюся когорту Московских князей — бегунов дал род Рюриковичей Московии: здесь и сыновья Александра Невского и Димитрий Донской, и Иван III и Иван Грозный, и все прочие, которых упоминать не хочется.

Все же, уважаемый читатель, нам снова необходимо вернуться ко времени правления Ивана IV.

Все русские историки или скороговоркой, или с юмором повествуют о сложении Иваном IV в 1574 году титула Царя.

Великороссы-державники снисходительно доказывают нам, что произошла то ли шутка, то ли обычное недоразумение и на этом утверждении заканчивают серьезный анализ неординарного события. Просто диву даешься, когда читаешь множество страниц, воспевающих «восшествие» Ивана IV в 17-летнем возрасте на «Царский престол» и когда видишь полнейшее забвение об отречении от «Царского звания» в зрелом возрасте — 44 лет.

Читатель ни у одного русского историка не найдет анализа взаимозависимости этого поступка Ивана Грозного с ходом исторических событий тех времен. Как будто отречение от Царского титула произошло без каких-либо причин. А ведь произошло то, что должно было случиться: самозванцу, как и положено, попросту повелели сбросить не принадлежащую ему «Шапку Мономаха».

События семидесятых годов XVI века складывались для Московии и Князей очень непросто. Узнав о желании Ивана IV уйти из подданства Крымского Ханства, Гиреи нанесли Московии жесточайший удар с юга в 1571 году. В результате Крымского удара, Московия потеряла около одного миллиона человек убитыми и плененными.

Не забудем: и сам Иван Грозный к тому времени, в процессе собственного разбоя, кровавой и вакханалии, уже погубил не менее 1,5 миллиона человеческих жизней. Очень страшные опустошения на Московскую и Новгородскую земли принесла прокатившаяся по ним в 1566 году чума, или, как ее прозывали в те времена, — язва.

На Севере Московия надолго застряла, в так называемой Ливонской войне. Война пожирала все новые и новые, и без того скудные, материальные и человеческие ресурсы.

Потери Московии за время правления Ивана IV, к середине семидесятых годов XVI века, составили почти половину населения. Ресурсов для ведения захватнических войн, как видим, становилось все меньше и меньше. Иван Грозный все же нашел выход, как пополнить собственную казну материальными ресурсами, деньгами и «пушечным мясом». Он в 1580 году принудил Русскую церковь принять грамоту об изъятии из ее владений части земель, имущества, сел и приписанных к ним крестьян-рабов и передаче их во власть «Московского государя».

Как видим, церковные Владыки отнеслись с пониманием к бандитской нужде Московского князя. Однако даже и при этом решении, Московия не могла себе позволить вести войну на Юге и на Севере. Перед ней, после нашествия на Москву Крымского Хана, встал стратегический вопрос. Где продолжать войну: на Севере или на Юге? С кем объединиться: то ли, как деды и прадеды объединиться с Ханской Ордой, то ли — с европейскими странами против Орды?

Кровное тристапятидесятилетнее родство с Ордой, ордынский московский инстинкт, повелели склонить, как обычно, шею перед наследниками рода Чингисидов. То есть, было принято решение оставаться в родстве с Крымским Ханством.

Необходимо помнить — Крымское Ханство могло поддержать Московию в Ливонской войне и обезопасить ее южные и юго-западные границы только при одном условии: Москва и ее Князь должны были остаться вассально зависимыми, то есть, подданными рода Крымских Гиреев. И, как мы понимаем, это условие вассальной зависимости было принято.

Не следует забывать, что Хан Давлет-Гирей пообещал, в случае отказа Ивана IV принять его условия, снова явиться с войсками в Московию.

Читатель понимает, что второго подобного удара Московия бы, попросту, не выдержала. Татары могли ее опустошить до самого Новгорода.

Вот эту связь событий русские «писатели истории» не просто осознанно упустили при изложении, они сии события исказили и запутали до неузнаваемости. Отчего и публичный отказ Ивана Грозного от титула Царя, последовавший в 1574 году, подали читателю за оригинальную шутку.

