История изучения «Слова о Полку Игореве»

История находки

Рукопись «Слова» (входившая в состав сборника из нескольких литературных текстов) была обнаружена в Спасо-Преображенском монастыре в Ярославле одним из наиболее известных и удачливых коллекционеров памятников русской старины — графом Алексеем Мусиным-Пушкиным. Единственный известный науке средневековый список «Слова» погиб в огне московского пожара 1812 года, причём сведения об этом носят противоречивый и сбивчивый характер, что дало повод сомневаться в подлинности произведения.

Первое печатное известие об открытии «Слова» появилось за границей, в гамбургском журнале «Spectateur du Nord» 1797 г. (октябрь). «Два года тому назад, — писал неизвестный автор статьи из России, — открыли в наших архивах отрывок поэмы под названием: „Песнь Игоревых воинов“, которую можно сравнить с лучшими Оссиановскими поэмами». В «Историческом содержании песни», составляющем предисловие к изданию 1800 г., повторены почти те же самые выражения. Первое издание 1800 г. появилось без всяких указаний на лиц, трудившихся над чтением памятника, над его переводом, его подстрочными объяснениями, преимущественно с исторической стороны, на основании «Российской истории» Татищева. Только на стр. VII предисловия, в примечании, замечено, между прочим: «Подлинная рукопись, по своему почерку весьма древняя, принадлежит издателю сего (гр. Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину), который, чрез старания и просьбы к знающим достаточно российский язык, доводил чрез несколько лет приложенный перевод до желанной ясности, и ныне по убеждению приятелей решился издать оный на свет».

Источники текста

Сохранилось два полных воспроизведения текста «Слова» по Мусин-Пушкинской рукописи:

Первое издание 1800 года, подготовленное Мусиным-Пушкиным, под заглавием: «Ироическая песнь о походе на половцев удельного князя Новогорода-Северского Игоря Святославича» (М., 1800). В конце книги приложены «Погрешности» и «Поколенная роспись российских великих и удельных князей в сей песни упоминаемых». Открыв памятник, гр. Мусин-Пушкин сообщил о нем знатокам палеографии — Малиновскому, Бантыш-Каменскому и другим — и, разобрав его, составил свой собственный список, в который ввел разделение слов, предложений, заглавные буквы и пр. Этот список и лежал в основе издания.

Снятая для Екатерины II в 1795 копия «Слова» («Екатерининская копия»). Копия эта издана академиком Пекарским в 1864 г. и Симони, более исправно, в 1889 г., в «Древностях и Трудах Московского археологического общества», XIII т.

Кроме этого, сохранились также выписки из погибшей рукописи, сделанные А. Ф. Малиновским и Н. М. Карамзиным, с заменами о некоторых чтениях оригинала сравнительно с текстом, приготовленным для издания 1800 г. (т.н. бумаги Малиновского, отчасти описанные Е. В. Барсовым в его труде о С. о Полку Игореве; другой перевод, с заметками по рукописи Импер. публичн. библ., описан в «Отчете Импер. Публ. Библ., за 1889 г.»). Значение имеет также выполненный для Екатерины ранний перевод «Слова», так как он делался не с вышеупомянутой копии.

Особенности утраченной рукописи

После потери оригинала «Слова о полку Игореве» явились сообщения о его особенностях со слов владельца и других очевидцев. Свидетельства эти противоречивы, так как никто не позаботился скопировать образчик письма рукописи, описать ее особенности. Можно предполагать, что рукопись «Слова» относилась к XVI веку (орфография отражает второе южнославянское влияние), писана была скорописью без разделения слов, с надстрочными буквами, скорее всего, вообще без буквы i, без различия и и й (привнесённого издателями) и не свободна была от описок, ошибок, а может быть, и от пропусков или от изменения первоначальных выражений: такова судьба всех позднейших списков древнерусских памятников литературы. Отсюда с самых первых пор изучения «Слова о полку Игореве» тянутся в научной литературе опыты более или менее удачных исправлений текста «Слова». В XIX веке лучшие из них сделаны Дубенским в 1844 г., Тихонравовым в 1866—1888 гг., Огоновским в 1876 г., Потебнёй в 1878 г., Барсовым в 1887—1890 гг., Козловским в 1890 г. В XX веке наиболее подробные критические тексты «Слова» предлагали Р. О. Якобсон, Н. К. Гудзий, Н. А. Мещерский, издатели «Словаря-справочника „Слова о полку Игореве“» и «Энциклопедии „Слова о полку Игореве“», сводный текст недавно предложен (впрочем, без подробного комментария) и А. А. Зализняком.

Вопросы территориального происхождения и авторства «Слова»

«Слово о полку Игореве» имеет предположительно южнорусское происхождение, возможно даже киевское. Подобные предположения вытекают из заключения «Слова», из восторженного отношения автора к великому князю киевскому Святославу, из любви к Киеву, к его горам. Поэтические описания природы степей у Дона и Донца создают впечатления о близком знакомстве автора с этими местами. Текст «Слова» говорит также о том, что он хорошо знаком не только с родным Киевом, но и с другими русскими землями — княжествами.

На протяжении всех двух веков со времени публикации «Слова» выдвигаются гипотезы разной степени доказательности о том, кто (конкретное лицо или круг лиц) мог бы быть его автором. Практически все известные по летописи деятели конца XII века назывались в качестве возможных кандидатур. В СССР со своими версиями выступали не только филологи и историки, но также и многочисленные любители (писатели, такие, как Алексей Югов, Олжас Сулейменов или Игорь Кобзев, и популяризаторы).

