Изучение и пропаганда литературы для детей

Большой вклад в науку о детской литературе внес педагог Феликс Густавович Толль (1823–1867), составивший книгу «Наша детская литература. Опыт библиографии современной отечественной детской литературы, преимущественно в воспитательном отношении» (1862). Он оценивал детские книжки с позиций позитивизма, еще не зараженного материализмом и атеизмом. Одна из целей его работы состояла в том, чтобы «указать детским писате­лям поприща, которые требуют их сил, в противоположность тем, на которые они вотще тратят свою деятельность». Тщетность заключалась в изображении писателями исключительно детского мира.

Благодаря Толлю наука и критика начали заметно влиять на литературный процесс. К изучению и пропаганде литературы для детей подключились писатели: прозаик В.М.Гаршин и педагог А.Я.Герд подготовили три «Обзора детской литературы», вышедших в 1880-х годах. Отличием этих изданий была переориентация детского чтения на идеи дарвинизма. Особое значение имели три выпуска указателя книг и статей «Что читать народу» (1884, 1889, 1906). Их подготовили учительницы женской воскресной школы в Харькове по инициативе и при активном участии Христины Даниловны Алчевской (1841 – 1920), активистки женского образования. Здесь впервые были опубликованы отзывы учеников разных возрастов о прочитанном. Многих писателей весьма заинтере­совали материалы указателя: впервые мнение малограмотных читателей, в том числе детей и подростков, влияло на их позицию. По указателю Алчевской формировались библиотеки многих школ, и сегодня по нему можно представить круг чтения учеников, встре­тивших XX век.

К 1904 году список указателей книг для детского чтения и ру­ководств по составлению школьных библиотек превышал три де­сятка. Используя эти данные, методист-филолог Николай Влади­мирович Чехов (1871 – 1947) уверенно отделял детскую литерату­ру не только от общей, но и от народной литературы, избрав критерием степень «научной подготовки» читателя.

В серии указателей 1910-х годов «Что читать» библиограф И. В. Владиславлев впервые обратился к детям: он давал советы, как вести записи о книгах. Дети включались в процесс профессио­нального формирования круга детского чтения и критического осмысления литературы.

В 1860–1890-х годах распространением народной и детской книги занялись Петербургский и Московский комитеты грамотно­сти. Проводились литературные конкурсы, создавались рекомен­дательная библиография и обзоры народно-учебной и детской литературы, массовыми тиражами выпускались книги и бесплат­но рассылались по школам. Московский комитет особенно тесно сотрудничал с издателем И.Д.Сытиным. В Петербурге и земствах создавались педагогические музеи: здесь собирались учебные, на­глядные и методические пособия, игрушки, народные и детские книги. Работа этих центров послужила образцом для московского Музея детской книги, организованного в 1934 году Яковом Петро­вичем Мексиным (1886–1943, репрессирован).

В 1949 году началась работа в Московском Доме детской книги: здесь заседал Международный совет по детской книге, велась об­ширная переписка с писателями и специалистами в стране и за рубежом, собиралась уникальная библиотека (в том числе детских писем), составлялись подробные каталоги, рекомендации и обзо­ры, проходили встречи с писателями и художниками, устраива­лись выставки, конкурсы... Дома детской книги открылись в Ленинграде, Киеве, Тбилиси, а также в Софии. В постсоветских ус­ловиях один за другим они закрывались, последним завершил основную деятельность Московский Дом – летом 2002 года.

В целом история русской детской литературы и ее научного освещения, начиная с 1870-х годов, довольно точно повторяет изломанную линию политической истории. Вопросы детской ли­тературы нередко ставились с партийных позиций.