Итак, в 1574 году, через 3 года после удара Хана Давлет-Гирея по Москве, именно в том году, когда можно было ожидать повторного удара, Иван IV публично сложил с себя титул Царя-наследника Византийского. Касимовский Хан, татарин Саин-Булат, или в крещении — Семен Бекбулатович (а был ли он крещен — неизвестно) был возведен на Московское царство. Саин-Булат принял Царский титул по всем полагающимся канонам: в Церкви, в присутствии церковных Владык, после снятия титула Царя с Ивана IV.

Это событие явилось не шуткой, не глупой прихотью Ивана Грозного и церковных Владык Московии. Сей поступок Московской власти, явился вынужденным и вполне осознанным. С этого времени Иван Грозный потерял свой фальшивый титул и стал именоваться, как и его предки, — Московским Князем. Актом отречения Иван Грозный и Московские Иерархи продемонстрировали Крымским Гиреям и Оттаманской Порте, что Иван IV не претендует на первенство в роду Чингисидов, так как и Саин-Булат происходил из Царского рода; что это титул чисто внутренний, так как Саин-Булат и раньше именовался Царем Казанским. Демонстративно подчеркивалось — раз Казань вошла в состав Московии, то и титул Царя сохранился за Касимовским Ханом. Лишь вместо Казанского стал величаться Московским. А Иван Грозный, раз вы не желаете — останется со своим отчим титулом Московского Князя.

Тотчас же, после отречения Ивана IV от Царского титула, было снаряжено великое, со многими дарами, посольство в Крым, дабы доложить Гиреям о сих событиях, дабы все объяснить и покаяться в возникшем ранее недоразумении. Мол, Иван IV никогда и не думал оспаривать Ваше Царское первенство в династическом роду Чингисидов.

Вот как Иван IV напутствовал своего посла, отправляя к Хану, через три года после отречения. Даже через три года продолжал оправдываться.

«…вести себя смирно, убегать речей колких, и если Хан или Вельможи его вспомянут о временах Калиты и Царя Узбека, то не оказывать гнева, но ответствовать тихо: не знаю старины; ведает ее Бог и вы, Государи!».[278]

Как видит читатель, и предпоследний представитель московского рода Рюриковичей отчетливо сознавал свое древнее зависимое родство от великих Чингисидов. Старая родственная зависимость от Чингисидов и похоронила домогание Ивана IV на Царский титул Византии. Гиреи поставили Ивана IV в тот династический ряд и на то место, где ему и полагалось находиться. Это значительно позже русская правящая элита сочинила иное, пытаясь выдать ложь за правду.

В 1577 году умер воинственный Крымский Хан Давлет-Гирей. На Ханский престол вступил его сын — Магмет-Гирей, который в очередной раз, как и его предки, принял Ивана IV и всю Московию в вассальное подчинение Орде.

«Иоанн спешил отправить к нему (Хану Магмет-Гирею. — В.Б.) знатного сановника, Князя Мосальского, с приветствием, с богатыми дарами (данью! — В.Б.), каких дотоле не видала Таврида, и с наказом весьма снисходительным…: «Бить челом Хану; обещать дары (дань! — В.Б.) ежегодные… вести себя смирно…». Столь домогался Иоанн найти сподвижника в новом Хане…».[279]

И нашел «сподвижника»: Московия сделала выбор в пользу войны на Севере. Совместно с Ханскими войсками Иван Грозный развернул новые военные действия, в так называемой Ливонии.

Читателю напомню: Ливонский Орден прекратил свое существование еще в 1561 году. Его земли были разделены между Швецией, Великим Княжеством Литовским и Данией. И, естественно, Московия вела войны не с мифическим Ливонским Орденом, а с Польшей, Швецией и Великим Княжеством Литовским.

Уже в 1577 году татарские войска оказывали помощь московским в Ливонской войне. Естественно, русские историки об этой помощи умалчивают. Но подобное явление недомолвок и откровенной лжи являются обычными и вполне естественными в Русской Имперской истории. Войска татар стали хаживать на Север вместе с войсками московитов, а до московитов — с войсками Ростово-Суздальских князей, начиная с походов на Новгород Александра Невского, проторившего туда дорогу совместно с конницей Золотой Орды, сопровождавшей татаро-монгольских чисельников. Так что Иван Грозный в этом вопросе всего лишь наследовал своих княжих предков, ничего не придумав нового.

Послушаем Н.М. Карамзина.