«Слово» — слишком короткий, необычный и сложный текст, чтобы по нему можно было уверенно судить о тех или иных свойствах его автора или сравнивать его с другими текстами той эпохи. Одни исследователи считали, что тон обращений автора к князьям указывают на то, что он сам был князем или членом княжеской фамилии (в частности, назывались имена самого Игоря, Ярославны, Владимира Игоревича и ряда других князей, включая крайне малоизвестных); другие, напротив, утверждали, что князь не мог называть князя «господином». По-разному оценивались и политические симпатии автора (одни считают, что он воспевает Игоря и принадлежит к его черниговскому клану, другие — что он осуждает его авантюру и симпатизирует потомкам Мономаха), и его территориальное происхождение (псковские черты в языке «Слова», скорее всего, говорят не об авторе, а о переписчике XV века). Выдвигалась даже маловероятная версия, что часть текста написана одним автором, другая часть — иным. Особую линию рассуждений на эту тему составляют попытки поиска прямо названного или «зашифрованного» имени автора в тексте, вычленение акростихов (так как первоначальная рукопись утрачена, такие реконструкции крайне уязвимы).

Б. А. Рыбаков, атрибутировав бо́льшую часть Киевской летописи XII в. (известной в составе Ипатьевского списка) фигурирующему в ней киевскому боярину Петру Бориславичу, и, учитывая давно известные лингвистам нетривиальные сходства между Киевской летописью и «Словом о полку Игореве», допустил, что «Слово» написал также Пётр Бориславич. Эту гипотезу он подкрепил анализом политической концепции обоих текстов. Однако атрибуция летописания указанного периода боярину Петру сама по себе гипотетична, а сходства между произведениями светской «княжеской» культуры одного времени не обязательно говорят о едином авторстве.

При современном состоянии вопроса и нынешнем корпусе известных нам источников надо полагать, что имя автора «Слова» не будет доподлинно известно никогда.

Скептическая точка зрения на «Слово»

Уже вскоре после публикации памятника многие критики высказывали сомнение в его подлинности (то есть в том, что это аутентичное древнерусское произведение, а не мистификация XVIII века). После публикации в середине XIX века «Задонщины» — сохранившегося в шести списках произведения XV в., несомненно связанного со «Словом» (вплоть до заимствования целых пассажей), подлинность «Слова» долгое время никем не оспаривалась.

Однако в конце XIX века французским славистом Луи Леже, а в 1920—1950-е годы Андре Мазоном были выдвинуты новые скептические гипотезы относительно происхождения «Слова». По мнению Мазона и ряда других французских исследователей первой половины XX в., «Слово о полку Игореве» было создано в конце XVIII века по образцу «Задонщины», причём в качестве сюжета был использован пересказ событий XII в., сделанный В. Н. Татищевым по несохранившимся летописям (некоторые современные исследователи, такие, как А. П. Толочко, считающие «татищевские известия» совершенным вымыслом историка XVIII в., трактуют возможные параллели между «Словом» и Татищевым как аргумент против подлинности «Слова»). Авторство текста Мазон приписывал А. И. Мусину-Пушкину, Н. Н. Бантышу-Каменскому или архимандриту Иоилю Быковскому. Советский историк А. А. Зимин (работавший над проблемой в 1960-е-1970-е годы) стал крупнейшим из российских авторов, поддержавших версию о «Слове» как о поддельном сочинении. Зимин считал его автором Иоиля Быковского. В условиях советского времени, когда открытая дискуссия вокруг данной проблемы была невозможна, возражения официальной науки Зимину часто сводились к идеологическим нападкам; полностью основной труд Зимина издан только в 2006. Новейшую версию выдвинул американский славист Эдвард Кинан (2003): по его мнению, «Слово» сочинено чешским филологом и просветителем Йозефом Добровским.

Скептикам неоднократно возражали как историки, так и литературоведы, однако наиболее убедительные аргументы в пользу подлинности «Слова о полку Игореве» исходят от лингвистов. Р. О. Якобсон подробно опроверг все основные положения работ Мазона (1948), доказав полное соответствие языковых черт «Слова» версии о подлинном памятнике XII в., погибшая рукопись которого была списком XV—XVI вв.

В 2004 году А. А. Зализняк, всесторонне исследовав проблему, показал, что фальсификатор XVIII в. никак не мог располагать лингвистическими знаниями, необходимыми для создания известного нам текста «Слова»; кандидатура Добровского также на эту роль не подходит, так как сведения о древней славянской грамматике, изложенные в его сочинениях, отличаются от фактов грамматики «Слова» (О. Б. Страхова). В частности, Зализняк доказывает, что характер употребления так называемых клитик в тексте «Слова» соответствуют параметрам «некнижных» текстов XII века, ориентирующихся на живую речь (знаний об этих параметрах у предполагаемых фальсификаторов XVIII века заведомо не было); аналогичные наблюдения были сделаны и над другими компонентами грамматики. Кроме того, по наблюдениям и подсчётам исследователей, приходящих к выводу о подлинности «Слова», ряд параметров демонстрирует несомненную зависимость текста «Задонщины» от текста «Слова», но не наоборот (частотность союзов в различных частях текста, поновления грамматики, искажения и перетасовки ряда пассажей, естественно выглядящих в контексте «Слова»).

Дискуссия о «Слове» как подделке XVIII в. стала исключительно полезным стимулом в деле исследования памятника.

Особую точку зрения выдвинул Лев Гумилёв, предположивший, что «Слово» — иносказательное сочинение, созданное в XIII веке, в нём под видом половцев изображены монголы, а под видом Игоря и русских князей конца XII в. — Александр Невский, Даниил Галицкий и их современники. Версия Гумилёва опирается, в свою очередь, на его концепции событий, происходивших на Руси и в Орде в XIII в., которые не получили признания среди историков. Концепцию истории «Слова», предлагаемую Гумилёвым, критиковали Б. А. Рыбаков и Я. С. Лурье.

Наши рекомендации