В пору подготовки революции лагерю «левых» специалистов противостояли «правые» силы. В 1897 году писатель-народник А. В. Круглов в очерке «Литература маленького народа» выступил против тех, кто дает в руки 15-летнему юноше «Что делать?» Чер­нышевского. Он поставил вопрос о сущности понятия «детская литература». С его точки зрения, детскую литературу отличают «на­чало хорошей нравственности» и уроки трудолюбия; традициона­листскую этику он противопоставил этике политического ради­кализма. Монархисты разоблачали «вред», наносимый юному по­колению чтением Карамзина, Жуковского, Льва Толстого, Некрасова. Государственному Совету было предложено изъять «вред­ные» хрестоматии, пропитанные революционным духом, из школь­ного обращения. С. Володимеров в книге «Школьная подготовка второй русской революции» (1913) писал: «...все, доступное по цене и рекомендованное гг. Владиславлевым и Рубакиным, со­ставляет в совокупности строго очерченный круг чтения, откры­то рассчитанный на воспитание будущих бомбометателей, не ви­дящих вокруг, сквозь мутно красные очки, надетые на них этим кругом чтения, быть может, всю жизнь, ничего, кроме «мести и печали», кроме «нужды и горя», кроме героизма «каторги». В острой борьбе «левая» педагогическая общественность опреде­лила преобладающее развитие революционно-политических тен­денций в детской литературе и ее научно-критической оценке.

Вместе с тем работа издателей, педагогов, библиотекарей, крити­ков способствовала установлению критериев и вычленению корпуса «классических» произведений (с учетом «левой» тенденции), кото­рые уже можно было рассматривать диахронически как историю.

Один из первых ретроспективных взглядов на детскую литерату­ру – «Очерки истории детской литературы» (1878) П.В.Засодимского, писателя-народника, автора детских сказок, рассказов и вос­поминаний о детстве. Оппозицию ему в конце 1870-х годов соста­вил критик, публицист из революционного лагеря Н.В. Шелгунов. Он доказывал единство подъемов детской литературы с подъема­ми общественного движения, полемизировал с педагогом и писа­телем В. П. Острогорским, умеренным либералом. Поражение в пер­спективе революций либералов и народников давало повод «ле­вым» рассматривать историю детской литературы в контексте исто­рии освободительного движения. Шелгуновский «историзм» про­тиворечил научным принципам и служил политике.

В первых российских учебниках детской литературы Н. В.Чехо­ва (1909) и В.П.Родникова (1915) был заявлен подход, развивав­ший позицию Засодимского, Круглова, Острогорского, а также учения Толстого и Ушинского. Однако эти малополитизированные трактовки ушли в резерв науки вплоть до последних десяти­летий XX века. В первых советских учебниках и пособиях (А. П. Ба­бушкина, 1948; Л.Ф. Кон, 1960) история детской литературы из­лагалась по шелгуновской теории, подкрепленной ленинской пе­риодизацией русской истории. В учебниках 1970– 1980-х годов идея освободительного движения ослаблена (например, в учебнике под редакцией Е.Е.Зубаревой), а в учебнике под редакцией А.В. Терновского она является скорее данью официозу. Ф. И.Сетин, с 1960-х годов изучавший древнюю историю детской литературы, значительно отошел от официальной доктрины в своем учебнике 1990 года. Ныне идея культуры, развивающейся от «варварства к апофеозу», потеряла актуальность. Реальная история детской ли­тературы полна не только примерами положительной эволюции, но и примеров регресса, упадка, забвения ее достижений и целых пластов. Светел мир детских книг, но история их зачастую драма­тична.

В 1900-х годах обозначился очередной этап исследований – вычленение и изучение собственно детской художественной литературы «в ее историческом развитии и современном состоянии – с одной стороны, как отрасли общей литературы, с нею тесно связанной, с другой – как известного орудия педагогического воздействия». Так сформулировал свои задачи Н. В. Чехов (Николай Владимирович). Он рассматривал лите­ратуру как вид искусства, а не как книжную продукцию, полагая, что с рекомендациями по чтению успешно справляются другие спе­циалисты. К работе над историческим сводом детской литературы он привлек А. К. Покровскую, Р. В.Длугач, Е. А. Бекетову, М.А. Бе­кетову, Т. А. Григорьеву, В. Т. Козелло, В. Н. Недзвецкую, Ю. В. Фо­мину, Л.А.Чупырину, В. М.Сергиеву и др.