«Наконец они выступили, дав время изготовиться неприятелю и Литовцам соединиться с Шведами, осадили Венден и через несколько дней (21 октября) (1577 года. — В.Б.) увидели неприятеля за собою (то есть, в тылу. — В.Б.)… Долго бились мужественно; но худая конница Татарская в решительный час выдала нашу пехоту и бежала. Россияне (Московиты. — В.Б.) дрогнули, смешались, отступили к укреплениям… но первый вождь Московский, Голицын, Окольничий Федор Шереметьев, Князь Андрей Палицкий, вместе с Дьяком Щелкаловым… в бездумии страха уже скакали на борзых конях к Дерпту, оставив войско ночью в ужасе, коего следствием было общее бегство… Добычею победителей были 17 пушек, весь обоз и множество коней Татарских…».[280]

При каждой неудаче в войне русские историки всегда винили, так называемого «дядю»: то ли врага, неожиданно напавшего на «славных наших воинов», то ли дрогнувших в бою союзников, то ли еще кого-то или что-то. Московит никогда не был виновен в поражении. Таков парадокс «сказания российской истории». Но вернемся к событиям Ливонской войны.

Несмотря на татарскую военную помощь, начиная с 1577 года начался быстрый закат московских успехов в Ливонской войне.

В 1576 году на престол Короля Польши был избран выдающийся полководец, венгр Стефан Баторий, который буквально в течение пяти лет, то есть до конца 1581 года, полностью изгнал московитов из Балтийских земель и даже осадил древний город Киевской Руси — Псков.

Читатель должен помнить, что к 1581 году славянский этнос Пскова был полностью уничтожен; редкие люди, сохранившиеся в живых, были выловлены и переселены в дальние Московские финские уделы. Так что, на сей раз, сопротивлялся войскам Стефана Батория пришлый московский люд, поселенный в славянской обители Московскими Князьями Василием III и Иваном IV.

Интересен сам по себе национальный состав войск Ивана Грозного и Стефана Батория, принимавших участие в Ливонской войне. Он лишний раз засвидетельствовал, что к концу XVI века Московия не являлась славянской обителью, а была заселена преимущественно финно-татарским этносом. Необходимо помнить — то было начало периода, когда по утверждениям русских историков, формировался «великорусский» народ, как таковой.

Сошлемся все на того же Н.М. Карамзина.

«…Иоанн… в общем совете Бояр и Духовенства объявил, что настала година великого кровопролития; что он… идет… на землю Немецкую и Литовскую; двинул все полки к западу;…кроме Россиян (Московитов. — В.Б.), Князья Черкесские, Шевкальские, Мордовские, Ногайские, Царевичи и Мурзы древней Золотой Орды, Казанской, Астраханской день и ночь шли к Ильменю и Пейпусу».[281]

Таким был состав Московских войск в 1577 году.

Читатель должен понимать: за каждым из Князей и Мурз древних татаро-монгольских родов, осевших в Московии, стояли войсковые соединения и дружины. Надобно также помнить, что в длинном перечне Ивановых войск отсутствуют многие другие татарские названия, например, не упомянуты войска: Касымовских, Булгарских и Тульских татар, которые дислоцировались в непосредственной близости от самой Москвы. Обращаю внимание читателей еще на два очень существенных момента, отраженных в вышеприведенной цитате.

Первое, как видим, в военных советах Московитов всегда принимали участие Иерархи Русской Православной церкви, благословляя и поощряя военные завоевания, пролитие крови, грабеж чужого имущества, и жестокий разбой. Читатель не найдет у Н.М. Карамзина фактов осуждения Русской церковью разбойных захватов чужих земель и чужого имущества. Наоборот, Церковь всегда требовала свою долю из захваченного чужого добра и чужих земель. Русская Православная церковь к началу XVII века была единственной в Европе, которая в своем владении имела рабов-крепостных. Отсюда каждому должен быть понятен уровень культуры и христианской морали, существовавший в этой Церкви в те времена.

И второе, во времена Иоанна Грозного, и позже, московиты ясно представляли себе, что на берегах Балтийского моря нет «земли русской». Иван IV устраивал «годину великого кровопролития» в «земле Немецкой и Литовской».

А вот национальный состав войск Батория.

«Войско Стефаново… было составлено из… Немцев, Венгров, Ляхов, древних Славян Галицких, Волынских, Днепровских, Кривских и коренных Литовцев; Баторий… объявил, что извлекает меч на Царя Московского, а не на мирных жителей (Балтии и Московии. — В.Б.)…».[282]

Как видим, даже сам Н.М. Карамзин вынужден был признать, что к концу XVI века славяне от Новгорода и Пскова до Днестра и Днепра ясно обозначили свою антимосковскую политику, так как видели в Московии жестокого Ордынского наследника и преемника.

Надобно напомнить читателю, что все Европейские страны абсолютно не признавали за Московским Князем его Царский титул. Они знали фактическую родословную рода Московских князей и откровенно обвиняли московитов в элементарной лжи и в неподобающих измышлениях.

В XVI веке в великом Литовском княжестве, в Украине, еще проживали князья старшей династии Рюриковичей, стоявших в династическом ряду значительно выше Московских Рюриковичей. К одному из этих родов относилась династия Князей Острожских, кстати, доблестно сражавшихся против Московии и московитов. Мы об этом еще поговорим.

Послушаем русских историков.

«Стефан писал (из Вильны, от 26 июня), что наша… (московская. — В.Б.)… грамота есть подложная; что Бояре Московские обманом включили в нее статью о Ливонии; что Иоанн, говоря о мире, воюет сию землю Королевскую и выдумал басню о своем происхождении от Кесарей Римских; что Россия (Московия. — В.Б.) беззаконно отняла у Литвы и Новгород и Северские области, и Смоленск и Полоцк».[283]

И далее:

«Хвалишься своим наследственным Государством, — писал Стефан: — не завидую тебе, ибо думаю, что лучше достоинством приобрести корону, нежели родиться на троне от Глинской, дочери Сигизмундова предателя (Напоминание о матери Ивана Грозного, сбежавшей из Литвы. — В.Б.)… Осуждаешь мое вероломство мнимое, ты, сочинитель подложных договоров, изменяемых в смысле обманом и тайными прибавлением слов, угодных единственно твоему безумному властолюбию!».

«Баторий не хотел далее говорить с нашими (московскими. — В.Б.) Послами, выгнал их из своего… стана и с насмешкою прислал к Иоанну изданные в Германии (уже в те времена! — В.Б.) на Латинском языке книги о Российских (Московских. — В.Б.) Князьях и собственном его царствовании в доказательство, что древние Государи (Князья. — В.Б.) Московские были не Августовы родственники, а данники Ханов Перекопских».[284]

Стефан Баторий напомнил Ивану Грозному, что еще его дед Иван III, как и все его предыдущие предки, «слизывали кобылье молоко с грив татарских лошадей».[285]

Я надеюсь, читатель понимает, что Баторий всего лишь говорил правду, не очень нравившуюся русской правящей элите, пытавшуюся ложью и подтасовками прихватить Византийское наследие. Как мы видели, ни Европа, ни Крымская Орда лживого притязания Московии не приняли.

А как хотелось «русским державникам» царского величия уже со времен Ивана Грозного. «Величие» оказалось всего лишь мыльным пузырем.

Однако вассальная повинность Московии и Ивана IV перед Крымской Ордой и родом Гиреев подтверждена не только Европой, но и чисто русскими источниками. В частности, эту истину поведал нам профессор Московского университета С.М. Соловьев, когда коснулся мира, заключенного с Турцией в 1700 году. О чем мы уже писали.

Русские историки сочиняли Историю Империи очень хитро: лишь при победах и достижениях они вскользь упоминали о былых унижениях. Когда же излагали материал о самом периоде унижения и позора, тогда в великом словоблудии прятали даже очевидную истину. Это важнейшее правило «писания» и «изложения» Русской имперской истории было выработано в Екатерининское время, поставлено под царский надзор и цензуру и соблюдалось до Горбачевских времен Империи, то есть до 1980-х годов.

Вспомним, именно Указом от 4 декабря 1783 года Екатерина II повелела «создать комиссию под начальством и наблюдением графа А.П. Шувалова для составления записок о древней истории преимущественно России». Как видим, речь шла именно о сочинении Российской Имперской истории, для чего и «составлялись записки», сведенные в так называемые «летописные своды». Последнее слово при «составлении записок» оставалось за Императрицей. Вот таким образом «испекли» историю государства Российского, не сохранив ни единого оригинала древних летописей.

Кстати, дабы доказать эту неоспоримую истину требуется всего лишь произвести независимую экспертизу бумаги и чернил так званых «летописных сводов» и лишний раз убедиться о времени «их рождения»… Но вернемся во времена далекие, Ивановы.

Итак, к 1582 году Польша, Литва и Швеция, каждая со своей стороны, отвоевали у Московии все ранее ею захваченные земли, в так называемой Ливонской войне.

Стефан Баторий, возглавив войска Польши и Великого княжества Литовского, нанес Московии удар совсем в неожиданном месте. Его войска осадили и штурмом взяли Полоцк. А затем один за другим пали: Великие Луки, Невель, Озерище, Заволочье, Холм, Старая Руса, Остров, замок Шмильтен и, как сказывал Н.М. Карамзин, «Баторий разорил дерптскую область до самых московских границ».

Перед войсками Батория открылся прямой путь как на Псков, так и на Москву. В 1581 году его войска осадили Псков и держали его в осаде до января 1582 года, то есть, до заключения мира. Новгород, как читатель помнит, был разрушен самим Иваном IV в 1570 году и лежал в руинах. Одновременно с войсками Батория нанесли удар шведы через Карелию, отвоевав у Московитов ранее захваченные: «Лоде, Фиккель, Леаль, Габзаль…. саму Нарву…. позже — Иван-город, Яму, Копорье и Виттенштейн».

Это поражение Московии, как пишет Н.М. Карамзин, «навел(о)… такой ужас на Россиян (московитов. — В.Б.), что они уставили молебствия в церквах, да спасет их Небо от сего врага лютого. По крайней мере Иоанн (Грозный. — В.Б.) был в ужасе; не видал сил и выгод России (Московии. — В.Б.), видел только неприятельские и ждал спасения не от мужества, не от победы, но, единственно от Иезуита Папского, Антония (Посланник Папы Римского. — В.Б.)».[286]

Хочу напомнить читателю: Иван Грозный имел в Балтии армию в составе 57689 человек, в то время, когда армия Батория имела в своем составе не более 17500 человек, а армия шведов — не более 8100 человек. Даже превосходство в войсках более чем 2 к 1 не помогло Московии в оборонительной войне.[287]

Таковы реалии военного поражения Московии в Ливонской войне. Мир, заключенный в деревенской курной избе селения Киверова-Гора близ разрушенного войной местечка Ямь-Запольский, показал во всей наготе вопиющую отсталость Московии перед Европой конца XVI века.

Московия потеряла все, что сумела прихватить за 24 года дикого разбоя в Балтийском регионе. Хочу привести еще один, запущенный русскими историками «примес лжи», касающийся Ивана Грозного.

Мы помним, как возмущался Стефан Баторий наглыми действиями послов Московии, вносивших в ранее подписанные договора отсебятину, а зачастую их попросту переписывавших и фальсифицировавших. Московиту тех времен было наврать, что плюнуть. Так вот, Н.М. Карамзин в своей «Истории…» убеждает читателей, что при подписании Ямь-Запольского мирного договора Стефан Баторий якобы, дабы угодить послам Ивановым и самому Ивану IV, подписал два разных договора: для Польши — с титулом Ивана — государь, Князь Московский, а для Московии — со всеми титулами Ивана IV, которые тот сам себе присвоил. Послушаем московского сказателя.

«Наконец условились дать Иоанну только в Российской (Московской. — В.Б.) перемирной грамоте имя Царя, Властителя Смоленского и Ливонского; в Королевской же просто Государя (Московского. — В.Б.), а Стефану титул Ливонского».[288]

Странно, но явная ложь подбрасывалась московской державной элитой с откровенной наглостью. Без малейшего зазрения совести всех будущих читателей принимали за отъявленных дураков. Глядите, московиты проиграли войну, умоляли Батория подписать мир, соглашаясь на все, но, оказывается, навязали победителю условия, так противные лично ему. Московиты настолько хитры да умны, а Баторий, в изложении великоросса, настолько глуп и простоват, что позволил московитам заполучить титул Царя и даже титул — Ливонского. Не смешно ли?

Послушаем этого же автора, как он себя опровергает:

«Стефан велел кончить переговоры, (и, естественно, продолжать войну. — В.Б.)…видя крайность… не смея ослушаться Государя, Елецкий и Олферьев должны были принять главное условие: то есть именем Иоанновым отказались от Ливонии; уступили и Полоцк с Велижем»…[289]

Таков «Царь Московский» с «Ливонской прибавкой»!

Баторий не собирался с московитами ни шутить, ни играть в «московские игры».

Естественно, каждому читателю должно быть понятно, что подобный «примес лжи» стало возможным запустить в историю Империи только спустя сотни лет после прошедших событий, «сочиняя саму эту историю» и рецензируя материал на государственном уровне, притом имея власть, дабы конфисковать польский экземпляр старинного договора.

Читатель понимает — после третьего раздела Польши в 1795 году, когда Варшава со всеми музеями, архивами и хранилищами вошла в состав России, писать стало возможным, что великорусской душе угодно.

Напомню, еще со времен Петра I, по жесточайшему его повелению, стали вывозить все украинские архивы и сокровища в столицу Московии. А последующие Московские Цари усердствовали в этом деле не меньше Петра.

Я не стану излагать материал о дальнейшем внутреннем разбое Ивана IV. Он и далее продолжал убивать, вешать и, попросту, резать простых и знатных людей Московии.

В конце концов и Иван IV, величайший деспот, и, попросту, бандит своего времени, умер в 1584 году, издавая в последние дни своей жизни «нестерпимое зловоние». Московский царь, в прямом понятии слова, вонял перед смертью, как будто вылез из туалетной ямы. На смену «зловонному» Ивану пришел его сын — Федор Иванович, последний в роду московских Рюриковичей. Мы исследуем несколько исторических фактов, неоспоримо имевших место на закате московской династии Рюриковичей.

Как сказывал великий мастер «примеса лжи» Н.М. Карамзин, «царствование жестокое часто готовит царствование слабое». Московская властная элита под словом «слабое царствование» всегда имела чисто московское понятие. Любое московское правление, не принесшее территориальных завоеваний и награбленного добра, признавалось слабым. Мы уже не раз обращали внимание на подобные утверждения. Однако во времена княжения Федора Ивановича произошло такое событие, которое напрочь опровергает весь вымышленный миф о московских царях Иване Грозном и Федоре Ивановиче.

Во все прошедшие времена, как мы помним, вновь заступавший на московский стол Князь должен был принести клятву на верность Орде и Наследнику рода Чингисидов, платить ему ежегодную дань, или как «великороссы» называли — «поминки». Как в те последние годы обстояли дела, мастер «примеса лжи» попросту умалчивает, нагромождая в своей «Истории…» массу непотребного словоблудия. Однако в истории остался подтвержденным факт нашествия Крымского Хана Казы-Гирея на Москву в 1591 году.

«…все Улусы были в сильном движении; все годные люди садились на коней от старого до малого, с ними соединились и полки Ногайские Казыева Улуса, и Султанские, из Азова, Белагорода с огнестрельным снарядом…Июля 3 известили Феодора, что Хан перешел Оку под Тешловым, ночует на Лопасне, идет прямо к Москве… Казы-Гирей…стал против села Коломенского и, с Поклонной горы обозрев места, велел своим Царевичам ударить на войско Московское…Сражение было нерешительно. С обеих сторон подкрепляли ратующих, но главные силы еще не вступали в дело…».[290]

А дальше русский «писатель истории» уверяет нас, что Крымские татары, переночевав и отдохнув у села Коломенского, за час до рассвета, попросту снялись и ушли домой. Произошел, мол, чуть ли не анекдотический случай. Зачем приходили, отчего ушли — полнейший секрет. Кроме обычного «примеса лжи», ничего найти невозможно.

Но, оказывается, еще днем, во время начального сражения, произошло вот что:

«…Феодор…встал и равнодушно смотрел из высокого своего терема (в Кремле. — В.Б.) на битву. За ним стоял добрый Боярин, Григорий Васильевич Годунов, и плакал; Феодор обратился к нему, увидел его слезы и сказал: «Будь спокоен! завтра не будет Хана!» Сие слово, говорит Летописец, оказалось пророчеством»[291]

Я не знаю как читатель, но я в лживые сказания подобного толка не верю. Сие словоблудие необходимо всего лишь для оправдания очередного унижения Московии и Князя, для сокрытия истины среди словесной шелухи.

Не вызывает сомнения, что князь Федор Московский, или проще — Федор Иванович, знал зачем пришел в Московию Хан Казы-Гирей и, вне сомнения, выполнил все требования наследника великого рода Чингисидов. Это не простая догадка или предположение, сему есть подтверждение даже у пускателя «примесов лжи» Н.М. Карамзина, но значительно ниже по тексту и запрятано среди других «сказаний». Не мог же великоросс-державник вот так запросто взять да и поведать миру: Московский Князь и Московия в очередной раз принесли присягу роду Чингисидов на верность, признали Казы-Гирея своим Верховным Царем и выплатили «великие поминки», то есть — великую дань.

Но вот сему подтверждение у «писателя истории»:

«…Я, (Федор. — В.Б.) желая дружбы твоей (Казы-Гирея. — В.Б.) и Султановой, не внимаю ни Послам Европейских Государей, ни воплю моего народа, и предлагаю тебе братство с богатыми дарами (данью! — В.Б.)…». В залог дружбы Феодор… доставил Казы-Гирею 10000 рублей, сверх шуб и тканей драгоценных, обещая присылать ежегодно(!!!) столько же; наконец имел удовольствие получить от него (по Н.М. Карамзину, летом 1594 года. — В.Б.) ШЕРТНУЮ, или клятвенную, грамоту с златою печатию. Сия грамота условиями и выражениями напоминала старые, истинно союзные, коим добрый, умный Менгли-Гирей удостоверил Иоанна III в любви и братстве».[292]

Глядите, как хитро и откровенно лживо подает материал сей мастер «примеса лжи». Насаждается мнение, будто бы именно Казы-Гирей присягал Феодору Московскому. Но это ложь! Читатель помнит о чем была подписана Шертная (Клятвенная) грамота в 1473 году между Менгли-Гиреем и Иваном III. Тогда Иван III принес присягу на верность Менгли-Гирею, признал за Менгли-Гиреем титул Царя Верховного, то есть, Царственным наследником великого рода Чингисидов, а себя признал его подданным, вассалом, и продолжал оставаться во взаимоотношениях с Ордой, как и все его предки, — князем Московским, данником Ханским. Он продолжал платить дань Орде и остался под Ордынской Верховной властью. Взамен Крымские Гиреи и Орда обязаны были защищать Московию от внешних обидчиков и внешнего посягательства.

Как видим, и последний Московский князь рода Рюриковичей, с великим удовольствием дал Клятвенную грамоту на верность и подданство роду Гиреев и остался, как и все до единого наследники Александра Невского племени, вассалом рода Чингисидов.

Совсем не имеет значения, то ли эта Клятвенная грамота была подписана под Москвой на Поклонной горе, в стане Хана Казы-Гирея, то ли в Бахчисарае в 1594 году.

Н.М. Карамзин просто не посмел преподнести читателям настоящую картину унижения Московии и последнего Князя династии Рюриковичей — Федора Ивановича. И цель у него была совсем иной, — запрятать и исказить саму правду, дабы ложью и хитростью возвеличить это унижение.

Хочу обратить внимание читателя, что заключению Клятвенной грамоты, способствовал лично Федор Годунов, ставший после последнего Рюриковича — Правителем Московии. Годунов никогда не забывал и не скрывал своего Ордынского происхождения. Именно Ордынская знать Московии, составлявшая большую часть ее боярства и княжества, не позволяла Московии отрываться от матери — Орды.

Последний Князь Московии Федор Иванович, ушел в мир иной 7 января 1598 года. Оба последних московских князя династии Рюриковичей были людьми ненормальными.

«Грозный былъ дегенератомъ или однимъ изъ техъ параноиковъ, психологiю которыхъ изучалъ Ломброзо… Федоръ былъ полуидiотомъ».[293]

Сии утверждения не досужие вымыслы отдельных историков. Практически все европейцы, посетившие Московию в конце XVI века, придерживались подобного мнения.